Архив : №39. 30.09.2011

Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым

 ТОЧ­КА ПО­СТАВ­ЛЕ­НА НЕ БУ­ДЕТ

 

Но­вая кни­га по­пу­ляр­но­го даль­не­во­с­точ­но­го по­эта Ива­на Ше­пе­ты «Об­раз дей­ст­вия – об­сто­я­тель­ст­ва» (из­да­тель­ст­во «Ва­лен­тин») на­по­ми­на­ет со­бой сво­е­об­раз­ный «дем­бель­ский аль­бом», в та­ком сти­ле и вы­пол­не­на: мно­го фо­то­гра­фий, про­сле­жи­ва­ю­щих жиз­нен­ный путь ав­то­ра, за­ду­шев­ные ли­ри­че­с­кие сти­хи, поч­ти днев­ни­ко­вые за­пи­си-эс­се. Ка­жет­ся, че­ло­век ждёт не дож­дёт­ся, ког­да же окон­чит­ся срок его служ­бы.

 

Дол­гой ходь­бой уто­мив бо­га­тыр­скую кость, Ра­ди од­ной, от ходь­бы мо­ло­де­ю­щей строч­ки, Ся­дешь за стол и вко­ло­тишь за­дум­чи­во гвоздь Глу­бо­ко­мыс­лен­ной и убе­ди­тель­ной точ­ки. И за­лю­бу­ешь­ся: точ­ка – а как хо­ро­ша! На­до бы жить, но ду­ша уже не­о­сто­рож­на: В точ­ке мол­ча­ния в не­бо стре­мит­ся ду­ша, И от по­лё­та её удер­жать не­воз­мож­но.

 

По­этам во­об­ще свой­ст­вен­ны пес­си­ми­с­ти­че­с­кие нот­ки, осо­бен­но ког­да те­бе за пять­де­сят, и Ше­пе­та не ис­клю­че­ние. Они все­гда ба­лан­си­ру­ют на гра­ни све­та и тьмы. Вновь о «точ­ке»:

 

Из за­поя вы­шел в оди­ноч­ку. Мед­лен­но. Му­чи­тель­но. В три дня. В этом де­ле на­до б ста­вить точ­ку, да по­ста­вил дья­вол на ме­ня! У не­го та­ких, как я, не­мно­го, как су­хих по­ле­нь­ев на рас­пыл, кто был в дет­ст­ве по­це­ло­ван Бо­гом, а по­том об этом по­за­был…

 

Ци­ти­ро­вать хо­чет­ся даль­ше, по­сколь­ку сти­хи по­эта дей­ст­ви­тель­но вы­ра­зи­тель­ны и со­дер­жа­тель­но глу­бо­ки, но боль­ше не бу­ду, что­бы не на­вя­зы­вать чи­та­те­лю свой вкус. К то­му же, этот ав­тор ему из­ве­с­тен, он до­воль­но ча­с­то пе­ча­та­ет­ся в на­шей га­зе­те. Бук­валь­но две не­де­ли на­зад на стра­ни­цах «ЛР» по­явил­ся его очерк «Ма­с­тер от­кли­ка» – об од­ном даль­не­во­с­точ­ном по­лу­гра­фо­ма­не-по­лу­про­хо­дим­це, быв­шем при­яте­ле Ше­пе­ты. Это эс­се-на­блю­де­ние о при­мор­ских ли­те­ра­тур­ных нра­вах во­шло и в дан­ную кни­гу. И ес­ли Ше­пе­та в этом и дру­гих очер­ках ис­сле­ду­ет жизнь ли­те­ра­тур­ных на­се­ко­мых, кен­та­в­ров и джо­ке­ров, то мне бы­ло лю­бо­пыт­но изу­чать по «дем­бель­ско­му аль­бо­му» сто­я­ние и хож­де­ние са­мо­го «сверх­сроч­ни­ка», от юно­с­ти до зре­ло­с­ти. Да­же по сти­хам, не толь­ко по би­о­гра­фи­че­с­ким эс­се и фо­то­гра­фи­ям. Что ж, на­ту­ра цель­ная, пре­дан­ная из­люб­лен­но­му вы­бран­но­му де­лу – твор­че­ст­ву. Он сам се­бя не­сколь­ко иро­нич­но, но от­кро­вен­но на­зы­ва­ет по­этом «фе­то-тют­чев­ско­го» пла­на. Цель, по край­ней ме­ре, за­яв­ле­на вы­со­кая. Но ес­ли всю жизнь не стре­мить­ся к вер­ши­не, то так и ос­та­нешь­ся у её под­но­жия, как не­кий даль­не­во­с­точ­ный по­эт «БЛа-БЛа-БЛа», под­лин­но­го име­ни ко­то­ро­го Ше­пе­та так и не от­кры­ва­ет. Да та­ких мно­го по всей Рос­сии, во все вре­ме­на, пусть это бу­дет со­би­ра­тель­ный об­раз.

