Архив : №41. 14.10.2011

На выдаче разрешений в сортир

Леонид Ершов был во всех смыслах очень партийным критиком. Официально состоя в компартии, он всегда демонстрировал свою близость к неофициальной «русской партии» и считался проводником идей «деревенщиков». Правда, ему частенько не хватало ни таланта, ни объективности. Преданность идее не всегда свидетельствовала о наличии большого ума.

 

Леонид Фё­до­ро­вич Ер­шов ро­дил­ся 11 ию­ня 1924 го­да в Твер­ской гу­бер­нии в де­рев­не Вы­став­ка Но­во­торж­ско­го уез­да. В го­лод­ном трид­цать тре­ть­ем го­ду ро­ди­те­ли пе­ре­вез­ли его в Ле­нин­град. Там, в го­ро­де на Не­ве, он окон­чил де­вять клас­сов и 22 ию­ня 1941 го­да дол­жен был от­ра­бо­тать пер­вый день то­ка­рем на ма­ши­но­ст­ро­и­тель­ном за­во­де им. Эн­гель­са. Но пра­зд­ни­ка не по­лу­чи­лось. Всё ом­ра­чи­ла на­чав­ша­я­ся вой­на.

Уже 5 ию­ля Ер­шов за­пи­сал­ся в на­род­ное опол­че­ние. Од­на­ко че­рез два ме­ся­ца пар­ня вер­ну­ли на за­вод, по­сколь­ку он не до­стиг при­зыв­но­го воз­ра­с­та. В ар­мию его за­бра­ли лишь в ав­гу­с­те со­рок вто­ро­го го­да. По­сле ко­рот­кой под­го­тов­ки в 47-м за­пас­ном арт­пол­ку Ер­шо­ва за­чис­ли­ли в 56-й га­у­бич­ный арт­полк и бро­си­ли на фронт. Но уже 12 мар­та со­рок тре­ть­е­го го­да он по­лу­чил пер­вое ра­не­ние. Вто­рой раз ему не по­вез­ло 3 ав­гу­с­та в бо­ях в рай­о­не го­ро­да Мги. Вра­чи на­сто­я­ли на его эва­ку­а­ции в Си­бирь, в шах­тёр­ский го­род Про­ко­пь­евск.

В гос­пи­та­ле Ер­шов уму­д­рил­ся экс­тер­ном окон­чить де­ся­тый класс и по­сле де­мо­би­ли­за­ции его без эк­за­ме­нов при­ня­ли в Ле­нин­град­ский уни­вер­си­тет на фил­фак. Он ока­зал­ся пер­спек­тив­ным сту­ден­том. Не зря по­сле за­щи­ты дип­ло­ма в 1949 го­ду ему пред­ло­жи­ли по­сту­пить в ас­пи­ран­ту­ру Ин­сти­ту­та рус­ской ли­те­ра­ту­ры. (Кста­ти, в ас­пи­ран­ту­ре со­сто­ял­ся его пе­ре­вод из кан­ди­да­тов в чле­ны ком­пар­тии.)

В Пуш­кин­ском До­ме Ер­шов все­гда при­дер­жи­вал­ся пар­тий­ных по­зи­ций. Ког­да пар­тия клей­ми­ла Зо­щен­ко, он вслед за ко­мис­са­ра­ми до­ка­зы­вал, что про­за это­го пи­са­те­ля ни­чтож­на. Но сто­и­ло вож­дям на­мек­нуть, что нам нуж­ны свои ще­д­ри­ны, его точ­ка зре­ния мо­мен­таль­но из­ме­ни­лась. Это ха­ме­ле­он­ст­во мо­ло­до­го ас­пи­ран­та очень пу­га­ло ста­ро­жи­лов Пуш­кин­ско­го До­ма. Од­на­ко опыт­ные ли­те­ра­ту­ро­ве­ды, па­мя­туя о том, чем за­кон­чи­лась для ин­сти­ту­та кам­па­ния про­тив ко­с­мо­по­ли­тов, пуб­лич­ных дис­кус­сий с Ер­шо­вым ста­ра­лись из­бе­гать.

За­щи­тив в 1952 го­ду кан­ди­дат­скую дис­сер­та­цию «Про­бле­мы са­ти­ры в ли­те­ра­тур­но-эс­те­ти­че­с­ких взгля­дах Сал­ты­ко­ва-Ще­д­ри­на», Ер­шов от де­вят­над­ца­то­го ве­ка бы­с­т­ро ото­шёл, вы­брав для ка­рь­е­ры в Пуш­кин­ском До­ме сек­тор со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры. Уло­вив но­вые ве­я­ния, он, за­быв, как ещё вче­ра по­чём зря ко­с­те­рил Зо­щен­ко, тут же за­пи­сал­ся в пев­цы рус­ской са­ти­ри­че­с­кой про­зы пе­ри­о­да нэ­па.

Ак­ции учё­но­го бы­с­т­ро по­ш­ли в го­ру. Ис­сле­до­ва­тель вско­ре стал лю­бим­цем Ле­нин­град­ско­го об­ко­ма пар­тии. Один из его со­вре­мен­ни­ков пи­сал: «Ле­о­нид Ер­шов ока­зал­ся очень вли­я­тель­ной фи­гу­рой <…> В Пуш­кин­ском До­ме он стал, на­сколь­ко я по­мню, се­к­ре­та­рём парт­ко­ма, во вся­ком слу­чае пар­тий­ным «де­я­те­лем», тре­бо­вал на­ве­де­ния «по­ряд­ка», «про­из­вод­ст­вен­ной дис­цип­ли­ны», объ­яс­няя вид­ным учё­ным, как сле­ду­ет се­бя ве­с­ти. Желч­ный То­ма­шев­ский зло шу­тил, на­ро­чи­то гру­бо: «Что же, ког­да мне в сор­тир вы­хо­дить на­до, я те­перь у Ер­шо­ва раз­ре­ше­ние про­сить обя­зан?»

Как ис­сле­до­ва­тель рус­ской са­ти­ры 1920–30-х го­дов Ер­шов ока­зал­ся очень слаб. Он, ви­ди­мо, это сам по­ни­мал (ну не лю­бил че­ло­век Зо­щен­ко и всё хо­ро­шее вы­нуж­ден был пи­сать о нём че­рез си­лу), по­это­му пред­ме­том док­тор­ской дис­сер­та­ции из­брал со­вер­шен­но дру­гую те­му – рус­ский со­вет­ский ро­ман, на­ци­о­наль­ные тра­ди­ции и но­ва­тор­ст­во. Впро­чем, док­тор­ская его ра­бо­та, за­щи­щён­ная в 1967 го­ду, так­же не бли­с­та­ла ка­ки­ми-ли­бо яр­ки­ми иде­я­ми. В ней, кро­ме сю­сю­ка­нья и ло­зун­гов, ни­че­го не бы­ло.

Во­об­ще в 1960-е го­ды ут­вер­ди­лась це­лая гвар­дия кри­ти­ков, ко­то­рые на­учи­лись гром­ко рас­суж­дать о па­т­ри­о­тиз­ме, но ко­то­рые не уме­ли чёт­ко сфор­му­ли­ро­вать свои мыс­ли и пред­ло­жить внят­ную про­грам­му. Я бы к этой груп­пе, по­ми­мо Ер­шо­ва, от­нёс бы П.Вы­ход­це­ва, В.Пе­те­ли­на и В.Чал­ма­е­ва. На мой взгляд, они ма­ло чем от­ли­ча­лись от ка­ко­го-ни­будь Ю.Су­ров­це­ва или В.Ос­коц­ко­го. Все они бы­ли по­лу­об­ра­зо­ван­ца­ми и на­чёт­чи­ка­ми. Толь­ко од­ни кля­лись в люб­ви к рус­ской де­рев­не, а дру­гие лю­би­ли по­рас­суж­дать об об­ще­че­ло­ве­че­с­ких цен­но­с­тях. Но чи­тать бы­ло нель­зя ни тех, ни дру­гих. Кру­гом ца­ри­ла ску­ка и, я бы до­ба­вил, – ску­до­умие.

Но, как ока­за­лось, сло­во­блу­дие та­ких бор­цов за идею, как Ер­шов и Пе­те­лин, вну­ша­ло не­ко­то­рым пер­со­на­жам опа­се­ния. На­чаль­ник со­вет­ско­го агит­про­па Алек­сандр Яков­лев в 1972 го­ду с ка­ко­го-то пе­ре­пу­га об­ви­нил их в «Лит­га­зе­те» в ан­ти­ис­то­риз­ме, хо­тя это бы­ло бре­дом. По­кро­ви­те­ли Ер­шо­ва при под­держ­ке Шо­ло­хо­ва ре­ши­ли дать Яков­ле­ву яро­ст­ный от­пор. Глав­ную от­по­ведь взял­ся со­чи­нить Вы­ход­цев.

В раз­гар борь­бы, 23 ян­ва­ря 1973 го­да Ер­шов, впе­чат­лён­ный сла­бой кни­гой Пе­те­ли­на «Рос­сия – лю­бовь моя», пи­сал Пе­те­ли­ну: «Спа­си­бо за па­мять, и ори­ги­наль­ный по­да­рок – но­вую Ва­шу кни­гу. Не­ко­то­рые ста­тьи из неё я уже чи­тал ра­нее, с не­ко­то­ры­ми впер­вые зна­ком­люсь по тек­с­ту кни­ги, осо­бен­но силь­но сде­ла­ны ра­бо­ты о М.Шо­ло­хо­ве, М.Бул­га­ко­ве и две ста­тьи, за­вер­ша­ю­щие Ваш труд. В це­лом кни­га по­лу­чи­лась и со­вре­мен­ной и глу­бо­кой. А глав­ное не­о­бык­но­вен­но свое­вре­мен­ной. По име­ю­щим­ся у ме­ня све­де­ни­ям ав­тор не­бе­зыз­ве­ст­но­го опу­са в «Л.Г.» силь­но под­мо­чил свою ре­пу­та­цию (име­ет­ся в ви­ду ста­тья А.Яков­ле­ва. – В.П.). Го­то­вит­ся в вы­со­ких сфе­рах об­суж­де­ние (а м.б., осуж­де­ние) его ста­тьи. Жаль, ес­ли Ваш кол­лек­тив­ный труд в бли­жай­шие дни не ля­жет на тот или иной сход­ный с ним стол, ку­да этот ма­те­ри­ал пред­наз­на­чал­ся. Сей­час са­мое вре­мя этот от­вет пе­ре­слать. Сер­деч­ный при­вет ваш Л.Ер­шов».

Кон­чи­лась схват­ка тем, что Яков­лев был от­прав­лен по­слом в Ка­на­ду, а Вы­ход­це­ва и Ер­шо­ва про­сто по­ме­ня­ли ме­с­та­ми: од­но­го вер­ну­ли в Пуш­кин­ский Дом, а дру­го­му от­да­ли ос­во­бо­див­шу­ю­ся ка­фе­д­ру со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры в Ле­нин­град­ском уни­вер­си­те­те.

В 1976 го­ду Ер­шов по­дал до­ку­мен­ты в Со­юз пи­са­те­лей. Но бю­ро сек­ции кри­ти­ки Ле­нин­град­ской пи­са­тель­ской ор­га­ни­за­ции его кан­ди­да­ту­ру друж­но про­ка­ти­ло. Спу­с­тя че­ты­ре го­да не­за­дач­ли­вый ли­те­ра­ту­ро­вед вновь су­нул­ся в Со­юз. На этот раз ре­ко­мен­да­ции ему да­ли Дми­т­рий Мол­дав­ский, Вик­тор Ас­та­фь­ев и Алек­сей Буш­мин. Ас­та­фь­ев от­ме­тил: «С Ер­шо­вым Ле­о­ни­дом Фё­до­ро­ви­чем я по­зна­ко­мил­ся не­сколь­ко лет на­зад и по­ра­жён был его ки­пу­чей жиз­не­де­я­тель­но­с­тью. При его тя­жё­лых фрон­то­вых уве­чь­ях не так-то лег­ко хо­дить, ез­дить, да ещё в за­гра­нич­ные ко­ман­ди­ров­ки, ру­ко­во­дить ка­фе­д­рой, ак­тив­но уча­ст­во­вать в об­ще­ст­вен­ной ра­бо­те, и при этом мно­го и пло­до­твор­но ра­бо­тать в кри­ти­ке и ли­те­ра­ту­ро­ве­де­нии. Ак­тив­ная жиз­не­де­я­тель­ность – от­ли­чи­тель­ная чер­та то­го по­ко­ле­ния, ко­то­ро­му при­над­ле­жит Ле­о­нид Фё­до­ро­вич <…> Ког­да я чи­тал его кни­гу «Рус­ский со­вет­ский ро­ман. На­ци­о­наль­ные тра­ди­ции и но­ва­тор­ст­во» или «Са­ти­ри­че­с­кие жа­н­ры со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры», то по­сто­ян­но и от­чёт­ли­во ощу­щал и ви­дел – ав­тор этих книг жил, жи­вёт и ду­ма­ет, а ино­гда и стра­да­ет в на­ше вре­мя, в на­шей стра­не, а не в ка­ком-то без­воз­душ­ном в не­о­ду­шев­лён­ном про­ст­ран­ст­ве».

Од­на­ко на за­се­да­нии бю­ро А.Ма­ке­до­нов стал до­ка­пы­вать­ся, по­че­му Ер­шов не по­пал в Со­юз с пер­во­го за­хо­да. Рас­плыв­ча­тый от­вет дал Юрий Ан­д­ре­ев. Мол, ему «при­шлось столк­нуть­ся с са­мы­ми от­вра­ти­тель­ны­ми че­ло­ве­че­с­ки­ми ка­че­ст­ва­ми Ер­шо­ва». По­сле это­го на за­щи­ту ли­те­ра­ту­ро­ве­да бро­си­лись Ни­ко­лай Ска­тов и Дми­т­рий Мол­дав­ский. Они в один го­лос за­ве­ре­ща­ли, что Ер­шов пер­вым в на­шей стра­не вы­пу­с­тил кни­гу о Зо­щен­ко. Это был яв­ный пе­ре­бор. Ан­д­ре­ев боль­ше не стал се­бя сдер­жи­вать и пе­ре­шёл в ата­ку. Он на­пом­нил: «Преж­де чем по­яви­лась кни­га о Зо­щен­ко, бы­ла бро­шю­ра «Из ис­то­рии со­вет­ской са­ти­ры», в ко­то­рой до­ка­зы­ва­лась пол­ная ни­чтож­ность и по­роч­ность Зо­щен­ко».

Уточ­не­ние Ан­д­ре­е­ва во мно­гом пре­до­пре­де­ли­ло ис­ход го­ло­со­ва­ния: за при­ём Ер­шо­ва в Со­юз пи­са­те­лей про­го­ло­со­ва­ло лишь 8 чле­нов бю­ро, а про­тив – 6 (т.е. учё­ный не на­брал нуж­ные две тре­ти го­ло­сов, ему не хва­ти­ло все­го од­но­го го­ло­са).

Ер­шов не сми­рил­ся с по­ра­же­ни­ем и до­бил­ся, что­бы его де­ло всё-та­ки бы­ло пе­ре­да­но в при­ём­ную ко­мис­сию Ле­нин­град­ской пи­са­тель­ской ор­га­ни­за­ции. Ни­ко­лай Ска­тов по­обе­щал ему мощ­ную под­держ­ку. Со­труд­ник Пуш­кин­ско­го До­ма А.Пав­лов­ский при­знал­ся: «Ха­рак­тер у Ер­шо­ва дей­ст­ви­тель­но кол­кий и ер­ши­с­тый», но пред­ло­жил ру­ко­вод­ст­во­вать­ся не эмо­ци­я­ми, а ис­хо­дить из вкла­да учё­но­го в на­уку и ли­те­ра­ту­ру. И при­ём­ная ко­мис­сия дрог­ну­ла: 25 ян­ва­ря 1982 го­да один­над­цать её чле­нов про­го­ло­со­ва­ло за при­ём Ер­шо­ва (про­тив бы­ло толь­ко че­ты­ре го­ло­са). Од­на­ко се­к­ре­та­ри­ат Ле­нин­град­ской пи­са­тель­ской ор­га­ни­за­ции с этим ре­ше­ни­ем не со­гла­сил­ся. Ер­шо­ву при­шлось по­да­вать но­вую апел­ля­цию. В об­щем, в Со­юз он по­пал лишь осе­нью 1982 го­да.

Воз­гла­вив в Ле­нин­град­ском уни­вер­си­те­те ка­фе­д­ру со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры, Ер­шов не ос­тав­лял уси­лий вер­нуть­ся в боль­шую по­ли­ти­ку. Од­ну из по­след­них по­пы­ток он пред­при­нял в раз­гар гор­ба­чёв­ской пе­ре­ст­рой­ки. Осе­нью 1987 го­да он пред­ло­жил про­ве­с­ти в уни­вер­си­те­те на­уч­ную кон­фе­рен­цию «Си­бирь: её се­го­дня и за­в­т­ра в со­вре­мен­ной рус­ской ли­те­ра­ту­ре». Ему по­обе­ща­ли своё при­сут­ст­вие Ва­лен­тин Рас­пу­тин, Вик­тор Ас­та­фь­ев, Сер­гей За­лы­гин, дру­гие круп­ные пи­са­те­ли. Но в по­след­ний мо­мент у каж­до­го на­шлась при­чи­на ос­тать­ся до­ма.

Меж тем по­кро­ви­те­ли Ер­шо­ва ре­ши­ли из на­уч­ной кон­фе­рен­ции сде­лать по­ли­ти­че­с­кий спек­такль, пер­вую скрип­ку в ко­то­ром взял­ся сы­г­рать ли­дер об­ще­ст­ва «Па­мять» Дми­т­рий Ва­си­ль­ев. Шоу на­ча­лось с то­го, что Ва­си­ль­ев про­брал­ся на три­бу­ну в па­ри­ке. Всё бы­ло рас­счи­та­но на то, что­бы за­ста­вить власть при­слу­шать­ся к «де­ре­вен­щи­кам». Но слу­чи­лось об­рат­ное. Власть ис­поль­зо­ва­ла де­марш Ва­си­ль­е­ва для дис­кре­ди­та­ции рус­ской идеи. Су­дя по все­му, власть пла­ни­ро­ва­ла ру­ка­ми Ва­си­ль­е­ва ском­про­ме­ти­ро­вать Рас­пу­ти­на и Ас­та­фь­е­ва, ко­то­рых мно­гие счи­та­ли со­ве­с­тью рус­ской на­ции.

В об­щем, Ер­шо­ва все обы­г­ра­ли: и об­ще­ст­во «Па­мять», и об­ком пар­тии, и про­чие вож­ди. Но так по­ли­ти­ку не де­ла­ют. Не­уди­ви­тель­но, что про­ва­лив­ша­я­ся кон­фе­рен­ция при­ве­ла к за­ка­ту на­уч­ной и по­ли­ти­че­с­кой ка­рь­е­ры учё­но­го.

Умер Ер­шов 23 ок­тя­б­ря 1988 го­да. Он ос­та­вил по­сле се­бя не­сколь­ко учеб­ни­ков со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры. Но по ним уже дав­но ни­кто не учит­ся, ибо в них мно­го лжи, но ма­ло прав­ды.

Вячеслав ОГРЫЗКО