Архив : №13. 30.03.2012

Последние залпы по шестидесятникам

Мно­гие ду­ма­ют, что мя­теж­ный дух бу­до­ра­жил лишь Моск­ву, Ле­нин­град. Од­на­ко он про­ник и на ок­ра­и­ны стра­ны. По­это­му Все­мир­ная па­у­ти­на до сих пор ко­лы­шет­ся от вос­по­ми­на­ний о ше­с­ти­де­сят­ни­ках, о Праж­ской вес­не 1968 го­да, вол­не­ни­ях сту­ден­тов Сор­бон­ны и дру­гих уни­вер­си­те­тов Ев­ро­пы и США.

В 1966 го­ду, став за­ме­с­ти­те­лем глав­но­го ре­дак­то­ра жур­на­ла «Бай­кал», я ре­шил под­нять ин­те­рес к не­му про­из­ве­де­ни­я­ми не толь­ко си­би­ря­ков, но и вид­ных пи­са­те­лей стра­ны. Осе­нью 1967 го­да я при­ехал в Моск­ву, по­зна­ко­мил­ся с вдо­вой М.Бул­га­ко­ва Еле­ной Сер­ге­ев­ной. На­учен­ная горь­ким опы­том, она ни­ко­му не да­ва­ла ру­ко­пи­си на дом. За де­сять дней я про­чёл у Еле­ны Сер­ге­ев­ны на Су­во­ров­ском буль­ва­ре «Ба­г­ро­вый ос­т­ров», «Зой­ки­ну квар­ти­ру», «Со­ба­чье серд­це»… И уз­нал гос­те­при­им­ст­во Бул­га­ков­ско­го до­ма. Еле­на Сер­ге­ев­на по­зво­ни­ла пи­са­те­лю К.Си­мо­но­ву и ре­жис­сё­ру Р.Си­мо­но­ву. Кон­стан­тин Ми­хай­ло­вич, как пред­се­да­тель фон­да ли­те­ра­тур­но­го на­сле­дия Бул­га­ко­ва, дал до­б­ро на пуб­ли­ка­ции в «Бай­ка­ле», а Ру­бен Ни­ко­ла­е­вич на­пи­сал вос­по­ми­на­ния об ус­пе­хе «Зой­ки­ной квар­ти­ры» в 1920-х го­дах в те­а­т­ре им. Вах­тан­го­ва. А.Стру­гац­кий вру­чил мне «Улит­ку на скло­не». А.Бе­лин­ков, ли­те­ра­тор, си­дев­ший в од­ном ла­ге­ре с Со­лже­ни­цы­ным, дал гла­ву из кни­ги о Юрии Оле­ше.

По­бе­се­до­вав в «Но­вом ми­ре» с В.Лак­ши­ным, И.Ви­но­гра­до­вым, я рас­ска­зал о сво­их пла­нах, они от­нес­лись к ним с сим­па­ти­ей, но и с со­мне­ни­ем в том, что удаст­ся опуб­ли­ко­вать Бе­лин­ко­ва, и по­со­ве­то­ва­ли за­ру­чить­ся под­держ­кой К.Чу­ков­ско­го.

Пе­ред этим Ар­ка­дий Бе­лин­ков дал мне ру­ко­пись кни­ги, я вы­брал гла­ву «По­эт и тол­стяк». О ней мож­но су­дить по та­ким стро­кам: «Меж­ду ху­дож­ни­ком и об­ще­ст­вом идёт кро­ва­вое не­умо­ли­мое по­бо­и­ще: об­ще­ст­во бо­рет­ся за то, что­бы ху­дож­ник изо­б­ра­зил его та­ким, ка­ким оно се­бе нра­вит­ся, а ис­тин­ный ху­дож­ник изо­б­ра­жа­ет его та­ким, ка­кое оно есть».

Я ре­шил ис­поль­зо­вать ин­тер­вью Кор­нея Ива­но­ви­ча в «Во­про­сах ли­те­ра­ту­ры». На во­прос: «Как, по Ва­ше­му мне­нию, долж­ны пи­сать на­ши кри­ти­ки и ли­те­ра­ту­ро­ве­ды?» он от­ве­чал: «Они долж­ны пи­сать, как пи­шут сей­час: та­лант­ли­во, мо­ло­до, све­жо, го­ря­чо А.Бе­лин­ков, В.Лак­шин, В.Не­по­мня­щий, И.Ви­но­гра­дов, Б.Сар­нов, З.Па­пер­ный, А.Тур­ков». И вот 19 ок­тя­б­ря 1967 го­да я при­был в Пе­ре­дел­ки­но. Кор­ней Ива­но­вич, ве­сё­лый, по­све­жев­ший по­сле от­ды­ха и ду­ша, под­нял­ся на вто­рой этаж, где я ожи­дал его, и с ра­душ­ной улыб­кой про­тя­нул мне ру­ки:

– Мой до­ро­гой друг! Здрав­ст­вуй­те! Пой­дём­те в мой ка­би­нет.

Чи­тая за­го­тов­ку, Кор­ней Ива­но­вич одо­б­ри­тель­но ка­чал го­ло­вой, од­на­ко про­шёл­ся по тек­с­ту, мно­гое ис­пра­вил, до­пи­сал. Не­ко­то­рые сло­ва про­из­но­сил вслух, оце­ни­вая их зву­ча­ние, как на­ст­рой­щик му­зы­ки. И по­ка се­к­ре­тарь Кла­ра Ло­зин­ская пе­ча­та­ла текст, Кор­ней Ива­но­вич ли­с­тал жур­нал «Бай­кал»: «Не­пло­хо оформ­ля­ет­ся, гра­вю­ры, сним­ки не­дур­ны».

Сти­хи Ла­ри­сы Ва­си­ль­е­вой «На пе­ре­ва­ле у Ха­и­ма» он про­чёл вслух и спро­сил, кто этот Ха­им? «Ха­им – поль­ский ссыль­ный, ко­то­рый жил здесь». Вдруг Кор­ней Ива­но­вич за­улы­бал­ся и мол­ча по­ка­зал за­го­ло­вок «Бар­ма­лей». Я ска­зал, что это гла­ва из «Ска­зок ста­ро­го Ки­бе­ра» Юрия Бу­дан­це­ва. Он про­чи­тал текст и рас­сме­ял­ся: «Бар­ма­лей, за­та­ив­ший­ся в от­став­ке, это пре­вос­ход­но!» По­том Кла­ра сфо­то­гра­фи­ро­ва­ла ме­ня с Кор­не­ем Ива­но­ви­чем…

«Мы жи­ли в стра­не кри­вых зер­кал, – вспо­ми­на­ла На­та­ша Бе­лин­ко­ва. – Низ­кий по­клон Во­ло­де Ба­ра­е­ву за хи­т­рость, боль­шое спа­си­бо Кор­нею Ива­но­ви­чу Чу­ков­ско­му за лу­кав­ст­во, бла­го­дар­ность Вик­то­ру Бо­ри­со­ви­чу Шклов­ско­му за по­пыт­ку спа­се­ния за­клю­чён­но­го». Бо­же мой! В ка­кую обой­му я по­пал!

Но при­ве­зён­ное из Моск­вы ещё нуж­но бы­ло до­ве­с­ти до пе­ча­ти. Я опуб­ли­ко­вал в Улан-Удэ, Ир­кут­ске ста­тью о пла­нах «Бай­ка­ла» со сним­ка­ми Чу­ков­ско­го, бра­ть­ев Стру­гац­ких, Бул­га­ко­вой. Бро­не­про­жи­га­ю­щая бо­е­го­лов­ка Кор­нея Ива­но­ви­ча по­мог­ла опуб­ли­ко­вать Бе­лин­ко­ва. Это под­ня­ло ин­те­рес чи­та­те­лей к жур­на­лу.

И вот вы­шел пер­вый но­мер «Бай­ка­ла» 1968 го­да. Ус­пех фе­е­ри­че­с­кий. Пись­ма из Моск­вы, Вла­ди­во­с­то­ка, Ри­ги, Ки­е­ва, Поль­ши, Че­хо­сло­ва­кии. Тог­да «Бай­кал» рас­хо­дил­ся в 135 стра­нах. Лю­ди вос­тор­га­лись не толь­ко «Улит­кой на скло­не», но и ил­лю­с­т­ра­ци­я­ми к ней С.Ган­сов­ско­го, сде­лав­ше­го ри­сун­ки в сти­ле пу­ан­ти­лиз­ма, и гла­вой А.Бе­лин­ко­ва, ста­ть­я­ми Ф.Зи­ге­ля о ле­та­ю­щих та­рел­ках, А.Зай­це­ва «Бо­ги при­хо­дят из ко­с­мо­са».

13 мар­та 1968 г. я при­вёз в Моск­ву сто эк­земп­ля­ров «Бай­ка­ла» № 1. От­нёс их А.Стру­гац­ко­му, С.Ган­сов­ско­му, А.Бе­лин­ко­ву, дру­гим ав­то­рам. С Ар­ка­ди­ем Вик­то­ро­ви­чем встре­тил­ся в До­ме твор­че­ст­ва «Ели­но», где он тог­да жил с же­ной На­та­шей. Он на­пи­сал на ти­ту­ле жур­на­ла: «До­ро­го­му и ми­ло­му Во­ло­де Ба­ра­е­ву. Это не я Вам, это Вы мне по­да­ри­ли пер­вый ку­со­чек кни­ги об Оле­ше. С ис­крен­ним ува­же­ни­ем и глу­бо­кой бла­го­дар­но­с­тью. 15 мар­та 1968 г. Ваш Ар­ка­дий». Уз­нав, что я ос­та­но­вил­ся в гос­ти­ни­це, он от­дал клю­чи от сво­ей квар­ти­ры на Ма­лой Гру­зин­ской, 31. Ко мне при­еха­ли На­тан Эй­дель­ман, Ла­ри­са Ва­си­ль­е­ва. Мы от­ме­ти­ли ус­пех «Бай­ка­ла».

Шум на­чал­ся с «Улит­ки на скло­не». В се­ре­ди­не 60-х кни­ги Стру­гац­ких с тру­дом про­хо­ди­ли цен­зу­ру, в 1967-м на них на­ло­жи­ли ве­то. Я хо­ро­шо знал, на что шёл. Пер­вая часть «Улит­ки» – «Лес», вы­шла ра­нее в Ле­нин­гра­де, а «Бай­кал» из­дал вто­рую часть – «Уп­рав­ле­ние». Ког­да цепь за­мк­ну­лась, со­еди­не­ние ча­с­тей пре­вы­си­ло кри­ти­че­с­кую мас­су, и про­изо­шёл взрыв не­бы­ва­ло­го ин­те­ре­са чи­та­те­лей. Сто­и­мость пер­во­го но­ме­ра «Бай­ка­ла» на чёр­ном рын­ке вы­рос­ла с 60 ко­пе­ек до 100 руб­лей. Чув­ст­вуя, что это до­б­ром не кон­чит­ся, я по­ме­с­тил на об­лож­ке № 2 гра­вю­ру «Бай­кал пе­ред штор­мом».

И гром гря­нул. Из Моск­вы чуть ли не зал­пом вы­ле­те­ли кри­ти­че­с­кие стре­лы: «Со­вет­ская Рос­сия» – по Стру­гац­ким, «Лит­га­зе­та» – по Бе­лин­ко­ву, «На­ука и ре­ли­гия» – по «Бо­гам из ко­с­мо­са», «Ого­нёк» – по «ле­та­ю­щим та­рел­кам». До­б­рые стро­ки в «Но­вом ми­ре» толь­ко на­сто­ро­жи­ли ЦК КПСС, ведь Твар­дов­ский был на гра­ни от­став­ки.

Пер­во­го се­к­ре­та­ря Бу­рят­ско­го об­ко­ма пар­тии А.У. Мо­до­го­е­ва вы­зва­ли в Моск­ву. За­вот­де­лом про­па­ган­ды ЦК КПСС В.И. Сте­па­ков от­чи­тал его за то, что «Бай­кал» «пуб­ли­ку­ет мос­ков­ских ев­ре­ев». Де­сять лет жур­нал вы­хо­дил ти­хо, и вдруг Ан­д­рею Уруп­хе­е­ви­чу «при­шлось, как маль­чиш­ке, це­лый час сто­ять пе­ред Сте­па­ко­вым».

Вер­нув­шись в Улан-Удэ, Мо­до­го­ев вы­звал глав­но­го ре­дак­то­ра А.А. Баль­бу­ро­ва. Тот ска­зал, что всю кра­мо­лу при­вёз Ба­ра­ев и опуб­ли­ко­вал в его от­сут­ст­вие. Аф­ри­кан Ан­д­ре­е­вич, ис­пу­гав­шись уволь­не­ния, слёг в боль­ни­цу «с дав­ле­ни­ем», а мне ска­зал: «Ты, Во­ло­дя, мо­ло­дой, я уже был в опа­ле, вто­рой раз её не пе­ре­не­су». Я со­гла­сил­ся, так как дей­ст­ви­тель­но «кра­мо­лу» при­вёз я.

Да­лее шло по на­ра­с­та­ю­щей. Вы­ехав в Вен­г­рию с лек­ци­я­ми по ли­те­ра­ту­ре, Бе­лин­ков про­чёл раз­гром­ную ста­тью о нём в «Лит­га­зе­те», по­нял, что те­перь ему окон­ча­тель­но пе­ре­кро­ют кис­ло­род, и уле­тел из Бел­гра­да в США. «Лит­га­зе­та» вы­сту­пи­ла сно­ва: «Ва­си­су­а­лий Бе­лин­ков вы­би­ра­ет Во­ро­нью сво­бод­ку».

Меж­ду про­чим, я до­га­ды­вал­ся о по­бе­ге. По­сы­лая от­крыт­ки, Ар­ка­дий рас­ска­зы­вал о кра­со­тах Вен­г­рии, Юго­сла­вии. Уме­ние из­ла­гать меж­ду строк про­яви­лось и в по­след­ней от­крыт­ке: «До­ро­гой Во­ло­дя! Я очень бла­го­да­рен Вам за всё. Дни пол­ны яр­ких впе­чат­ле­ний. Всё как в де­тек­ти­ве. Ско­ро Вы уз­на­е­те, о чём речь. Толь­ко, по­жа­луй­ста, не сер­ди­тесь на ме­ня». По­че­му он пи­сал на от­крыт­ках? В це­лях кон­спи­ра­ции! Там ведь опи­са­ния па­мят­ни­ков.

По­сле по­бе­га Бе­лин­ко­ва об­ком пар­тии со­здал ко­мис­сию по изу­че­нию де­я­тель­но­с­ти «Бай­ка­ла» и по­ру­чил ме­ст­но­му КГБ про­сле­дить на­ши свя­зи. Сле­до­ва­те­ли до­про­си­ли око­ло ста че­ло­век. Вы­зо­вы на до­прос бы­ли де­мон­ст­ра­тив­ны­ми. За ре­жис­сё­ром те­ле­сту­дии Е.Теп­ля­ко­вым при­сла­ли «вол­гу» ут­ром и до­ста­ви­ли об­рат­но ве­че­ром. Из­ну­ри­тель­ным до­про­сам под­вер­г­лись мои дру­зья врач Л.Ку­ба­ев­ский, за­влит те­а­т­ра А.По­ли­тов и др. Сле­до­ва­те­ли по оче­ре­ди на про­тя­же­нии мно­гих ча­сов вы­яс­ня­ли «на­ши свя­зи», и нет ли у нас книг Со­лже­ни­цы­на. Один из них кри­чал: «Да­ли бы мне хоть на де­сять ми­нут трид­цать седь­мой год! Я бы вы­бил всё, что нуж­но!»

Дру­гие со­труд­ни­ки КГБ на встре­чах в уч­реж­де­ни­ях го­во­ри­ли о рас­кры­тии об­ще­ст­ва «Го­лу­бая лам­па», где жур­на­ли­с­ты, ар­хи­тек­то­ры пьют, тан­цу­ют го­лы­ми, ве­дут со­мни­тель­ные раз­го­во­ры. До­ка­зать ан­ти­со­вет­чи­ну не уда­лось, и тог­да бы­ли при­ду­ма­ны «тай­ное об­ще­ст­во», тан­цы на­ги­шом и пьян­ст­во. Но как я, «один из глав­ных пья­ниц», в де­ся­тый раз стал чем­пи­о­ном Бу­ря­тии по ме­та­нию дис­ка?

Од­на­ко об­суж­де­ние, точ­нее, осуж­де­ние, жур­на­ла про­дол­жи­лось в твор­че­с­ких со­ю­зах, на­уч­ных уч­реж­де­ни­ях. Де­ло до­шло до бю­ро об­ко­ма пар­тии. До­сто­ин­ст­ва жур­на­ла не ин­те­ре­со­ва­ли чле­нов бю­ро, на­ча­лось вы­яс­не­ние мо­е­го идей­но­го об­ли­ка. Член ко­мис­сии про­фес­сор Бе­ло­усов до­ло­жил, что во вре­мя при­ват­ных бе­сед я вос­хи­щал­ся Со­лже­ни­цы­ным, го­во­рил, что «Но­вый мир» луч­ше жур­на­ла «Ок­тябрь». За­тем он за­чи­тал те­ле­грам­му Р.Си­мо­но­ва, мол, не да­вал со­гла­сия на вос­по­ми­на­ния.

– Как же так? – вос­клик­нул я. – Он при мне зво­нил ей!

– Что за шаш­ни бы­ли у вас с ве­сё­лой вдо­вой? – спро­сил Ха­ха­лов.

Гла­за мои вспых­ну­ли. Ме­ня воз­му­ти­ла гру­бая шут­ка чле­на бю­ро. Мою ре­ак­цию тут же за­ме­ти­ли. «Смо­т­ри­те, как он дерз­ко ве­дёт се­бя!» Ме­ня не­сколь­ко раз под­ни­ма­ли с ме­с­та, но пе­ре­би­ва­ли, не да­вая го­во­рить. Поз­же это по­мог­ло мне опи­сать пе­ре­крё­ст­ный до­прос де­ка­б­ри­с­та Ми­ха­и­ла Бес­ту­же­ва в кни­ге «Вы­со­ких мыс­лей до­сто­я­нье». Ме­ня об­ви­ни­ли в том, что я ни­че­го не осо­знал, пред­ло­жи­ли ис­клю­чить из пар­тии. Но в ито­ге при­ня­ли ие­зу­ит­ское ре­ше­ние «ук­ре­пить ред­кол­ле­гию жур­на­ла», что обер­ну­лось мо­им уволь­не­ни­ем. А ред­кол­ле­гию не ра­зо­гна­ли, как пи­шут в Ин­тер­не­те. Все, кро­ме ме­ня, ос­та­лись на ме­с­тах. Окон­ча­ние гла­вы Бе­лин­ко­ва, пье­су Бул­га­ко­ва, обе­щан­ные чи­та­те­лям, сня­ли, а кра­моль­ные но­ме­ра «Бай­ка­ла» изъ­я­ли из всех биб­ли­о­тек СССР.

Мне за­пре­ти­ли вы­сту­пать на ра­дио и те­ле­ви­де­нии, от­вер­г­ли за­яв­лен­ную кни­гу в из­да­тель­ст­ве. Я был вы­нуж­ден уе­хать из Улан-Удэ. По­сле Праж­ской вес­ны 1968 го­да в Ев­ро­пе под­ня­лись сту­ден­че­с­кие вол­не­ния в Сор­бон­не и дру­гих ве­ду­щих уни­вер­си­те­тах Ев­ро­пы и Аме­ри­ки. ЦК КПСС и КГБ не хо­те­ли, что­бы «ве­тер сво­бо­ды» пе­ре­сёк на­ши гра­ни­цы. Но же­лез­ный за­на­вес уже про­ху­дил­ся: пес­ни Битлз за ру­бе­жом, Оку­д­жа­вы и Вы­соц­ко­го в СССР взло­ма­ли гра­ни­цы. И на­ши иде­о­ло­ги об­ру­ши­лись на «Бай­кал». И по­это­му Праж­ская вес­на обер­ну­лись для та­ких, как я, су­ро­вой осе­нью. А в Ир­кут­ске был уво­лен ре­дак­тор аль­ма­на­ха «Ан­га­ра» Юрий Сам­со­нов. За пуб­ли­ка­цию «Сказ­ки о трой­ке» тех же Стру­гац­ких.

Рас­пра­ву над «Бай­ка­лом» и «Ан­га­рой» на­ши кол­ле­ги в «Даль­нем Вос­то­ке», «Ени­сее», «Ура­ле» вос­при­ня­ли как на­гляд­ный урок – вот что ждёт тех, кто по­сле­ду­ет при­ме­ру бе­зум­цев. По­сле зал­пов из Моск­вы ста­ло яс­но, что это был по­хо­рон­ный са­лют всем ше­с­ти­де­сят­ни­кам стра­ны. Всё ло­гич­но, вспом­ни­те про­цес­сы 60-х го­дов над Брод­ским, Да­ни­э­лем и Си­няв­ским, раз­гон «буль­до­зер­ной вы­став­ки» в Моск­ве, го­не­ния на Ше­мя­ки­на и «мить­ков» в Ле­нин­гра­де, арест ар­хи­ва Со­лже­ни­цы­на…

Поч­ти год я не мог ус­т­ро­ить­ся на ра­бо­ту. Мне пря­мо го­во­ри­ли, что ме­ня не мо­гут взять по­сле ис­то­рии с «Бай­ка­лом». На­ко­нец, став соб­ко­ром «Пи­о­нер­ской прав­ды» по Се­вер­но­му Кав­ка­зу, я ока­зал­ся в Крас­но­да­ре, а че­рез три го­да пе­ре­брал­ся в Моск­ву. Ра­бо­тал в «Жур­на­ли­с­те», пе­ре­шёл в «Ком­му­нист». За очер­ки о неф­тя­ни­ках Тю­ме­ни, зо­ло­то­ис­ка­те­лях Ко­лы­мы и Чу­кот­ки, стро­и­те­лях БА­Ма стал ла­у­ре­а­том пре­мии Со­ю­за жур­на­ли­с­тов Моск­вы. На­шёл по­том­ков Ни­ко­лая Бес­ту­же­ва, со­ста­вил ро­до­слов­ные Кан­дин­ских, Са­баш­ни­ко­вых. Мой ро­ман «Го­нец Чин­ги­с­ха­на» во­шёл в лонг-лист пре­мии «Боль­шая кни­га» за 2008 год. На­пи­сал ро­ма­ны о МГУ и це­ли­не…

А как сло­жи­лись судь­бы мо­их дру­зей? Уе­хав в США, А.Бе­лин­ков пре­по­да­вал в Йель­ском и Ин­ди­ан­ском уни­вер­си­те­тах. В 1970 го­ду он умер по­сле ин­фарк­та. Серд­це не вы­дер­жа­ло две­над­ца­ти лет ГУ­ЛА­Га и по­сле­ду­ю­щих бед и вол­не­ний. Его же­на На­та­лья до­ве­ла до из­да­ния за­ду­ман­ный им «Но­вый ко­ло­кол» (Лон­дон, 1972), а мно­го­ст­ра­даль­ная кни­га «Юрий Оле­ша» вы­шла в Ма­д­ри­де в 1976 го­ду.

Низ­кий по­клон Вам, На­та­ша, за Ваш по­двиг! Вы вста­ли в один ряд с Еле­ной Сер­ге­ев­ной, ко­то­рая по­ко­ит­ся на Но­во­де­ви­чь­ем клад­би­ще ря­дом с Ми­ха­и­лом Афа­на­сь­е­ви­чем Бул­га­ко­вым.

На­тан Эй­дель­ман на­пи­сал за­ме­ча­тель­ные кни­ги о Пуш­ки­не, Гер­це­не, Лу­ни­не. Мне при­ят­но, что в его «Днев­ни­ке» мно­го тёп­лых строк обо мне. За­клю­чая рас­сказ об оче­ред­ной по­езд­ке по Си­би­ри, он пи­сал: «Итак, я ви­дел Бай­кал и Яб­ло­но­вый хре­бет, го­лу­бой Онон и Ака­туй… До слёз был рас­тро­ган мо­ги­лой Ка­те­ри­ны Тру­бец­кой… и оча­ро­ван мяг­кой мо­щью Во­ло­ди Ба­ра­е­ва».

Боль­шин­ст­ва ге­ро­ев этих строк нет в жи­вых. Свой по­след­ний по­двиг – по­мощь Бе­лин­ко­ву и жур­на­лу «Бай­кал», ла­у­ре­ат Ле­нин­ской пре­мии Кор­ней Чу­ков­ский со­вер­шил за год до смер­ти. А дру­гой ла­у­ре­ат Ле­нин­ской пре­мии Ру­бен Си­мо­нов сво­ей те­ле­грам­мой фак­ти­че­с­ки от­рёк­ся от Бул­га­ко­ва. Чу­ков­ский пи­сал, что ли­те­ра­то­ру в Рос­сии нуж­но жить дол­го, и умер на 88-м го­ду. Но мно­гие ге­рои этой ис­то­рии не смог­ли по­сле­до­вать его при­ме­ру. Пер­вым, в 49 лет, умер Ар­ка­дий Бе­лин­ков. Ар­ка­дий Стру­гац­кий – в 66 лет. Мой од­но­го­док Вла­ди­мир Лак­шин – в 60 лет. На­тан Эй­дель­ман в 59…

Но они, как и Кор­ней Чу­ков­ский, уш­ли в бес­смер­тие! По­то­му что их кни­ги во­шли в зо­ло­той фонд ми­ро­вой ли­те­ра­ту­ры. И они, как жи­вые, про­дол­жа­ют вол­но­вать тех, ко­му до­ро­го на­ше про­шлое и на­сто­я­щее!

Владимир БАРАЕВ