Но нель­зя ска­зать, что и сам Иван Ше­пе­та уже до­ста­точ­но пре­ус­пел, со­сто­ял­ся как по­эт и эс­се­ист и мо­жет пе­ре­дох­нуть на ла­в­рах. В сти­хах по­рой встре­ча­ют­ся во­все не по­эти­че­с­кие, ко­ря­вые строч­ки, не­ров­ный ритм, гла­голь­ные при­ми­тив­ные риф­мы. А то и та­кие: «по­хме­ль­ем – Еме­ли­ным», «не по­зо­ря – по­дво­рья», «из­гнал – про­вал», «тро­нешь – дав­но уж», «под­ло – код­ла» и т.д. Фет с Тют­че­вым так бы не на­пи­са­ли, ещё бы по­си­де­ли над сти­ха­ми, по­ра­бо­та­ли, от­шли­фо­ва­ли бы до со­вер­шен­ст­ва, что­бы ни суч­ка ни за­до­рин­ки. Од­на­ко в этой кни­ге со­бра­на по-на­сто­я­ще­му цель­ная су­гу­бо муж­ская ли­ри­ка. Внеш­не она эмо­ци­о­наль­но сдер­жан­ная, но на са­мом де­ле, ес­ли вду­мать­ся и рас­ши­ф­ро­вать мно­го­слой­ные ме­та­фо­ры ав­то­ра или рез­кие, по­рой про­ры­ва­ю­щи­е­ся из-под его пе­ра гнев­ные от­по­ве­ди че­ло­ве­че­с­кой под­ло­с­ти и без­ду­шию, то по­эзия Ше­пе­ты вы­гля­дит пси­хо­ло­ги­че­с­ки дра­ма­тич­но, с от­тен­ка­ми ра­зо­ча­ро­ва­ния и от­ча­я­ния. Не­лег­ка жизнь по­эта в со­вре­мен­ной Рос­сии. Да и про­за­и­ка то­же. Вну­т­рен­ний раз­лад и дис­ком­форт, свя­зан­ный с про­жи­ва­ни­ем в стра­не про­иг­рав­ше­го со­ци­а­лиз­ма, пре­одо­ле­ва­ет­ся у Ше­пе­ты лю­бо­вью к прав­де, ка­кой бы горь­кой она ни бы­ла, ве­рой в кра­со­ту, «ко­то­рая спа­сёт мир». Ведь вид­но же, что под­сту­па­ю­щее от­ча­я­ние у ав­то­ра пре­воз­мо­га­ет­ся на­деж­дой на луч­шее, не­смо­т­ря ни на что. Иван Ше­пе­та вы­рос в этой сво­ей но­вой кни­ге на це­лую го­ло­ву. На­ру­шу дан­ный обет и про­ци­ти­рую ещё од­но чет­ве­ро­сти­шие:

 

Как пар от уст, лег­ко моё про­ро­че­ст­во. Жи­вёт от­дель­но в су­ма­то­хе дня. Его сво­бо­да – сте­пень оди­но­че­ст­ва от­дель­ных нас. И Бо­га, и ме­ня.

