Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №15. 13.04.2012

Взрыв культуры

В Чеховском культурном центре состоялся круглый стол, посвящённый 90-летию со дня рождения Юрия Лотмана. Он прошёл в рамках проекта «Классики XXI века» и представил разнообразные аспекты влияния Ю.М. Лотмана на современную культуру.



Де­тек­тив с ар­хи­вом

Та­ть­я­на КУ­ЗОВ­КИ­НА, стар­ший на­уч­ный со­труд­ник Эс­тон­ско­го фон­да се­ми­оти­че­с­ко­го на­сле­дия:

 

Юрий ЛОТМАН
Юрий ЛОТМАН

Ар­хив Ю.М. Лот­ма­на гран­ди­о­зен по объ­ё­му. Это са­мый боль­шой ар­хив ка­ко­го-ли­бо гу­ма­ни­та­рия в Эс­то­нии. И судь­ба его то­же не­о­рди­нар­на. Обыч­но ар­хи­вы про­фес­со­ров Тар­ту­с­ко­го уни­вер­си­те­та на­след­ни­ки этих про­фес­со­ров про­сто пе­ре­да­ва­ли в биб­ли­о­те­ку уни­вер­си­те­та. Точ­но так же по­сту­пил и един­ст­вен­ный на­след­ник ар­хи­ва и биб­ли­о­те­ки Ю.М. Лот­ма­на и З.Г. Минц – их стар­ший сын, фи­ло­лог Ми­ха­ил Лот­ман. В 1995 го­ду он при­вёз боль­шое ко­ли­че­ст­во ма­те­ри­а­лов (це­лый гру­зо­вик) и пе­ре­дал на хра­не­ние в биб­ли­о­те­ку Тар­ту­с­ко­го уни­вер­си­те­та. Биб­ли­о­те­ка на­ча­ла чи­с­тить эти ма­те­ри­а­лы, об­ра­ба­ты­вать их, и к 2001 го­ду был за­кон­чен боль­шой на­уч­ный про­ект по сор­ти­ров­ке, опи­са­нию и вво­ду их в эле­к­трон­ный ка­та­лог. Но это был не весь ар­хив, а толь­ко его часть. Да­лее, в 2005 го­ду на­чи­на­ет­ся де­тек­тив­ный сю­жет. При­хо­дят бур­жу­аз­ные вре­ме­на, в Эс­то­нии то­же об­ста­нов­ка ухуд­ша­ет­ся, на­чи­на­ют­ся про­цес­сы ре­с­т­рук­ту­ри­за­ции. И вы­шло так, что по­след­няя квар­ти­ра Ю.М. Лот­ма­на, в ко­то­рой он жил с се­мь­ёй три го­да – с 1990 по 1993 год, – ока­за­лась ча­ст­ной соб­ст­вен­но­с­тью дру­го­го че­ло­ве­ка (не на­след­ни­ка). И хо­зяй­ка квар­ти­ры за­хо­те­ла жить имен­но в ней. Та­ким об­ра­зом, на­след­ник, Ми­ха­ил Юрь­е­вич Лот­ман, был вы­се­лен из этой квар­ти­ры и, как и все ос­таль­ные в Эс­то­нии, вы­нуж­ден был взять кре­дит. В это вре­мя к не­му об­ра­ща­ют­ся с пред­ло­же­ни­ем ку­пить ар­хив и биб­ли­о­те­ку Лот­ма­на. Это пред­ло­же­ние по­сту­пи­ло от Гу­вер­ско­го ин­сти­ту­та из Стэн­фор­да, ко­то­рый при­об­ре­та­ет, как вы, мо­жет быть, зна­е­те, ог­ром­ное ко­ли­че­ст­во ар­хи­вов раз­ных гу­ма­ни­та­ри­ев (это та­кое ми­ро­вое со­бра­ние ар­хи­вов). Си­ту­а­ция бы­ла очень скан­даль­ная и слож­ная, по­то­му что ар­хив Лот­ма­на – на­ци­о­наль­ное эс­тон­ское до­сто­я­ние – был под уг­ро­зой вы­во­за из Эс­то­нии. Тог­даш­ний рек­тор Тар­ту­с­ко­го уни­вер­си­те­та, ко­то­рый ны­не ми­нистр об­ра­зо­ва­ния, а ра­нее был ми­ни­с­т­ром обо­ро­ны, с на­след­ни­ком не до­го­во­рил­ся. И тог­да на го­ри­зон­те воз­ник Тал­линн­ский уни­вер­си­тет. Это та­кое но­во­об­ра­зо­ва­ние. В Тал­лин­не был пе­да­го­ги­че­с­кий ин­сти­тут, по­ст­ро­ен­ный в 1947 го­ду. А в 2005 го­ду объ­е­ди­ни­лись ака­де­ми­че­с­кие струк­ту­ры, в ре­зуль­та­те че­го в Тал­лин­не от­крыл­ся вто­рой уни­вер­си­тет, та­кой мо­ло­дой, мо­биль­ный. И во гла­ве его встал про­фес­сор Рейн Ра­уд – че­ло­век чрез­вы­чай­но ко­с­мо­по­ли­ти­че­с­ких взгля­дов, сам по­ли­глот, за­кон­чил вос­точ­ное от­де­ле­ние Ле­нин­град­ско­го уни­вер­си­те­та. И он на­шёл вы­ход из этой си­ту­а­ции: он об­ра­зо­вал Эс­тон­ский фонд се­ми­оти­че­с­ко­го на­сле­дия, на­шёл бо­га­то­го ме­це­на­та, ко­то­рый дал сред­ст­ва на то, что­бы этот но­во­об­ра­зо­ван­ный фонд вы­ку­пил у на­след­ни­ков биб­ли­о­те­ку и ар­хив Лот­ма­на. Та­ким об­ра­зом, не пе­ре­дан­ная в Тар­ту часть ар­хи­ва, а так­же вся биб­ли­о­те­ка Ю.М. Лот­ма­на ока­за­лись в Тал­лин­не. И ес­ли тар­ту­с­кая часть ар­хи­ва уже опи­са­на до­ста­точ­но по­дроб­но и от­кры­та для ис­сле­до­ва­те­лей, то та часть, ко­то­рая ока­за­лась в Тал­лин­не, опи­сы­ва­ет­ся толь­ко сей­час.

