Архив : №50-51. 16.12.2011

Высоцкий против критики

Меня фильм «Высоцкий», который «Спасибо, что живой…», тронул, задел. А высказаться показалось важным потому, что среди кипы статей о нём совсем мало по-настоящему проницательных и проникновенных, зато уж очень много резко отрицательных, буквально перечёркивающих и в гневе отвергающих его право на существование. Да, среди множества откликов в Интернете – в комментариях и форумах – встречается немало и восторженных, сердечных. Однако в более или менее профессиональной критике, в публичных развёрнутых рецензиях, как мне показалось, заметно преобладает негатив и если не отторжение, то принижение.

Понятно, что многих людей, особенно с болезненно независимым характером, оттолкнула беспрецедентно агрессивная, всесторонняя рекламная кампания. Неоправданные ожидания, как и вообще заведомые чувства и впечатления о том, с чем только предстоит ознакомиться, часто играют злую шутку и мешают объективно оценить произведение.

А когда речь идёт о произведении художественном, то его «объективная» оценка сопрягается ещё и со способностью так или иначе встать на точку зрения автора – понять, что и зачем он сам хотел выразить, показать. Большинство претензий связано именно с такой неспособностью выбрать точку, угол или призму зрения. Так, многие недоумевают, почему из всей богатой яркими событиями и  конфликтами жизни Высоцкого избран именно представленный в фильме эпизод, связанный с бухарскими гастролями, с наркотиками и рядом домыслов, противоречащих фактам (например, концерта тогда так и не случилось, он был отменён; КГБ там было ни при чём и т.д.).

Но вот что говорит (цитирую сопроводительный буклет) автор сценария и продюсер картины, сын Владимира Высоцкого Никита: «Эту историю мне рассказал Сева Абдулов сразу после того, как отец умер. И я с ней жил 25 лет. Я не знал, что это будет – киносценарий, художественная книга об отце или спектакль, но оно меня очень зацепило… Я считаю, наш фильм правдивый. Это не правда документа, но художественная правда, которая, на мой взгляд, иногда нужнее и выше, чем правда факта. Основное, чем я руководствовался, – своими разговорами с близкими отцу людьми сразу после того, как всё произошло в 1980 году.

Сейчас, когда люди пишут мемуары, они фильтруют то, что рассказывают. Многого не помнят, многое допридумывают, думают, как будут выглядеть в этих мемуарах. А то, чем я руководствовался, то, откуда мои чернила брались, – это период моего становления, пора такой общей искренности… Она была не для печати, не для мемуаров, не для истории. Просто люди говорили, что-то рассказывали друг другу, в том числе и мне…»

 

Ос­нов­ное со­бы­тие, «ис­то­рия», во­круг ко­то­рой, соб­ст­вен­но, всё за­вя­за­лось, это, ко­неч­но, кли­ни­че­с­кая смерть Вла­ди­ми­ра Вы­соц­ко­го. И вряд ли кто-то смо­жет ска­зать, что это не важ­ный и не до­стой­ный мо­мент жиз­ни. Сто­ит ли по­вто­рять ба­наль­но­с­ти, что в та­кие мо­мен­ты в со­зна­нии (или под­со­зна­нии) че­ло­ве­ка «про­кру­чи­ва­ет­ся» вся жизнь. И со­от­вет­ст­ву­ю­щая сце­на (кли­ни­че­с­кая смерть и как бы «вос­кре­се­ние»), а так­же два сле­ду­ю­щих за ней чрез­вы­чай­но силь­ных эпи­зо­да (эмо­ци­о­наль­ный раз­го­вор с де­вуш­кой, ког­да она про­из­но­сит «Не­на­ви­жу твои сти­хи!», и ис­по­ведь глав­но­го ге­роя, ко­то­рая судь­бо­нос­но впе­чат­ли­ла под­слу­ши­вав­ше­го её кгбшни­ка Бех­те­е­ва) – уже с ли­х­вой оп­рав­ды­ва­ют вы­бор со­зда­те­лей филь­ма.

