Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №05. 03.02.2012

Совместимая несовместимость

Друзья считали Даниила Данина поэтоведом. Он действительно неплохо знал советскую поэзию. Но как критика его сгубили групповые пристрастия. В статьях сороковых годов Данин был безжалостен к своим оппонентам и чрезвычайно мягок к единомышленникам. Эта игра в политику оказалась очень опасной и чуть не привела способного литератора в тюрьму. Но впоследствии Данин свои таланты реализовал в другом проекте. По сути он заложил основу для нового направления – кентавристики. Бывший литературный критик создал науку о совместимой несовместимости. Писатель предложил не столько искать внеземной разум, а готовить себя для будущего контакта с гостями с других планет.

 

Даниил ДАНИН
Даниил ДАНИН

На­сто­я­щая фа­ми­лия Да­ни­и­ла Да­ни­наПлот­ке. Он ро­дил­ся 28 фе­в­ра­ля (по но­во­му сти­лю 10 мар­та) 1914 го­да в Виль­но. Его отец – Се­мён Да­ви­до­вич Плот­ке – был ин­же­не­ром-ме­ха­ни­ком, мать – Еле­на Ар­ка­дь­ев­на – ра­бо­та­ла вра­чом. Да­ни­ил был млад­шим сы­ном и имел двух стар­ших бра­ть­ев – Гри­го­рия и Бо­ри­са.

Осе­нью 1915 го­да боль­шая се­мья Плот­ке, спа­са­ясь от при­бли­жав­шей­ся не­мец­кой ар­мии, пе­ре­бра­лась в Пе­т­ро­град. Ког­да же на­ча­лась граж­дан­ская вой­на, они все пе­ре­еха­ли в Моск­ву. Вос­пи­та­ли Да­ни­и­ла Плот­ке уже чи­с­то в со­вет­ском ду­хе. Ху­дож­ник Бо­рис Жу­тов­ский рас­ска­зы­вал: «В на­ча­ле 30-х та­кая ма­не­ра бы­ла – пи­о­нер­ский от­ряд как-то на­зы­вал­ся. Был и та­кой – «Бри­га­да Ма­я­ков­ско­го». К ре­бя­там там «при­креп­ля­ли» взрос­лых де­я­те­лей куль­ту­ры. Яхон­тов, Кир­са­нов, Бе­зу­мен­ский. И Все­во­лод Эми­ль­е­вич Мей­ер­хольд. На­чаль­ни­ком бри­га­ды был 16-лет­ний Да­ня. Мэтр при­нял иг­ру и ус­та­но­вил для сво­е­го «во­жа­то­го» вен­ский стул за ку­ли­са­ми. Бес­плат­ный. Так лю­бо­пыт­ный Да­ня про­смо­т­рел все спек­так­ли Все­во­ло­да Эми­ль­е­ви­ча де­сят­ки раз. «По­мню всё до мель­чай­ших де­та­лей, Бо­ба, но в про­филь». А на кон­фе­рен­ции пи­о­не­ров в ав­гу­с­те 29-го озор­ной Да­ня пя­тым пунк­том за­пи­сал «по­ли­не­зи­ец». Так и бы­ло: рус­ских столь­ко-то, ук­ра­ин­цев – столь­ко-то, по­ли­не­зи­ец – один».

По­лу­чив се­ми­класс­ное об­ра­зо­ва­ние, Плот­ке ус­т­ро­ил­ся лит­со­т­руд­ни­ком в ре­дак­цию «Ком­со­моль­ской прав­ды по ра­дио». По­том он два го­да оту­чил­ся в тех­ни­ку­ме и стал ла­бо­ран­том в НИИ хи­мии твёр­до­го топ­ли­ва. А даль­ше его до­ро­га про­лег­ла в Мос­ков­ский уни­вер­си­тет: в 1933 го­ду Плот­ке был при­нят на хи­ми­че­с­кий фа­куль­тет. Но че­рез три го­да он ре­шил, что вы­брал не ту спе­ци­аль­ность, и за­но­во вы­дер­жал всту­пи­тель­ные эк­за­ме­ны уже на фи­зи­че­с­кий фа­куль­тет МГУ.

Пер­вый удар на Плот­ке об­ру­шил­ся вес­ной 1938 го­да. Че­ки­с­ты аре­с­то­ва­ли его от­ца, уча­ст­во­вав­ше­го в стро­и­тель­ст­ве Че­ля­бин­ско­го трак­тор­но­го за­во­да. След­ст­вие за­тя­ну­лось, и быв­ший ин­же­нер-ме­ха­ник так и не дож­дал­ся су­да, скон­чав­шись осе­нью в тю­рем­ной боль­ни­це. Что­бы за­быть­ся от го­ря, Да­ни­ил Плот­ке ре­шил за­гру­зить се­бя по пол­ной про­грам­ме. В до­пол­не­ние к физ­фа­ку он по­сту­пил в Ли­те­ра­тур­ный ин­сти­тут, где вско­ре сдру­жил­ся с Ев­ге­ни­ем Дол­ма­тов­ским, Мар­га­ри­той Али­гер и дру­ги­ми та­лант­ли­вы­ми по­эта­ми. Па­рал­лель­но та­лант­ли­вый фи­зик и ли­рик стал под­ра­ба­ты­вать лит­кон­суль­та­ци­я­ми в жур­на­ле «Ли­ту­чё­ба».

Пе­ред вой­ной Плот­ке, из­брав сво­им псев­до­ни­мом фа­ми­лию Да­нин, за­ду­мал два цик­ла ста­тей: «Чув­ст­во вре­ме­ни и по­эти­че­с­кий стиль» и «По­эзия по­след­них лет». Но опуб­ли­ко­вать ему уда­лось толь­ко па­ру ма­те­ри­а­лов.

Хо­ро­шим ли Да­нин ока­зал­ся кри­ти­ком? И да, и нет. В от­ли­чие от боль­шин­ст­ва сво­их свер­ст­ни­ков он был очень на­чи­тан­ным. Ему, ви­ди­мо, хо­те­лось стать от­кры­ва­те­лем но­вых та­лан­тов. Но в свою груп­пу Да­нин при­ни­мал не всех, а толь­ко тех, кто был ему бли­зок по взгля­дам. Ос­таль­ных он дер­жал на рас­сто­я­нии. И сов­сем не слу­чай­но фор­маль­ные изы­с­ки для не­го зна­чи­ли ку­да боль­ше, не­же­ли чув­ст­ва. Од­на­ко ра­ци­о­наль­ные ме­то­ды сра­ба­ты­ва­ли не все­гда. Мо­жет, по­это­му он так лег­ко стал жерт­вой ро­зы­г­ры­ша Сер­гея На­ров­ча­то­ва, ко­то­рый по­сле фин­ской вой­ны в один при­сест со­чи­нил чуть ли не пол­сот­ни сти­хо­тво­ре­ний за свою воз­люб­лен­ную Ни­ну Вор­ку­но­ву. Эту ми­с­ти­фи­ка­цию Да­нин при­нял за чи­с­тую мо­не­ту. На­ров­ча­тов вспо­ми­нал: «На ве­че­ре в МГУ, где Вор­ку­но­ва чи­та­ла сти­хи, её вдруг рас­хва­лил Да­нин, пе­ред тем об­ру­гав­ший мои сти­хи. Я тог­да не­ма­ло зло­рад­ст­во­вал» (С.На­ров­ча­тов. А глав­ное, дул бе­ре­го­вой ве­тер. М., 2010).