Не­сколь­ко слов о биб­ли­о­те­ке. Биб­ли­о­те­ка Ю.М. Лот­ма­на, пе­ре­дан­ная в Тал­линн, ко­то­рую он со­би­рал всю жизнь, пред­став­ля­ет со­бой око­ло се­ми ты­сяч то­мов книг. На­до ска­зать, что Юрий Ми­хай­ло­вич был биб­ли­о­фи­лом, и в этой биб­ли­о­те­ке есть очень ред­кие из­да­ния. Са­мым цен­ным и, мо­жет быть, уни­каль­ным из­да­ни­ем яв­ля­ет­ся «Ка­мень» О.Ман­дель­ш­та­ма. На­след­ни­ки всё вре­мя при­хо­дят и спра­ши­ва­ют: «Ка­мень» на ме­с­те?». «На ме­с­те», – от­ве­ча­ем. Все кни­ги, ес­те­ст­вен­но, с дар­ст­вен­ны­ми над­пи­ся­ми и по­ме­та­ми. Есть ав­то­граф Вла­ди­ми­ра Со­ло­вь­ё­ва, фо­то­гра­фия А.Ах­ма­то­вой с её дар­ст­вен­ной над­пи­сью и мно­гое дру­гое. За­да­ча в том, что­бы вве­с­ти всё это в эле­к­трон­ную си­с­те­му, опи­сать как мож­но по­дроб­нее. Здесь есть то­же раз­ные слож­но­с­ти. Де­ло в том, что в Эс­то­нии есть од­на об­щая си­с­те­ма ка­та­ло­ги­за­ции книг, и толь­ко в эту си­с­те­му мы мо­жем впи­сать опи­са­ние биб­ли­о­те­ки. Та­ким об­ра­зом, мы ли­ше­ны воз­мож­но­с­ти по­дроб­но опи­сать все мар­ги­на­лии, ко­то­рые есть в кни­гах. При опи­са­нии ока­за­лось, что во мно­гом часть ар­хи­ва, пе­ре­дан­ная в Тал­линн, да­же бо­лее ве­со­ма, чем тар­ту­с­кая. В ней то­же, как и в Тар­ту, ока­за­лись пись­ма от бо­лее чем пя­ти­сот кор­ре­с­пон­ден­тов. Сре­ди них есть и зна­ме­ни­тые – та­кие, как Клод Ле­ви-Стросс, есть ве­ли­кие рос­сий­ские ли­те­ра­ту­ро­ве­ды. Спи­сок очень объ­ём­ный. При­чём по­сто­ян­но слу­ча­ют­ся ар­хив­ные на­ход­ки. Сре­ди опи­сан­ной ча­с­ти ма­те­ри­а­ла, а опи­са­но и ра­зо­бра­но ещё не всё, най­де­но око­ло ше­с­ти­де­ся­ти фраг­мен­тов или ста­тей, ко­то­рые тре­бу­ют даль­ней­ше­го изу­че­ния, т.к. с пер­во­го ра­за они не на­хо­дят от­ра­же­ния в биб­ли­о­гра­фии Ю.М. Лот­ма­на. Са­мой цен­ной, по­жа­луй, на­ход­кой яв­ля­ет­ся курс его те­о­ре­ти­че­с­ких лек­ций, пер­вое упо­ми­на­ние о ко­то­ром бы­ло в 1960-е го­ды в пе­ре­пи­с­ке Юрия Ми­хай­ло­ви­ча с Б.Ф. Его­ро­вым: «Чи­таю те­о­ре­ти­че­с­кий курс. Крою на­про­лом. Лёнь­ка (име­ет­ся в ви­ду Л.Сто­ло­вич) и За­ра (З.Г. Минц) всё кон­спек­ти­ру­ют. Пе­ре­вер­ну на­уку». При­ве­дён­ное упо­ми­на­ние – всё, что бы­ло из­ве­ст­но об этом кур­се. И мы на­шли в Тал­лин­не эти лек­ции Юрия Ми­хай­ло­ви­ча, за­пи­сан­ные За­рой Гри­го­рь­ев­ной. На­до ска­зать, что За­ра Гри­го­рь­ев­на бы­ла од­ним из са­мых луч­ших слу­ша­те­лей Юрия Ми­хай­ло­ви­ча, и, ко­неч­но, её кон­спек­ты – бле­с­тя­щие. Во-пер­вых, у неё пре­крас­ный по­черк, а во-вто­рых, она пе­ре­да­ва­ла его мыс­ли как ни­кто точ­но. Этот курс лек­ций – «Лек­ции по эс­те­ти­ке» – был про­чи­тан ещё го­раз­до ра­нее то­го, как вы­шли пер­вые сбор­ни­ки по се­ми­оти­ке (1962), го­раз­до ра­нее, чем со­сто­я­лась пер­вая лет­няя шко­ла (1964). То есть это са­мое на­ча­ло. И в этом кур­се уже про­ра­ба­ты­ва­лись все те ве­щи, ко­то­рые по­том вы­шли в «Лек­ци­ях по струк­ту­раль­ной по­эти­ке» (кни­га Лот­ма­на 1964 го­да). Но здесь они в не­сколь­ко дру­гом из­во­де, и сей­час на­ша за­да­ча этот курс рас­пе­ча­тать и опуб­ли­ко­вать с ком­мен­та­ри­я­ми.

