Архив : №52. 23.12.2011

Я – человек, угодный Богу

Так в шут­ку го­во­рил о се­бе про­фес­сор фа­куль­те­та жур­на­ли­с­ти­ки МГУ, быв­ший од­ним из ве­ду­щих уни­вер­си­тет­ских про­фес­со­ров, спе­ци­а­лист по рус­ской ли­те­ра­ту­ре Вла­ди­слав Ан­то­но­вич Ко­ва­лёв.

По при­чи­не оди­на­ко­вых ини­ци­а­лов его ча­с­то пу­та­ли с его од­но­фа­миль­цем – ле­нин­град­цем, ис­сле­до­ва­те­лем твор­че­ст­ва Л.Ле­о­но­ва Ва­лен­ти­ном Ар­хи­по­ви­чем Ко­ва­лё­вым. Ли­те­ра­ту­ро­ве­дом он был, ска­жем так, сред­ней ру­ки, его ста­тьи, кни­ги, учеб­ные по­со­бия о Тол­стом, Че­хо­ве, Ко­ро­лен­ко, Ма­ми­не-Си­би­ря­ке от­ли­ча­лись не­ко­то­рой лег­ко­вес­но­с­тью и опи­са­тель­но­с­тью, но он был очень ин­те­рес­ным че­ло­ве­ком, фи­ло­ло­гом с ног до го­ло­вы, все­гда сы­пав­шим ци­та­та­ми, афо­риз­ма­ми (он об­ла­дал ис­клю­чи­тель­ной, поч­ти фо­то­гра­фи­че­с­кой па­мя­тью), ему бы­ло свой­ст­вен­но боль­шое чув­ст­во юмо­ра – об­ще­ние с ним все­гда до­став­ля­ло ис­тин­ное удо­воль­ст­вие. Но са­мое глав­ное – В.А. Ко­ва­лё­ву бы­ли при­су­щи твёр­дые нрав­ст­вен­ные прин­ци­пы, ко­то­рым он не­укос­ни­тель­но сле­до­вал всю жизнь, он был аб­со­лют­но по­ря­доч­ным, че­ст­ным и до­б­ро­же­ла­тель­ным че­ло­ве­ком, не сде­лав­шим ни од­но­го сквер­но­го де­ла, ни­чем се­бя не за­пят­нав­шим. Я, близ­ко знав­ший его в те­че­ние мно­гих лет (он был мо­им на­уч­ным ру­ко­во­ди­те­лем), ни­ког­да – ни при его жиз­ни, ни по­сле его смер­ти – не слы­шал о нём ни от ко­го ни од­но­го дур­но­го сло­ва. А ведь фи­ло­ло­ги­че­с­кая сре­да очень, как из­ве­ст­но, зло­языч­на. И в жиз­ни ему как-то все­гда вез­ло, всё у не­го скла­ды­ва­лось как на­до – имен­но в этом смыс­ле он и был «че­ло­ве­ком, угод­ным Бо­гу». А иде­а­лом всей его жиз­ни для не­го был А.П. Че­хов, да и в нём са­мом, по­жа­луй, что-то бы­ло от че­хов­ских ге­ро­ев.

В.А. Ко­ва­лёв ро­дил­ся 28 ию­ня 1922 го­да в де­рев­не Те­рё­ши­но Смо­лен­ской гу­бер­нии (те­перь это Ка­ли­нин­ская об­ласть), не­да­ле­ко от ма­лень­ко­го го­род­ка Бе­лый, в се­мье де­ре­вен­ско­го куз­не­ца, умер­ше­го в год его рож­де­ния, и учи­тель­ни­цы, окон­чив­шей Бес­ту­жев­ские кур­сы, но по ка­ким-то об­сто­я­тель­ст­вам по­пав­шей в глу­хую смо­лен­скую де­рев­ню. В 1931 го­ду пе­ре­ехав с сы­ном в Моск­ву, мать бу­ду­ще­го про­фес­со­ра мно­го лет пре­по­да­ва­ла ма­те­ма­ти­ку в мос­ков­ских шко­лах и бы­ла на­граж­де­на ор­де­ном Ле­ни­на.