Ког­да на­ча­лась вой­на, Да­нин, уже имея дип­лом об окон­ча­нии физ­фа­ка МГУ, но ещё не ус­пев окон­чить Ли­тин­сти­тут, со­брал­ся в ар­мию. Но ему как бе­ло­би­лет­ни­ку в во­ен­ко­ма­те в при­зы­ве от­ка­за­ли.

В это вре­мя в Со­ю­зе пи­са­те­лей объ­я­ви­ли за­пись до­б­ро­воль­цев. Да­нин свя­зал­ся со сво­им при­яте­лем из «Но­во­го ми­ра» Бо­ри­сом Ру­ни­ным. Поз­же Ру­нин в сво­их ме­му­а­рах пи­сал, как вось­мо­го или де­вя­то­го ию­ля они «с ут­ра от­пра­ви­лись на ули­цу Во­ров­ско­го, 52, в обо­рон­ную ко­мис­сию к ав­то­ру из­ве­ст­ной тог­да кни­ги «Пре­ступ­ле­ние Мар­ты­на» Вла­ди­ми­ру Бах­ме­ть­е­ву, ко­то­рый этой ко­мис­си­ей ве­дал. Но Бах­ме­ть­ев от­пра­вил нас к се­к­ре­та­рю парт­ко­ма Хва­леб­но­вой. Де­ло в том, что хо­тя мы и ра­бо­та­ли в ре­дак­ци­ях и пе­ча­та­лись в жур­на­лах, но в Со­юз нас ещё не при­гла­ша­ли (тог­да та­кая фор­ма прак­ти­ко­ва­лась), са­ми же мы по­да­вать за­яв­ле­ние о при­ёме по­ка не ре­ша­лись. Од­на­ко Хва­леб­но­ва нас не зна­ла и, вос­поль­зо­вав­шись тем, что мы не чле­ны ССП, имен­но на этом ос­но­ва­нии от­ка­за­ла нам. Со­вер­шен­но обес­ку­ра­жен­ные, мы сто­я­ли в ве­с­ти­бю­ле столь при­тя­га­тель­но­го для нас «до­ма Рос­то­вых», не зная, что те­перь де­лать и как быть. Ведь мы уже опо­ве­с­ти­ли род­ных и дру­зей о сво­ём ре­ше­нии. Я да­же ус­пел зай­ти к се­бе в «Но­вый мир» и по­ста­вить в из­ве­ст­ность от­вет­ст­вен­но­го се­к­ре­та­ря ре­дак­ции Юрия Жу­ко­ва о том, что ухо­жу на вой­ну. И вот та­кая не­за­да­ча! По сча­с­тью, в этот мо­мент в ве­с­ти­бюль под­нял­ся по ле­ст­ни­це за­ме­с­ти­тель Хва­леб­но­вой, мой од­но­каш­ник по Ли­те­ра­тур­но­му ин­сти­ту­ту Ми­ха­ил Эдель. Уз­нав, в чём де­ло, он не без иро­нии про­из­нёс: «Хо­ти­те, ре­бя­та, по бла­ту по­пасть на фронт? Лад­но, ус­т­ро­им». Не про­шло и чет­вер­ти ча­са, как всё ула­ди­лось. Мы вы­шли из Со­ю­за пи­са­те­лей с пред­пи­са­ни­ем явить­ся со всем не­об­хо­ди­мым в об­ще­жи­тие сту­ден­тов ГИ­ТИ­Са в Со­би­нов­ском пе­ре­ул­ке, где на­хо­дил­ся один из пунк­тов фор­ми­ро­ва­ния Крас­но­прес­нен­ской ди­ви­зии. От­чёт­ли­во по­мню тот не­скон­ча­е­мо дол­гий зной­ный день в са­мом раз­га­ре ле­та. По­мню ни с чем не срав­ни­мое чув­ст­во по­лу­тор­же­ст­ва-по­лу­тре­во­ги, ко­то­рое не мог не ис­пы­ты­вать я, от­да­вая се­бе от­чёт в том, что вот сей­час сам, по сво­ей во­ле ре­ши­тель­но и бес­по­во­рот­но ме­няю свою судь­бу, вме­ши­ва­юсь в её ес­те­ст­вен­ный ход. По­мню да­же строч­ку Па­с­тер­на­ка, по­че­му-то при­вя­зав­шу­ю­ся в тот день ко мне, оче­вид­но, на­ве­ян­ную ви­дом пыш­ных де­ре­вь­ев Ни­кит­ско­го (ны­не Су­во­ров­ско­го) буль­ва­ра:

 

...Раз­гне­ван­но цве­тут ка­ш­та­ны.

 

Из­ны­вая под тя­же­с­тью рюк­за­ков, мы с Да­ни­ным мол­ча ша­га­ли к це­ли, от­чёт­ли­во по­ни­мая, что для нас на­чал­ся но­вый от­счёт вре­ме­ни, как ска­за­ли бы те­перь, что всё, что бы­ло до се­го­дняш­не­го дня, вот-вот ста­нет преж­ней жиз­нью». Тог­да, 11 ию­ля 1941 го­да Да­нин стал бой­цом пи­са­тель­ской ро­ты в 22-м стрел­ко­вом пол­ку 8-й ди­ви­зии на­род­но­го опол­че­ния. А по­том бы­ло ок­ру­же­ние.

Ис­то­рию сво­е­го спа­се­ния Да­нин впос­лед­ст­вии по­дроб­но опи­сал в кни­ге «Бре­мя сты­да». Он рас­ска­зы­вал: «Мне тог­да не­слы­хан­но по­вез­ло на за­сне­жен­но-сля­кот­ной плат­фор­ме На­ро­фо­мин­ска. В раз­би­тых бо­тин­ках, рва­ной ши­не­лиш­ке и про­би­той ос­кол­ком пи­лот­ке, с раз­ря­жен­ным на два па­тро­на чу­жим на­га­ном в ма­тер­ча­той ко­бу­ре, без вещ­меш­ка, де­нег и хоть ка­кой-ни­будь во­ен­ной спра­воч­ки, сло­вом – со­вер­шен­но без­до­ку­мент­ный, я ни к ко­му не ри­с­ко­вал об­ра­щать­ся ни за ка­ки­ми со­ве­та­ми и раз­ре­ше­ни­я­ми. Но за­то и не был при­нят за де­зер­ти­ра но­сив­шим­ся вдоль пас­са­жир­ско­го со­ста­ва на­чаль­ст­вом. То был ноч­ной по­езд в Моск­ву – по­след­ний дач­ный по­езд по Брян­ской до­ро­ге. Он шёл без рас­пи­са­ния и без ог­ней. И сча­ст­ли­во до­ста­вил в Моск­ву ок­ру­жен­ца-опол­чен­ца на рас­све­те не­сча­ст­ли­во­го в её ис­то­рии дня, за­слу­жив­ше­го горь­ко-иро­ни­че­с­кое про­зви­ще «Дня па­т­ри­о­тов». Имен­но в этот день – 16 ок­тя­б­ря 1941-го на­чал­ся ис­ход моск­ви­чей из сто­ли­цы. Я ж – моск­вич – в неё во­шёл!» (Д.Да­нин. Бре­мя сты­да. М., 1997).