Я хо­те­ла бы так­же рас­ска­зать об очень важ­ном, на мой взгляд, из­да­нии, ко­то­рое мы не­дав­но вы­пу­с­ти­ли в Тал­лин­не. Это кни­га «Не­пред­ска­зу­е­мые ме­ха­низ­мы куль­ту­ры». О ней уже мно­гие зна­ют в Моск­ве, есть не­сколь­ко ре­цен­зий. На­до ска­зать, что это од­на из по­след­них лот­ма­нов­ских книг, ко­то­рая бы­ла пол­но­стью им на­дик­то­ва­на. Де­ло в том, что по­сле пе­ре­не­сён­но­го в 1989 го­ду ин­суль­та Ю.М. свои ра­бо­ты дик­то­вал се­к­ре­та­рям. И мне вы­па­ло сча­с­тье быть од­ним из этих се­к­ре­та­рей в 1990–1993 го­дах. Ра­бо­та про­хо­ди­ла сле­ду­ю­щим об­ра­зом. Ю.М. со­зда­вал за­мыс­лы но­чью, а ког­да мы при­хо­ди­ли, у не­го на ли­ст­ке был кон­спек­тив­ный на­бро­сок. По­том уже на­чи­на­лась дик­тов­ка. И дик­тов­ка эта по­тря­са­ла. Ведь это до­воль­но тра­ги­че­с­кий пе­ри­од жиз­ни Лот­ма­на: в 90-м го­ду умер­ла За­ра Гри­го­рь­ев­на, кро­ме то­го, по­сле пе­ре­не­сён­но­го ин­суль­та 1989 го­да об­на­ру­жи­лись дру­гие бо­лез­ни, и Юрий Ми­хай­ло­вич уже знал, сколь­ко ему от­пу­ще­но лет. И вот в та­ких тра­ги­че­с­ких об­сто­я­тель­ст­вах мы бы­ли сви­де­те­ля­ми по­сто­ян­но­го про­цес­са пре­об­ра­же­ния вот этой че­ло­ве­че­с­кой не­мо­щи, бо­лез­нен­но­с­ти че­рез твор­че­ст­во. Дик­то­вал он каж­дый день без вы­ход­ных. При­бли­зи­тель­ная нор­ма дик­тов­ки бы­ла 11–12 стра­ниц тек­с­та. При­чём дик­то­вал он го­то­вы­ми сти­ли­с­ти­че­с­ки­ми бло­ка­ми! Тем, кто пи­шет тек­с­ты, очень по­нят­но, на­сколь­ко слож­но во­об­ще ка­кую-то фра­зу схо­ду на­пи­сать как сле­ду­ет. А у Лот­ма­на они вы­хо­ди­ли сра­зу го­то­вы­ми, со­здан­ны­ми. Ес­ли ему нуж­на бы­ла ка­кая-то ци­та­та, то тут на­чи­на­лись все­об­щие по­ис­ки, по­то­му что он мог по­рой по­мнить толь­ко ритм. И по это­му рит­му мы долж­ны бы­ли вспом­нить са­мо сти­хо­тво­ре­ние. Так бы­ло, на­при­мер, с бло­ков­ским сти­хо­тво­ре­ни­ем «Ху­дож­ник»…

 

Си­ла лот­ма­нов­ско­го ме­то­да

Ев­ге­ния ВЕЖЛЯН, ли­те­ра­тур­ный кри­тик, до­цент ка­фе­д­ры рус­ской и за­ру­беж­ной ли­те­ра­ту­ры и ме­то­ди­ки МГПИ:

 

Я кос­нусь той ме­то­до­ло­гии, ко­то­рая ле­жит в ос­но­ве ра­бот Лот­ма­на и ко­то­рая сде­ла­ла его гла­вой мос­ков­ско-тар­ту­с­кой се­ми­оти­че­с­кой на­уч­ной шко­лы. Мне хо­те­лось бы по­ка­зать, как имен­но мож­но ин­тер­пре­ти­ро­вать эту ме­то­до­ло­гию, и как не­о­жи­дан­но раз­во­ра­чи­ва­ет­ся эта ме­то­до­ло­гия, ес­ли вни­ма­тель­но вчи­тать­ся в один из ос­нов­ных по­зд­них тек­с­тов Лот­ма­на – «О се­ми­о­сфе­ре» (1984). Ког­да я по­зна­ко­ми­лась с ним (это бы­ло на млад­ших кур­сах ин­сти­ту­та), в тот мо­мент как раз толь­ко что в Тал­лин­не вы­шел зна­ме­ни­тый трёх­том­ник, где бы­ли со­бра­ны мно­гие ос­нов­ные на­уч­ные тру­ды Лот­ма­на. И тог­да эта ра­бо­та по­ра­зи­ла ме­ня тем, что, как мне по­ка­за­лось, она объ­яс­ня­ла всё. Она объ­яс­ня­ла весь куль­тур­ный уни­вер­сум и объ­яс­ня­ла, как имен­но мож­но ана­ли­зи­ро­вать и ин­тер­пре­ти­ро­вать (а это не од­но и то же) лю­бое из яв­ле­ний, со­став­ных ча­с­тей это­го куль­тур­но­го уни­вер­су­ма. Пред­ло­жен­ный в этой ра­бо­те спо­соб опи­са­ния куль­ту­ры по­ра­зил ме­ня сво­ей со­вер­шен­но уни­вер­саль­ной при­ме­ни­мо­с­тью. Сов­сем не­дав­но про­шла кон­фе­рен­ция, где у нас бы­ла сек­ция, по­свя­щён­ная те­о­рии и ме­то­до­ло­гии, и на ней в од­ном из до­кла­дов воз­ник во­прос: ка­ким имен­но об­ра­зом Лот­ман от­но­сил­ся к куль­ту­ре? Во­прос этот воз­ник по­то­му, что Лот­ман в рам­ках со­вет­ской на­уч­ной жиз­ни – это был та­кой фор­пост за­пад­ной гу­ма­ни­та­ри­с­ти­ки. При­ня­то счи­тать (и впол­не обос­но­ван­но), что Лот­ма­на мож­но так или ина­че рас­сма­т­ри­вать в кон­тек­с­те за­пад­ной се­ми­оти­ки (не бу­дем за­бы­вать, что ме­тод Лот­ма­на в ос­но­ве сво­ей – это, соб­ст­вен­но, ме­тод се­ми­оти­че­с­кий), в ча­ст­но­с­ти, бо­лее по­зд­не­го её из­во­да – пост­струк­ту­ра­лиз­ма. И вот, ког­да за­шла об этом речь, бы­ла вы­дви­ну­та идея, что от­но­ше­ние Лот­ма­на к куль­ту­ре и та мо­дель куль­ту­ры, ко­то­рая воз­ни­ка­ет в его ра­бо­тах, со­вер­шен­но вне­зап­но ока­зы­ва­ют­ся ка­ки­ми-то бо­лее тра­ди­ци­он­ны­ми и со­вер­шен­но не по­хо­жи­ми на то, что про­ис­хо­дит в ана­ло­гич­ном кон­тек­с­те на За­па­де. Ес­ли на За­па­де в рам­ках струк­ту­ра­лиз­ма, а за­тем и пост­струк­ту­ра­лиз­ма воз­ни­ка­ет ме­тод де­кон­ст­рук­ции, ко­то­рый как бы де­са­кра­ли­зу­ет по­ле куль­ту­ры, рас­кла­ды­ва­ет его на со­став­ля­ю­щие и вы­во­дит за пре­де­лы иде­о­ло­гии, за­став­ляя от­но­сить­ся к куль­ту­ре как к не­ко­то­ро­му ней­т­раль­но­му объ­ек­ту, под­ле­жа­ще­му ана­ли­зу. То есть про­ис­хо­дит не­ко­то­рое со­вле­че­ние куль­ту­ры свер­ху вниз, к ис­сле­до­ва­нию по­всед­нев­но­с­ти, и куль­ту­ра встра­и­ва­ет­ся в этот кон­текст по­всед­нев­но­го (на­при­мер, в ра­бо­тах Ро­ла­на Бар­та или то­го же Ле­ви-Строс­са). И тут вы­яс­ня­ет­ся, что от­но­ше­ние Лот­ма­на к куль­ту­ре мож­но, на­про­тив, оп­ре­де­лить да­же сло­вом «са­к­ра­ли­за­ция». То есть это от­но­ше­ние го­раз­до бо­лее при­выч­ное для на­ше­го куль­тур­но­го, об­ще­ин­тел­ли­гент­ско­го со­зна­ния. В ка­че­ст­ве ил­лю­с­т­ра­ции при­выч­но­с­ти та­кой мо­де­ли куль­ту­ры, бо­лее близ­кой для нас, мож­но при­ве­с­ти как раз слу­чай с те­ле­пе­ре­да­ча­ми Лот­ма­на по ис­то­рии рус­ской куль­ту­ры и с тем, на­сколь­ко эти лек­ции бы­ли по­пу­ляр­ны. Лот­ман впол­не был в со­сто­я­нии вы­пол­нить роль сво­е­об­раз­но­го гу­ру, ко­то­рый мо­жет ска­зать о куль­ту­ре не­что, все­ля­ю­щее в слу­ша­те­ля ве­ру, что сей­час мож­но взять и всё по­нять. Я по­пы­та­лась се­бе пред­ста­вить в этой ро­ли у нас, на­при­мер, Ро­ла­на Бар­та, и мне по­ка­за­лось, что, на­вер­ное, это не­воз­мож­но. Во вре­мя той на­уч­ной сек­ции мне воз­ра­жа­ли, что – нет, ни­ка­кой са­к­ра­ли­за­ции куль­ту­ры у Лот­ма­на быть не мо­жет, Лот­ман при­дер­жи­вал­ся по­зи­ти­вист­ско­го на­уч­но­го про­ек­та, и это ис­клю­ча­ет са­к­раль­ный под­ход к объ­ек­ту. Но вот что пи­шет Лот­ман в сво­ей ра­бо­те «О се­ми­о­сфе­ре», где он из­ла­га­ет соб­ст­вен­ное кре­до на тот мо­мент (мо­мент по­зд­не­го твор­че­ст­ва): «…В ре­зуль­та­те ин­ди­ви­ду­аль­ный акт зна­ко­во­го об­ме­на стал рас­сма­т­ри­вать­ся как мо­дель ес­те­ст­вен­но­го язы­ка, а мо­дель ес­те­ст­вен­ных язы­ков как уни­вер­саль­ные се­ми­оти­че­с­кие мо­де­ли. Са­моё же се­ми­оти­ку стре­ми­лись ис­тол­ко­вать как рас­про­ст­ра­не­ние линг­ви­с­ти­че­с­ких ме­то­дов на объ­ек­ты, не вклю­ча­ю­щи­е­ся в тра­ди­ци­он­ную линг­ви­с­ти­ку. Эту точ­ку зре­ния, вос­хо­дя­щую к Фер­ди­нан­ду де Сос­сю­ру (фран­цуз­ский линг­вист, на ра­бо­тах ко­то­ро­го Лот­ман ос­но­вы­вал свою се­ми­оти­че­с­кую мо­дель), с пре­дель­ной чёт­ко­с­тью вы­ра­зил по­кой­ный Рев­зин, пред­ло­жив­ший в пре­ни­ях на Вто­рой лет­ней шко­ле по вто­рич­ным мо­де­ли­ру­ю­щим си­с­те­мам та­кое оп­ре­де­ле­ние: «Пред­ме­том се­ми­оти­ки яв­ля­ет­ся лю­бой объ­ект, под­да­ю­щий­ся сред­ст­ву линг­ви­с­ти­че­с­ко­го опи­са­ния». Та­кой под­ход от­ве­чал из­ве­ст­но­му пра­ви­лу на­уч­но­го мы­ш­ле­ния – вос­хо­дить от про­сто­го к слож­но­му – и на пер­вом эта­пе, бе­зус­лов­но, се­бя оп­рав­дал». Это не­кий те­зис. А даль­ше сле­ду­ет ан­ти­те­зис са­мо­го Лот­ма­на: «Од­на­ко в нём та­ит­ся и опас­ность. Эв­ри­с­ти­че­с­кая це­ле­со­об­раз­ность удоб­ст­ва ана­ли­за на­чи­на­ет вос­при­ни­мать­ся как он­то­ло­ги­че­с­кое свой­ст­во объ­ек­та, ко­то­ро­му при­пи­сы­ва­ет­ся струк­ту­ра, вос­хо­дя­щая от про­стых и чёт­ко очер­чен­ных ато­мар­ных эле­мен­тов к по­сте­пен­но­му их ус­лож­не­нию». Соб­ст­вен­но го­во­ря, по­доб­но­го ро­да струк­ту­ра, вос­хо­дя­щая от ана­ли­за объ­ек­та к его ин­тер­пре­та­ции, это впол­не по­зи­ти­вист­ская, тра­ди­ци­он­но на­уч­ная мо­дель, ко­то­рая как раз вы­во­дит гу­ма­ни­тар­ное зна­ние из тех иде­о­ло­ги­че­с­ких кон­цеп­ций и струк­тур, ко­то­рые мог­ли бы поз­во­лить его са­к­ра­ли­зи­ро­вать. «Прой­ден­ный за по­след­ние двад­цать пять лет путь се­ми­оти­че­с­ких ис­сле­до­ва­ний поз­во­ля­ет на мно­гое взгля­нуть ина­че, – пи­шет даль­ше Лот­ман. – Как мож­но те­перь пред­по­ло­жить, чёт­кие и функ­ци­о­наль­но од­но­знач­ные си­с­те­мы при функ­ци­о­ни­ро­ва­нии не су­ще­ст­ву­ют са­ми по се­бе в изо­ли­ро­ван­ном ви­де. Вы­чле­не­ние их обус­лов­ле­но лишь эв­ри­с­ти­че­с­кой не­об­хо­ди­мо­с­тью. Ни од­на из них, взя­тая от­дель­но, фак­ти­че­с­ки не ра­бо­то­спо­соб­на. Они функ­ци­о­ни­ру­ют лишь бу­ду­чи по­гру­же­ны в се­ми­оти­че­с­кий кон­ти­ну­ум, за­пол­нен­ный раз­но­тип­ны­ми и на­хо­дя­щи­ми­ся на раз­ном уров­не ор­га­ни­за­ции се­ми­оти­че­с­ки­ми об­ра­зо­ва­ни­я­ми». Это ос­нов­ной те­зис, с ко­то­ро­го Лот­ман на­чи­на­ет из­ло­же­ние сво­ей соб­ст­вен­ной по­зи­ции. А даль­ше он бе­рёт Вер­над­ско­го с его по­ня­ти­ем «би­о­сфе­ры» и от­ча­с­ти «но­о­сфе­ры» и ло­ги­ку струк­ту­ри­ро­ва­ния этих по­ня­тий экс­тра­по­ли­ру­ет, пе­ре­но­сит на свой объ­ект, то есть на се­ми­оти­че­с­кие си­с­те­мы, и по­рож­да­ет та­ким об­ра­зом по­ня­тие «се­ми­о­сфе­ра». Бо­лее то­го, да­лее у не­го воз­ни­ка­ет в тек­с­те рас­суж­де­ние о со­от­но­ше­нии ча­с­ти и це­ло­го, ко­то­рое мне по­ка­за­лось по­до­зри­тель­но зна­ко­мым и со­вер­шен­но из то­го са­мо­го кон­тек­с­та, ко­то­рый при­ня­то про­ти­во­по­с­тав­лять струк­тур­но-се­ми­оти­че­с­ко­му, яко­бы по­зи­ти­вист­ско­му ме­то­ду. Это рас­суж­де­ние о том, что се­ми­о­сфе­ра – изо­морф­на, го­мо­ло­гич­на, то есть в ней каж­дая часть изо­морф­на це­ло­му, и в свя­зи с этой все­об­щей свя­зан­но­с­тью мы не мо­жем её разъ­ять и не мо­жем ид­ти от ча­с­тей к це­ло­му. Как он вы­ра­жа­ет­ся, ес­ли бы­ка раз­ре­зать на биф­штек­сы, то об­рат­но бы­ка сло­жить нель­зя. Та­ким об­ра­зом, воз­ни­ка­ет ор­га­ни­че­с­кая, ес­те­ст­вен­ная ме­та­фо­ра это­го вот ми­ра се­ми­ози­са и куль­ту­ры, как не­ко­то­рой та­кой вну­т­ри се­бя за­мк­ну­той, хо­ли­с­ти­че­с­кой се­ми­о­сфе­ры. И эта ме­та­фо­ра уди­ви­тель­но по­хо­жа на то, с че­го на­чи­на­ет­ся мо­дель гу­ма­ни­тар­но­го зна­ния, как бы пред­ше­ст­ву­ю­щая ста­ди­аль­но то­му, что де­ла­ли струк­ту­ра­ли­с­ты, а имен­но на гер­ме­нев­ти­че­с­кую мо­дель. В ос­но­во­по­ла­га­ю­щей для до­ст­рук­ту­ра­лист­ской гу­ма­ни­тар­ной мыс­ли ра­бо­те Диль­тея «Вве­де­ние в на­уки о ду­хе» обос­но­вы­ва­ет­ся на­уч­ность на­ук о ду­хе (в то вре­мя как по­зи­ти­ви­с­ты дав­но уже обос­но­ва­ли на­уч­ность на­ук о при­ро­де). Здесь Диль­тей как раз и го­во­рит о том, что куль­ту­ра есть не­кое ор­га­ни­че­с­кое, хо­ли­с­ти­че­с­кое (то есть все­це­лое) об­ра­зо­ва­ние, в ко­то­ром це­лое и ча­с­ти со­от­не­се­ны так, что они не под­ле­жат раз­ло­же­нию, ана­ли­зу и объ­яс­не­нию, а под­ле­жат толь­ко по­ни­ма­нию. При­мер­но это пред­ла­га­ет на са­мом де­ле и Лот­ман: при­бег­нуть к по­ни­ма­ю­щим про­це­ду­рам. И тог­да у не­го воз­ни­ка­ют впол­не ес­те­ст­вен­ные для гер­ме­нев­ти­ки кон­цеп­ты – «дру­гой», «гра­ни­ца», «пе­ре­вод» и т.д. При этом он из­ла­га­ет все эти кон­цеп­ты на та­ком, со­вер­шен­но по­хо­жем на по­зи­ти­вист­ский, се­ми­оти­че­с­ком язы­ке. Ес­те­ст­вен­но, та­кое от­но­ше­ние к куль­ту­ре как бы при­под­ни­ма­ет куль­ту­ру и де­ла­ет её не­до­ступ­ной для пол­но­го ана­ли­за, раз­ло­же­ния на ко­с­точ­ки и со­став­ные ча­с­ти. И, по­жа­луй, ощу­ще­ние все­о­хват­но­с­ти этой те­о­рии Лот­ма­на, её си­ла и не­про­ти­во­ре­чи­вость обы­ден­но­му со­зна­нию, име­ет вот та­кие кор­ни.