 

Пост­скрип­тум. А по­че­му же кни­га на­зы­ва­ет­ся имен­но так? Я ду­маю, на­зва­ние это не­удач­ное, не от­ра­жа­ет ни ос­нов­ной идеи сбор­ни­ка, ни жиз­нен­ной по­зи­ции ав­то­ра. Ес­ли все­гда дей­ст­во­вать толь­ко «по об­сто­я­тель­ст­вам», то ты ско­рее дол­жен быть чи­нов­ни­ком от ли­те­ра­ту­ры, по­этом «БЛа-БЛа-БЛа», но не Фе­том или Тют­че­вым. Ид­ти на­пе­ре­кор об­сто­я­тель­ст­вам – вот под­лин­ный путь и судь­ба по­эта в Рос­сии. По­то­му-то и дра­ма­тич­на, как пра­ви­ло. По­эти­че­с­кие вер­ши­ны кру­ты и ко­вар­ны, а глав­ное – чем-то все­гда жерт­ву­ешь ра­ди одо­ле­ния их, хо­тя бы лич­ным сча­с­ть­ем. А то и са­мой жиз­нью.

---

 

КТО СПА­СЁТ МИР И НУЖ­НО ЛИ ЕГО ВО­ОБ­ЩЕ СПА­САТЬ?

 

«Про­за Оль­ги Но­ви­ко­вой оза­да­чи­ва­ет, – ска­зал Па­вел Ба­син­ский об этом ав­то­ре, имея, оче­вид­но, в ви­ду и её но­вый ро­ман «Хри­с­тос был жен­щи­ной» (из­да­тель­ст­ва «АСТ» и «Ас­т­рель»). – Она вол­ну­ет, тре­во­жит, ца­ра­па­ет со­зна­ние, вы­би­ва­ет из при­выч­ной ду­шев­ной ко­леи. Ав­тор та­лант­ли­во (спо­ру нет) ста­вит над сво­и­ми ге­ро­я­ми и ге­ро­и­ня­ми ка­кой-то ду­шев­ный экс­пе­ри­мент и с ин­те­ре­сом на­блю­да­ет, как они из этих си­ту­а­ций вы­би­ра­ют­ся». Оза­да­чи­ла и ме­ня эта кни­га, вы­звав­шая лёг­кий бриз и ве­те­рок в Ин­тер­не­те, но из ду­шев­ной ко­леи не вы­би­ла. Не та­кие мы впе­чат­ли­тель­ные и ещё не то чи­та­ли. Не так-то про­сто нас вы­ши­бить из сед­ла… А оза­да­чи­ла она ме­ня, в пер­вую оче­редь, сво­им на­зва­ни­ем, в сти­ле Дэ­на Бра­у­на и про­чих за­пад­ных хри­с­ти­ан­ских ре­ви­зи­о­ни­с­тов, вы­дви­га­ю­щих вер­сии, что и Ио­анн Бо­го­слов был де­вуш­кой, и что сын был у Ии­су­са от Ма­рии Маг­да­ли­ны, да и са­ма она чуть ли не уп­рав­ля­ла Хри­с­том и яв­ля­ет­ся глав­ной в не­бес­ной ие­рар­хии.

Од­на­ко, сла­ва Бо­гу, кни­га ока­за­лась сов­сем о дру­гом. Нет, там есть не­кие ан­ти­хри­с­ти­ан­ские по­зы­вы, на­при­мер, со­зда­ние од­ной из ге­ро­инь эзо­те­ри­че­с­ко­го Са­ло­на, где она вос­соз­да­ёт ле­о­нар­дов­скую фре­с­ку «Тай­ная ве­че­ря» из жи­вых лю­дей. Толь­ко не из муж­чин, изо­б­ра­жа­ю­щих в точ­ных по­зах апо­с­то­лов, а по­лу­оде­тых, си­дя­щих за длин­ным сто­лом жен­щин, её по­дру­жек. Бо­лее на­по­ми­на­ю­щих по жиз­ни пер­со­на­жей аме­ри­кан­ско­го филь­ма «Секс в боль­шом го­ро­де». Ну, блажь та­кая при­шла в го­ло­ву. Луч­ше бы ко­ров по­ш­ла по­до­ить. Эта кре­а­тив­щи­ца к сво­им трид­ца­ти го­дам ус­пе­ла окон­чить кон­сер­ва­то­рию, за­щи­тить дис­сер­та­цию, ос­но­вать ка­кую-то фир­му, а те­перь ду­рью ма­ет­ся.