По­том, прав­да, Да­ни­на по­пы­та­лись об­ви­нить во всех смерт­ных гре­хах. Но его за­щи­тил сво­им ав­то­ри­те­том лич­ный враг Гит­ле­ра – Илья Эрен­бург. Уже в ян­ва­ре 1961 го­да Да­нин в од­ном из пи­сем Эрен­бур­гу на­пом­нил: «Глу­бо­кой осе­нью со­рок пер­во­го го­да вы ве­ли­ко­душ­но из­ба­ви­ли ме­ня от чу­до­вищ­ных и не­ле­пых об­ви­не­ний мо­ло­до­го ли­те­ра­то­ра-опол­чен­ца, вер­нув­ше­го­ся из ок­ру­же­ния под Вязь­мой».

По­сле вы­хо­да к сво­им Плот­ке из опол­че­ния был пе­ре­ве­дён в дей­ст­ву­ю­щую ар­мию и на­зна­чен в ре­дак­цию га­зе­ты 10-й ар­мии. Ког­да на­ступ­ле­ние нем­цев под Моск­вой уда­лось ос­та­но­вить, у не­го об­ра­зо­ва­лась не­боль­шая пе­ре­дыш­ка. Вос­поль­зо­вав­шись па­у­зой, он по­дал за­яв­ле­ние в Со­юз пи­са­те­лей. Од­ну из ре­ко­мен­да­ций ему дал Сте­пан Щи­па­чёв. На ка­ком-то клоч­ке бу­ма­ги по­эт 26 де­ка­б­ря 1941 го­да ко­рот­ко на­пи­сал: «Счи­таю тов. Д.Да­ни­на прин­ци­пи­аль­ным и та­лант­ли­вым кри­ти­ком. Ре­ко­мен­дую его в чле­ны Со­ю­за со­вет­ских пи­са­те­лей». 2 ян­ва­ря 1942 го­да под этим аб­за­цем рас­пи­сал­ся Алек­сандр Фа­де­ев. Вся его ре­ко­мен­да­ция со­сто­я­ла из од­но­го сло­ва: «Под­дер­жи­ваю». Тре­тью ре­ко­мен­да­цию Да­ни­ну под­пи­сал Па­вел Ан­то­коль­ский.

По­ра­зи­тель­но, но да­же на фрон­те Да­нин на­хо­дил воз­мож­ность для про­дол­же­ния за­ня­тий ли­те­ра­тур­ной кри­ти­кой. Так 3 ок­тя­б­ря 1942 го­да он опуб­ли­ко­вал в га­зе­те «Ли­те­ра­ту­ра и ис­кус­ст­во» ста­тью о по­эме «Ва­си­лий Тёр­кин» Твар­дов­ско­го. Кри­тик от­ме­тил: «Пер­вое чув­ст­во, ко­то­рое вы­зы­ва­ет по­эма Твар­дов­ско­го, – ра­дость. Ра­дость – по­то­му что сов­сем не­о­жи­дан­но по­явил­ся у те­бя и у тво­их фрон­то­вых то­ва­ри­щей един­ст­вен­ный в сво­ём ро­де, не­уны­ва­ю­щий, про­стой и вер­ный друг. Он бу­дет на­дёж­ным, ми­лым спут­ни­ком на труд­ных до­ро­гах вой­ны. Он бу­дет все­гда, во всех ис­пы­та­ни­ях не­зри­мо с то­бой, то ве­сё­лый, то пе­чаль­ный, но не­из­мен­но силь­ный, не­уны­ва­ю­щий… Твар­дов­ский со­здал не­уны­ва­ю­ще­го ге­роя».

По­том Да­ни­на за­це­пи­ло опуб­ли­ко­ван­ное в «Крас­ной звез­де» сти­хо­тво­ре­ние Па­с­тер­на­ка «Смерть са­пё­ра». Эмо­ции на­столь­ко его за­хле­ст­ну­ли, что он на­пи­сал Па­с­тер­на­ку пись­мо. В от­вет по­эт со­об­щил: «Ми­лый Да­ни­ил Се­мё­но­вич! Бла­го­да­рю Вас за сер­деч­ное пись­мо. Его нель­зя оста­вить без от­ве­та. У ме­ня дей­ст­ви­тель­но бы­ли се­рь­ёз­ные на­ме­ре­нья, ког­да я пи­сал «Са­пё­ра». Его не­мно­го изу­ро­до­ва­ли (да­же его!), как всё, что мы пи­шем. Там все риф­мы бы­ли пол­ные и пра­виль­ные: у Го­ме­ля – эко­но­ми­ли, сме­лые – про­де­лаю; вы­не­с­ти – гли­ни­с­тей. Из­ме­не­нья, ко­то­рые де­ла­ли без ме­ня, при­шлись как раз по риф­мов­ке. Кро­ме то­го, вы­пу­с­ти­ли од­ну стро­фу. Это про­тив­но. Вы в боль­шом за­блуж­де­нии, ду­мая, что Ва­ши чув­ст­ва в ка­ком-то смыс­ле об­щие и рас­про­ст­ра­нён­ные сре­ди мно­гих. Я при­вык ос­то­рож­но об­ра­щать­ся с общ­но­с­тя­ми, как «на­род», «ар­мия», и пр., и ни­ког­да не лю­бил ро­ман­тиз­ма, да­же ког­да он не был ещё офи­ци­аль­но при­знан. Вы оши­ба­е­тесь, ду­мая, что я со сво­им ми­ром и лю­ди, по­доб­ные мне (да­же с боль­ши­ми име­на­ми), ко­му бы то ни бы­ло нуж­ны и на де­ле за­слу­жен­но из­ве­ст­ны. Ни­че­го по­доб­но­го. Обид­ная ку­рь­ёз­ность на­ше­го яв­ле­нья до­ста­точ­но оп­ре­де­ли­лась имен­но в по­след­нее вре­мя и даль­ше бу­дет толь­ко рас­ти. Я ни­ког­да не воз­ве­ли­чи­вал ин­тел­ли­ген­та и не лю­бил его, как и ро­ман­ти­ка; но не по­кло­нял­ся и не­ве­же­ст­ву. Тем­но­та са­мо­ут­верж­дён­ная и до­воль­ная со­бой ни к че­му ме­ня не скло­нит. Я не ве­рю в ус­пеш­ность сво­их ны­неш­них уси­лий. Вы спра­ши­ва­е­те о по­эме. Я на­чал её с дру­ги­ми на­деж­да­ми. Но об­щий тон ли­те­ра­ту­ры и судь­ба от­дель­ных ис­клю­че­ний, от­ме­чен­ных хоть ка­кой-ни­будь мыс­лью, обес­ку­ра­жи­ва­ют. Про­ра­бо­та­ли Зо­щен­ку, на­ва­ли­лись на Асе­е­ва, по­сле мно­гих лет пу­с­то­ты и хо­ло­да поз­во­лив­ше­го се­бе на­пи­сать по-че­ло­ве­че­с­ки, ка­жет­ся, оче­редь за Сель­вин­ским. Всё рав­но. Я те­перь ни­ко­го не люб­лю. Я стал взры­вать­ся по дру­гим при­чи­нам, и с та­кой рез­ко­с­тью, что это ме­ня ког­да-ни­будь по­гу­бит. По­сы­лаю Вам «По­ез­да». Это книж­ка ник­чём­ная и кон­фуз­ная по за­поз­да­ло­с­ти, ма­ло­сти раз­ме­ров и слу­чай­но­с­ти со­дер­жа­нья. Луч­шее из во­ен­ных («Рус­ско­му ге­нию») и луч­шее из пе­ре­дел­кин­ских (един­ст­вен­ных жи­вых стра­ниц кни­ги) «Вальс с чер­тов­щи­ной» вы­ки­ну­ты. Сти­хов, как пе­ре­дел­кин­ские, долж­но бы­ло быть вде­ся­те­ро боль­ше, их нуж­но бы­ло бы, как и во­об­ще вся­кую свою ли­те­ра­ту­ру, про­зу, дра­ма­тур­ги­че­с­кое, пи­сать по­сто­ян­но, а не пе­ре­во­дить де­ся­ти­ле­ти­я­ми с не­дель­ны­ми от­ступ­ле­ни­я­ми. Сей­час один из те­а­т­ров за­ка­зал мне «Отел­ло». На­до жить. Ещё раз спа­си­бо. Не ста­рай­тесь ме­ня ра­зу­беж­дать. Пи­сать пись­ма му­ка и бес­по­лез­ное де­ло, я их от Вас не жду. Вы и так слиш­ком мно­го мне ска­за­ли. Ещё раз спа­си­бо. Ваш Б.Па­с­тер­нак».