 

Щё­голь­ст­во Бар­ма­лея

Сер­гей ЗЕН­КИН, ли­те­ра­ту­ро­вед, пе­ре­вод­чик:

 

Я хо­тел бы за­ме­тить, что лот­ма­нов­ское от­но­ше­ние к куль­ту­ре про­ти­во­сто­я­ло рас­хо­же­му от­но­ше­нию к куль­ту­ре, ко­то­рое бы­ло ти­пич­но для ли­бе­раль­но-де­мо­кра­ти­че­с­кой ин­тел­ли­ген­ции 70-х го­дов, а имен­но идее за­щи­ты куль­ту­ры. Куль­ту­ра в на­шем тра­ди­ци­он­ном, по­всед­нев­ном мы­ш­ле­нии ча­с­то вос­при­ни­ма­ет­ся как не­ко­то­рый ре­ликт, ко­то­рый со­хра­нил­ся от про­шло­го, ко­то­ро­му гро­зит унич­то­же­ние, эн­т­ро­пия, злой умы­сел, заб­ве­ние и ко­то­рый нуж­но спе­ци­аль­ны­ми уси­ли­я­ми ох­ра­нять, вос­ста­нав­ли­вать, обе­ре­гать от дей­ст­вия вре­ме­ни. Вот те­о­рия куль­ту­ры Лот­ма­на со­вер­шен­но дру­гая. По те­о­рии Лот­ма­на куль­ту­ра – это жи­вой ор­га­низм (да, в чём-то по­хо­жий на ор­га­ни­че­с­кое ус­т­рой­ст­во), ко­то­рый мо­жет по­сто­ять сам за се­бя. Его, мо­жет быть, в чём-то и нуж­но ох­ра­нять, но в глав­ном сво­ём куль­ту­ра са­ма уме­ет не­за­ви­си­мо от на­ших уси­лий под­дер­жи­вать свою жизнь, вос­ста­нав­ли­вать ут­ра­чен­ные ча­с­ти, за­пол­нять и ис­поль­зо­вать ла­ку­ны, как де­ла­ет на­сто­я­щая жи­вая ма­те­рия. То есть куль­ту­ра об­ла­да­ет не­ко­то­рой вну­т­рен­ней сво­бо­дой. И вот, от­прав­ля­ясь от это­го, я хо­тел бы по­го­во­рить об идее ис­кус­ст­ва жиз­ни. Нач­ну я с то­го, что Ю.М. Лот­ман был че­ло­ве­ком уди­ви­тель­но яр­кой, стиль­ной внеш­но­с­ти. Ког­да я пер­вый раз ещё сту­ден­том со­би­рал­ся ид­ти на кон­фе­рен­цию в Моск­ве в 70-е го­ды, где дол­жен был впер­вые уви­деть Лот­ма­на, мне ска­за­ли: «Ну, ты его сра­зу уз­на­ешь! Он по­хож на Бар­ма­лея». Ес­те­ст­вен­но, эти су­ро­вые, мрач­ные длин­ные усы, вскло­ко­чен­ные во­ло­сы в со­че­та­нии ещё и с мод­ны­ми ко­с­тю­ма­ми Юрия Ми­хай­ло­ви­ча (я до сих пор по­мню его ве­ли­ко­леп­ный вель­ве­то­вый ко­с­тюм тех лет) – всё это про­из­во­ди­ло впе­чат­ле­ние. Лот­ман, ко­неч­но, по воз­ра­с­ту не по­па­дал в по­ко­ле­ние по­сле­во­ен­ных сти­ляг, но са­ма идея ин­ди­ви­ду­а­ли­за­ции че­ло­ве­ка че­рез внеш­ность бы­ла ему очень близ­ка. Это был один из тех па­ра­ме­т­ров, по ко­то­рым он про­ти­во­сто­ял од­но­об­ра­зию со­вет­ских мо­де­лей внеш­но­с­ти и мо­де­лей по­ве­де­ния. Эта стиль­ная внеш­ность бы­ла для Лот­ма­на не толь­ко сти­лем са­мо­осу­ще­ств­ле­ния в жиз­ни, но ещё и объ­ек­том ре­флек­сии. В кни­ге «Не­пред­ска­зу­е­мые ме­ха­низ­мы куль­ту­ры» есть спе­ци­аль­ная гла­ва, ко­то­рая на­зы­ва­ет­ся «Мо­да и одеж­да». Лот­ман, что ес­те­ст­вен­но для се­ми­оти­ка, об­ра­ща­ет­ся к мо­де, как к зна­ко­во­му ме­ха­низ­му, и по­ка­зы­ва­ет, что мо­да в его по­ни­ма­нии – это фак­тор че­ло­ве­че­с­кой сво­бо­ды. На се­го­дня эта идея не­сколь­ко за­бол­та­на рек­лам­но-ком­мер­че­с­ким дис­кур­сом, но в на­уч­ном дис­кур­се 90-х го­дов это бы­ло не­что не­о­быч­ное. В це­лом че­ло­век, фор­ми­руя свою внеш­ность с по­мо­щью одеж­ды и дру­гих средств, мо­жет про­ти­во­сто­ять, при­чём ино­гда впол­не се­рь­ёз­но, жиз­нен­ным об­сто­я­тель­ст­вам, ко­то­рые на­вя­зы­ва­ют ему еди­но­об­ра­зие, не­за­мет­ность, бес­фор­мен­ность. Лот­ман, что очень ха­рак­тер­но, при­во­дит при­мер се­рь­ёз­но­го при­ме­не­ния мо­ды и мод­но­го щё­голь­ст­ва – в по­ве­де­нии сол­да­та, иду­ще­го в бой. Лот­ман вспо­ми­на­ет ка­та­ст­ро­фи­че­с­кое от­ступ­ле­ние со­вет­ской ар­мии от Харь­ко­ва в мае 1942 го­да. Во вре­мя это­го от­ступ­ле­ния один из его бо­е­вых то­ва­ри­щей, сер­жант Лё­ша Его­ров, под­би­ра­ет из бро­шен­но­го скла­да со­вер­шен­но не­нуж­ную вещь – стек­лян­ную фляж­ку. Ей страш­но не­удоб­но поль­зо­вать­ся, и не­по­нят­но, за­чем во­об­ще её та­кую сде­ла­ли. Ког­да Лот­ман спра­ши­ва­ет дру­га: «За­чем ты бе­рёшь это ба­рах­ло?», тот от­ве­ча­ет ему, по вы­ра­же­нию Лот­ма­на, «фра­зой на­сто­я­ще­го сол­да­та»: «Ког­да дра­па­ем, фор­ма долж­на быть стро­гая!» Стро­гость фор­мы, сол­дат­ское щё­голь­ст­во – это спо­соб про­ти­во­дей­ст­вия раз­гро­му, ка­та­ст­ро­фе, спо­соб со­про­тив­ле­ния. И во­об­ще, щё­голь­ское по­ве­де­ние, щё­голь­ское от­но­ше­ние к жиз­ни и да­же осо­бый щё­голь­ской язык слу­жи­ли для Лот­ма­на не­од­но­крат­но пред­ме­том изу­че­ния в 70-е и 80-е го­ды. Он по­ка­зы­вал, на­при­мер, ка­ким об­ра­зом рус­ская ли­те­ра­ту­ра в кон­це XVIII ве­ка, преж­де все­го уси­ли­я­ми Ка­рам­зи­на, фор­ми­ро­ва­лась на ос­но­ве щё­голь­ско­го язы­ка тог­даш­не­го об­ще­ст­ва. Ока­зы­ва­ет­ся, имен­но щё­голь­ской, под­чёрк­ну­то же­ман­ный язык слу­жил осо­бо про­дук­тив­ным спо­со­бом куль­тур­но­го стро­и­тель­ст­ва. Де­ло в том, что щё­голь – это субъ­ект по­вы­шен­ной се­ми­отич­но­с­ти, по­вы­шен­ной зна­ко­во­с­ти. Он ве­дёт се­бя не ней­т­раль­но, не­за­мет­но, не­зна­ча­ще, как все, а по­ка­зы­ва­ет се­бя и де­мон­ст­ри­ру­ет не­ко­то­рые смыс­лы, ко­то­рые мы обя­за­ны чи­тать в его внеш­но­с­ти, в его по­ве­де­нии или в его ре­чи. Это щё­голь­ст­во за­ме­ча­тель­ным об­ра­зом мож­но про­чи­тать в са­мом по­ве­де­нии и да­же на­уч­ном са­мо­ут­верж­де­нии со­вет­ско­го струк­ту­ра­лиз­ма. В са­мом де­ле, вспом­ним та­кие ти­пич­ные чер­ты со­вет­ско­го, тар­ту­с­ко­го, преж­де все­го, струк­ту­ра­лиз­ма, как под­чёрк­ну­тая дис­тант­ность по от­но­ше­нию к об­ще­ст­ву, к офи­ци­аль­ным ака­де­ми­че­с­ким ин­сти­ту­ци­ям (как щё­голь дер­жит се­бя на рас­сто­я­нии от дру­гих, не же­ла­ет сме­ши­вать­ся с ни­ми), как са­мо­ут­верж­де­ние без опо­ры на ав­то­ри­тет­ные тра­ди­ции. Со­вет­ский струк­ту­ра­лизм был во мно­гом са­мо­дель­ным, им­про­ви­зи­ро­ван­ным те­че­ни­ем. Он, ко­неч­но, опи­рал­ся на не­ко­то­рые на­уч­ные мо­де­ли, но го­раз­до мень­ше, чем струк­ту­ра­лизм за­пад­ный. Ха­рак­тер­ная хо­лод­ность струк­ту­ра­лиз­ма. Щё­го­лей, ден­ди все­гда ру­га­ют за хо­лод­ную от­ст­ра­нён­ность. Так­же и струк­ту­ра­лизм ру­га­ли за хо­лод­ное, «са­ль­е­ри­ан­ское», яко­бы, от­но­ше­ние к ху­до­же­ст­вен­ным тек­с­там. Ти­пич­ный эс­те­тизм кра­си­вых, точ­ных ма­те­ма­ти­че­с­ких мо­де­лей, ко­то­ры­ми поль­зо­вал­ся струк­ту­ра­лизм. На­ко­нец, ти­пич­ная опять-та­ки для щё­голь­ст­ва эго­цен­т­ри­че­с­кая склон­ность мно­гих его пред­ста­ви­те­лей к то­му, что на­зы­ва­лось «ав­то­ме­та­о­пи­са­ни­ем», то есть на­уч­ным ав­то­пор­т­ре­том. Всё это ти­пич­ные чер­ты щё­го­ля, ко­то­рый по­ка­зы­ва­ет се­бя дру­гим и са­мо­му се­бе. То есть ис­кус­ст­во щё­голь­ской жиз­ни слу­жи­ло не толь­ко пред­ме­том, но и ме­то­дом. Лот­ман по­шёл даль­ше. В 70-е го­ды он на­пи­сал цикл ста­тей о так на­зы­ва­е­мой «по­эти­ке по­ве­де­ния». Он имен­но так на­звал эту по­сту­ли­ру­е­мую но­вую дис­цип­ли­ну, ко­то­рая бы­ла но­ва­тор­ской для то­го вре­ме­ни, и толь­ко те­перь со­вре­мен­ная на­ука по­сте­пен­но на­чи­на­ет ос­ва­и­вать эти опе­ре­див­шие вре­мя идеи. От­ча­с­ти – в ис­то­рии (на­при­мер, зна­ме­ни­том в 80-е и по­сле­ду­ю­щие го­ды аме­ри­кан­ском те­че­нии «но­во­го ис­то­риз­ма», ко­то­рое пря­мо ссы­ла­лось на лот­ма­нов­скую «по­эти­ку по­ве­де­ния») или в не­ко­то­рых те­че­ни­ях со­вре­мен­ной со­ци­о­ло­гии. По­эти­ка по­ве­де­ния от­ли­ча­ет­ся тем, что она ана­ли­зи­ру­ет че­ло­ве­че­с­кое по­ве­де­ние как сво­бод­ный вы­бор. По­ве­де­ние не пре­до­пре­де­ле­но со­ци­аль­ным по­ло­же­ни­ем че­ло­ве­ка или ус­той­чи­вы­ми струк­ту­ра­ми об­ще­ст­ва, – все­гда есть вы­бор, и че­ло­век этот вы­бор де­ла­ет от­вет­ст­вен­ным, зна­чи­мым об­ра­зом. В этом смыс­ле лот­ма­нов­ская по­эти­ка по­ве­де­ния – это ти­пич­но твор­че­с­кая по­эти­ка, про­ти­во­сто­я­щая, ра­зу­ме­ет­ся, уп­ро­щён­но­му пред­став­ле­нию о струк­ту­ра­лиз­ме как о по­ст­ро­е­нии хо­лод­ных, без­лич­ных, на­вя­зы­ва­е­мых че­ло­ве­ку мо­де­лей, струк­тур. Лот­ман как кор­рект­ный учё­ный по­ка­зы­вал, как по­эти­ка по­ве­де­ния, на­при­мер, Рос­сии XVIII ве­ка, оп­ре­де­ля­ет­ся кон­крет­ны­ми ис­то­ри­че­с­ки­ми ус­ло­ви­я­ми. На­при­мер, ре­фор­ма­ми Пе­т­ра I, в ре­зуль­та­те ко­то­рых рус­ское дво­рян­ст­во ока­за­лось в сво­ей стра­не в по­ло­же­нии чу­жих, куль­тур­ных ино­ст­ран­цев, ко­то­рые обя­за­ны ве­с­ти се­бя по-дру­го­му, оде­вать­ся по-дру­го­му, ча­с­то го­во­рить на дру­гих язы­ках, и по­это­му не­из­беж­но пе­ре­жи­ва­ет своё по­ве­де­ние как по­ве­де­ние зна­чи­мое, от­ли­ча­ю­щее их от ок­ру­жа­ю­щих и фор­ми­ру­е­мое по це­ло­му ря­ду ка­те­го­рий, пря­мо свя­зан­ных с по­эти­кой. Он по­ка­зы­ва­ет, как осо­бо се­рь­ёз­ным бы­ло се­ми­оти­че­с­кое по­ве­де­ние де­ка­б­ри­с­тов или по­ве­де­ние Ра­ди­ще­ва, чьё са­мо­убий­ст­во, как по­ка­зы­ва­ет Лот­ман, бы­ло под­ра­жа­ни­ем ли­те­ра­ту­ре. Эта се­рь­ёз­ность, да­же тра­гич­ность, от­вет­ст­вен­ность по­ве­де­ния, раз­би­ра­е­мо­го Лот­ма­ном, по-ви­ди­мо­му, объ­яс­ня­ла со­бой то, что Лот­ман от­ст­ра­нял­ся, кри­ти­че­с­ки от­ме­жё­вы­вал­ся от тра­ди­ци­он­ной идеи жиз­не­ст­ро­и­тель­ст­ва, ко­то­рая бы­ла зна­ко­ма в Ев­ро­пе ещё со вре­мён ро­ман­ти­че­с­кой куль­ту­ры, а в Рос­сии преж­де все­го по по­ве­де­нию мно­гих пи­са­те­лей и дру­гих твор­че­с­ких лю­дей Се­ре­б­ря­но­го ве­ка. Он счи­тал, что ис­кус­ст­во жиз­ни – не­что бо­лее се­рь­ёз­ное, чем ин­ди­ви­ду­аль­ное чу­да­че­ст­во или ин­ди­ви­ду­аль­ное са­мо­осу­ще­ств­ле­ние. Че­рез ис­кус­ст­во жиз­ни от­дель­ных лю­дей раз­ви­ва­ет­ся об­ще­ст­во, раз­ви­ва­ет­ся ис­то­рия. В этом смыс­ле для не­го бы­ла осо­бен­но важ­на фи­гу­ра Пуш­ки­на. В би­о­гра­фии Пуш­ки­на он на­стой­чи­во стре­мил­ся по­ка­зать, как Пуш­кин со­зна­тель­но стро­ит свою жизнь. И эта кни­га за­кан­чи­ва­ет­ся сло­ва­ми о том, что Пуш­кин во­шёл в вы­со­кую куль­ту­ру не толь­ко как ге­ни­аль­ный по­эт, но и как ма­с­тер жиз­ни, уме­ю­щий в лю­бых си­ту­а­ци­ях най­ти соб­ст­вен­ную твор­че­с­кую мо­дель по­ве­де­ния, пре­одо­ле­ва­ю­щую ок­ру­жа­ю­щие не­вз­го­ды, не­бла­го­при­ят­ные об­сто­я­тель­ст­ва, враж­ду. Вплоть до ду­э­ли, ко­то­рая, как по­ка­зы­ва­ет Лот­ман, бы­ла твор­че­с­ким, тра­ги­че­с­ким от­ве­том Пуш­ки­на на ту си­ту­а­цию враж­деб­но­с­ти, в ко­то­рой он ока­зал­ся. В пись­ме Б.Ф. Его­ро­ву по по­во­ду этой сво­ей кни­ги Лот­ман под­чёр­ки­ва­ет, что Пуш­кин – скульп­тор, тор­же­ст­ву­ю­щий над ма­те­ри­а­лом, под­чи­ня­ю­щий его се­бе, что Пуш­кин яв­ля­ет­ся по­бе­ди­те­лем, сча­ст­лив­цем, а не му­че­ни­ком, имен­но по­то­му, что он су­мел сде­лать не толь­ко своё твор­че­ст­во, но и соб­ст­вен­ную жизнь и соб­ст­вен­ную смерть до­сто­я­ни­ем ис­то­рии. Вот в этом ис­то­ри­че­с­ком от­но­ше­нии к се­ми­оти­ке по­ве­де­ния, к ис­кус­ст­ву по­ве­де­ния, к ис­кус­ст­ву жиз­ни мне ви­дит­ся важ­ней­ший, до сих пор ещё не до кон­ца оце­нён­ный или, по край­ней ме­ре, не до кон­ца ос­во­ен­ный со­вре­мен­ной на­укой ин­тел­лек­ту­аль­ный вклад Ю.М. Лот­ма­на. Та по­эти­ка по­ве­де­ния, ко­то­рую он од­но­вре­мен­но и изу­чал в сво­ём твор­че­ст­ве, и ре­а­ли­зо­вы­вал в сво­ей жиз­ни. Это в пол­ном смыс­ле сло­ва ис­то­ри­че­с­кая по­эти­ка по­ве­де­ния: ис­то­ри­че­с­кая – по­то­му что здесь опи­сы­ва­ет­ся пре­об­ра­зо­ва­ние об­ще­ст­ва че­рез жизнь от­дель­ных лю­дей, и по­эти­ка – по­то­му что это те­о­рия твор­че­с­ко­го по­ве­де­ния, где че­ло­век не сле­по сле­ду­ет на­вя­зан­ным ему мо­де­лям, а со­зда­ёт но­вые, осу­ще­ств­ля­ет вы­бор, ре­а­ли­зу­ет свою и об­ще­ст­вен­ную сво­бо­ду.


Материал подготовил Евгений БОГАЧКОВ




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования