Архив : №46. 18.11.2011

Как мусор на реке

Гри­го­рий Бров­ман счи­тал­ся ор­то­док­сом. В этом не бы­ло бы ни­че­го пло­хо­го, ес­ли б кри­тик не тре­бо­вал вер­но­с­ти марк­сиз­му от дру­гих. Но он не толь­ко на­вя­зы­вал пи­са­тель­ско­му со­об­ще­ст­ву свои взгля­ды на по­ли­ти­ку и куль­ту­ру. Сво­и­ми ка­зён­ны­ми ста­ть­я­ми этот пра­во­вер­ный марк­сист пе­ре­кры­вал кис­ло­род всем ина­ко­мыс­ля­щим. Сколь­ко от не­го на­ст­ра­да­лись Вик­тор Ас­та­фь­ев, Кон­стан­тин Во­ро­бь­ёв, Вик­тор Ли­хо­но­сов. Не вы­дер­жав, Ас­та­фь­ев вес­ной 1966 го­да зло за­ме­тил кри­ти­ку Алек­сан­д­ру Ма­ка­ро­ву: «А та шу­ше­ра, вро­де Бров­ма­на, как му­сор на ре­ке вос­при­ни­ма­ет­ся».

Гри­го­рий Аб­ра­мо­вич Бров­ман ро­дил­ся 14 ав­гу­с­та 1907 го­да в Мол­да­вии, в де­рев­не Ка­ла­раш Ор­ге­ев­ско­го рай­о­на. Ког­да на­ча­лась Пер­вая ми­ро­вая вой­на, его род­ные в сроч­ном по­ряд­ке пе­ре­бра­лись на Вин­ни­чи­ну. «В 1916 го­ду, – пи­сал он в ав­то­био­гра­фии, – ме­ня увез­ли в Одес­су, где я эк­за­ме­но­вал­ся в при­го­то­ви­тель­ный класс ча­ст­ной гим­на­зии». Но вско­ре гря­ну­ли фе­в­раль­ские со­бы­тия, и род­ня вер­ну­ла Бров­ма­на в ро­до­вое ме­с­теч­ко Кры­жо­поль под Вин­ни­цу.

Окон­чив семь клас­сов, Бров­ман ос­тал­ся на Ук­ра­и­не и ка­кое-то вре­мя ра­бо­тал в биб­ли­о­те­ке. По­том ему всё на­до­ело, и в 1926 го­ду он ока­зал­ся в Моск­ве, где че­рез не­сколь­ко лет его при­ня­ли на лит­фак в МГУ.

По­сле уни­вер­си­те­та Бров­ман ус­т­ро­ил­ся в ре­дак­цию жур­на­ла «На пу­тях к но­вой шко­ле». Но по­том его вся­че­с­ки стал про­дви­гать зем­ляк по Ор­ге­е­ву вли­я­тель­ный рап­по­вец Ио­ганн Альт­ман. По про­тек­ции Альт­ма­на Бров­ма­на в 1933 го­ду ус­т­ро­и­ли в орг­ко­ми­тет по со­зда­нию Со­ю­за со­вет­ских пи­са­те­лей. За­тем Альт­ман по­мог зем­ля­ку по­сту­пить в ас­пи­ран­ту­ру ИФ­ЛИ и по­лу­чить став­ку пре­по­да­ва­те­ля в Ли­тин­сти­ту­те.

В 1940 го­ду Бров­ман за­щи­тил в ИФ­ЛИ кан­ди­дат­скую дис­сер­та­цию «Бе­лин­ский и дра­ма». Ког­да на­ча­лась вой­на, его при­зва­ли в ар­мию и на­пра­ви­ли на Се­ве­ро-За­пад­ный фронт в ре­дак­цию га­зе­ты «В бой за ро­ди­ну». Там он в фе­в­ра­ле 1942 го­да всту­пил в пар­тию.

К ли­те­ра­ту­ре Бров­ман вер­нул­ся уже по­сле по­бе­ды, за­няв сра­зу две пол­ных долж­но­с­ти: за­вот­де­лом кри­ти­ки в жур­на­ле «Но­вый мир» и зав­ка­фе­д­рой со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры в Ли­тин­сти­ту­те. Но по­том в стра­не на­ча­лась борь­ба с ко­с­мо­по­ли­та­ми. 16 мар­та 1949 го­да пар­тий­ное со­бра­ние Со­ю­за пи­са­те­лей ис­клю­чи­ло Бров­ма­на из пар­тии. Но кри­тик по­дал апел­ля­цию. Рас­смо­т­ре­ние его де­ла за­тя­ну­лось на пол­то­ра го­да. Лишь 12 ав­гу­с­та 1950 го­да бю­ро Мос­ков­ско­го гор­ко­ма ВКП(б), от­ме­нив ре­ше­ние об ис­клю­че­нии, вка­ти­ло ему стро­гий вы­го­вор «за ошиб­ки при оцен­ке от­дель­ных про­из­ве­де­ний со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры».