В сен­тя­б­ре 1944 го­да Да­ни­на в 3-м арт­ди­ви­зи­о­не про­ры­ва РГК на Пер­вом Ук­ра­ин­ском фрон­те при­ня­ли кан­ди­да­том в чле­ны ВКП(б). Окон­ча­ние вой­ны его за­ста­ло уже в Че­хии. А де­мо­би­ли­зо­вал­ся он лишь 5 ап­ре­ля 1946 го­да. И тут же кри­тик на­пе­ча­тал в «Лит­га­зе­те» хва­леб­ную ста­тью «Чер­ты ес­те­ст­вен­но­с­ти» о по­эти­че­с­ких по­ис­ках Твар­дов­ско­го.

До­ма Да­ни­на жда­ла Со­фья Ра­зу­мов­ская. Она бы­ла на де­сять лет его стар­ше и ра­бо­та­ла ре­дак­то­ром в жур­на­ле «Зна­мя» у Виш­нев­ско­го. «Сво­е­му ре­дак­тор­ст­ву, – пи­сал кри­тик, – она от­да­ва­лась, как дру­гие жен­щи­ны круг­ло­су­точ­но­му ма­те­рин­ст­ву. Она не слу­жи­ла ре­дак­то­ром. Она слу­жи­ла ли­те­ра­тур­ным судь­бам. И в со­став этих су­деб для неё вхо­ди­ло всё жиз­не­ус­т­рой­ст­во под­дан­ных. И те, чьи ру­ко­пи­си она при­ве­ча­ла, стре­ми­тель­но ста­но­ви­лись её до­маш­ни­ми дру­зь­я­ми».

Рас­став­шись с ар­мей­ской ши­не­лью, ка­пи­тан за­па­са Да­нин ус­т­ро­ил­ся в ап­па­рат прав­ле­ния Со­ю­за пи­са­те­лей. Он стал за­ме­с­ти­те­лем пред­се­да­те­ля ко­мис­сии по те­о­рии ли­те­ра­ту­ры и кри­ти­ки. Но боль­шой пост ему не по­шёл на поль­зу. Ап­па­рат вы­ну­дил его лов­чить и при­спо­саб­ли­вать­ся к мне­нию на­чаль­ст­ва. Это осо­бен­но яр­ко про­яви­лось в фе­в­ра­ле 1948 го­да во вре­мя об­суж­де­ния в Со­ю­зе пи­са­те­лей кни­ги Твар­дов­ско­го «Ро­ди­на и чуж­би­на». Да­нин, ко­то­рый ещё не­дав­но пи­сал о Твар­дов­ском толь­ко в вос­тор­жен­ных то­нах, уло­вив мне­ние ру­ко­вод­ст­ва, из­ме­нил своё от­но­ше­ние к пи­са­те­лю на 180 гра­ду­сов. Он за­явил, что в сво­их за­пи­с­ках о вой­не Твар­дов­ский вы­сту­пил как «чув­ст­ви­тель­ный со­зер­ца­тель, ко­то­рый не ду­ма­ет о том, как труд­на бы­ва­ет, как дра­ма­тич­на бы­ва­ет жизнь, о том, как вы­хо­дить из это­го дра­ма­тиз­ма и как сде­лать, что­бы лю­ди жи­ли луч­ше и про­ще на све­те, – он ис­пы­ты­ва­ет жа­лость и со­ст­ра­да­ние, он лю­бу­ет­ся чер­та­ми сми­ре­ния, по­кор­но­с­ти судь­бе, по­кор­но­с­ти об­сто­я­тель­ст­вам, ка­кие есть у этих лю­дей, о ко­то­рых он пи­шет».

Писатель Даниил ДАНИН и художник Борис ЖУТОВСКИЙ
Писатель Даниил ДАНИН и художник Борис ЖУТОВСКИЙ

Раз­нос, ко­то­рый ус­т­ро­ил Да­нин Твар­дов­ско­му, впи­сы­вал­ся в об­щий курс кри­ти­ка, на­прав­лен­ный на ско­рей­шее уда­ле­ние из Со­ю­за пи­са­те­лей Фа­де­е­ва и вся­че­с­кое уси­ле­ние по­зи­ций Си­мо­но­ва. До это­го он опуб­ли­ко­вал ста­тью «Ни­ще­та по­эзии», ра­зоб­ла­чав­шую Ана­то­лия Со­фро­но­ва. А по­том рез­ко осу­дил в пе­ча­ти од­ну из «кол­хоз­ных» по­эм Ни­ко­лая Гри­ба­чё­ва. Ес­те­ст­вен­но, Со­фро­но­ву с Гри­ба­чё­вым это не по­нра­ви­лось, они са­ми ме­ти­ли на ме­с­то Фа­де­е­ва. По­это­му два ли­те­ра­тур­ных ге­не­ра­ла всё сде­ла­ли, что­бы уда­лить ан­га­жи­ро­ван­но­го кри­ти­ка из ап­па­ра­та Со­ю­за пи­са­те­лей. Для это­го они вос­поль­зо­ва­лись раз­вер­нув­шей­ся в стра­не кам­па­ни­ей по борь­бе с ко­с­мо­по­ли­та­ми.