Фильм спо­со­бен (я ощу­тил это на се­бе) бу­до­ра­жить ду­шу, как бы на­ив­но-ро­ман­тич­но это ни зву­ча­ло, – спо­со­бен вы­зы­вать чув­ст­ва до­б­рые, про­во­ци­ру­ет же­ла­ние стать луч­ше. Раз­ве это­го уже не до­ста­точ­но для то­го, что­бы он по­лу­чил пра­во на су­ще­ст­во­ва­ние?

И очень жаль, что есть ве­щи, ко­то­рые за­кры­ва­ют лю­дям серд­ца, ме­ша­ют им пол­ной гру­дью вдох­нуть воз­дух ху­до­же­ст­вен­но­го воз­дей­ст­вия.

Ко­му-то ме­ша­ют, как ска­за­но, за­ве­до­мые ожи­да­ния. Всё-та­ки Вла­ди­мир Се­мё­но­вич – лич­ность зна­ме­на­тель­ная, во мно­гих ос­та­вив­шая след ещё в юно­с­ти, дет­ст­ве. Ко­му-то пре­сло­ву­тый нон­кон­фор­мизм (гор­ды­ня?), за­став­ля­ю­щий со­про­тив­лять­ся все­му, что на­вя­зы­ва­ют.

Да, рек­ла­ма мо­жет раз­дра­жать, но толь­ко ес­ли не по­ни­мать, что по-на­сто­я­ще­му боль­шой, се­рь­ёз­ный ки­нопро­ект без неё про­сто не­воз­мо­жен. А пра­виль­но ли все­гда до­воль­ст­во­вать­ся ма­лым? И раз­ве не до­сто­ин Вы­соц­кий имен­но боль­шо­го о се­бе филь­ма?

Я-то ду­маю, что ре­зо­нанс, ес­ли он по не­су­щей сво­ей су­ти (цен­но­ст­но­му со­дер­жа­нию) по­ло­жи­тель­ный, есть яв­ле­ние ско­рее хо­ро­шее, чем пло­хое. Он со­зда­ёт, фор­ми­ру­ет то, что объ­е­ди­ня­ет об­ще­ст­во.

Ме­ня по­ра­до­ва­ло, что в на­шей га­зе­те Ро­ман Сен­чин на­чал свою ре­цен­зию с то­го, что «этот фильм хо­чет­ся хва­лить». Од­на­ко, к мо­е­му со­жа­ле­нию, и в дан­ном слу­чае кри­ти­че­с­кая инер­ция всё-та­ки в ито­ге за­ве­ла до­воль­но да­ле­ко. Ро­ман пи­шет, что «в фа­бу­ле сце­на­рия та­ит­ся не­кая не­прав­да, а точ­нее – ка­кая-то не­ло­гич­ность, ко­то­рая ед­ва не сво­дит уси­лия со­зда­те­лей на нет. А мо­жет, и сво­дит», что на­след­ни­ки «ре­ши­ли сде­лать нар­ко­ти­ки лейт­мо­ти­вом про­из­ве­де­ния. Обиль­но по­сы­пав этот лейт­мо­тив де­тек­тив­ной (до­ве­зёт Та­ня ам­пу­лы или нет, ка­ким об­ра­зом по­том вы­ве­зет её Вы­соц­кий из Уз­бе­ки­с­та­на) при­пра­вой». «В ко­то­рый раз хо­ро­ший фильм гу­бит же­ла­ние за­кру­тить сю­жет. Бо­язнь, что без за­кру­чен­но­с­ти лю­ди на не­го не пой­дут».

То есть по­лу­ча­ет­ся, что всё-та­ки фильм за­губ­лен. Что уси­лия и сред­ст­ва на не­го по­тра­че­ны да­ром – всё пе­ре­черк­ну­ла не­ло­гич­ность в фа­бу­ле.