В 1940 го­ду во­сем­над­ца­ти­лет­ний Ко­ва­лёв был при­зван в ар­мию, и на­ча­ло вой­ны за­ста­ло его в Си­би­ри, в по­гра­нич­ных вой­сках. Но на фронт он по ка­ким-то, мне не­из­ве­ст­ным, при­чи­нам не по­пал. А тут же по­сту­пил в Мос­ков­ский уни­вер­си­тет, ко­то­рый окон­чил в 1945 го­ду. Вско­ре он был за­чис­лен в ас­пи­ран­ту­ру ИМ­ЛИ, но по­служ­ной его спи­сок в мо­ло­дые го­ды был до­воль­но раз­но­об­раз­ный – ему при­шлось по­ра­бо­тать и в ве­чер­ней шко­ле ра­бо­чей мо­ло­дё­жи, и в Во­ен­ном ин­сти­ту­те Со­вет­ской ар­мии, и в Мос­ков­ском по­ли­гра­фи­че­с­ком ин­сти­ту­те.

На ка­фе­д­ру ис­то­рии рус­ской ли­те­ра­ту­ры и жур­на­ли­с­ти­ки жур­фа­ка МГУ он при­шёл в год ос­но­ва­ния жур­фа­ка – в 1952-м, по ре­ко­мен­да­ции Н.К. Гуд­зия – и ра­бо­тал на ней до по­след­не­го дня сво­ей жиз­ни.

На­уч­ны­ми на­став­ни­ка­ми Ко­ва­лё­ва бы­ли Н.К. Гуд­зий, Г.О. Ви­но­кур, М.К. Аза­дов­ский, Н.Л. Брод­ский. В 1947 го­ду им бы­ла под­го­тов­ле­на кан­ди­дат­ская дис­сер­та­ция «По­весть Л.Н. Тол­сто­го «Ха­д­жи-Му­рат», ко­то­рой не­о­жи­дан­но за­ин­те­ре­со­вал­ся А.А. Фа­де­ев – он мно­го чи­тал ли­те­ра­ту­ро­вед­че­с­ких ра­бот – и по­про­сил че­рез Н.Л. Брод­ско­го пе­ре­дать ему дис­сер­та­цию для оз­на­ком­ле­ния.

В на­зна­чен­ный день и час Ко­ва­лёв явил­ся в Со­юз пи­са­те­лей и тут же ус­лы­шал, как в при­ём­ной се­к­ре­тар­ша го­во­ри­ла ко­му-то по те­ле­фо­ну: «Алек­сан­д­ра Алек­сан­д­ро­ви­ча се­го­дня нет и не бу­дет, да­же не­че­го и ду­мать его за­стать». Он в пол­ном не­до­уме­нии ос­та­но­вил­ся на по­ро­ге, пе­ре­ми­на­ясь с но­ги на но­гу. В этот мо­мент рас­пах­ну­лась дверь и из ка­би­не­та по­ка­зал­ся Фа­де­ев.

– Мо­ло­дой че­ло­век, вы по­че­му опаз­ды­ва­е­те?

– Да вот се­к­ре­тарь го­во­ри­ла по те­ле­фо­ну… – про­ле­пе­тал рас­те­рян­ный Ко­ва­лёв.

– Так ведь это не для вас, ско­рее идём ко мне, ка­кие мо­ло­дые лю­ди нын­че ста­ли не­точ­ные!

«Ну, вот, – по­ду­мал мо­ло­дой со­ис­ка­тель, – те­перь он по­зво­нит в Учё­ный со­вет и тог­да – пи­ши про­па­ло». Од­на­ко всё обо­шлось – дис­сер­та­ция бы­ла ус­пеш­но за­щи­ще­на. А Фа­де­ев да­же при­слал по­ло­жи­тель­ный от­зыв.

Свою вто­рую, док­тор­скую дис­сер­та­цию В.А. Ко­ва­лёв столь же ус­пеш­но, без вся­ких ос­лож­не­ний за­щи­тил уже в 1970 го­ду – на­зы­ва­лась она «Сво­е­об­ра­зие ху­до­же­ст­вен­ной про­зы Л.Н. Тол­сто­го». Тол­сто­го он знал и чув­ст­во­вал ис­клю­чи­тель­но хо­ро­шо, и рас­ска­зы­вал, как од­наж­ды при­дя по ка­ко­му-то де­лу к Н.Н. Гу­се­ву в Ло­пу­хин­ский пе­ре­улок, ус­лы­шал от не­го: «Мы вас ждём го­ло­мя (туль­ское ди­а­лект­ное сло­во, оз­на­ча­ю­щее «дав­но». – А.Р.). От­ку­да это?»

– Из по­ве­с­ти «Дья­вол». Так го­во­рит Ир­те­нь­е­ву Сте­па­ни­да, до­жи­дав­ша­я­ся его в ша­ла­ше.

– Мо­ло­дец! Из вас вый­дет тол­сто­вед!

