ДЖОННИ

В зоопарке, в бронированном загоне

содержали словно динозавра

пермского слона по кличке Джонни

Джонни умер, что же будет завтра?

в зоопарке пермском я сегодня

видел кладбище кресты оркестр литавры

кто теперь в твоём загоне, Джонни?

страшные большие динозавры

в нашем пермском ласковом ковчеге

выдры да еноты с голубями

милый Джонни, мы с тобой исчезли

а они плывут по речке-Каме

ты в гробу своей слоновьей кожи

к мелким недоверчивым людишкам

Джонни мой, отзывчивый такой же

к ним, как я, ты привязался слишком

увезли слона из зоопарка

мёртвого слонёнка из ковчега

умные большие динозавры

в зоопарке съели человека

                   ***

вступление

вот два любовника, он – ян,

глядит в нетбуке фильм

кладёт из пластика кальян

возлюбленная инь

они лежат, им снится сон

в другой земле одних

где океан индийский слон

на пляж выносит их

тема

корою чуть розовея

около дачи губернатора

стоят сосновые деревья

природные озонаторы

а за периметром строгим

увитым железным терновником

по соседству коттеджи построили

те, что помельче чиновники

между чиновным посёлком

и бетоном главного периметра

маленький прудик – мёртвым лосёнком

в лапах болотной кикиморы

вот смрадом тяжёлым затхлым

как от индийского океана повеяло –

от сточных вод канализации

текущей с главного берега

а когда наступает время снегопада

говно застывает и для властной руки

пруд становится словно поверхность айпада

и прекрасная девочка встаёт на коньки

посмотрит с балкона в бинокль

как она катается ласточкой

вдруг человек одинокий

и улыбнётся ласково

не воняют, застыли ледяным озером

большие коттеджи с мигалками

наденьте коньки мне вострые

кладите на лёд е.альники!

я слил прохорова,

сам возглавлю интеллигенцию,

модернизацию, дело ходора,

рост рождаемости, борьбу с импотенцией

не писать про это. пусть злые более

профессиональные остроумные пузаны

головы эти б дальше футболили

до самых ворот несказанных

финал

любовники лежат вдвоём

из чёрного окна

смердит проклятый водоём

вонючего говна

ДРАКА

Летят кулаки, в кровавой пене

лица желавших подраться

на свой юбилей устроил оргию люмпенов

независимый книжный магаз Фаланстер

я там был, мёд-пиво пил,

ел пироги с зайчатиной, орал песни

упившись, я так же как все, говорил

о красной пресне и крепости в бресте

с собою я своих друзей мытищинских припёр

Игорь Спорыхин и Сергей Долгов

Игорь – красильщик, Сергей – шофёр

отведали фаланстерских с зайчатиной пирогов

Долгов Сергей в толпе пьяных людей

пробираясь из сортира к горам бухла и еды

Случайно Юру, олдового люмпена, задел

и этот жест был истолкован как атака гопоты

Был Юра в белом свитере и золотых очках

всех люмпенов старый кореш, он запросил помощи

у люмпена Вайнштейна, доктора-качка

чемпиона москвы по кик-боксингу

среди врачей «скорой помощи»

Ярость Дмитрия Вайнштейна, доктора-качка

обрушилась на Долгова, свалила на пол.

его люмпенские руки-окорочка

молотили по Долгову татуированные лапы

Сергею Долгову Вайнштейн, врач-убийца

устроил двойной перелом руки тяжкий

кто же завтра твою «скорую помощь», Дмитрий,

промчит по вызову, ставить алкашне релашку

зато Юра, что кричал «гопникам здесь не место!»

скоро умылся кровавой соплёй

работники Фаланстера все вместе

набросились на Юру, и сын Емелина, скинхед-герой

люмпены, борцы за права народа,

революции тонкие знатоки

откуда же такая к народу злоба,

зачем народу сделали два перелома одной руки?

но раз мне самому ничего не сломали

я без своих друзей приду в Фаланстер опять

я ведь поэт, бл., и славный малый,

что помогает мне над ситуацией встать

драки в Фаланстере отнюдь не редкость

но это мочилово я помню всегда

как пример истолкования слова интеллигентность

в обидном смысле работниками физического труда

***

Где кончается лип городской лес

полный листьев гниющих парк

украинская девушка в уфмс

едет, как в инквизицию жанна д’арк

свой свободолюбивый и нежный мозг

везёт как ребёнка в больницу мать

через весь таджикский город подольск

чтобы русской гражданкою стать

с другой стороны улицы, что вроде морщин

по лицу подольска пролёгших траншей

идёт один из тех, за сорок, неопрятных мужчин,

таких в питере ещё зовут соловей

поскольку до полночи полчаса

в час между бабочкой и червём

за девяткой-балтикой, энергией зла,

ищет, где продают её

пути одиноких людей и балтики адских вод

у уфмс пересеклись юля

чтобы не скучно было ждать того,

кто очередь за ней займёт,

согласились она слушать в ночи осеннего соловья

но в полночь дивчина из кременчуга

(хорошо, что очередь за ней занять успели в срок)

превращается в птицееда-паука

и хватает соловья за свитерок

постой ты маленький мой птенец

молвит ведьма, взяв соловья за горло клешнёй

твоей супругой в подольский уфмс

войду, а выйду чёрной вдовой!

о, эти трагичные капли дождя!

похмельного пота, балтийских ядов каббалы!

объединили вы двух милых утят,

и гражданства их, и полы

под белым снежком догнивает листва

не успевшая в кострах дотлеть, словно дым

по ночам ещё тут видна москва

в виде облака над парком пустым

***

Ясный чистый зрачок утреннего солнца

я пью сочок в аэропорту Перми

и вдруг ко мне подходит идолопоклонница

мягкий рот говорит: курни

и навалилась тогда истома

когда в шесть утра покурил с хиппушкой

на нежный асфальт аэродрома

я положил свою усталую тушку

и тут объявили посадку

стали мне на плечи пассажиры садиться

и запихивать мне свой багаж в задницу

ребра трещат и тяжко давят ягодицы

выруливаю я на взлётную полосу

а одна баба села мне прямо на сердце

вот растопыриваю руки в стороны

а вместо шасси пользуюсь перцем

может прямо в глаз, который в белом облаке

ресницами на фоне жёлтых лучей

я – белоснежный лайнер обликом –

швырну седоков со своих плечей

тела бесполезных пассажиров

по болотистым Прикамья долинам

эй, земля, держи карман шире

будущее – это торф и глина!

мне не долететь тихо до шереметьева

и с этой бабой пью я где-то в грязи,

которая на пятый день, отметь его,

сливается с бабой в общий образ Руси

без своих пассажиров я приземляюсь

в тихую твою среди сосен обитель

и ты говоришь мне, печально улыбаясь

нет, не аэробус ты, ты истребитель