По­дру­ги её то­же не лы­ком ши­ты. Кри­с­та, Ли­на, Ва­си­ли­са, ещё кто-то, не за­пом­нил. Каж­дая из них че­го-ни­будь да сто­ит, в ма­те­ри­аль­ном смыс­ле, да и моз­гов де­вать не­ку­да. При­вле­ка­тель­но­с­тью то­же не оби­же­ны. Сло­вом, во­пло­ще­ние со­вре­мен­ной жен­щи­ны и жен­ст­вен­но­с­ти. Так и в ан­но­та­ции на­пи­са­но: «Жен­щи­на мо­жет по­гиб­нуть, но мо­жет и вос­крес­нуть, ес­ли дол­го и че­ст­но ищет гар­мо­нию с ми­ром; и ес­ли, ко­неч­но, это­му ми­ру ве­рит. Дерз­кая кни­га о при­клю­че­ни­ях Жен­ст­вен­но­с­ти». А даль­ше – боль­ше: «В пар­ке жен­ской про­зы (луч­ше бы – в ав­то­пар­ке. – А.Т.) мно­же­ст­во тём­ных ал­лей, за­во­ра­жи­ва­ю­щих и вол­ну­ю­щих. Хо­зяй­кой од­ной из них дав­но ста­ла Оль­га Но­ви­ко­ва. В её но­вом ро­ма­не на до­лю Жен­ст­вен­но­с­ти (а че­го всё с боль­шой бук­вы-то? – А.Т.) вы­па­да­ют оче­ред­ные ис­пы­та­ния… За­блуж­да­ет­ся тот, кто ду­ма­ет, что ми­ром пра­вят муж­чи­ны. За две ты­ся­чи лет они за­ве­ли че­ло­ве­че­ст­во в ту­пик. Оль­га Но­ви­ко­ва до­ка­зы­ва­ет, что мир спа­сут жен­щи­ны. И не ге­рои из ста­рых кни­жек, а со­вре­мен­ные трид­ца­ти­лет­ние го­ро­жан­ки, по­хо­жие на на­ших род­ных и зна­ко­мых. Ни­кто не за­быт в ро­ма­не: тут и Ева, оча­ро­ва­тель­ная биз­нес-ле­ди с твор­че­с­ки­ми на­клон­но­с­тя­ми (та са­мая ими­та­тор­ша «Тай­ной ве­че­ри». – А.Т.), и чи­с­тая ду­шой жур­на­ли­ст­ка Кри­с­та, и на­глая Ва­си­ли­са». Ко­ро­че, жен­ский ро­ман для жен­щин баль­за­ков­ско­го воз­ра­с­та. Им по­нра­вит­ся, а «все муж­чи­ны – сво…». Ген­дер­ная про­за из тём­ных ал­лей под­со­зна­ния. Нет, я го­тов со­гла­сить­ся, что мир спа­сут жен­щи­ны, толь­ко он всё рав­но по­гиб­нет, по­то­му что они пре­вра­тят­ся в муж­чин.

Пост­скрип­тум. Осо­бен­ность этой кни­ги ещё и вот в чём. Каж­дая из гла­вок име­ет под­за­го­ло­вок по име­ни од­ной из ге­ро­инь, ко­то­рая на дан­ный мо­мент вы­дви­га­ет­ся на пер­вый план. Это очень удоб­но для пре­сы­щен­но­го чи­та­те­ля-муж­чи­ны. Я, к при­ме­ру, по­на­ча­лу чи­тал всё под­ряд, а по­том на­до­ело, на­ску­чи­ло. Вы­брал се­бе пер­со­наж­ку (мне Кри­с­та по­нра­ви­лась) и стал про­сма­т­ри­вать толь­ко те гла­вы, где она обо­зна­че­на кур­си­вом. Как ду­шев­но не­сча­ст­ная жен­щи­на с на­глой кры­сой в сво­ей квар­ти­ре во­ю­ет, пре­сле­ду­ю­щих её мух звер­ски из­нич­то­жа­ет, от­ца про­пав­ше­го ищет, а ког­да на­хо­дит его все­го во вшах, тот её и не уз­на­ет во­все. Бом­жов­ская ам­не­зия. За­то на­хо­дит лю­бовь. И, как ни стран­но, у муж­чи­ны. Это опять же к то­му, кто спа­са­ет не толь­ко ка­кой-то там мир, но и пси­хо­па­ти­че­с­ких жен­щин.