Борь­ба с ко­с­мо­по­ли­та­ми на­пу­га­ла Бров­ма­на на всю ос­тав­шу­ю­ся жизнь. Он уже боль­ше ни­ког­да не вы­сту­пал про­тив ге­не­раль­ной ли­нии пар­тии. На­обо­рот, кри­тик вез­де и всю­ду стал на­саж­дать прин­ци­пы пар­тий­но­с­ти, а за­од­но и хо­луй­ст­ва. Так, в 60-е го­ды про­шло­го ве­ка он от­ме­тил­ся в жур­на­лах «Моск­ва» и «Наш со­вре­мен­ник» гнев­ны­ми ста­ть­я­ми, ко­то­рые нис­про­вер­га­ли А.Со­лже­ни­цы­на, В.Лак­ши­на, К.Во­ро­бь­ё­ва, В.Ли­хо­но­со­ва и дру­гих ли­те­ра­то­ров, чьи со­чи­не­ния ока­за­лись не­угод­ны­ми Крем­лю и Ста­рой пло­ща­ди.

Для убе­ди­тель­но­с­ти Бров­ман не­ред­ко в сво­их пуб­ли­ка­ци­ях ссы­лал­ся на де­мо­кра­тов се­ре­ди­ны XIX ве­ка. В ча­ст­но­с­ти, в ста­тье «Жи­вая жизнь и нор­ма­тив­ность» («Моск­ва», 1964, № 7), со­дер­жав­шей кри­ти­ку Со­лже­ни­цы­на и Лак­ши­на, он в еди­но­мы­ш­лен­ни­ки за­пи­сал ни мно­го ни ма­ло Н.До­б­ро­лю­бо­ва. Это в свою оче­редь воз­му­ти­ло Лак­ши­на. В от­вет Лак­шин об­ви­нил оп­по­нен­та в том, что тот вы­рвал сло­ва клас­си­ка из кон­тек­с­та и по­это­му из­вра­тил До­б­ро­лю­бо­ва. «Бед­ный Г.Бров­ман! – с из­дёв­кой за­ме­тил Лак­шин. – Он все­рьёз при­нял иро­ни­че­с­кое из­ло­же­ние До­б­ро­лю­бо­вым «чи­с­той те­о­рии кри­ти­ка» и под­нял его на щит. Он слиш­ком ра­но пре­рвал своё чте­ние ста­тьи «За­би­тые лю­ди» («Но­вый мир», 1964, № 8).

Поз­же Бров­ман об­ру­шил­ся на «лей­те­нант­скую» про­зу Кон­стан­ти­на Во­ро­бь­ё­ва и «де­ре­вен­скую» ли­те­ра­ту­ру Алек­сан­д­ра Яши­на. Ав­то­ра «Во­ло­год­ской свадь­бы» он обо­звал эпи­го­ном Ива­на Бу­ни­на, а Во­ро­бь­ё­ву при­пи­сал ис­ка­же­ние прав­ды о вой­не.

Не­пра­вед­ные ста­тьи Бров­ма­на се­ре­ди­ны 1960-х го­дов на­дол­го за­кры­ли то­му же Во­ро­бь­ё­ву до­ро­гу в из­да­тель­ст­ва и жур­на­лы. Вес­ной 1967 го­да пи­са­тель с бо­лью за­ме­тил сво­е­му кол­ле­ге Сер­гею Во­ро­ни­ну: «Друг мой, мне ли, «аб­ст­ракт­но­му гу­ма­ни­с­ту», «нис­про­вер­га­те­лю и зло­ст­но­му па­ци­фи­с­ту» (И.Грин­берг, Г.Бров­ман), от­ка­зы­вать­ся на ста­ро­сти лет от ве­ры в Бо­га ис­тин­но рус­ской ли­те­ра­ту­ры – прав­ды?»

Кста­ти, чуть поз­же в из­да­тель­ские де­ла Во­ро­бь­ё­ва по­пы­тал­ся вме­шать­ся Вик­тор Ас­та­фь­ев, по­ре­ко­мен­до­вав од­ну из ве­щей сво­е­го то­ва­ри­ща жур­на­лу «Наш со­вре­мен­ник». Но Во­ро­бь­ёв вы­нуж­ден был на­пом­нить Ас­та­фь­е­ву, что там в ред­кол­ле­гии про­дол­жал чис­лить­ся Бров­ман, ко­то­рый его твор­че­ст­во ни­ког­да не жа­ло­вал.

Но как бы Бров­ман ни вы­слу­жи­вал­ся пе­ред пар­тий­ным на­чаль­ст­вом, в глу­би­не ду­ши да­же ко­мис­са­ры его пре­зи­ра­ли. Ему в честь 60-ле­тия так и не да­ли ор­ден Тру­до­во­го Крас­но­го Зна­ме­ни, ко­то­ро­го он так до­би­вал­ся. В сто­лич­ном гор­ко­ме пар­тии хо­да­тай­ст­во орг­се­кре­та­ря Мос­ков­ской пи­са­тель­ской ор­га­ни­за­ции В.Иль­и­на яко­бы за­те­ря­ли. Вож­де­лен­ную на­гра­ду кри­тик по­лу­чил лишь к сво­е­му 70-ле­тию.

Умер Бров­ман 13 ав­гу­с­та 1984 го­да.

Вячеслав ОГРЫЗКО