***

Убывающий цвет листопада,

Остывающий, тающий свет.

Счастья вечного нет – и не надо,

Потому что и вечности нет.

Всё восходит, проходит, заходит

И восходит когда-то опять, –

И на этой бессмертной свободе,

На ненастной, прекрасной погоде

Так волшебно

   чуть-чуть

      постоять.

***

Над Волгой золотистый дым, –

Его я помню молодым

И снова понимаю кровью,

Как дым становится любовью.

Ногой ступил на вечный ил,

Обиды вспомнил

     и забыл…

Но всею принимаю кровью,

Что дым

   становится

      любовью.

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

1.

Волга. Волны. Морозь. Осень.

Что-то ветер закрепчал.

ОМик-328

Трётся боком о причал.

Как твои дрожали шлюпки

От расстроенных гитар –

Красны девицы! – Не шлюхи.

И не водка – солнцедар!

Как ты шёл, гружёный чудом,

Светом, ревностью, тоской.

Как ты поспевал повсюду,

Мой озёрный, мой морской…

От зарплаты до заплаты –

Глядь, а век уже не тот…

Битый, латанный, помятый

Дизель мой, электроход.

Снова Волга. Снова осень.

Вот уже и первый снег.

Омик-328,

ОМик-гномик-человек.

2.

Полистав мой синий томик,

Критик из Москвы самой

В нём нашёл стихи про «ОМик»

И сказал, что «ОМик» – мой.

Ни с какого-то испуга,

Но как судеб торжество,

Превратимся мы в друг друга –

Он в меня,

   а я в него.

Сколько сказочных прозрений

Нам порой дарует стих.

Я не против превращений,

А особенно таких.

Не на обской, не на невской,

Но на волжской на волне

Старый «ОМ»

«БОРИС СКОТНЕВСКИЙ»

Вам напомнит обо мне.

Чисто-чисто, горько-горько

Протрубит речная даль…

Покатаемся на Борьке!

Поразвеем грусть-печаль.

***

Не потешить бы вас, распотешить,

А хотел бы я, Боже прости,

Не спасти, но хотя бы утешить, –

А утешив, быть может, спасти

И себя, дурака, и планету,

И старуху в убогом пальто,

И дворнягу, и женщину эту,

Хоть её и не любит никто…

***

Я так люблю реки –

Текучие воды,

В каждом человеке

Семьдесят процентов свободы.

Я слишком часто смотрю на Волгу,

И за Волгу, на Жигули, –

Слишком часто и подолгу,

Чтоб сослепу не разглядеть вдали:

Как пароходы по Оби

От Бии до губы

И от губы до Бии

Ходят бело-голубые.

А на рассвете розовые

И золотые на закате…

Самоходки. Катер.

И леса – еловые,

     берёзовые.

А Енисея пока не видно.

Но это не горе, –

Мне не обидно

В русском просторе,

Где так много свободы,

Только где человеки?

Я люблю реки –

Текучие воды

Я так люблю

     реки.

ПЕРЕПИСЬ

Что за бред окаянный

Вымирать не спеша, –

Мрут Серёги, Иваны –

Убывает душа.

Может, всё перемелем –

И Господь нас спаси…

Вымирают Емели

Во просторах Руси.

В КВНы играем,

Посещаем кино.

Всё равно вымираем

И уходим на дно.

С нами вольная воля –

Пьём по-русски и бьём,

Но всё уже глаголем,

И всё хуже поём.

Всё, что грезилось раем,

Превратилось в говно.

Мы с тобой вымираем,

И стихи заодно.

Свет летит с поднебесья,

Но костёр наш потух…

А китайская песня

Не ласкает мой слух.

***

А где-нибудь в Нижнем Тагиле

Покамест ещё не в могиле

Валяется русский мужик.

Доносятся храпы густые,

Дрожат три пол-литры пустые, –

Но он к этой дозе привык.

Когда он очнётся – загадка.

Он спит безмятежно и сладко…

Но всё же мятеж впереди –

А храпы и прочие всхлипы

Всё больше похожи на хрипы

В блатной

   пролетарской

       груди.

ПАМЯТИ РЫЖЕГО БОРИСА

Лампочка

   и мотыльки над ней, –

Ничего не вспомнил он родней.

Над подъездом лампа в сорок ватт.

В памяти никто не виноват.

Млечный путь…

      А в лампе сорок ватт.

Бог простит! Никто не виноват

Во вселенском счастье и тоске,

Если дело

   в каждом

      мотыльке.