Во-пер­вых, сра­зу хо­чу воз­ра­зить, что нар­ко­ти­ки не яв­ля­ют­ся ве­ду­щим мо­ти­вом филь­ма. Та­ко­вым яв­ля­ет­ся си­ла и маг­не­тизм лич­но­с­ти (в дан­ном слу­чае Вы­соц­ко­го), её спо­соб­ность вли­ять на ок­ру­жа­ю­щих лю­дей. Нар­ко­ти­ки не­об­хо­ди­мы лишь как фак­тор об­ри­сов­ки си­ту­а­ции (иные кри­ти­ки, кста­ти, счи­та­ют, что те­ма нар­ко­ма­нии в филь­ме как раз сов­сем не рас­кры­та и за­ту­шё­ва­на), без ко­то­ро­го не­воз­мож­но по­ка­зать всю на­пря­жён­ность и дра­ма­тизм по­ло­же­ния ге­ро­ев (не­за­кон­ное, под­суд­ное де­ло, под­вер­га­ю­щее опас­но­с­ти всех, кто с ним со­при­ка­са­ет­ся, в том чис­ле лю­би­мую де­вуш­ку Вы­соц­ко­го; ком­про­мат, ста­вя­щий под уг­ро­зу имидж все­на­род­но­го ку­ми­ра и да­же его об­раз, что на­зы­ва­ет­ся, «в ве­ках»).

Во-вто­рых, да­же ес­ли при­знать, что за­кру­чен­ный сю­жет с де­вуш­кой, ве­зу­щей Вы­соц­ко­му нар­ко­ти­ки, есть не впол­не до­стой­ная дань ос­т­ро­сю­жет­но­му, мас­со­во­му ки­но, да­же ес­ли это дей­ст­ви­тель­но ми­нус филь­ма, всё же са­ма эта «ин­три­га», са­ма «де­тек­тив­ная при­пра­ва» в нём не глав­ное и по­го­ды не де­ла­ет.

Здесь в пол­ной ме­ре ра­бо­та­ет за­ко­но­мер­ность, о ко­то­рой А.К. Тол­стой пи­сал ког­да-то при­ме­ни­тель­но к дра­ме: «Не­о­жи­дан­но­с­ти – это для во­де­ви­ля, а не для дра­мы, ин­те­рес ко­то­рой ни­ког­да не дол­жен ос­но­вы­вать­ся на лю­бо­пыт­ст­ве зри­те­ля, по­то­му что, ес­ли бы это бы­ло так, он хо­дил бы смо­т­реть пье­су толь­ко один раз».

Так вот, лич­но ме­ня, уже од­наж­ды по­смо­т­рев­ше­го фильм и уже зна­ю­ще­го все его «не­о­жи­дан­но­с­ти», вне­д­ре­ние ко­то­рых в сю­жет ка­жет­ся Ро­ма­ну гу­би­тель­ным, не ос­тав­ля­ет же­ла­ние по­смо­т­реть его ещё раз. Де­ло здесь не в лю­бо­пыт­ст­ве, а в дви­же­ни­ях ду­ши, ко­то­рые не­из­мен­но воз­ни­ка­ют при про­смо­т­ре. Я да­же, ска­зать по се­к­ре­ту, по­сле про­смо­т­ра в ки­но­те­а­т­ре до­был для се­бя ещё и пи­рат­скую вер­сию на дис­ке – не толь­ко для то­го, что­бы ос­ве­жить в па­мя­ти не­ко­то­рые сце­ны и реп­ли­ки, но что­бы  ещё раз имен­но пе­ре­жить их. По­то­му что во вре­мя пер­во­го про­смо­т­ра бы­ло чув­ст­во, что ду­шу как-то за­це­пи­ли и не­о­до­ли­мо поз­ва­ли её ку­да-то в го­ру, на подъ­ём, тру­дить­ся.

Ду­ша, ко­неч­но, в ос­нов­ном ле­нит­ся. Но есть про­из­ве­де­ния ис­кус­ст­ва и, кста­ти го­во­ря, про­сто лю­ди, лич­но­с­ти (как В.Вы­соц­кий), под вли­я­ни­ем ко­то­рых она (ду­ша) хо­чет, же­ла­ет тру­дить­ся и дви­гать­ся вверх, ка­раб­кать­ся на зо­ло­тую го­ру нрав­ст­вен­но­го со­вер­шен­ст­во­ва­ния, что­бы до­брать­ся до чи­с­то­го воз­ду­ха, жад­но гло­тая озон уже по пу­ти.