В на­ча­ле фе­в­ра­ля 1949 го­да Со­фро­нов ор­га­ни­зо­вал в Со­ю­зе пи­са­те­лей за­кры­тое пар­тий­ное со­бра­ние. В сво­ём до­кла­де он об­ви­нил Да­ни­на в ан­ти­па­т­ри­о­ти­че­с­кой, под­рыв­ной ра­бо­те. Со­фро­нов за­явил: «Ли­те­ра­тур­ный кри­тик Д.Да­нин, кан­ди­дат в чле­ны ВКП(б), спе­ци­а­ли­зи­ро­вал­ся на из­би­е­нии мо­ло­дых со­вет­ских по­этов. За один год он ок­ле­ве­тал шесть цен­ных по­эти­че­с­ких про­из­ве­де­ний, в том чис­ле па­т­ри­о­ти­че­с­кие по­эмы Не­до­го­но­ва «Флаг над сель­со­ве­том», Гри­ба­чё­ва «Кол­хоз «Боль­ше­вик», Да­нин вы­сту­пал в за­щи­ту Ну­си­но­ва и его кле­вет­ни­че­с­кой кни­ги о Пуш­ки­не». Эту ци­та­ту по­том при­вёл в сво­ём до­не­се­нии на имя се­к­ре­та­ря ЦК ВКП(б) Г.Ма­лен­ко­ва и ру­ко­во­ди­тель Агит­про­па Д.Ше­пи­лов.

Со­фро­но­ва под­дер­жа­ли В.Ер­ми­лов, М.Ша­ги­нян и Вс. Виш­нев­ский. Че­рез не­де­лю по­сле со­бра­ния на кри­ти­ка пуб­лич­но на­бро­сил­ся уже Гри­ба­чёв. В сво­ей ста­тье «Про­тив ко­с­мо­по­ли­тиз­ма и фор­ма­лиз­ма в по­эзии» он со стра­ниц «Прав­ды» под­черк­нул: «Во гла­ве кри­ти­ков-фор­ма­ли­с­тов – бур­жу­аз­ных эс­те­тов стал Д.Да­нин, унас­ле­до­вав­ший гнус­ные ме­то­ды ко­с­мо­по­ли­тов, в своё вре­мя тра­вив­ших Ма­я­ков­ско­го и воз­ве­ли­чи­вав­ших Б.Па­с­тер­на­ка и А.Ах­ма­то­ву».

Гри­ба­чёв про­сто не­ис­тов­ст­во­вал. Он пи­сал: «Д.Да­нин, этот отъ­яв­лен­ный ко­с­мо­по­лит, кри­тик-фор­ма­лист, вся­кое но­вое имя встре­чал кри­ти­че­с­кой зу­бо­ты­чи­ной. В ста­тье «Мы хо­тим ви­деть его ли­цо», на­пе­ча­тан­ной в «Ли­те­ра­тур­ной га­зе­те» и под­во­дя­щей итог по­эзии за 1947 год, Да­нин об­лил чёр­ной кра­с­кой всю по­эзию, за­черк­нул, в сущ­но­с­ти го­во­ря, все шесть по­эм со­вет­ских по­этов, на­пе­ча­тан­ных за год, толь­ко по от­но­ше­нию к од­ной сде­лав бар­ски-пре­не­бре­жи­тель­ное до­пу­ще­ние, что она мо­жет за­ин­те­ре­со­вать чи­та­те­ля (а мо­жет и не за­ин­те­ре­со­вать, по ло­ги­ке ве­щей). Это бы­ла по­эма Не­до­го­но­ва «Флаг над сель­со­ве­том», уже по­лу­чив­шая к то­му вре­ме­ни ши­ро­кое при­зна­ние чи­та­те­ля. Вот как, по Да­ни­ну, вы­гля­де­ла по­эзия 1947 го­да: «И всю­ду од­на и та же чер­та: че­ло­век без ли­ца, че­ло­век, оха­рак­те­ри­зо­ван­ный толь­ко при­зна­ка­ми его про­фес­сии, его дей­ст­во­ва­ния (!), – си­ю­ми­ну­тош­ны­ми (!) об­сто­я­тель­ст­ва­ми его жиз­ни». Меж­ду тем имен­но в об­ла­с­ти по­эзии за 1947 год бы­ло при­суж­де­но боль­ше Ста­лин­ских пре­мий, чем за ка­кой бы то ни бы­ло дру­гой. Из ше­с­ти по­эм, опо­ро­чен­ных Да­ни­ным, две бы­ли удо­с­то­е­ны Ста­лин­ской пре­мии пер­вой сте­пе­ни. Но да­же это не ос­та­но­ви­ло ре­ти­во­го кри­ти­ка-ко­с­мо­по­ли­та: ме­нее чем че­рез год он сно­ва ата­ко­вал эти по­эмы и, при­бе­гая к за­ум­но­му, пти­чь­е­му язы­ку, из­ви­ва­ясь ужом в ту­ман­ных фор­му­ли­ров­ках, по­пы­тал­ся вто­рич­но оха­ять и опо­ро­чить их. Поч­ти вслед за тем Да­нин ошель­мо­вал не ли­шён­ную не­ко­то­рых не­до­стат­ков, но бе­зус­лов­но та­лант­ли­вую пер­вую по­эму мо­ло­до­го ав­то­ра – по­эму «Ту­ла» Г.Гор­но­ста­е­ва.

Да­нин вся­че­с­ки под­чёр­ки­ва­ет, что ис­кус­ст­во ин­те­рес­нее и важ­нее са­мой жиз­ни, что жизнь – шту­ка се­рая, она са­ма по се­бе, а ис­кус­ст­во – са­мо по се­бе. В ста­тье «Пре­одо­ле­ние стра­да­ний», по­явив­шей­ся в жур­на­ле «Зна­мя» че­рез год по­сле по­бе­ды над Гер­ма­ни­ей, Да­нин до­ка­тил­ся до чу­до­вищ­ной кле­ве­ты на ге­ро­и­че­с­ких за­щит­ни­ков го­ро­да Ле­ни­на. Го­во­ря о ле­ген­дар­ных днях бло­ка­ды, ког­да ле­нин­град­цы про­яви­ли му­же­ст­во и не­по­ко­ле­би­мую стой­кость, ко­то­рые по­ра­зи­ли весь мир, бес­пре­дель­ную лю­бовь к со­вет­ской От­чиз­не, ве­ли­кую вы­со­ту по­мыс­лов и чувств, при­су­щих лю­дям, вос­пи­тан­ным боль­ше­вист­ской пар­ти­ей и со­вет­ским стро­ем, кри­тик-ко­с­мо­по­лит по­смел об­ли­вать гря­зью свет­лый по­двиг ле­нин­град­цев. Он пи­сал, что ле­нин­град­цы ве­ли «пе­щер­ную борь­бу за су­ще­ст­во­ва­ние», ко­то­рая «вы­пу­с­ка­ла на во­лю все тём­ные ин­стинк­ты че­ло­ве­ка, бы­ла го­то­ва унич­то­жить всё…» Он ис­тол­ко­вы­ва­ет вой­ны, в том чис­ле и Ве­ли­кую Оте­че­ст­вен­ную вой­ну со­вет­ско­го на­ро­да, как «очи­ще­ние ду­ши» че­ло­ве­ка, по су­ще­ст­ву про­та­с­ки­вая на стра­ни­цы со­вет­ско­го жур­на­ла бред фа­ши­ст­ву­ю­щих мра­ко­бе­сов, бор­мо­чет о «вто­ром рож­де­нии че­ло­ве­ка, об­ре­та­ю­ще­го в чу­жой до­б­ро­те и но­вой люб­ви, ка­за­лось бы, ут­ра­чен­ный ис­точ­ник жиз­нен­ной си­лы и му­же­ст­ва». Так мо­жет пи­сать о свя­щен­ной для со­вет­ско­го на­ро­да вой­не про­тив из­вер­гов ро­да че­ло­ве­че­с­ко­го толь­ко «бес­пач­порт­ный бро­дя­га», че­ло­век, ли­шён­ный не толь­ко люб­ви к со­вет­ско­му на­ро­ду, со­вер­шив­ше­му ве­ли­кий бла­го­род­ный по­двиг – раз­гро­мив­ше­му фа­шизм, ос­во­бо­див­ше­му на­ро­ды Ев­ро­пы от фа­шист­ско­го раб­ст­ва, спас­ше­му ци­ви­ли­за­цию ми­ра от фа­шист­ских по­гром­щи­ков.