А од­но­му из ос­нов­ных де­я­те­лей со­вет­ско­го, офи­ци­оз­но­го, «ка­зён­но­го» тол­сто­ве­де­ния К.Н. Ло­му­но­ву он шу­тя го­во­рил: «Мы с ва­ми ан­ти­по­ды, как Тол­стой и До­сто­ев­ский, Хри­с­тос и Ан­ти­христ».

Как уни­вер­си­тет­ский пре­по­да­ва­тель он поль­зо­вал­ся боль­шой по­пу­ляр­но­с­тью. Ему был при­сущ не­ко­то­рый ар­ти­с­тизм, под­час, прав­да, без осо­бо­го чув­ст­ва ме­ры. Так, чи­тая лек­цию об «Об­ло­мо­ве», он при­хо­дил в ау­ди­то­рию оде­тым в ха­лат – с по­мо­щью та­ко­го ма­с­ка­ра­да, ко­то­рый ко­му-то ка­зал­ся чу­да­че­ст­вом, ему лег­че бы­ло, как он счи­тал, вжить­ся в об­раз Об­ло­мо­ва. Очень мно­гие за­щи­ти­ли под его ру­ко­вод­ст­вом кан­ди­дат­ские дис­сер­та­ции, в том чис­ле и ав­тор этой ста­тьи, и как на­уч­ный ру­ко­во­ди­тель Ко­ва­лёв был об­раз­цом обя­за­тель­но­с­ти и от­вет­ст­вен­но­с­ти.

На­до ска­зать ещё и о том, что в де­я­тель­но­с­ти В.А. Ко­ва­лё­ва был один ас­пект, в ко­то­ром он про­явил­ся, как мне ка­жет­ся, на­и­бо­лее пол­но и вы­ра­зи­тель­но. Он на­пи­сал це­лую га­ле­рею пор­т­ре­тов встре­чен­ных им в жиз­ни из­ве­ст­ных лю­дей – пи­са­те­лей, ли­те­ра­ту­ро­ве­дов, де­я­те­лей куль­ту­ры, шах­ма­ти­с­тов (сам он был про­фес­си­о­наль­ным шах­ма­ти­с­том). Это та­кие име­на, как Н.К. Гуд­зий, Н.Н. Гу­сев, С.Н. Ду­ры­лин, А.П. Сер­ге­ен­ко, Л.П. Гросс­ман, К.И. Чу­ков­ский, В.Б. Шклов­ский, А.А. Фа­де­ев, И.А. Кас­сир­ский и дру­гие. Это был сво­е­го ро­да жанр скры­то­го ин­тер­вью, так как в этих ме­му­ар­ных за­ри­сов­ках вос­про­из­во­ди­лась жи­вая речь и да­же ин­то­на­ции всех этих лю­дей. В.А. Ко­ва­лёв ча­с­то и с не­из­мен­ным ус­пе­хом вы­сту­пал на раз­но­го ро­да ве­че­рах – в Тол­сто­вском му­зее, До­ме учё­ных и др. – с чте­ни­ем этих рас­ска­зов, ино­гда под­ра­жая го­ло­сам и ма­не­ре го­во­рить сво­их ге­ро­ев, и в этом от­ча­с­ти сбли­жал­ся с И.Л. Ан­д­ро­ни­ко­вым, чьи ла­в­ры, ви­ди­мо, ему не да­ва­ли по­коя. Очень жаль, что эти очер­ки не со­бра­ны во­еди­но, а рас­се­я­ны по раз­ным из­да­ни­ям, в том чис­ле и пе­ри­о­ди­че­с­ким – ко­неч­но, мно­гое за­бу­дет­ся и за­те­ря­ет­ся.

В по­след­ние го­ды жиз­ни В.А. Ко­ва­лёв ча­с­то по­вто­рял фра­зу В.Б. Шклов­ско­го: «Че­ло­век жи­вёт 70 лет, а по­сле – каж­дый год – по­да­рок от Бо­га». Увы, ему не суж­де­но бы­ло до­стиг­нуть да­же этой воз­ра­ст­ной гра­ни­цы. В.А. Ко­ва­лёв ско­ро­по­с­тиж­но скон­чал­ся 69-ти лет от ро­ду 22 ав­гу­с­та 1991 го­да от об­шир­но­го ин­фарк­та, в дни пе­чаль­но зна­ме­ни­то­го пут­ча ГКЧП. А не­за­дол­го пе­ред этим он го­во­рил мне и ко­му-то ещё: «В этом го­ду я ум­ру». Это ка­за­лось ка­кой-то стран­ной шут­кой, но вы­шло так, что пред­чув­ст­вия не об­ма­ну­ли его.

Александр РУДНЕВ,
г. КОЛОМНА