---

 

СТА­РЫЙ КОНЬ БО­РОЗ­ДЫ НЕ ИС­ПОР­ТИТ…

 

Есть та­кая рас­хо­жая фра­за: «про­чи­тал кни­гу на од­ном ды­ха­нии». Глу­пая до­воль­но-та­ки фра­за, штам­по­ван­ная, да к то­му же хо­ро­шее про­из­ве­де­ние на­до чи­тать мед­лен­но, ды­ша глу­бо­ко и ров­но. Не зал­пом, как круж­ку пи­ва. Хо­тя и это то­же на­слаж­да­ет. И в дан­ном (мо­ем) слу­чае вы­ше­при­ве­дён­ная фра­за «сра­бо­та­ла». К ро­ма­ну Вла­ди­ми­ра Ко­жев­ни­ко­ва «От­цы и ма­те­ри» (без ука­за­ния из­да­тель­ст­ва, оче­вид­но, за счёт средств ав­то­ра) я по­на­ча­лу от­нёс­ся не­сколь­ко скеп­ти­че­с­ки, как во­об­ще в по­след­нее вре­мя от­но­шусь ко всем кни­гам (на­до­ели, са­мо­му от них пи­сать не­ког­да), но, взяв­шись за труд про­чте­ния, ос­та­но­вить­ся уже не мог. Так за па­ру ча­сов и одо­лел. С удо­воль­ст­ви­ем, на­до ска­зать. Язык про­стой, на­род­ный, по-ка­зац­ки ко­ло­рит­ный и ём­кий. Мно­гие сло­ва и вы­ра­же­ния пи­са­тель вы­та­щил из ис­то­ри­че­с­ко­го за­бы­тья, и они как-то ла­с­ка­ют слух в ок­ру­жа­ю­щей со всех сто­рон гла­мур­ной пле­се­ни: «зи­мо­гор», «ни­ще­б­род», «ухаб­ка», «ма­зар­ки», «урос­ли­вый», «вянь­гать» и дру­гие сло­ва-ди­а­лек­тизмы орен­бург­ско­го ка­за­че­ст­ва. Их толь­ко в Тол­ко­вом сло­ва­ре Да­ля и мож­но ра­зы­с­кать. И ав­тор ими ни­сколь­ко не зло­упо­треб­ля­ет, чув­ст­ву­ет речь пер­со­на­жей, ког­да без этих слов ге­ро­ям не обой­тись.

И сю­жет знат­ный. На­ка­ну­не и во вре­мя Пер­вой ми­ро­вой вой­ны. А по­том ещё и кол­ча­ков­щи­на по­ка­за­на. Прав­ди­во, не так, как в по­след­нем конъ­юнк­тур­ном филь­ме с Ха­бен­ским и Ли­зой Бо­яр­ской. Ведь «Вер­хов­ный Пра­ви­тель Рос­сии» был весь­ма без­жа­ло­ст­ным и да­ле­ко не об­раз­цо­вым ад­ми­ра­лом-во­е­на­чаль­ни­ком, без ма­лей­ше­го сму­ще­ния от­дал при­каз ге­не­ра­лу Кап­пе­лю рас­ст­ре­лять всех плен­ных во впер­вые со­здан­ных конц­ла­ге­рях, – тех, кто не пе­рей­дёт на сто­ро­ну бе­лых. И про­дол­жал, как ни в чём не бы­ва­ло, на­пе­вать свой лю­би­мый ро­манс:

– Го­ри, го­ри, моя звез­да…

Об­ду­мы­вая, на­вер­ное, рас­про­да­жу Рос­сии стра­нам Ан­тан­ты. Кол­ча­ков­цы бро­са­ли ты­ся­чи ти­фоз­ных и за­мёрз­ших от мо­ро­за ра­не­ных, тру­пы ко­то­рых по­том при­хо­ди­лось сжи­гать, пе­ре­ло­жив, как по­лен­ни­цы дров, брёв­на­ми, что­бы луч­ше го­ре­ли. Об этом ещё в 20-е го­ды пи­сал Все­во­лод Ива­нов. Да и «Да­у­рия» о том же. И «Мо­ло­ко вол­чи­цы», и дру­гие ро­ма­ны о ка­за­че­ст­ве. А об орен­бург­ском и ураль­ском ка­за­че­ст­ве пи­сал ведь и сам па­т­ри­арх рус­ской ли­те­ра­ту­ры А.С. Пуш­кин в «Ка­пи­тан­ской доч­ке» и в «Ис­то­рии Пу­га­чёв­ско­го бун­та». Кста­ти, пред­ки Ко­жев­ни­ко­ва пря­та­ли на сво­ём ху­то­ре Еме­ль­я­на Пу­га­чё­ва, из по­ко­ле­ния в по­ко­ле­ние пе­ре­да­ва­ли ле­ген­ды и о нём са­мом, и о ка­за­чь­их пред­во­ди­те­лях Не­чае и Ша­мае, о зна­ме­ни­той ста­ру­хе-ска­зи­тель­ни­це Гуг­ни­хе и дру­гих ос­тав­ших­ся в люд­ской па­мя­ти ха­рак­тер­ных лич­но­с­тях. Вот от­ку­да у ав­то­ра та­кие ро­до­вые зна­ния, та­кой язык и та­кая лю­бовь к от­че­му краю. Сам ведь он ро­дил­ся семь­де­сят один год на­зад на юж­но-ураль­ской стан­ции Биш­киль Че­бар­куль­ско­го рай­о­на Че­ля­бин­ской об­ла­с­ти, про­шёл ра­бо­чие строй­ки, ва­гон­ное де­по, хим­ком­би­на­ты, ре­мес­лен­ное учи­ли­ще, а по­том уже по­лу­чил и выс­шее об­ра­зо­ва­ние. Из­дал 23 кни­ги ро­ма­нов, по­ве­с­тей, рас­ска­зов, ле­генд, ска­зок, сти­хов и до­ку­мен­таль­но-ис­то­ри­че­с­ких сбор­ни­ков. Ещё и как пе­ре­вод­чик с ино­ст­ран­ных язы­ков вы­сту­пал. От­ме­чен пре­ми­я­ми им. В.Шук­ши­на и С.Ба­ба­ев­ско­го.

Ро­ман на­чи­на­ет­ся с то­го, как се­ми­лет­няя де­воч­ка, ос­ту­пив­шись, па­да­ет в хо­лод­ный ко­ло­дец. Сра­зу взят та­кой ос­т­рый за­чин, ког­да с не­о­сла­бе­ва­ю­щим вни­ма­ни­ем сле­дишь за её ба­рах­та­нь­ем в во­де, не в си­лах по­мочь. Га­да­ешь: вы­жи­вет или нет? У этой дев­чуш­ки есть ка­за­чья во­ля и ха­рак­тер. Ма­нюш­ку спас­ли её млад­шая се­с­т­ра и сов­сем древ­няя ста­ру­ха, все ос­таль­ные жи­те­ли се­ла бы­ли на се­но­ко­се. Так жи­вут и дей­ст­ву­ют и все ос­таль­ные пер­со­на­жи ро­ма­на: со­об­ща, друж­но, с жаж­дой жиз­ни, с пол­ной от­да­чей сил на бла­го друг дру­гу. Жи­вут труд­но, по­рой горь­ко, с дра­ма­ти­че­с­ки­ми кол­ли­зи­я­ми, но, в то же вре­мя, ра­до­ст­но, свет­ло и с лю­бо­вью. Жи­вут че­ст­но и спра­вед­ли­во. Как те­перь не жи­вут.

Пост­скрип­тум. Од­на­ко и это на­зва­ние ро­ма­на по­ка­за­лось мне не слиш­ком удач­ным и вы­ра­зи­тель­ным. Ка­кое-то оно стан­дарт­ное, шаб­лон­ное. За ним, ес­ли ав­тор на­ду­ма­ет пи­сать про­дол­же­ние, долж­ны по­сле­до­вать «Сы­но­вья и до­че­ри», по­том «Вну­ки и внуч­ки», а так и до «Жу­чек и му­рок» дой­дёт. Впро­чем, по­ко­ле­ния мель­ча­ют и вы­рож­да­ют­ся, и как бы нам дей­ст­ви­тель­но не пре­вра­тить­ся в со­бак да ко­шек.

Александр ТРАПЕЗНИКОВ