Да­нин на­гло из­вра­ща­ет ге­ни­аль­но­го рус­ско­го кри­ти­ка Бе­лин­ско­го. Он пи­шет: «Хо­чу за­ме­тить, что оп­ре­де­ле­ние «эпи­че­с­кая по­эма» но­си­ло в ус­тах Бе­лин­ско­го край­не не­дру­же­люб­ный, что­бы не ска­зать – пре­зри­тель­ный ха­рак­тер». Это на­глое об­ра­ще­ние с ли­те­ра­тур­ным на­след­ст­вом ве­ли­ко­го кри­ти­ка мо­жет до­пу­с­тить толь­ко без­род­ный ко­с­мо­по­лит. В дей­ст­ви­тель­но­с­ти же Бе­лин­ский на­зы­вал эпи­че­с­ки­ми про­из­ве­де­ни­я­ми «Та­ра­са Буль­бу» Го­го­ля, «Бо­ри­са Го­ду­но­ва» Пуш­ки­на и мно­гие по­эмы Пуш­ки­на и Лер­мон­то­ва. Пре­зи­рал же Бе­лин­ский в дей­ст­ви­тель­но­с­ти раз­ные «Пе­т­ри­а­ды», ли­шён­ные на­ци­о­наль­но­го ко­ло­ри­та, ото­рван­ные от жиз­ни, раб­ски под­ра­жа­тель­ные.

Для че­го же по­на­до­би­лась Да­ни­ну кле­ве­та на эпос, как не для то­го, что­бы ошель­мо­вать, оха­ять луч­шие про­из­ве­де­ния клас­си­че­с­кой и круп­ней­шие про­из­ве­де­ния со­вет­ской ли­те­ра­ту­ры. Ко­с­мо­по­лит Да­нин тре­бо­вал от пи­са­те­лей изо­б­ра­же­ния в их про­из­ве­де­ни­ях «кон­флик­та в со­зна­нии», раз­дво­ен­но­с­ти со­зна­ния, мо­раль­но-идей­ной не­пол­но­цен­но­с­ти со­вет­ско­го че­ло­ве­ка. В по­след­нее вре­мя отъ­яв­лен­ные ре­ак­ци­о­не­ры аме­ри­кан­ские «кри­ти­ки-фи­ло­со­фы», объ­я­вив Те­о­до­ра Драй­зе­ра «на­ту­ра­ли­с­том», про­по­ве­ду­ют рас­пад лич­но­с­ти, оп­лё­вы­ва­ют че­ло­ве­ка. На­и­бо­лее яр­ким вы­ра­зи­те­лем та­ко­го те­че­ния яв­ля­ет­ся Сартр. А Да­нин по­про­с­ту пе­ре­пе­ва­ет кле­вет­ни­ков и их кле­ве­ту пе­ре­но­сит на со­вет­ско­го че­ло­ве­ка!

Да­нин из­би­ва­ет и из­вра­ща­ет всё пе­ре­до­вое, но­вое, здо­ро­вое в на­шей ли­те­ра­ту­ре. А ко­го он за­щи­ща­ет?

В той же ста­тье, на­пе­ча­тан­ной в жур­на­ле «Но­вый мир» (№ 10, 1948 г.), – «Страсть, борь­ба, дей­ст­вие» – Да­нин, поль­зу­ясь ие­зу­ит­ским трю­ком, как бы за­да­вая во­прос от име­ни сту­ден­та 2001 го­да, пы­та­ет­ся, в ча­ст­но­с­ти, по­ста­вить по­эзию М.Али­гер в один ряд с са­мы­ми луч­ши­ми про­из­ве­де­ни­я­ми со­вет­ских пи­са­те­лей. А так ли идей­но-по­ли­ти­че­с­ки цель­на по­эзия М.Али­гер?» («Прав­да», 1949, 16 фе­в­ра­ля).

По­сле та­ких об­ли­чи­тель­ных ста­тей Да­нин был с тре­с­ком ис­клю­чён из кан­ди­да­тов в чле­ны ВКП(б). Но он с этим не со­гла­сил­ся и по­дал апел­ля­цию в гор­ком пар­тии. Од­на­ко рас­смо­т­ре­ние его де­ла по­че­му-то ста­ло за­тя­ги­вать­ся. Не дож­дав­шись ко­мис­сии, кри­тик в мае 1949 го­да ус­т­ро­ил­ся кол­лек­то­ром в 4-ю экс­пе­ди­цию 3-го ге­о­ло­го­управ­ле­ния и уе­хал на Ан­га­ру. Пол­го­да Да­нин про­вёл в по­ле, а по­том столь­ко же за­ни­мал­ся об­ра­бот­кой ма­те­ри­а­лов в ка­ме­рел­ко­ме. Поз­же он о сво­их си­бир­ских при­клю­че­ни­ях на­пи­сал по­весть «Вер­ность», ко­то­рая так и ос­та­лась не­о­пуб­ли­ко­ван­ной.

За­се­да­ние парт­ко­мис­сии при Мос­ков­ском гор­ко­ме по де­лу Да­ни­на со­сто­я­лось лишь 22 ап­ре­ля 1950 го­да. Ста­рые боль­ше­ви­ки прак­ти­че­с­ки еди­но­глас­но сня­ли с быв­ше­го фрон­то­ви­ка все об­ви­не­ния в ко­с­мо­по­ли­тиз­ме, ог­ра­ни­чив­шись объ­яв­ле­ни­ем стро­го­го вы­го­во­ра «за иде­о­ло­ги­че­с­кие ошиб­ки в ра­бо­те кри­ти­ка-ком­му­ни­с­та».

Ре­а­би­ли­ти­ро­вав­шись, Да­нин вер­нул­ся к за­ня­ти­ям по­эзи­ей. Но те­перь он стал край­не ос­то­ро­жен при вы­бо­ре ге­ро­ев для сво­их но­вых ста­тей. Ли­те­ра­тур­ных ге­не­ра­лов кри­тик уже не цеп­лял. Он взял­ся хва­лить про­вин­ци­аль­ных ав­то­ров, о чём по­том не раз жа­лел. В сво­их ме­му­а­рах «Бре­мя сты­да» Да­нин рас­ска­зы­вал, как в 1950 го­ду его вновь до­пу­с­ти­ли до стра­ниц «Лит­га­зе­ты» со ста­ть­ёй «о мо­ло­дом по­эте Ф.». Ф. – это Вла­ди­мир Фё­до­ров, жив­ший тог­да, ка­жет­ся, в глухой провинции и ко­то­рый – са­мое глав­ное – не был в ту по­ру за­ме­чен ни в ка­ких ли­те­ра­тур­ных ба­та­ли­ях.

Поз­же же­на Да­ни­на – Со­фья Ра­зу­мов­ская по­мог­ла му­жу с под­ра­бот­кой в жур­на­ле «Зна­мя». Од­на­ко вес­ной 1953 го­да в жур­нал при­шла ко­мис­сия Со­ю­за пи­са­те­лей. Оз­на­ко­мив­шись с вну­т­рен­ни­ми ре­цен­зи­я­ми кри­ти­ка, Твар­дов­ский ре­шил ото­мстить и на об­суж­де­нии ито­гов про­вер­ки за­явил: «На­до бы­ло на­чать с про­дук­ции лю­дей, оз­на­ко­мить­ся с ней и по­ка­зать: «Смо­т­ри­те, как пи­шет Да­нин, как он уро­ду­ет про­из­ве­де­ния мо­ло­дых!» Вот от­ку­да на­до бы­ло на­чи­нать. На­до бы­ло по­ка­зать, что они вре­дят в ре­дак­ции». Кста­ти, не­лю­бовь к Да­ни­ну Твар­дов­ский со­хра­нил до кон­ца сво­ей жиз­ни. В сво­ём днев­ни­ке ещё в 1962 го­ду он за­ме­тил: «Во­об­ще эти лю­ди, все эти Да­ни­ны, Ан­ны Са­мой­лов­ны и [нрзб.] во­все не так уж ме­ня са­мо­го лю­бят и при­ни­ма­ют, но я им ну­жен как не­кая вли­я­тель­ная фи­гу­ра, а все их ис­тин­ные сим­па­тии там – в Па­с­тер­на­ке, Гросс­ма­не (с ко­то­рым опять во­лын­ка по по­во­ду за­гла­вия очер­ка) и т.п. – Это­го не сле­ду­ет за­бы­вать».

Ес­те­ст­вен­но, про­ра­бо­точ­ные кам­па­нии для Да­ни­на бес­след­но не про­шли. Он в чём-то над­ло­мил­ся. Из кан­ди­да­тов в чле­ны КПСС его пе­ре­ве­ли лишь в мае 1956 го­да.

Ре­шив за­вя­зать с кри­ти­кой, Да­нин, вспом­нив о сво­ём до­во­ен­ном ув­ле­че­нии хи­ми­ей и фи­зи­кой, за­нял­ся по­пу­ля­ри­за­ци­ей до­сти­же­ний ми­ро­вой на­уки, при­ду­мав еже­год­ный аль­ма­нах «Пу­ти в не­зна­е­мое». Он на­шёл свою ма­не­ру по­да­чи слож­но­го ма­те­ри­а­ла. Не слу­чай­но его кни­га «Не­из­беж­ность стран­но­го ми­ра» в 1961 го­ду бы­ла вы­дви­ну­та на со­ис­ка­ние Ле­нин­ской пре­мии.

В кон­це 1962 го­да ру­ко­во­ди­тель Мос­ков­ской пи­са­тель­ской ор­га­ни­за­ции Сте­пан Щи­па­чёв, что­бы урав­но­ве­сить пред­ста­ви­тель­ст­во раз­ных ли­те­ра­тур­ных груп­пи­ро­вок и те­че­ний, пред­ло­жил вве­с­ти Да­ни­на в ред­кол­ле­гию со­зда­вав­ше­го­ся на ба­зе га­зе­ты «Ли­те­ра­ту­ра и жизнь» еже­не­дель­ни­ка «Ли­те­ра­тур­ная Рос­сия». Но уже че­рез год пи­са­тель, не сра­бо­тав­шись с ре­дак­то­ром Кон­стан­ти­ном По­зд­ня­е­вым, по­дал за­яв­ле­ние об от­став­ке. Ка­жет­ся, в еже­не­дель­ни­ке был опуб­ли­ко­ван толь­ко один его ма­те­ри­ал – не­кро­лог «Па­мя­ти Оле­га Пи­сар­жев­ско­го» («ЛР», 1964, 27 но­я­б­ря).

К сло­ву: не­при­ятие га­зе­ты у Да­ни­на со­хра­ни­лось до по­след­них дней. Его не­лю­бовь по­зд­нее пе­ре­рос­ла в не­на­висть. Ког­да осе­нью 1993 го­да власть рас­ст­ре­ля­ла пар­ла­мент, он, под­дер­жав осу­ще­ств­лён­ный Ель­ци­ным гос­пе­ре­во­рот, под­пи­сал пись­мо 42-х с тре­бо­ва­ни­ем в на­ру­ше­ние за­ко­нов за­пре­тить в том чис­ле и еже­не­дель­ник «Ли­те­ра­тур­ная Рос­сия».

По­ме­няв род де­я­тель­но­с­ти (уй­дя из кри­ти­ки в об­ласть на­уч­но-по­пу­ляр­ной ли­те­ра­ту­ры), Да­нин тем не ме­нее со­хра­нил ин­те­рес к по­ли­ти­ке. Он счи­тал се­бя, бе­зус­лов­но, ли­бе­ра­лом и яро­ст­ным ан­ти­ста­ли­ни­с­том. В этом пла­не пи­са­тель упор­но про­дол­жал де­лить ли­те­ра­тур­ный мир на сво­их и чу­жих. Сво­и­ми для не­го бы­ли Гросс­ман, Да­вид Са­мой­лов, с ого­вор­ка­ми Си­мо­нов, Сель­вин­ский. А в чу­жих по-преж­не­му чис­ли­лись Со­фро­нов, Гри­ба­чёв и всё их ок­ру­же­ние.

Ко­неч­но же, Да­нин очень хо­тел вер­нуть се­бе бы­лое вли­я­ние на со­вре­мен­ни­ков. Са­мой­лов 26 сен­тя­б­ря 1963 го­да за­пи­сал в сво­ём днев­ни­ке: «Раз­го­вор с Да­ни­ным о мо­их сти­хах. Он изо­б­ра­жа­ет че­ло­ве­ка, объ­ев­ше­го­ся по­эзи­ей. Впро­чем, за­ме­ча­ния по строч­кам дель­ные». По­том он че­рез Ова­дия Са­ви­ча пе­ре­дал Эрен­бур­гу, что из но­вых ча­с­тей ме­му­а­ров «Лю­ди. Го­ды. Жизнь» на­до из­ме­нить оцен­ку Ста­ли­на, уб­рав фра­зы ти­па «це­ня ум и во­лю Ста­ли­на». Од­на­ко стать но­вым иде­о­ло­гом ли­бе­раль­ной ин­тел­ли­ген­ции Да­ни­ну так ни­кто и не пред­ло­жил.

В ше­с­ти­де­ся­тые го­ды пи­са­тель взял­ся для «ЖЗЛ» пи­сать кни­гу о ве­ли­ком фи­зи­ке Ре­зер­фор­де. Не­о­жи­дан­но вы­яс­ни­лось, что боль­шин­ст­во ма­те­ри­а­лов об этом учё­ном име­лись толь­ко на ан­г­лий­ском язы­ке. Да­нин не рас­те­рял­ся, он стал учить но­вый язык по «Трём по­ро­ся­там». И у не­го это по­лу­чи­лось. А сле­дом при­шла и пер­вая на­гра­да: в 1967 го­ду пи­са­тель по­лу­чил за на­уч­но-по­пу­ляр­ный фильм «В глу­би­нах жи­во­го» Гос­пре­мию Рос­сии име­ни бра­ть­ев Ва­си­ль­е­вых.

По­сле Ре­зер­фор­да Да­нин со­брал­ся пи­сать о Ниль­се Бо­ре. «Но яс­но, – при­знал­ся он в кон­це 90-х го­дов в ин­тер­вью Еле­не Ива­ниц­кой, – что я не мог, толь­ко что за­кон­чив од­ну кни­гу, не­мед­лен­но при­сту­пить к дру­гой. Воз­ни­ка­ла па­у­за. Дол­гой она бу­дет или ко­рот­кой, я не знал, но по­ни­мал, что, во вся­ком слу­чае, не­сколь­ко ме­ся­цев. Я ре­шил каж­дый день что-ни­будь пи­сать и дей­ст­ви­тель­но в те­че­ние го­да де­лал за­пи­си 365 раз. Это нель­зя бы­ло да­же на­звать днев­ни­ком: ино­гда три строч­ки, ино­гда три стра­ни­цы, ино­гда од­на фра­за, ино­гда ко­рот­кая но­вел­ла».

По­том Да­нин про этот днев­ник за­был. Воз­ник­ли дру­гие про­бле­мы. Вер­нул­ся он к не­му лишь че­рез де­сять лет. Же­на, про­чтя его за­пи­си кон­ца 60-х го­дов, ска­за­ла ему: «Зна­ешь, это луч­шее, что ты на­пи­сал».

В том днев­ни­ке ока­за­лась и эта за­пись: «Я за­ви­дую мо­им дру­зь­ям-ху­дож­ни­кам – у них есть кра­с­ки и ки­с­ти, ком­по­зи­то­рам – у них есть ин­ст­ру­мент, фи­зи­кам – у них есть ла­бо­ра­то­рия, есть ма­те­ри­ал, с ко­то­рым они ра­бо­та­ют. Сло­вом, у всех есть две ве­щи – ма­те­ри­ал и ре­мес­ло. Бе­да ли­те­ра­то­ра за­клю­ча­ет­ся в том, что у не­го нет ре­мес­ла и, в сущ­но­с­ти, нет ма­те­ри­а­ла. Нель­зя счи­тать ма­те­ри­а­лом бу­ма­гу, а ре­мес­лом – вож­де­ние по бу­ма­ге руч­кой. Но у ли­те­ра­то­ра есть сло­во. Так, мо­жет быть, не за­ви­до­вать, а по­нять и по­чув­ст­во­вать сло­во – ма­те­ри­а­лом, а ре­мес­лом – об­ра­ще­ние с ним».

Эти за­пи­си под­толк­ну­ли Да­ни­на к но­вой кни­ге, ко­то­рая пер­во­на­чаль­но по­свя­ща­лась од­но­му Па­с­тер­на­ку. «Я обо­жал его с дет­ст­ва, – го­во­рил пи­са­тель в ин­тер­вью Ива­ниц­кой, – по­том был с ним в хо­ро­ших от­но­ше­ни­ях – это нель­зя бы­ло на­звать друж­бой, нет, но это бы­ло до­б­рое зна­ком­ст­во. Я встре­чал­ся с ним ред­ко, вся­кий раз для ме­ня это бы­ло со­бы­ти­ем, для не­го – нет, ко­неч­но, но он хо­ро­шо ко мне от­но­сил­ся. Я по­ду­мал: мне уже шесть­де­сят шесть, нуж­но за­пи­сать свои вос­по­ми­на­ния о Па­с­тер­на­ке, а то ведь по­зд­но бу­дет – за­бу­дешь, по­мрёшь... И я на­чал пи­сать. У ме­ня не бы­ло ни­ка­ко­го пла­на, но я вспом­нил тот опыт еже­днев­но­го пи­са­ния в 67-м го­ду, и аб­зац за аб­за­цем, стра­ни­ца за стра­ни­цей под воз­дей­ст­ви­ем па­с­тер­на­ков­ско­го ду­ха, ко­то­рый слов­но бы ви­тал на­до мной – так я чув­ст­во­вал, – текст на­чал скла­ды­вать­ся. Ког­да я по­нял, что пи­шу кни­гу о Па­с­тер­на­ке, у ме­ня бы­ло ощу­ще­ние та­кой от­вет­ст­вен­но­с­ти пе­ред сло­вом, пе­ред фра­зой, что не­воль­но по­лу­чал­ся ка­кой-то по­эти­че­с­кий лад. Риф­мо­вать в про­зе – без­вкус­но, да­же про­тив­но. Но чув­ст­во­вать не­кий рит­ми­че­с­кий ри­су­нок не­об­хо­ди­мо».

Так ста­ла скла­ды­вать­ся кни­га «Бре­мя сты­да». Она на­чи­на­лась без ка­ко­го-ли­бо пла­на. Но по­том вы­ли­лась в ис­по­ведь о судь­бе це­ло­го по­ко­ле­ния.

Кни­га пи­са­лась дол­го. В сен­тя­б­ре 1981 го­да Да­нин по­хо­ро­нил свою пер­вую же­ну – Со­фью Дми­т­ри­ев­ну Ра­зу­мов­скую. Де­тей у них не бы­ло. Пи­са­тель впал в от­ча­я­ние. Вер­ну­ла его к жиз­ни ста­рин­ная при­ятель­ни­ца На­та­лья Мос­то­вен­ко-Галь­пе­ри­на. Он на ней же­нил­ся. «В но­вом бра­ке, или – луч­ше – в но­вой люб­ви, – при­знал­ся Да­нин вес­ной 1987 го­да вдо­ве Ви­та­лия Се­ми­на, – мне очень по­сча­ст­ли­ви­лось».

Мос­то­вен­ко са­ма мно­го пи­са­ла и сво­им эн­ту­зи­аз­мом за­ра­зи­ла му­жа. В 1995 го­ду фонд Гор­ба­чё­ва из­дал её «Днев­ник оп­ти­ми­ст­ки в ин­те­рь­е­ре ут­рат». А по­том на­шёл сво­е­го из­да­те­ля и Да­нин.

По­след­ним ув­ле­че­ни­ем пи­са­те­ля ста­ла кен­та­в­ри­с­ти­ка. В 90-е го­ды он ор­га­ни­зо­вал в Рос­сий­ском го­су­дар­ст­вен­ном гу­ма­ни­тар­ном уни­вер­си­те­те курс по но­во­му пред­ме­ту и чи­тал лек­ции о со­че­та­нии не­со­че­та­е­мо­го и о тон­кой струк­ту­ре па­ра­док­сов.

Умер Да­нин 14 мар­та 2000 го­да в Моск­ве. Ур­на с пра­хом по­ко­ит­ся те­перь на Вве­ден­ском клад­би­ще.


Вячеслав ОГРЫЗКО




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования