Архив : №09. 02.03.2012

Чухломские корни Михаила Лермонтова

Как ве­ли­кий шот­ланд­ский кельт­ский бард и ми­с­тик, про­ри­ца­тель То­мас Лер­монт спу­с­тя сто­ле­тия на­шёл своё про­дол­же­ние в ве­ли­ком рус­ском по­эте Ми­ха­и­ле Юрь­е­ви­че Лер­мон­то­ве? Воз­мож­но, это был бы наш рус­ский Шек­с­пир, пе­ре­вер­нув­ший всю ми­ро­вую ли­те­ра­ту­ру. Увы, не да­но бы­ло то­му слу­чить­ся.

Но где об­рёл сей шот­ланд­ский род свои дре­му­чие рус­ские кор­ни? Ведь не слу­чай­но же пи­сал Ми­ха­ил Лер­мон­тов:

 

Нет, я не Бай­рон, я дру­гой, Ещё не­ве­до­мый из­бран­ник, Как он, го­ни­мый ми­ром стран­ник, Но толь­ко с рус­скою ду­шой.

 

Где об­рёл шот­ланд­ский ры­царь Лер­монт, даль­ний род­ст­вен­ник Бай­ро­на, свою рус­скую ду­шу? Что­бы со­еди­нить во­еди­но два древ­них ду­хов­ных на­ча­ла: кельт­ское и сла­вян­ское – в од­ном ли­це. Со­мне­вать­ся в шот­ланд­ских кор­нях Лер­мон­та не име­ет ни­ка­ко­го смыс­ла, но не в сто­ли­цах же про­хо­ди­ла глу­бин­ная ру­си­фи­ка­ция кельт­ско­го во­и­на. И по­то­му, что­бы по­нять ве­ли­кую по­эзию Ми­ха­и­ла Лер­мон­то­ва, на­до вер­нуть­ся к его кор­ням. Как го­во­рят ге­не­ти­ки, всё за­ло­же­но в пред­ках тво­их. Ге­ний да­ёт­ся свы­ше, но лю­бой ге­ний, Шек­сир или Гё­те, ре­а­ли­зу­ет­ся в сво­ей на­ци­о­наль­ной фор­ме. Мо­жет, и тре­бо­ва­лась для рас­кры­тия лер­мон­тов­ско­го ге­ния до­ля кельт­ской ми­с­тич­но­с­ти и про­ри­ца­тель­но­с­ти, но в фор­ма­те са­мой по­та­ён­ной глу­бин­ной рус­ско­с­ти.

Для это­го и при­шлось шот­ланд­ским ры­ца­рям Лер­мон­там из зам­ка Бал­ко­ми, что рас­по­ло­жен в граф­ст­ве Файф, по­гру­зить­ся поч­ти на дол­гих два сто­ле­тия, с 1621 го­да по 1791 год, в са­мую за­та­ён­ную рус­скую чух­лом­скую глу­бин­ку, по­род­нить­ся с ко­ст­ром­ской зем­лёй, дав­шей нам, кста­ти, и род ца­рей Ро­ма­но­вых. На­до же, ка­кая пет­ля бы­ла сде­ла­на, из граф­ст­ва Файф, из края Мак­бе­та и Маль­коль­ма в край бы­лин­ных рус­ских бо­га­ты­рей из га­лич­ских и чух­лом­ских зе­мель, что­бы по­том уже най­ти при­ста­ни­ще в Моск­ве и Тар­ха­нах.

Ес­те­ст­вен­но, из Шот­лан­дии я в по­ис­ках лер­мон­тов­ских кор­ней от­пра­вил­ся пря­ми­ком в ко­ст­ром­ские зем­ли. И не про­сто в Ко­ст­ро­му, а в один из сим­во­лов рус­ской глу­хо­ма­ни, рай­он­ный го­ро­диш­ко Чух­ло­му. Иные чи­та­те­ли уди­вят­ся, от­ку­да взя­лась Чух­ло­ма. Во мно­гих би­о­гра­фи­ях Ми­ха­и­ла Юрь­е­ви­ча Лер­мон­то­ва лишь вскользь пи­шет­ся о мел­ком дво­рян­чи­ке из Туль­ской гу­бер­нии Юрии Пе­т­ро­ви­че Лер­мон­то­ве. Мол, сын не­бо­га­тых по­ме­щи­ков Еф­ре­мов­ско­го уез­да Туль­ской гу­бер­нии, вла­дев­ший не­боль­шой ро­до­вой де­ре­вуш­кой Кро­по­тов­ка. Ни­ка­кой те­бе Ко­ст­ро­мы, а тем бо­лее Чух­ло­мы. Да и в ко­ст­ром­ских му­зе­ях по­ка о лер­мон­тов­ском ро­де мно­го не го­во­рят, ни­где нет ни пор­т­ре­тов пред­ков ве­ли­ко­го по­эта, ни да­же упо­ми­на­ний о них.

Уве­ряю вас, про­чи­тав чуть ли не сот­ню са­мых раз­ных, про­ти­во­ре­ча­щих друг дру­гу книг и ста­тей о Ми­ха­и­ле Юрь­е­ви­че Лер­мон­то­ве, я по­ра­зил­ся: лер­мон­тов­ская ро­до­вая ли­ния в них прак­ти­че­с­ки от­сут­ст­ву­ет. Как на­ча­лось с лю­той не­люб­ви баб­ки по­эта Ели­за­ве­ты Алек­се­ев­ны Ар­се­нь­е­вой к от­цу по­эта Юрию Пе­т­ро­ви­чу Лер­мон­то­ву, так и до сих пор вы­чёр­ки­ва­ют­ся эти древ­ние лер­мон­тов­ские кор­ни из его би­о­гра­фии и из его судь­бы.

Я уж не го­во­рю о под­лень­кой вер­сии са­мых име­ни­тых лер­мон­то­ве­дов В.Ма­нуй­ло­ва и В.За­ха­ро­ва о том, что яко­бы знат­ная дво­рян­ка из ро­да Сто­лы­пи­ных в сов­сем юном воз­ра­с­те спу­та­лась с кре­по­ст­ным ку­че­ром сво­ей баб­ки и за­бе­ре­ме­не­ла от не­го. И по­то­му баб­ка по­эта Ели­за­ве­та Алек­се­ев­на Ар­се­нь­е­ва яко­бы бы­ла вы­нуж­де­на за боль­шие день­ги на­ни­мать в му­жья Юрия Пе­т­ро­ви­ча Лер­мон­то­ва, да­бы при­крыть грех сво­ей до­че­ри.

Я же на­ста­и­ваю на том, что мно­гие и лич­но­ст­ные ка­че­ст­ва по­эта, и осо­бен­но­с­ти его по­эзии, да­же лю­бовь к гор­но­му Кав­ка­зу, свя­за­ны во мно­гом с тем, что в по­эте про­яв­ля­ют­ся ге­не­ти­че­с­кие кор­ни шот­ланд­ских гор­цев. Бы­ли бы его пред­ки из рав­ни­ны, тун­д­ры, тай­ги, и дух по­эзии был бы дру­гой. Ка­за­лось бы, се­го­дня ме­ди­ци­на, ге­не­ти­ка, би­о­хи­мия до­ка­за­ли связь мно­гих за­бо­ле­ва­ний, пси­хо­ло­ги­че­с­ких осо­бен­но­с­тей лю­бо­го че­ло­ве­ка с его про­ис­хож­де­ни­ем, с его ро­до­вы­ми кор­ня­ми. Да и эт­ни­че­с­кий, кли­ма­ти­че­с­кий код в жиз­ни че­ло­ве­ка за­ни­ма­ет важ­ней­шее ме­с­то. А вот на­ше ли­те­ра­ту­ро­ве­де­ние это­го знать не хо­чет, и пу­с­ка­ет­ся при ис­сле­до­ва­нии лер­мон­тов­ской судь­бы ку­да угод­но, толь­ко не в ис­то­рию лер­мон­тов­ско­го ро­да.

Впро­чем, и здесь бы­ва­ют ис­клю­че­ния, свя­зан­ные с та­лан­том и ин­ту­и­ци­ей пи­шу­ще­го че­ло­ве­ка. Дми­т­рий Ме­реж­ков­ский в сво­ей ста­тье «Лер­мон­тов – по­эт сверх­че­ло­ве­че­ст­ва», или фи­ло­соф Вла­ди­мир Со­ло­вь­ёв в «Лер­мон­то­ве», Ва­си­лий Ро­за­нов в «Веч­но пе­чаль­ной ду­э­ли» по-раз­но­му, но пи­шут имен­но о ми­ро­вых кор­нях лер­мон­тов­ской по­эзии, о его над­зем­но­с­ти, из­на­чаль­ной ми­с­тич­но­с­ти, да­же ан­тич­но­с­ти, ибо его ге­рои ве­до­мы не судь­ба­ми зем­ны­ми, а про­мыс­лом бо­гов. Как пи­шет Ме­реж­ков­ский: «Не­зем­ная лю­бовь к зем­ле – осо­бен­ность Лер­мон­то­ва, ед­ва ли не един­ст­вен­ная во все­мир­ной по­эзии. Ес­ли умер­шие про­дол­жа­ют лю­бить зем­лю, то они, долж­но быть, лю­бят её имен­но с та­ким чув­ст­вом не­воз­вра­ти­мой ут­ра­ты, как он. Это – об­рат­ная хри­с­ти­ан­ской зем­ной то­с­ке по не­бес­ной ро­ди­не – не­бес­ная то­с­ка по ро­ди­не зем­ной. Ка­жет­ся ино­гда, что он, по­доб­но сво­е­му шот­ланд­ско­му пред­ку кол­ду­ну Лер­мон­ту, «по­хи­щен был в цар­ст­во фей» и по­бы­вал у род­ни­ков со­зда­нья…»

Сво­ей над­мир­но­с­тью Лер­мон­тов по­вли­ял на всю рус­скую ли­те­ра­ту­ру, от До­сто­ев­ско­го до Тол­сто­го. Его ге­рои, ско­рее, срод­ни шек­с­пи­ров­ским Мак­бе­ту и Гам­ле­ту, не­же­ли ли­те­ра­тур­ным пер­со­на­жам его оте­че­ст­вен­ных свер­ст­ни­ков. Его Де­мон и Мцы­ри, по­жа­луй, лег­че про­чи­ты­ва­ют­ся имен­но че­рез его древ­ние ми­с­ти­че­с­кие шот­ланд­ские кор­ни. Ещё за­дол­го до Ниц­ше Ми­ха­ил Лер­мон­тов вы­ко­вы­вал в Рос­сии сво­е­го рус­ско­го сверх­че­ло­ве­ка.

Ска­жу че­ст­но, я на­шёл эти упо­ми­на­ния о шот­ланд­ских пред­ках Лер­мон­то­ва в ра­бо­тах на­ших мыс­ли­те­лей на­ча­ла ХХ ве­ка уже по­сле по­езд­ки по са­мой Шот­лан­дии и зам­кам ро­да Лер­мон­тов. Ибо в на­шем лер­мон­то­ве­де­нии яв­ная связь с от­цов­ской ро­до­вой ли­ни­ей на­прочь от­сут­ст­ву­ет. А о мыс­ли­те­лях на­ча­ла ХХ ве­ка спо­кой­но за­бы­ли. За­бы­ли о том, что, по мыс­ли Вла­ди­ми­ра Со­ло­вь­ё­ва, Лер­мон­тов сво­им мрач­ным ро­ман­тиз­мом был го­раз­до бо­лее бли­зок «к древ­не­му сво­е­му пред­ку, ве­ще­му и де­мо­ни­че­с­ко­му Фо­ме Риф­ма­чу, с его лю­бов­ны­ми пес­ня­ми, мрач­ны­ми пред­ска­за­ни­я­ми, за­га­доч­ным двой­ст­вен­ным су­ще­ст­во­ва­ни­ем и ро­ко­вым кон­цом…»

И на са­мом де­ле, шек­с­пи­ров­ский Мак­бет то­же из Шот­лан­дии, и да­же сре­ди его ре­аль­ных про­тив­ни­ков, сто­рон­ни­ков Маль­коль­ма, был ры­царь То­мас Лер­монт. «Ни у од­но­го из рус­ских по­этов нет та­кой си­лы лич­но­го са­мо­чув­ст­вия, как у Лер­мон­то­ва. На За­па­де это не бы­ло бы от­ли­чи­тель­ной чер­тою. Там не мень­шую си­лу субъ­ек­тив­но­с­ти мож­но най­ти у Бай­ро­на, по­жа­луй, у Гей­не, у Мюс­се… От­ли­чие же Лер­мон­то­ва здесь в том, что он не был под­ра­жа­те­лем Бай­ро­на, а его млад­шим бра­том, и не из книг, а из об­ще­го про­ис­хож­де­ния по­лу­чил это за­пад­ное на­сле­дие, с ко­то­рым ему тес­но бы­ло в без­лич­ной рус­ской сре­де…»

Он так и по­гиб, не сми­рив­шись с ок­ру­жав­шей его сре­дой. И это был не не­кий ари­с­то­кра­тизм сто­лы­пин­ско­го ро­да, не из­ба­ло­ван­ность един­ст­вен­но­го бо­га­то­го вну­ка взбал­мош­ной баб­ки Ели­за­ве­ты Алек­се­ев­ны Ар­се­нь­е­вой, урож­дён­ной Сто­лы­пи­ной, а оди­но­кое не­сми­ре­ние шот­ланд­ско­го гор­ца, на­шед­ше­го се­бе по­кой лишь сре­ди гор Кав­ка­за.

Ка­кой уж тут кре­по­ст­ной кре­с­ть­я­нин пен­зен­ских зе­мель. На­сколь­ко же на­до бы­ло этим лер­мон­то­ве­дам не чув­ст­во­вать сло­ва, ду­ха лер­мон­тов­ской по­эзии, что­бы вы­дви­нуть та­кую не­ле­пую вер­сию.

А вот с от­цом у Ми­ха­и­ла Юрь­е­ви­ча не­зри­мая связь бы­ла всю жизнь.

Но вер­нём­ся к чух­лом­ской зем­ле.

Джордж Лер­монт, шот­ланд­ский на­ём­ник, ро­див­ший­ся в зам­ке Бал­ко­ми в 1596 го­ду, хра­б­ро во­е­вал в рус­ских вой­сках. В 1618-м сра­жал­ся с по­ля­ка­ми под Мо­жай­ском в от­ря­де кня­зя Ку­ра­ки­на. От­ли­чил­ся, за­щи­щая Моск­ву: в бою про­тив по­ля­ков и ли­тов­цев у Ар­бат­ских во­рот был тя­же­ло ра­нен; с 1619 г. – по­ру­чик, за­тем – рот­мистр. В 1619–1621 гг. Ми­ха­ил Ро­ма­нов стал ще­д­ро на­граж­дать сво­их вер­ных во­и­нов. Сре­ди них и сво­е­го од­но­год­ка Джор­д­жа или Юрия Лер­мон­та. 9 мар­та 1621 г. Джор­д­жу Лер­мон­ту вы­да­ли жа­ло­ван­ную гра­мо­ту, по ко­то­рой ему до­ста­лись де­рев­ни и пу­с­то­ши в Чух­лом­ской оса­де под Чух­ло­мой Га­лич­ско­го (Га­лиц­ко­го) уез­да За­бо­лоц­кой во­ло­с­ти (под Ко­ст­ро­мой). По­гиб пер­вый рус­ский Лер­монт в бо­ях с по­ля­ка­ми под Смо­лен­ском в 1634 го­ду. Прах его, как и бы­ло по­ло­же­но в те вре­ме­на сре­ди дво­рян­ст­ва, был от­прав­лен в его по­жа­ло­ван­ные ца­рём ко­ст­ром­ские зем­ли, а вер­нее, чух­лом­ские де­ре­вень­ки, и по­гре­бён в Ав­ра­а­ми­е­вом Го­ро­дец­ком мо­на­с­ты­ре под Чух­ло­мой.

Ис­то­рия все­го ро­да рус­ских Лер­мон­то­вых про­сле­же­на в «По­ко­лен­ной рос­пи­си ро­да Лер­мон­то­вых», над ко­то­рой мно­го лет ра­бо­тал ис­то­рик-ар­хи­вист, по­чёт­ный граж­да­нин Ко­ст­ро­мы Алек­сандр Алек­сан­д­ро­вич Гри­го­ров.

Род рус­ских Лер­мон­то­вых, су­дя по кни­ге, со­став­ля­ют бо­лее 800 пред­ста­ви­те­лей. Сре­ди них по­эты (на­при­мер, зна­ме­ни­тый То­мас Лер­монт, ав­тор бал­ла­ды о Три­с­та­не и Изоль­де), ху­дож­ни­ки, пи­са­те­ли, око­ло ста ге­не­ра­лов, ад­ми­ра­лов и офи­це­ров, про­сла­вив­ших Рос­сию в вой­ну 1812 г., рус­ско-ту­рец­кую, Пер­вую ми­ро­вую и, ко­неч­но, в Ве­ли­кую Оте­че­ст­вен­ную. И все вы­ход­цы из чух­лом­ских зе­мель.

Зем­ля­ми в те вре­ме­на ода­ри­ва­лись за вер­ную во­ин­скую служ­бу лишь те ино­зем­цы, кто ре­шил на­всег­да ос­тать­ся в Мос­ков­ском го­су­дар­ст­ве. В том спи­с­ке, где чис­лит­ся Юрья Лер­монт, за­пи­са­ны 47 че­ло­век, ре­шив­ших стать рус­ски­ми во­и­на­ми на служ­бе у мос­ков­ско­го ца­ря. 9 мар­та 1621 го­да бы­ла вы­пи­са­на ввоз­ная гра­мо­та дья­ком Ива­ном Гря­зь­е­вым о де­рев­нях, по­да­рен­ных ца­рём Ми­ха­и­лом Фё­до­ро­ви­чем Юрию Лер­мон­ту. Этот пе­ре­чень со­хра­нил­ся в Га­лиц­кой пис­цо­вой кни­ге 1628 го­да: «1. Куз­не­цо­во 2. Усоль­цо­во на реч­ке Мас­лен­ке 3. Че­ре­ми­си­но­во 4. Фи­ли­но 5. Ре­вя­ки­но 6. Се­мен­ко­во 7. Ока­то­во 8. Пра­вил­ки­но 9. Ко­пы­ло­во 10. Ос­т­рож­ни­ко­во на ре­ке Пен­ке (ря­дом с Чух­лом­ским озе­ром)».

От Джор­д­жа или Юрьи Лер­мон­та и по­шёл весь рус­ский слав­ный род ко­ст­ром­ских дво­рян Лер­мон­то­вых. У Юрьи бы­ло три сы­на, по­сле ги­бе­ли хра­б­ро­го офи­це­ра под Смо­лен­ском им и пе­ре­шли чух­лом­ские де­ре­вень­ки. В даль­ней­шем по­том­ки Лер­мон­то­ва об­за­во­ди­лись но­вы­ми усадь­ба­ми всё в том же Чух­лом­ском уез­де.

Род Лер­мон­то­вых ис­то­ри­ки и кра­е­ве­ды обыч­но раз­де­ля­ют на три ос­нов­ные ли­нии, на­зва­ние ко­то­рых Гри­го­ров да­ёт по их усадь­бам.

1 ли­ния. «Куз­не­цов­ская» (по име­ни пер­вой усадь­бы), са­мая ма­ло­чис­лен­ная.

2 ли­ния. «Ос­т­рож­ни­ков­ская», по име­ни усадь­бы Ос­т­рож­ни­ков в Чух­лом­ском уез­де, в 1621 го­ду по­жа­ло­ван­ной Ге­ор­гу Лер­мон­ту. Пред­ста­ви­те­ли этой ли­нии се­го­дня и пред­став­ля­ют боль­шин­ст­во из ро­да Лер­мон­то­вых.

3 ли­ния. «Из­май­лов­ская», по име­ни усадь­бы Из­май­ло­во в Чух­лом­ском уез­де. Из этой ли­нии вы­шел по­эт М.Ю. Лер­мон­тов. Здесь пред­ки жи­ли вплоть до 1791 го­да, ког­да дед по­эта, Пётр Юрь­е­вич, про­дал все свои Ко­ст­ром­ские име­ния и при­об­рёл Кро­по­тов­ку – име­ние в Еф­ре­мов­ском уез­де Туль­ской гу­бер­нии.

Муж­ское по­том­ст­во «Из­май­лов­ской» ли­нии пре­сек­лось со смер­тью по­эта в 1841 го­ду.

При­ехав в Ко­ст­ро­му на встре­чу пи­са­те­лей, я да­лее на ма­ши­не до­б­рал­ся до Чух­ло­мы, по­бы­вал в му­зее, где и рас­ска­зал удив­лён­ным со­труд­ни­кам, что на их зем­ле по­ко­ят­ся пред­ки ве­ли­ко­го рус­ско­го по­эта, да­же пе­ре­слал им пор­т­рет от­ца Юрия Пе­т­ро­ви­ча Лер­мон­то­ва и пор­т­рет са­мо­го Джор­д­жа Лер­мон­та, про­зван­но­го в Рос­сии Юрь­ем, или да­же Юш­кой Лер­мон­том. И да­лее из Чух­ло­мы до­ехал до се­ла Нож­ки­но, где рас­по­ло­жен Свя­то-По­кров­ский Ав­ра­а­ми­е­во-Го­ро­дец­кий муж­ской мо­на­с­тырь. Су­дя по всем до­ку­мен­там, имен­но здесь и был за­хо­ро­нен Джордж Лер­монт, про­шед­ший путь от зам­ка Бал­ко­ми в Шот­лан­дии до рус­ско­го мо­на­с­ты­ря в га­лиц­ком уез­де под Чух­ло­мой.

По­ра­зи­тель­но, что и сей­час по­том­ки Лер­мон­та жи­вут в Чух­ло­ме. Ко­неч­но, с по­этом у них очень даль­нее род­ст­во, но, тем не ме­нее, я встре­тил­ся в этом го­род­ке с са­мым мо­ло­дым про­дол­жа­те­лем ро­да Лер­мон­то­вых. Зо­вут его Ми­ха­ил Юрь­е­вич Лер­мон­тов. Сту­дент ко­ст­ром­ско­го кол­ле­д­жа, к сча­с­тью, в эти дни при­ехал к ро­ди­те­лям в Чух­ло­му. Он мне рас­ска­зал, что, ког­да по­да­вал до­ку­мен­ты в кол­ледж, сна­ча­ла не при­ня­ли, мол, сме­ёт­ся юно­ша: Ми­ха­ил Юрь­е­вич Лер­мон­тов. При­шлось до­ка­зы­вать. Пря­мой про­дол­жа­тель ро­да Лер­мон­то­вых вне­сён в «По­ко­лен­ную кни­гу». И да­же внеш­не по­хож на сво­е­го ве­ли­ко­го род­ст­вен­ни­ка, прав­да, сти­хов не пи­шет.

Но ме­ня, ко­неч­но, ин­те­ре­су­ет пря­мой род, ве­ду­щий к на­ше­му по­эту. Так на­зы­ва­е­мая «Из­май­лов­ская ли­ния». У Юрия Лер­мон­та был один из сы­но­вей – Пётр. Он и при­нял пер­вым пра­во­слав­ную ве­ру, он и из­ме­нил свою фа­ми­лию на Лер­мон­тов. У не­го бы­ло два сы­на – Ев­ти­хий или Юрий и Пётр. Они по­том так и ста­ли на­зы­вать всех сво­их сы­но­вей или Юри­я­ми, или Пе­т­ра­ми. Сын Ев­ти­хия – Юрий был пра­де­дом по­эта. Ему и до­ста­лось сель­цо Из­май­ло­во. Там и сто­я­ла до по­ры до вре­ме­ни по­ме­щи­чья усадь­ба. Сей­час от неё уже ни­че­го не ос­та­лось, и ука­за­те­лей для ту­ри­с­тов по­ка нет.

Дед по­эта, Пётр Юрь­е­вич Лер­мон­тов, ар­тил­ле­рии по­ру­чик, ро­дил­ся всё в том же Из­май­ло­во, но, са­мое ин­те­рес­ное, там же, под Чух­ло­мой, в усадь­бе Ни­коль­ское ро­дил­ся в 1787 го­ду и отец по­эта Юрий Пе­т­ро­вич. Ис­то­ри­ка­ми Ко­ст­ро­мы об­на­ру­жен до­ку­мент, под­тверж­да­ю­щий рож­де­ние от­ца по­эта в Га­лич­ском уез­де Ко­ст­ром­ской гу­бер­нии. Лишь в 1791 го­ду дед по­эта про­дал Из­май­ло­во и все дру­гие чух­лом­ские зем­ли.

Под­рос­ший Юрий Пе­т­ро­вич счи­тал­ся уже туль­ским дво­ря­ни­ном и был за­пи­сан в туль­скую ро­до­слов­ную кни­гу. На­сколь­ко я знаю, в ту же кни­гу был за­пи­сан в 1829 го­ду и его сын Ми­ха­ил Юрь­е­вич Лер­мон­тов. Хо­тя, как счи­та­ют ис­то­ри­ки, за­фик­си­ро­ван лишь один слу­чай при­ез­да в Кро­по­тов­ку юно­го Ми­ха­и­ла Лер­мон­то­ва, в 1827 го­ду, по пу­ти из Тар­хан в Моск­ву.

Увы, но не то что меж­ду чух­лом­ски­ми Лер­мон­то­вы­ми и Тар­ха­на­ми, но и меж­ду род­ным обед­нев­шим от­цом и ро­до­ви­той ба­буш­кой по­эта свя­зи поч­ти не бы­ло.

Я не по­ни­маю, по­че­му бо­го­тво­рив­шая вну­ка ба­буш­ка, Ели­за­ве­та Алек­се­ев­на Ар­се­нь­е­ва, по­та­кав­шая всем его ка­п­ри­зам, не до­пу­с­ка­ла вну­ка до ча­с­то­го об­ще­ния с от­цом. Ведь ум­ная бы­ла жен­щи­на, долж­на бы по­ни­мать, что сы­ну не­об­хо­ди­мо от­цов­ское, чи­с­то муж­ское вни­ма­ние. Впе­чат­ли­тель­но­му ре­бён­ку, ка­ким-то чу­дом унас­ле­до­вав­ше­му от сво­е­го да­лё­ко­го шот­ланд­ско­го пред­ка ми­с­ти­че­с­кий про­ро­че­с­кий дар, край­не не­об­хо­ди­мо бы­ло об­ще­ние с от­цом. Он и о сво­их шот­ланд­ских кор­нях уз­на­вал от не­го мель­ком, из ред­ких раз­го­во­ров.

Увы. Ве­ли­кий рус­ский по­эт рос си­ро­той при мно­же­ст­ве слуг. Он лишь ин­ту­и­тив­но по­зна­вал то, что дол­жен был знать в де­та­лях и по­дроб­но­с­тях. А ведь имен­но отец, по­жа­луй, пер­вым от­ме­тил ред­кий по­эти­че­с­кий дар сво­е­го сы­на. В сво­ём за­ве­ща­нии Юрий Пе­т­ро­вич пи­сал: «…ты ода­рён спо­соб­но­с­тя­ми ума, – не пре­не­бре­гай ими и все­го бо­лее стра­шись упо­треб­лять оные на что-ли­бо вред­ное или бес­по­лез­ное: это та­лант, в ко­то­ром ты дол­жен бу­дешь дать от­чёт Бо­гу!..»

По вос­по­ми­на­ни­ям, со­бран­ным чем­бар­ским кра­е­ве­дом П.К. Шу­га­е­вым, отец по­эта, Юрий Пе­т­ро­вич Лер­мон­тов (1787–1831) «был сред­не­го рос­та, ред­кий кра­са­вец и пре­крас­но сло­жен; в об­щем, его мож­но на­звать в пол­ном смыс­ле сло­ва изящ­ным муж­чи­ной; он был добр, но ужас­но вспыль­чив». Пе­ред же­нить­бой на Ма­рии Ми­хай­лов­не Ар­се­нь­е­вой, ма­те­ри по­эта, Юрий Пе­т­ро­вич вы­шел в от­став­ку в чи­не пе­хот­но­го ка­пи­та­на. У Юрия Пе­т­ро­ви­ча Лер­мон­то­ва бы­ли сё­с­т­ры, про­жи­вав­шие в Моск­ве.

По­ме­с­тье Юрия Пе­т­ро­ви­ча Лер­мон­то­ва – Кро­по­тов­ка, Еф­ре­мов­ско­го уез­да Туль­ской гу­бер­нии (в на­сто­я­щее вре­мя – се­ло Кро­по­то­во-Лер­мон­то­во Ста­нов­лян­ско­го рай­о­на Ли­пец­кой об­ла­с­ти) – на­хо­ди­лось по со­сед­ст­ву с се­лом Ва­си­ль­ев­ским, при­над­ле­жав­шим ро­ду Ар­се­нь­е­вых. За­муж за Юрия Пе­т­ро­ви­ча Ма­рия Ми­хай­лов­на вы­шла по­сле ско­ро­па­ли­тель­ной влюб­лён­но­с­ти, су­мев уго­во­рить свою ма­му, где-то меж­ду Рож­де­ст­вом и Ве­ли­ким по­стом (с 25 де­ка­б­ря 1813 го­да по 10 фе­в­ра­ля 1814 го­да).

Мать по­эта, един­ст­вен­ное ди­тя Ми­ха­и­ла Ва­си­ль­е­ви­ча Ар­се­нь­е­ва, бо­га­то­го по­ме­щи­ка, и Ели­за­ве­ты Алек­се­ев­ны Ар­се­нь­е­вой, урож­дён­ной Сто­лы­пи­ной. Ро­ди­лась в 1795 го­ду. Это бы­ло хруп­кое и му­зы­каль­ное со­зда­ние. Встре­тив­шись у род­ст­вен­ни­ков в име­нии Ар­се­нь­е­вых Ва­си­ль­ев­ском с кра­си­вым офи­це­ром Юри­ем Лер­мон­то­вым, Ма­ша влю­би­лась в не­го и вско­ре вы­шла за­муж, не­смо­т­ря на все пре­до­сте­ре­же­ния ма­те­ри. По­сле свадь­бы мо­ло­дые ста­ли жить в Тар­ха­нах, но бо­лез­нен­ная мо­ло­дая жен­щи­на ро­жать всё же по­еха­ла в Моск­ву. Бы­ло ей в ту по­ру де­вят­над­цать лет. Се­мей­ные от­но­ше­ния не сло­жи­лись, тем бо­лее что ба­буш­ка упор­но не же­ла­ла сбли­жать­ся с му­жем до­че­ри. Спу­с­тя три го­да по­сле рож­де­ния сы­на Ма­рия Ми­хай­лов­на умер­ла от ча­хот­ки в фе­в­ра­ле 1817 го­да. По­хо­ро­ни­ли в Тар­ха­нах. На кам­не бы­ло вы­се­че­но: «Под кам­нем сим ле­жит те­ло М.М. Лер­мон­то­вой, урож­дён­ной Ар­се­нь­е­вой. Скон­чав­шей­ся 1817 го­да фе­в­ра­ля 24 дня в суб­бо­ту. Жи­тие ей бы­ло 21 год 11 ме­ся­цев и 7 дней».

По­эт поз­же вспо­ми­нал: «Ког­да я был трёх лет, то бы­ла пес­ня, от ко­то­рой я пла­кал... Её пе­ва­ла мне по­кой­ная мать».

Вот здесь, увы, по­ра ос­та­но­вить­ся и пе­рей­ти к раз­бо­ру той гряз­ной вер­сии о рож­де­нии по­эта, ко­то­рую в на­ше по­ш­ло­ва­тое вре­мя раз­ду­ва­ет кое-кто из лер­мон­то­ве­дов.

Тем бо­лее, я убеж­дён, что стран­ным из­ви­ли­с­тым пу­тём, из шот­ланд­ско­го граф­ст­ва Файф, от древ­них шот­ланд­ских ры­ца­рей и бар­дов до­ро­га лер­мон­тов­ско­го ро­да че­рез до­б­рое сто­ле­тие чух­лом­ской рус­ской пра­во­слав­ной ис­то­рии про­лег­ла в Кро­по­тов­ку и да­лее в Тар­ха­ны.

Рус­ский на­род из­древ­ле толь­ко обо­га­ща­ет­ся при­вив­ка­ми иных кро­вей: ви­кин­гов, кель­тов, гер­ман­цев, по­ля­ков, ази­ат­ских и кав­каз­ских на­ро­дов. Ру­си­фи­ци­руя все са­мые не­о­жи­дан­ные вли­я­ния и вли­ва­ния. Вот и род шот­ланд­ских кель­тов на­шёл своё слав­ное про­дол­же­ние в ве­ли­ком рус­ском по­эте. Но ни­ку­да не деть­ся и от чух­лом­ско­го сто­лет­не­го вли­я­ния на ге­не­ти­че­с­кую па­мять ро­да. К то­му же, у на­ших чух­лом­ских Лер­мон­тов жё­ны бы­ли как на под­бор из кон­до­вых сла­вян­ских се­мей.

Но преж­де чем мы про­дол­жим слав­ную ис­то­рию сла­вя­но-кельт­ско­го древ­не­го ро­да, от­верг­нем па­ск­ви­ли на­ших до­мо­ро­щен­ных ос­те­пе­нён­ных по­ш­ля­ков.

Увы, Ми­ха­ил Лер­мон­тов и при жиз­ни, и по­сле смер­ти, и в цар­ское, и в со­вет­ское, и осо­бен­но в ны­неш­нее вре­мя раз­драя из всех на­ших ге­ни­ев боль­ше всех под­вер­гал­ся на­пад­кам, ока­зал­ся удо­бен для со­чи­не­ния са­мо­го раз­но­го ро­да спле­тен и фан­та­зий.

По­ра­зи­тель­но, что ча­с­то эти сплет­ни про­па­ган­ди­ру­ют­ся бо­лее-ме­нее из­ве­ст­ны­ми лер­мон­то­ве­да­ми. Вот уж, на са­мом де­ле, тру­по­е­ды. Ка­за­лось бы, воз­не­на­ви­де­ли вы его не­про­стой ха­рак­тер, не­вз­лю­би­ли, так вы­бе­ри­те дру­гую те­му, зай­ми­тесь бо­лее удоб­ным для вас пи­са­те­лем. Ка­кая-то пря­мая не­кро­фи­лия.

За­чем со­пред­се­да­тель Лер­мон­тов­ско­го ко­ми­те­та и, кста­ти, пред­се­да­тель Лер­мон­тов­ско­го ко­ми­те­та Со­ю­за пи­са­те­лей Рос­сии В.А. За­ха­ров опуб­ли­ко­вал в на­ше пе­ре­ст­ро­еч­ное вре­мя ста­тей­ку ещё од­но­го име­ни­то­го лер­мон­то­ве­да В.А. Ма­нуй­ло­ва «Лер­мон­тов ли Лер­мон­тов?», на­пи­сан­ную тем ещё в 1973 го­ду? Ра­ди свер­же­ния рус­ско­го ге­ния с пье­де­с­та­ла? Ра­ди скан­даль­ной, дур­но пах­ну­щей сла­вы?

Я не со­би­ра­юсь оп­рав­ды­вать и Ма­нуй­ло­ва, ко­то­рый, мол, пря­тал до са­мой смер­ти в 1987 го­ду эту ста­тей­ку у се­бя в пись­мен­ном сто­ле. На­пи­сал, зна­чит, за­хо­те­лось по­из­де­вать­ся над сво­им ку­ми­ром хо­тя бы ис­под­тиш­ка. Шут­ка, ми­с­ти­фи­ка­ция? А есть ли про­сто ис­сле­до­ва­тель­ское чу­тье, есть ли ин­ту­и­ция ис­тин­но­го учё­но­го? Ма­нуй­ло­ву яко­бы при­шлось ещё в сен­тя­б­ре 1936 го­да раз­би­рать без­гра­мот­ное со­чи­не­ние школь­ни­ка из Тар­хан, не­ко­е­го А.Аба­ку­мо­ва, со­брав­ше­го все бай­ки ста­ру­шек о та­ин­ст­вен­ной люб­ви сем­над­ца­ти­лет­ней ари­с­то­крат­ки Ма­ши Ар­се­нь­е­вой и кре­по­ст­но­го ку­че­ра её ма­те­ри. Вот от ку­че­ра юная ле­ди и «по­нес­ла», а баб­ка, да­бы при­крыть грех до­че­ри, на­шла бед­но­го дво­ря­ни­на Юрия Пе­т­ро­ви­ча Лер­мон­то­ва и за со­лид­ную сум­му уго­во­ри­ла его взять в жё­ны свою рас­пут­ную доч­ку. Мо­жет быть, в 1936 го­ду и по­на­до­би­лось ко­му-то из ме­ст­ных чи­нов­ни­ков при­ду­мать на­род­ное про­ис­хож­де­ние ве­ли­ко­го рус­ско­го по­эта, из­ба­вив­шись от ка­ких-то шот­ланд­ских кор­ней, но вы­со­кое на­чаль­ст­во эту вер­сию яв­но не под­дер­жа­ло. Раз­врат мо­ло­дых де­виц в ста­лин­ское вре­мя не осо­бен­но при­вет­ст­во­вал­ся. Всё ос­таль­ное – пол­ней­шая че­пу­ха.

Сре­ди кре­по­ст­ных Ар­се­нь­е­вых ис­то­ри­ки не на­шли ни ис­ко­мо­го ку­че­ра, не на­шли и сле­дов ба­бок, яко­бы хра­нив­ших эту ис­то­рию. И воз­мож­но ли бы­ло в на­ча­ле су­ро­во­го, па­т­ри­ар­халь­но­го во­сем­над­ца­то­го ве­ка, что­бы знат­ная де­ви­ца спу­та­лась с ка­ким-то кре­по­ст­ным ку­че­ром? Это ещё по­ме­щи­ки сво­их кре­по­ст­ных де­вок «поль­зо­ва­ли». Да­же за­муж­ние ба­ры­ни во вре­мя дли­тель­ных от­лу­чек сво­их ари­с­то­кра­ти­че­с­ких му­жей на во­ен­ной служ­бе или в сто­ли­цах, мог­ли по­ды­с­кать се­бе на вре­мя при­лич­но­го кре­по­ст­но­го му­жич­ка из при­слу­ги. Но мо­ло­дая де­ви­ца бы­ла бы на­ве­ки опо­зо­ре­на. Это во-пер­вых.

Да и на­род об этом бы не мол­чал сто с лиш­ним лет, аж до 1936 го­да. На­до же, в са­мые смут­ные вре­ме­на ре­во­лю­ций и бун­тов, во вре­ме­на ос­во­бож­де­ния от кре­по­ст­но­го пра­ва, во вре­ме­на ни­ги­ли­с­тов и раз­но­чин­цев, ког­да со­чи­ня­лись яко­бы лер­мон­тов­ские сти­хи «Про­щай, не­мы­тая Рос­сия», ни­кто не по­же­лал рас­ска­зать бай­ки о кре­по­ст­ном от­це по­эта.

Во-вто­рых, слу­чись по­доб­ное на са­мом де­ле, то по­лу­чив­ший со­лид­ные день­ги бед­ный дво­ря­нин по­сле смер­ти на­вя­зан­ной ему су­пру­ги убе­жал бы по­даль­ше и от су­ма­с­брод­ной баб­ки, и от чу­жо­го ему сы­на. За­чем ему бы­ло об­щать­ся с ним, пи­сать своё за­ве­ща­ние, за­чем ему бы­ло лю­бить чу­жо­го че­ло­ве­ка, с ко­то­рым по во­ле ба­буш­ки он и ви­дел­ся не ча­с­то по­сле смер­ти же­ны? За­чем ему бы­ло от­пи­сы­вать чу­жо­му сы­ну по­ло­ви­ну сво­е­го име­ния в Кро­по­тов­ке?

Этот на­вет спра­вед­ли­во осу­ди­ли и из­ве­ст­ные де­я­те­ли куль­ту­ры в га­зе­те «Куль­ту­ра», и лер­мон­то­вед Д.Алек­се­ев в «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии». Но За­ха­ро­ву ней­мёт­ся. Вот он уже и в «Спид-ин­фо» в не­дав­нее вре­мя из­ло­жил столь скан­даль­ную вер­сию. Его да­же не сму­ща­ет, что са­ма пуб­ли­ка­ция по­доб­ных спле­тен в та­кой жёл­той га­зе­те вы­да­ёт лже­учё­но­го с го­ло­вой.

Как и по­ло­же­но в по­доб­ных слу­ча­ях, за­няв­шись ра­зоб­ла­че­ни­я­ми Лер­мон­то­ва и его би­о­гра­фии, За­ха­ров не ос­та­но­вил­ся на ис­то­рии не­за­кон­но­рож­ден­но­го ре­бён­ка. Даль­ше по­ш­ло в ход и вос­хва­ле­ние убий­цы Мар­ты­но­ва, воз­ве­ли­чи­ва­ние его по­эзии, уве­ре­ния в ужас­ном ха­рак­те­ре Лер­мон­то­ва. Да­же ка­кие-то экс­кур­сан­ты-вра­чи, по­се­тив­шие еди­нож­ды Тар­ха­ны, по пор­т­ре­ту бы­с­т­ро ус­та­но­ви­ли, что Лер­мон­тов был ра­хи­ти­ком, и со­об­щи­ли об этом За­ха­ро­ву. Ка­кой-то свя­щен­ник на­ру­шил тай­ну ис­по­ве­ди. Да­же прах Юрия Пе­т­ро­ви­ча Лер­мон­то­ва, пе­ре­не­сён­ный из клад­би­ща в Ши­по­ве по ини­ци­а­ти­ве Ирак­лия Ан­д­рон­ни­ко­ва, по мне­нию За­ха­ро­ва – чу­жой, слу­чай­но вы­ко­пан­ный прах. Не­по­нят­но толь­ко, ка­кое де­ло За­ха­ро­ву до пра­ха Юрия Пе­т­ро­ви­ча, ес­ли это не отец по­эта? Как го­во­рят: «ко­го­ток увяз, всей птич­ке про­пасть». Встав на путь со­мни­тель­ных сен­са­ций, этот лже­учё­ный и даль­ше бу­дет вы­да­вать на-го­ра лю­бые са­мые не­ве­ро­ят­ные вы­мыс­лы. Бо­юсь, ско­ро объ­я­вит пла­ги­а­том и все его сти­хи. Вот уж вер­но: «Ос­то­рож­но, сен­са­ция!».

Та­кая ста­тья о лже­лер­мон­то­ве­де­нии бы­ла опуб­ли­ко­ва­на В.Ма­нуй­ло­вым. Жаль, что учё­ный и сам ув­лёк­ся за­ман­чи­вы­ми вер­си­я­ми. Толь­ко от­ку­да у сы­на кре­по­ст­но­го ку­че­ра та­кая все­мир­ность, от­ку­да та­кая лю­бовь к го­рам, от­ку­да про­ник­но­ве­ние в глу­би­ны ду­ха? Это ещё в 1936 го­ду бы­ли в хо­ду ра­бо­че-кре­с­ть­ян­ские вер­сии. Сви­нар­ка и па­с­тух тво­ри­ли но­вые ми­ры. Хо­тя и в те, по­сле­ре­во­лю­ци­он­ные вре­ме­на Сер­гей Есе­нин при­зна­вал­ся, что и он, и Ни­ко­лай Клю­ев из выс­ше­го об­ра­зо­ван­но­го слоя кре­с­ть­ян­ст­ва. Се­го­дня на­след­ст­вен­ные кор­ни изу­ча­ют­ся все­рьёз са­мы­ми точ­ны­ми на­ука­ми. Чем со­чи­нять на­род­ные вер­сии о ку­че­рах, луч­ше бы от­дал на ге­не­ти­че­с­кую экс­пер­ти­зу но­силь­ные ве­щи Юрия Пе­т­ро­ви­ча Лер­мон­то­ва и са­мо­го по­эта. Ра­но или по­зд­но все эти ли­по­вые вер­сии лоп­нут под на­по­ром на­уч­ных до­ка­за­тельств.

Впро­чем, де­ло ли ли­те­ра­ту­ро­ве­дов за­ни­мать­ся все­ми эти­ми би­о­ло­ги­че­с­ки­ми до­мыс­ла­ми. Или ли­ше­ны чув­ст­ва сло­ва, ли­ше­ны спо­соб­но­с­ти ху­до­же­ст­вен­но­го ви­де­ния ми­ра?

Я бы и не стал обо всём этом пи­сать, ес­ли бы не ста­вил пе­ред со­бой цель: по­нять ис­то­ки древ­не­го ро­да, дав­ше­го Рос­сии ве­ли­ко­го рус­ско­го ге­ния.

А вот в Чух­ло­ме и Га­ли­че, в Ав­ра­а­ми­е­во-Го­ро­дец­ком мо­на­с­ты­ре ис­сле­до­ва­те­лям Лер­мон­то­ва по­ра бы по­бы­вать. По­ды­шать воз­ду­хом зе­мель рус­ских Лер­мон­то­вых. Тем бо­лее, в оби­те­ли по­гре­бён прах не толь­ко пер­во­го рус­ско­го Лер­мон­та, но и мно­гих дру­гих про­дол­жа­те­лей ро­да Лер­мон­то­вых. Ны­не ас­со­ци­а­ци­ей «Лер­мон­тов­ское на­сле­дие» в па­мять по­гре­бён­ных в оби­те­ли их пред­ков воз­ве­де­на лер­мон­тов­ская ча­со­вен­ка. Там мож­но и по­мо­лить­ся за ве­ли­ко­го рус­ско­го по­эта, вспом­нить его веч­ные стро­ки:

 

Од­ну мо­лит­ву чуд­ную Твер­жу я на­и­зусть. … Не об­ви­няй ме­ня, Все­силь­ный, И не ка­рай ме­ня, мо­лю… …   По не­бу по­лу­но­чи Ан­гел ле­тел И ти­хую пес­ню он пел. …. Ночь ти­ха. Пу­с­ты­ня внем­лет бо­гу...

Владимир БОНДАРЕНКО