Так что ес­ли и мож­но ука­зать на ка­кие-то ми­ну­сы в фа­бу­ле, на из­лиш­нюю, на­ро­чи­тую ин­три­гу, то это уж точ­но не те ми­ну­сы, ко­то­рые бы мог­ли пе­ре­черк­нуть всё про­из­ве­де­ние и во­все его за­гу­бить.

На­до за­ме­тить, что, не­смо­т­ря на пре­тен­зии не­ко­то­рых ре­цен­зен­тов (Да­рья Бо­ри­со­ва, на­при­мер, в ста­тье «Идёт охо­та на звез­ду» («НГ», 01.12.2011) не­кра­си­во пе­ре­дёр­ги­ва­ет: «как ко­лол­ся, как жил с юной сту­дент­кой, а про лю­бовь го­во­рил в те­ле­фон­ную труб­ку да­лё­кой фран­цу­жен­ке…, как не гну­шал­ся чё­сом по за­двор­кам бес­край­ней им­пе­рии»), фильм очень чи­с­тый и це­ло­му­д­рен­ный. В нём со­вер­шен­но нет ци­низ­ма, нет нрав­ст­вен­но­го ха­о­са, что, по-мо­е­му, ред­кость для со­вре­мен­но­го ки­не­ма­то­гра­фа (ес­ли он не яв­ля­ет­ся на­по­ло­ви­ну сказ­кой и не рас­счи­тан в ка­кой-то ме­ре на дет­скую ау­ди­то­рию, как, на­при­мер, «Вла­с­те­лин ко­лец») – за­то ощу­ща­ет­ся не­зыб­ле­мая шка­ла цен­но­с­тей, стер­жень. И в нём, бе­зус­лов­но, есть лю­бовь и глу­бо­кое ува­же­ние к Вла­ди­ми­ру Се­мё­но­ви­чу Вы­соц­ко­му.

В филь­ме за­тро­нут ряд уни­вер­саль­но важ­ных во­про­сов, над ко­то­ры­ми не вла­ст­на ни­ка­кая испорченная фа­бу­ла.

В пер­вую оче­редь это, как уже го­во­ри­лось, вли­я­ние лич­но­с­ти на ок­ру­жа­ю­щих, на со­при­ка­са­ю­щих­ся с нею лю­дей. Спо­соб­ность че­ло­ве­ка сво­им об­ра­зом и при­ме­ром ме­нять, пре­об­ра­зо­вы­вать и да­же спа­сать дру­гих. Боль­шая, во­ле­вая и сво­бод­ная лич­ность за­став­ля­ет всех не­мно­жеч­ко под­тя­нуть­ся, рас­пра­вить ду­шев­ные стру­ны и ни­ти. Ка­ким не­под­дель­ным оба­я­ни­ем ве­ет от сце­ны, ког­да Вы­соц­кий об­ни­ма­ет не­за­дач­ли­во­го, мя­ту­ще­го­ся ад­ми­ни­с­т­ра­то­ра кон­церт­но­го за­ла Фрид­ма­на! Мно­гие бы, на­вер­ное, по­ста­ра­лись бы из ко­жи вон вы­лез­ти и сде­лать не­что, прыг­нув вы­ше соб­ст­вен­ной обы­ден­но­с­ти, что­бы та­кой че­ло­век, как Вы­соц­кий, об­нял и ска­зал: «Лё­ня! Ты – че­ло­век!»

Это борь­ба за жизнь в вы­со­ком смыс­ле это­го сло­ва, ког­да на те­бе ле­жит от­вет­ст­вен­ность не толь­ко за се­бя, но за всех род­ных и близ­ких, за всех, кто в те­бя ве­рит (сце­на «вос­кре­се­ния» с па­рал­лель­ным сим­во­ли­че­с­ким вос­по­ми­на­ни­ем о том, как Вы­соц­кий вы­тал­ки­вал за­ст­ряв­шую в ко­лее ма­ши­ну с же­ной и сы­но­вь­я­ми).

