Архив : №44-45. 04.11.2011

Сергей Довлатов: а ну-ка по-блатному...

«Бы­ва­ют та­кие мо­мен­ты в жиз­ни лю­бо­го об­ще­ст­ва, ког­да на­ко­пив­ши­е­ся про­ти­во­ре­чия, скры­тые кон­флик­ты, вли­я­ния раз­ных под­час ан­та­го­ни­с­ти­че­с­ких сил не­о­жи­дан­но про­яв­ля­ют­ся в рез­кой по­ля­ри­за­ции от­но­ше­ний к ка­ко­му-ни­будь, на пер­вый взгляд, не та­ко­му уж и зна­чи­тель­но­му яв­ле­нию, лич­но­с­ти, ис­то­ри­че­с­ко­му со­бы­тию. Оно, та­ким об­ра­зом, вы­сту­па­ет как не­кая лак­му­со­вая бу­маж­ка, по­мо­гая оп­ре­де­лить ме­ха­ни­ку за­ку­лис­ных пру­жин, ко­то­рые на­прав­ля­ют дей­ст­вия ге­ро­ев ра­зы­г­ры­ва­ю­ще­го­ся на на­ших гла­за­ми спек­так­ля, уча­ст­ни­ка­ми ко­то­ро­го яв­ля­ем­ся и мы са­ми.

Так бы­ло бо­лее ста лет на­зад во Фран­ции во вре­мя из­ве­ст­но­го «де­ла Дрей­фу­са», так бы­ло и у нас во вре­мя по­яв­ле­ния зна­ме­ни­то­го сбор­ни­ка «Ве­хи». Ду­маю, что та­кое же яв­ле­ние про­ис­хо­дит и сей­час. Мо­жет, не столь гром­кое в по­ли­ти­че­с­ком от­но­ше­нии, но ни­чуть не ме­нее зна­чи­тель­ное по сво­е­му пси­хо­ло­ги­че­с­ко­му ре­зо­нан­су. Я имею в ви­ду не­о­жи­дан­ный эф­фект яв­ле­ния в Рос­сии твор­че­ст­ва Сер­гея До­вла­то­ва че­рез мно­го лет по­сле его смер­ти. На про­тя­же­нии всех 1990-х – 2000-х го­дов од­но за дру­гим из­да­ют­ся и мно­го­крат­но пе­ре­из­да­ют­ся его со­чи­не­ния, бес­пре­рыв­но вы­хо­дят мно­го­чис­лен­ные ста­тьи-вос­по­ми­на­ния (В.По­пов. Сер­гей До­вла­тов. «ЖЗЛ»). Пуб­ли­ку­ют­ся ар­хив­ные ма­те­ри­а­лы. До­вла­тов – пред­мет по­сто­ян­ных спо­ров, ор­га­ни­зо­ван­ных дис­кус­сий, сты­чек мне­ний в чи­та­тель­ских и в иных кру­гах.

Но по­че­му имен­но До­вла­тов? Не «на­бо­ко­вец» Са­ша Со­ко­лов со сво­ей «Па­ли­сан­д­ри­ей», не «со­вет­ский Га­шек» Вой­но­вич (а ведь его тол­ка­ли изо всех сил на роль не­ко­е­го «ду­хов­но­го вож­дя»); не по­ст­ра­дав­ший боль­ше всех А.Си­няв­ский... Спи­сок мож­но про­дол­жать и да­лее, но да­же от­да­лён­но­го срав­не­ния с по­пу­ляр­но­с­тью До­вла­то­ва ни­кто из этих пер­со­на­жей не вы­дер­жит. Как го­ва­ри­вал наш по­кой­ный са­ти­рик эпо­хи за­стоя: «Рек­бус! Крок­с­ворд! Б-а-льшая пром­б­ле­ма!»

О До­вла­то­ве по­яви­лась лет де­сять на­зад боль­шая мо­но­гра­фия (ещё до вы­хо­да вос­по­ми­на­ний В.По­по­ва) ака­де­ми­че­с­ко­го свой­ст­ва, при­над­ле­жа­щая пе­ру санкт-пе­тер­бург­ско­го про­фес­со­ра И.Су­хих, по объ­ё­му поч­ти не ус­ту­па­ю­щая со­во­куп­но­с­ти всех ос­нов­ных про­из­ве­де­ний глав­но­го ге­роя это­го тру­да, а, на­при­мер, вос­по­ми­на­ния о До­вла­то­ве пи­са­те­ля И.Са­би­ло пе­ре­из­да­ва­лись по мень­шей ме­ре триж­ды – и на пол­ках книж­ных ма­га­зи­нов не за­лё­жи­ва­лись!

В пре­дис­ло­вии к мо­но­гра­фии И.Су­хих санкт-пе­тер­бург­ский кри­тик А.Арь­ев пи­шет: «Ав­тор (т.е. До­вла­тов. – Г.М.), со­чув­ст­ву­ю­щий лю­дям в их сла­бо­с­тях, а не би­чу­ю­щий их, са­мо зва­ние «пи­са­те­ля» низ­вед­ший до при­ват­ной ка­те­го­рии «рас­сказ­чи­ка», уло­вил ду­шу и им­пульс со­вре­мен­но­го ис­кус­ст­ва, жи­во­го ча­ст­ны­ми ин­те­ре­са­ми впол­не лиш­них лю­дей». Да и сам И.Су­хих рас­ска­зы­ва­ет по­хо­жую бай­ку: буд­то не­кий сту­дент об­ра­тил­ся к не­му с та­ким за­яв­ле­ни­ем: «Зна­е­те, за что я люб­лю До­вла­то­ва? Он та­кой же раз­дол­бай, как и я». При этом ав­тор ис­сле­до­ва­ния, не ре­ша­ясь, ви­ди­мо, при­бег­нуть к «не­нор­ма­тив­ной лек­си­ке», стыд­ли­во по­яс­ня­ет, что, де­с­кать, «клю­че­вое сло­во бы­ло дру­гим, но с ак­цен­том оно вы­гля­де­ло не гру­бо, а ми­ло». Ин­те­рес­ные раз­го­во­ры ве­дут­ся те­перь на фил­фа­ке меж­ду сту­ден­та­ми и про­фес­со­ра­ми!

Са­мое лю­бо­пыт­ное, что и В.Бон­да­рен­ко, при­дер­жи­ва­ю­щий­ся по срав­не­нию с эти­ми ав­то­ра­ми ди­а­ме­т­раль­но про­ти­во­по­лож­ных взгля­дов, при­хо­дит к схо­жим вы­во­дам, го­во­ря о До­вла­то­ве: «В сущ­но­с­ти он и по­бе­дил как пи­са­тель пле­бе­ев. Он не­о­жи­дан­но для се­бя, уже по­сле сво­ей смер­ти стал по­пу­ля­рен. Ни нра­во­уче­ний, ни по­уче­ний, ни ум­ных слов, ни ус­лож­нён­ной сти­ли­с­ти­ки. Он бро­сил своё пле­бей­ст­во в мас­сы, и мас­сы се­го­дня его уже поч­ти по­лю­би­ли, а ин­тел­ли­ген­ты, как все­гда, все­му на­шли своё ум­ное объ­яс­не­ние» (из ста­тьи «Пле­бей­ская про­за Сер­гея До­вла­то­ва»). Так что же, мо­жет быть, де­мо­кра­тич­ный и пле­бей­ский До­вла­тов при­шёл­ся как раз впо­ру для на­шей эпо­хи? Эх, ка­бы так...

 

Вот два эпи­зо­да, рас­ска­зан­ных в вос­по­ми­на­ни­ях И.Са­би­ло. На од­ной из ве­че­ри­нок кто-то из хва­ст­ли­вых гос­тей, под­вы­пив, «дол­го и со сма­ком рас­ска­зы­вал о том, как его при­гла­си­ли в ка­кое-то кон­суль­ст­во, и как он там объ­е­дал­ся то ли крас­ной ры­бой, то ли чёр­ной ик­рой. А уж пил-то, пил!

До­вла­тов с ехид­ст­вом и во весь го­лос:

– При­зна­ние ни­что­же­ст­ва!»

В дру­гой раз в той же ком­па­нии по­явил­ся не­кий гость, ко­то­рый вёл се­бя – го­во­ря се­го­дняш­ним язы­ком – ав­то­ри­тар­но, всех одёр­ги­вал, по­прав­лял, да­вал «цен­ные ука­за­ния», а ког­да это ста­ло вы­зы­вать воз­му­ще­ние при­сут­ст­ву­ю­щих, при­пуг­нул, что ему «до­ста­точ­но паль­цем по­ше­ве­лить, и все мы ока­жем­ся в са­мых стес­ни­тель­ных об­сто­я­тель­ст­вах», по­сколь­ку он «ре­дак­тор га­зе­ты. Той са­мой, что в Боль­шом До­ме». До­вла­тов рез­ко одёр­нул это­го «ре­дак­то­ра», да так, что он «вдруг под­нял­ся и, не го­во­ря ни сло­ва, по­ки­нул дом.

– Гос­по­ди, Вань­ка, Се­рёж­ка, что те­перь бу­дет?! – не пре­одо­лев не­о­жи­дан­но­го ис­пу­га, спро­си­ла По­та­по­ва (хо­зяй­ка квар­ти­ры. – Г.М.).

– Ни­че­го не бу­дет, – ска­зал Сер­гей. – Ес­ли он в сво­ём Боль­шом До­ме ляп­нет, что его вы­ста­ви­ли из ком­па­нии, его вы­ста­вят и от­ту­да».

Мы ви­дим, что До­вла­тов во­все не де­мо­кра­ти­че­с­кий Ива­нуш­ка-ду­ра­чок вро­де Чон­ки­на у Вой­но­ви­ча. Это тон­кий и точ­ный пси­хо­лог, яс­но со­зна­ю­щий свою си­лу и пре­вос­ход­ст­во и уме­ю­щий быть, ког­да на­до, бы­с­т­рым и бес­по­щад­ным. Пле­бей­ским пья­ным до­б­ро­душ­ным ами­ко­шон­ст­вом здесь и не пах­нет. Пе­ред на­ми во­все не вы­пи­во­ха-«раз­дол­бай», а жё­ст­кий, хо­лод­но-ци­нич­ный че­ло­век. Та­ки­ми уме­ют и долж­ны быть па­ха­ны-уго­лов­ни­ки. Для До­вла­то­ва это во­все не слу­чай­ность, а стиль, как по­ве­де­ния, так и твор­че­ст­ва. Ещё не­сколь­ко при­ме­ров.

«Я лет с две­над­ца­ти ощу­щал, что ме­ня не­удер­жи­мо вле­чёт к по­дон­кам», – при­зна­вал­ся До­вла­тов. Опыт служ­бы ох­ран­ни­ком-«вер­ту­ха­ем» в зо­не по­ка­зал, что та­кое при­зна­ние да­ле­ко не слу­чай­но, так как, по глу­бо­ко­му убеж­де­нию До­вла­то­ва, меж­ду ох­ран­ни­ка­ми и за­клю­чён­ны­ми на­ли­цо «по­до­зри­тель­ное сход­ст­во». Бо­лее то­го, они вы­гля­дят не бо­лее чем раз­ны­ми сто­ро­на­ми од­ной ме­да­ли.

Мысль эта не но­вая, не «до­вла­тов­ская». За­клю­чён­ные и ох­ран­ни­ки па­ра­док­саль­но свя­за­ны друг с дру­гом, лег­ко вза­и­мо­за­ме­ня­е­мы. (Об этом поз­же пи­сал и Э.Ли­мо­нов.) Ре­шёт­ка и ко­лю­чая про­во­ло­ка не толь­ко раз­де­ля­ют их, но и не ме­нее об­ре­чён­но свя­зы­ва­ют во­еди­но, в слож­ный и уме­ло по­ст­ро­ен­ный ла­гер­но-уго­лов­ный мир со сво­и­ми пи­са­ны­ми и не­пи­са­ны­ми за­ко­на­ми и нор­ма­ми. Мир, ко­то­рый стал для До­вла­то­ва сво­им. На­столь­ко сво­им, что его по­след­ний при­жиз­нен­ный рас­сказ – о не­о­жи­дан­ной встре­че в Аме­ри­ке со зна­ко­мым ему по «зо­не» уго­лов­ни­ком Стра­ху­и­лом, в ко­то­ром До­вла­тов при­зна­ёт един­ст­вен­но род­но­го и близ­ко­го се­бе че­ло­ве­ка. Ко­неч­но, ед­ва ли это «до­ку­мен­таль­ная» встре­ча. Та­кой сю­жет уже был обы­г­ран в его по­ве­с­ти «Зо­на», а ми­с­ти­фи­ци­ро­вать до­вер­чи­во­го чи­та­те­ля для До­вла­то­ва – нор­ма жиз­ни, но ха­рак­тер­на са­ма ло­ги­ка мыс­ли, при­вед­шая пи­са­те­ля к та­ко­му фи­на­лу.

Ла­гер­ная ох­ра­на не­из­беж­но ока­зы­ва­ет­ся свя­зан­ной с па­ха­на­ми уго­лов­но­го ми­ра, ко­то­рые за раз­но­го ро­да по­блаж­ки по­мо­га­ют на­во­дить дис­цип­ли­ну сре­ди «фра­е­ров». Вот что пи­сал по это­му по­во­ду В.Ша­ла­мов, для ко­то­ро­го «зо­на» бы­ла не эпи­зо­дом, а ог­ром­ным кро­ва­вым ку­с­ком соб­ст­вен­ной жиз­ни и судь­бы: «Кон­во­и­ры во­ди­ли пар­тию (в ко­то­рой все­гда бы­ли сме­ша­ны «по­ли­ти­ки» с во­ра­ми) на ра­бо­ту и сда­ва­ли эту ра­бо­ту на от­куп во­рам. Во­ры охот­но ра­зы­г­ры­ва­ли роль до­б­ро­воль­ных бри­га­ди­ров. Они из­би­ва­ли за­клю­чён­ных (с бла­го­сло­ве­ния и при под­держ­ке кон­воя) (т.е. До­вла­то­ва как слу­жа­ще­го во вну­т­рен­них вой­сках. – Г.М.), за­став­ляя по­лу­жи­вых от го­ло­да ста­ри­ков вы­пол­нять тя­жё­лую ра­бо­ту в зо­ло­тых за­бо­ях, пал­ка­ми вы­би­вая из них «план», в ко­то­рый вклю­ча­лась и та часть за­да­ния, ко­то­рая па­да­ла на са­мих во­ров». Во вре­ме­на «спец­служ­бы» До­вла­то­ва в кон­вое си­ту­а­ция ед­ва ли силь­но из­ме­ни­лась, как это яв­ст­ву­ет из его по­ве­с­ти «Зо­на».

Суть де­ла в том, что блат­ной мир уп­рав­ля­ет­ся во­все не по­ста­нов­ле­ни­я­ми из Моск­вы и не ре­ше­ни­я­ми на­чаль­ни­ков тю­рем и ко­ло­ний, а по­том­ст­вен­ны­ми и свя­то блю­ду­щи­ми свои при­ви­ле­гии и обы­чаи «во­ра­ми в за­ко­не». «По­том­ст­вен­ные во­ры и со­став­ля­ют пра­вя­щее яд­ро уго­лов­но­го ми­ра», – кон­ста­ти­ру­ет В.Ша­ла­мов. А что ка­са­ет­ся «фра­е­ров», то «фра­ер и со­здан для то­го, что­бы его об­ма­ны­ва­ли...» (из рас­ска­за В.Ша­ла­мо­ва «Жуль­ни­че­с­кая кровь»). Тя­го­те­ние До­вла­то­ва к «ро­зы­г­ры­шам», «об­ма­нам», «ми­с­ти­фи­ка­ци­ям» в от­но­ше­нии чи­та­те­лей – од­на из гра­ней его от­но­ше­ния к нам, так ска­зать, «фра­е­рам» от ли­те­ра­ту­ры и чи­та­тель­ской пуб­ли­ки. Здесь нет до­б­ро­душ­ной ус­меш­ки, а есть жё­ст­кое и ци­нич­ное вы­ко­ла­чи­ва­ние де­нег, пре­сти­жа, ус­пе­ха у жен­щин, вод­ки, по­пу­ляр­но­с­ти и др.

«Не­ли­це­мер­ная, ни­чем не за­щи­щён­ная от­кры­тость дур­ных во­ле­изъ­яв­ле­ний пред­став­ля­лась ему га­ран­ти­ей че­ст­но­с­ти», – пи­шет о «твор­че­с­ком ме­то­де» До­вла­то­ва А.Арь­ев. А вот что пи­шет о том же «твор­че­с­ком ме­то­де» (хо­тя и в бо­лее ши­ро­ком смыс­ле) В.Ша­ла­мов: «Ла­герь де­ла­ет ин­тел­ли­ген­тов «про­по­вед­ни­ка­ми прин­ци­пи­аль­ной бес­прин­цип­но­с­ти, и их ог­ром­ная куль­ту­ра зна­ния по­слу­жи­ла им пред­ме­том для до­маш­них ум­ст­вен­ных раз­вле­че­ний, для гим­на­с­ти­ки ума».

Имен­но в зо­нах со­зда­ёт­ся осо­бый слой «ро­ма­ни­с­тов», т.е. тех, кто «ти­с­ка­ет рома­ны» – все­воз­мож­ные по­лу­анек­до­ти­че­с­кие, по­лу­уго­лов­ные ис­то­рии для ску­ча­ю­щих урок. «Ро­ма­нист», т.е. рас­сказ­чик, ко­неч­но, не обя­за­тель­но дол­жен быть из блат­ных. На­обо­рот, «ро­ма­нист-фра­ер» це­нит­ся не мень­ше, а боль­ше, ибо то, что рас­ска­зы­ва­ют, мо­гут рас­ска­зать бла­та­ри, ог­ра­ни­чен­но – не­сколь­ко по­пу­ляр­ных сю­же­тов – и всё. Все­гда мо­жет слу­чить­ся, что у но­вич­ка-чу­жа­ка в па­мя­ти есть ка­кая-ни­будь ин­те­рес­ная ис­то­рия. Су­ме­ет он рас­ска­зать эту ис­то­рию – бу­дет на­граж­дён сни­с­хо­ди­тель­ным вни­ма­ни­ем ур­ка­чей». Бо­лее то­го, сре­ди та­ких «ро­ма­ни­с­тов» «есть быв­шие ли­те­ра­то­ры, гор­дя­щи­е­ся вер­но­с­тью сво­ей ос­нов­ной про­фес­сии, про­яв­ля­е­мой в столь уди­ви­тель­ных об­сто­я­тель­ст­вах». Ос­но­вой для «рома­нов» мо­жет быть лю­бой анек­дот, чьё-то вос­по­ми­на­ние, факт из бы­та – всё это так или ина­че обы­г­ры­ва­ет­ся и по­да­ёт­ся «пуб­ли­ке» – а в на­гра­ду лиш­няя ми­с­ка су­па или ку­сок хле­ба.

В сво­их вос­по­ми­на­ни­ях И.Са­би­ло мно­го раз рас­ска­зы­ва­ет о бес­пре­дель­ном ци­низ­ме До­вла­то­ва, го­то­во­го пи­сать что угод­но: пись­ма тру­дя­щих­ся пра­ви­тель­ст­ву, по­учи­тель­ные ста­тей­ки о вре­де пьян­ст­ва, о нор­мах со­ци­а­ли­с­ти­че­с­кой мо­ра­ли, пе­ре­де­лы­вать без­дар­ные опу­сы на­чаль­ст­ва и т.п. А ведь всё это для До­вла­то­ва – оче­ред­ные «рома­ны», ко­то­рые он «ти­с­ка­ет» с бес­ко­неч­ным пре­зре­ни­ем бы­ва­ло­го бла­та­ря (не за­бу­дем его мысль о тож­де­ст­ве ох­ра­ны и зэ­ков!) к мел­ким фра­е­рам. От­сю­да и при­ст­ра­с­тие к ба­наль­ным сю­же­там, мно­го­чис­лен­ные са­мо­по­вто­ры, ци­нич­ные от­кро­ве­ния и анек­до­ты, со­чи­нён­ные о раз­ных ре­аль­ных лю­дях, ста­но­вя­щих­ся пер­со­на­жа­ми глум­ли­вых «ме­му­а­ров» До­вла­то­ва. По­ш­лость как прин­цип. «Ла­герь пред­став­ля­ет со­бой до­воль­но точ­ную мо­дель го­су­дар­ст­ва. При­чём имен­но Со­вет­ско­го го­су­дар­ст­ва», – пи­шет До­вла­тов («Зо­на»).

Но вот в 1978 го­ду он ока­зал­ся на За­па­де. И от­кли­ка­ет­ся на это обыч­ной сво­ей ёр­ни­че­с­кой по­ве­с­тью «Фи­ли­ал». Фи­ли­а­лом наш «ро­ма­нист» на­зы­ва­ет сре­ду рус­ско-ев­рей­ской эми­г­ра­ции. Спра­ши­ва­ет­ся, фи­ли­а­лом че­го? Ав­тор от­ве­ча­ет: со­вет­ско­го го­су­дар­ст­ва и со­вет­ской пси­хо­ло­гии (сле­ду­ет ряд анек­до­тов, обос­но­вы­вав­ших эту идею). Но ведь со­вет­ский ре­жим – это «зо­на». Вы­вод по­лу­ча­ет­ся не­о­жи­дан­ным – зна­чит, тре­тья вол­на эми­г­ра­ции – это фи­ли­ал уго­лов­но-блат­но­го ми­ра, вре­мен­но пре­бы­ва­ю­щий за гра­ни­цей, в ми­ре до­б­рот­ных ве­щей, ухо­жен­ных га­зо­нов, улыб­чи­во-де­ло­вых от­но­ше­ний...

Зна­чит, со­вер­шил­ся «вы­брос» бла­та­рей из со­вет­ской сре­ды, сво­е­го ро­да «де­сант» уго­лов­но­го ми­ра в не­о­сво­ен­ные ре­ги­о­ны. Та­ко­го вы­во­да До­вла­тов не де­ла­ет, но он на­пра­ши­ва­ет­ся со всей оче­вид­но­с­тью. Не слу­чай­но на За­па­де се­го­дня с тре­во­гой го­во­рят о не­из­ве­ст­но от­ку­да взяв­шей­ся «рус­ской ма­фии». А взя­лась она из «зон» и «фи­ли­а­лов» этих зон – и не та­кая уж она «рус­ская», а про­сто-на­про­с­то уго­лов­ная. Лишь слег­ка ма­с­ки­ру­ю­ща­я­ся фи­го­вым ли­ст­ком «дис­си­дент­ст­ва», «идей­ной борь­бы», «по­ли­ти­че­с­ко­го убе­жи­ща», а в дей­ст­ви­тель­но­с­ти стре­мя­ща­я­ся по­лов­чее «нае...ть» ме­ст­ных аме­ри­кан­ских фра­е­ров. И один из та­ких при­блат­нён­ных «ро­ма­ни­с­тов»-ур­ка­га­нов-«де­сант­ни­ков» – наш со­вет­ско-не­со­вет­ский пи­са­тель С.До­вла­тов, боль­шой зна­ток и це­ни­тель блат­ных за­ко­нов и их про­па­ган­дист в за­гра­нич­ных фи­ли­а­лах. Но «про­па­ган­дист», ко­неч­но, не в том смыс­ле, что он за­слан ка­ки­ми-то «тём­ны­ми си­ла­ми» как не­кий ки­борг в до­б­ро­душ­ный мир об­ще­ст­ва мас­со­во­го по­треб­ле­ния. Фра­ер­скую суть это­го об­ще­ст­ва ду­ра­ков (хо­тя и прак­тич­ных) До­вла­тов рас­ку­сил мгно­вен­но и уме­ло вос­поль­зо­вал­ся этим по­ни­ма­ни­ем. Про­па­ган­дист – в си­лу сво­ей соб­ст­вен­ной сущ­но­с­ти «ро­ма­ни­с­та», упо­ён­но­го соб­ст­вен­ным «трё­пом» в си­лу то­го, что он сам боль­шой ма­с­тер «сред­ней ру­ки».

По­сле ухо­да из га­зе­ты «но­вый аме­ри­ка­нец» в США, пи­шет До­вла­тов, «я – бла­го­ра­зум­ный и не­тре­бо­ва­тель­ный ли­те­ра­тор сред­ней ру­ки («Сред­няя ру­ка» – под­хо­дя­щее на­зва­ние для муж­ско­го клу­ба...)». Та­ким зна­то­ком «сред­ней ру­ки» он – по­сле фи­зи­че­с­кой смер­ти – при­шёл и на наш книж­ный ры­нок, в на­ше при­блат­нён­ное об­ще­ст­во, сме­ло иду­щее «кур­сом ре­форм»...

Геннадий МУРИКОВ,
г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