Это пре­дан­ность по­эта сво­ей мис­сии, сво­е­му Да­ру. Од­на из силь­ней­ших сцен – с де­вуш­кой Вы­соц­ко­го по­сле «вос­кре­се­ния» по­след­не­го из кли­ни­че­с­кой смер­ти – как она, ис­те­ри­че­с­ки пе­ре­жи­вая за здо­ро­вье ге­роя, го­во­рит, что не­на­ви­дит его по­эзию: ка­кие гла­за у Вы­соц­ко­го (кто бы его ни иг­рал), ког­да он по­сле этих слов де­ла­ет не­сколь­ко ша­гов спи­ной к Та­ть­я­не и на­вст­ре­чу зри­те­лю! «У те­бя обя­за­тель­но по­лу­чит­ся!» – уго­ва­ри­ва­ет она в сле­зах, опо­мнив­шись и осо­знав, что зна­чит для не­го по­эзия. Это боль твор­че­с­ко­го че­ло­ве­ка, ког­да в его жиз­ни стал­ки­ва­ют­ся два важ­ней­ших слоя или две ипо­с­та­си смыс­ла бы­тия – твор­че­с­кая ра­бо­та, твор­че­с­кие свер­ше­ния и лю­бовь, се­мья, от­вет­ст­вен­ность пе­ред людь­ми.

Не удер­жусь и при­ве­ду не­сколь­ко фраз из уже упо­ми­нав­шей­ся ис­по­ве­ди ге­роя по­сле кли­ни­че­с­кой смер­ти, от ко­то­рой да­же в ду­ше про­жжён­но­го аген­та (ге­рой Ан­д­рея Смо­ля­ко­ва) со­вер­шил­ся тот пе­ре­лом, ко­то­рый в ито­ге при­вёл к от­ка­зу от пре­сле­до­ва­ния и В.Вы­соц­ко­го с его де­вуш­кой, и жу­ли­ко­ва­то­го, но «че­ло­ве­ка» Фрид­ма­на:

«Жи­ву толь­ко тер­пе­ни­ем ва­шим, вер­но­с­тью. Мо­люсь за вас. Пусть вам бу­дет хо­ро­шо. Всем, кто ме­ня лю­бил, кем я жив… Ведь за­чем-то я жив, за­чем-то они со мной. Я раз­бе­русь обя­за­тель­но… Мо­жет, я и не умер се­го­дня, что­бы по­нять, за­чем я жи­ву. Гос­по­ди, дай мне сил!»

На все пре­тен­зии по по­во­ду под­ня­той в филь­ме те­мы нар­ко­ти­ков и не­га­тив­но­го вли­я­ния её на об­раз зна­ме­ни­то­го ар­ти­с­та и по­эта, на па­мять о нём, со­зда­те­ли филь­ма, по-мо­е­му, спол­на от­ве­ти­ли опять же сло­ва­ми Вы­соц­ко­го: «От­вер­нут­ся – зна­чит, не лю­би­ли!» Тем бо­лее, что, на са­мом де­ле, ни­ка­ко­го сма­ко­ва­ния и из­лиш­не­го вни­ма­ния не толь­ко к нар­ко­ти­кам, а во­об­ще к че­му-ли­бо дур­но­му я со­вер­шен­но в филь­ме не ощу­тил. Всё по­ка­за­но лишь в рам­ках не­об­хо­ди­мых для сю­же­та ус­ло­вий и об­сто­я­тельств. Фильм, в ко­неч­ном ито­ге, по­лу­чил­ся очень свет­лым, ду­хо­подъ­ём­ным. И не­да­ром за­кан­чи­ва­ет­ся он не смер­тью В.Вы­соц­ко­го, че­го мож­но бы­ло бы ожи­дать (она обо­зна­че­на толь­ко в ти­т­рах – «умер ров­но че­рез год…»), а от­ры­вом его са­мо­лё­та от зло­по­луч­ной уз­бек­с­кой зем­ли – сим­вол по­бе­ды и взлё­та че­ло­ве­че­с­ко­го ду­ха, во­ли, со­ве­с­ти, че­с­ти.

Есть од­но­знач­ное ощу­ще­ние, что за этим филь­мом сто­ит за­да­ча – при­ве­с­ти зри­те­ля к ка­тар­си­су. Та­кую за­да­чу ста­вил пе­ред со­бой кол­лек­тив, пять лет тру­див­ший­ся над со­зда­ни­ем кар­ти­ны, и, в це­лом, с ней спра­вил­ся. Я не по­ни­маю тех, кто не­го­ду­ет, за­чем этот фильм сни­мал­ся. Он сни­мал­ся, что­бы раз­бу­дить в че­ло­ве­ке Че­ло­ве­ка с боль­шой бук­вы. Что­бы каж­дый не­воль­но за­гля­нул внутрь се­бя, оты­с­кал в сво­ей ду­ше со­весть и сме­лость, и вы­вел их на пер­вый план, вы­вел их из те­ни. С лю­бо­вью вос­соз­дан­ный, мо­жет, не­мно­го да­же ми­фо­ло­ги­зи­ро­ван­ный об­раз Вла­ди­ми­ра Вы­соц­ко­го по­мо­га­ет как бы за­пу­с­тить нрав­ст­вен­ность лю­дей на взлёт. А даль­ше уже са­ми…

Я, кста­ти, за вре­мя про­смо­т­ра филь­ма со­вер­шен­но за­был про «глав­ную тай­ну» – кто же иг­ра­ет Вы­соц­ко­го? Этот во­прос стал про­сто пра­зд­ным. Ну, Вы­соц­кий и – Вы­соц­кий.

А по по­во­ду об­щей кри­ти­че­с­кой на­ст­ро­ен­но­с­ти хо­чу ска­зать, что да, ко­неч­но, нель­зя при­ни­мать ложь и грязь, не сто­ит под­да­вать­ся ви­ру­сам со­мни­тель­ных идей и кон­цеп­ций. Но ес­ли есть воз­мож­ность по­нять и при­нять как че­ло­ве­ка, так и про­из­ве­де­ние ис­кус­ст­ва, при ус­ло­вии то­го, что в по­след­нем есть кра­со­та, лю­бовь, есть ка­кая-то своя прав­да, пусть да­же толь­ко ху­до­же­ст­вен­ная, то луч­ше это сде­лать. Луч­ше не ли­шать се­бя воз­мож­но­с­ти обо­га­тить­ся, от­крыть­ся, рас­ши­рить­ся. Борь­ба до­б­ра и зла, как го­во­рит­ся, «вну­т­ри сер­дец че­ло­ве­че­с­ких», идёт по не все­гда ис­по­ве­ди­мым и со­от­но­си­мым с по­ли­ти­че­с­ки­ми и эко­но­ми­че­с­ки­ми за­ко­но­мер­но­с­тя­ми пу­тям. По­нят­но, что лю­бое боль­шое свер­ше­ние в ки­но- и шоу-биз­не­се поч­ти все­гда тре­бу­ет не­ких ком­про­мис­сов с силь­ны­ми ми­ра се­го. Но да­же ес­ли за не­ким про­из­ве­де­ни­ем сто­ят не впол­не чи­с­тые фи­нан­си­с­ты и про­дю­се­ры, до­б­ро и прав­да спо­соб­ны по­рой дой­ти до че­ло­ве­ка по­ми­мо за­мыс­ла се­рых кар­ди­на­лов. И по­че­му не вос­при­нять то до­б­рое зер­но, ко­то­рое есть, ес­ли оно всё-та­ки есть? Об­кра­ды­ва­ем са­ми се­бя. Так же, как об­кра­ды­ва­ет се­бя тот, кто не спо­со­бен про­стить.

Евгений БОГАЧКОВ