Архив : №18-19. 11.05.2012

Зависимости Дианы Арбениной

 – Кар­ти­нок ма­ло. А так – ни­чё, – вы­нес­ла вер­дикт Ди­а­на Ар­бе­ни­на, впер­вые взяв в ру­ки свой по­эти­че­с­кий сбор­ник «Ау­то­да­фе», ку­да во­шли тек­с­ты пе­сен и сти­хи (как их на­зы­ва­ет са­ма ав­тор, «ан­ти­пес­ни») раз­ных лет, от са­мых ран­них, не­о­пуб­ли­ко­ван­ных, ра­ри­тет­ных ве­щей вплоть до на­ших дней. За­вер­ша­ет сбор­ник ли­те­ра­тур­ная вер­сия мо­но­спек­так­ля «Мо­то­фо­зо», сы­г­ран­но­го Ди­а­ной в ка­нун сво­е­го 35-ле­тия в МХТ име­ни Че­хо­ва. Пре­дель­но от­кро­вен­но Ди­а­на рас­ска­за­ла о сво­их де­тях, ко­то­рых она рас­тит од­на, о нар­ко­ти­ках, ко­то­рые чуть бы­ло не сло­ма­ли её жизнь, и, ко­неч­но же, о твор­че­ст­ве.

– По ка­ко­му прин­ци­пу шёл от­бор ма­те­ри­а­ла для нового по­эти­че­с­кого сбор­ни­ка «Ау­то­да­фе», и ос­та­лось ли что-то за бор­том? И как шла адап­та­ция спек­так­ля?

– Я про­ана­ли­зи­ро­ва­ла всё, что бы­ло мною на­пи­са­но, и ре­ши­ла, что нуж­но, на­ко­нец, от­дать всё то, что у ме­ня есть. При­чём, на­чи­ная с 93-го го­да, ког­да сти­хов ещё не бы­ло, а толь­ко пес­ни, пря­мо ска­жем, что это бы­ли не та­кие силь­ные ве­щи, как те, ко­то­рые бы­ли на­пи­са­ны поз­же, но мне аб­со­лют­но не за­пад­ло их по­ка­зать, по­то­му что на тот мо­мент, ког­да сбор­ник был со­став­лен, по­ка­зы­вать бы­ло боль­ше не­че­го. Сла­ва Бо­гу, бук­валь­но по­за­вче­ра я на­пи­са­ла но­вую пес­ню. А что ка­са­ет­ся «Мо­то­фо­зо», то мы вы­пу­с­ти­ли ви­део­диск па­ру лет на­зад, но из­на­чаль­но это был ли­те­ра­тур­ный текст, ко­то­рый мне пред­ло­жи­ли в сбор­ник вклю­чить, и я, ес­те­ст­вен­но, не от­ка­за­лась.

– Вы ез­ди­те в га­с­т­роль­ные ту­ры, пу­те­ше­ст­вия, а с кем в это вре­мя ос­та­ют­ся ва­ши де­ти?

– Они с се­мь­ёй, с ня­ней. И они на­ча­ли ез­дить со мной, им два го­да и два ме­ся­ца, по­это­му я их не мо­гу брать с со­бой по­все­ме­ст­но. Ес­ли го­во­рить о пу­те­ше­ст­ви­ях, то мы в по­не­дель­ник вер­ну­лись из Ки­е­ва – у ме­ня там бы­ли съём­ки. Не­смо­т­ря на их чу­до­вищ­ный воз­раст – это два та­ких не­управ­ля­е­мых бе­ше­ных мон­ст­ра. Это та­кой воз­раст, ког­да они впер­вые чув­ст­ву­ют, что они взрос­лые. Они всё де­ла­ют са­ми, они про­те­с­ту­ют про­тив все­го, и, ко­неч­но, нуж­но иметь боль­шое тер­пе­ние, что­бы с ни­ми об­щать­ся и что­бы их вос­пи­ты­вать, но это один из са­мых ин­те­рес­ных пе­ри­о­дов. По­ка я не мо­гу их брать да­ле­ко – в Аме­ри­ку, на­при­мер. Да­же в Ки­ев мы ле­те­ли час двад­цать, и я не мог­ла объ­яс­нить сы­ну, по­че­му он дол­жен си­деть при­стёг­ну­тым в крес­ле. В пла­нах у ме­ня – во­зить их с со­бой по­сто­ян­но, по­то­му что без них я чув­ст­вую се­бя не­пол­но­цен­ной.

– Чем вы уди­ви­те по­клон­ни­ков в этой кни­ге?

– Там есть па­ра ни­че­го та­ких сти­хо­тво­ре­ний. Во­об­ще я про­де­ла­ла очень боль­шую ра­бо­ту над со­бой – я со­бра­ла всё, что бы­ло на­пи­са­но. Есть та­кая ди­лем­ма – де­лать или не де­лать. И ес­ли уж де­лать, то от­да­вать всё. Я ни­ко­го не хо­чу удив­лять, про­сто ду­маю, что та­кое, не по­бо­юсь это­го сло­ва, ау­то­да­фе поз­во­ля­ет ли­бо па­дать на дно, ли­бо воз­рож­дать­ся. В мо­ём слу­чае я став­лю на воз­рож­де­ние. И как по­ка­зы­ва­ет вре­мя, пес­ни пи­шут­ся. Кста­ти, по по­во­ду пе­сен. В сен­тя­б­ре вый­дет но­вый аль­бом, и в этом сбор­ни­ке есть не­сколь­ко тек­с­тов пе­сен из но­во­го аль­бо­ма. Мне ка­жет­ся, са­мое глав­ное – не бо­ять­ся и по­ка­зы­вать се­бя и сла­бую, и силь­ную – ка­кую есть. Дру­го­го шан­са не бу­дет – жи­вём же один раз.

– По­лу­ча­ет­ся, кни­ги у вас вы­хо­дят ча­ще, чем аль­бо­мы. Пи­сать кни­ги – ин­те­рес­нее, чем пес­ни?

– Не со­гла­шусь. Мы вы­пу­с­ти­ли «Ар­мию 2009», и по­сле это­го вы­шел «Ау­то­да­фе». У ме­ня, кста­ти, нет вре­ме­ни ни на кни­ги, ни на аль­бо­мы – ни на что. По­то­му что кро­ме де­тей нет ни­че­го в прин­ци­пе. И ни­че­го глав­нее быть не мо­жет. И то, что я се­го­дня рва­ну­ла на пресс-кон­фе­рен­цию, мне да­лось очень не­про­сто, по­то­му что мать не долж­на се­бя де­лить, а у ме­ня по­лу­ча­ет­ся, что я се­бя де­лю. По­это­му я не знаю, с ка­кой пе­ри­о­дич­но­с­тью вы­хо­дят аль­бо­мы, а с ка­кой – кни­ги, но аль­бо­мы точ­но не ре­же.

– А что за ил­лю­с­т­ра­тив­ный ма­те­ри­ал в кни­ге?

– В 1993 го­ду я не зна­ла Све­ту Сур­га­но­ву, нас по­зна­ко­ми­ла моя од­но­класс­ни­ца Ви­о­лет­та Су­ров­це­ва, и она очень класс­но ри­со­ва­ла в ту по­ру. По­том она, по­нят­но, за­би­ла на это де­ло и по­сту­пи­ла в ме­ди­цин­ский ин­сти­тут, на ко­то­рый она по­том то­же за­би­ла и ро­ди­ла дво­их де­тей. И тут я ей го­во­рю: «Да­вай ты сде­ла­ешь ка­кие-то ри­сун­ки к мо­им пес­ням». Она ме­ня, в прин­ци­пе, тер­петь не мо­жет, но тут она по­че­му-то со­гла­си­лась. Не бы­ло за­да­чи про­ил­лю­с­т­ри­ро­вать ка­кие-то кон­крет­ные пес­ни, что она чув­ст­во­ва­ла, то она и ри­со­ва­ла. Это моя дань че­ло­ве­ку за то зна­ком­ст­во, ко­то­рое про­изо­ш­ло в 1993 го­ду, и за то, что она, Су­ров­це­ва, ос­та­лась на­сто­я­щей, ей очень про­сто жи­вёт­ся, по­то­му что она очень че­ст­ный че­ло­век, и как она жи­вёт, так и ри­су­ет.

– Во­прос по по­во­ду ва­шей пес­ни «Пи­тер-ни­ко­тин». Бы­ва­ют ли по­зи­тив­ные за­ви­си­мо­с­ти, и за что, так же как и за лю­би­мый го­род, вы го­то­вы драть­ся?

– Я го­то­ва драть­ся за лю­дей, ко­то­рые мне ве­рят, ко­то­рые в ме­ня по­ве­ри­ли. Я имею в ви­ду, в ча­ст­но­с­ти, про­ект, в ко­то­ром я уча­ст­вую в «Го­ло­се Ук­ра­и­ны». Этот про­ект при­ду­ма­ли гол­ланд­цы: я не знаю, что они по­ку­ри­ли, но по­лу­чи­лось очень класс­но. Ты си­дишь спи­ной к сце­не, на ко­то­рую вы­хо­дит че­ло­век и пол­то­ры ми­ну­ты по­ёт. Ес­ли те­бе нра­вит­ся – ты на­жи­ма­ешь на кноп­ку, по­во­ра­чи­ва­ешь­ся, и ви­дишь, ко­го ты вы­брал. Те ре­бя­та, ко­то­рые при­шли ко мне, а мы за­ни­ма­ем­ся му­зы­кой, я за них го­то­ва, бе­зус­лов­но. По­нят­ное де­ло, что я го­то­ва бо­роть­ся за свою се­мью и за сво­их ро­ди­те­лей.

А что ка­са­ет­ся Пи­те­ра, то тут, к со­жа­ле­нию, один в по­ле не во­ин. Ес­ли бы в Пи­те­ре бы­ла хо­ро­шая оп­по­зи­ция, ду­маю, мы бы спас­ли те же ар­хи­тек­тур­ные па­мят­ни­ки, ко­то­рые уже снес­ли и ко­то­рые уже не вер­нуть. По­это­му хо­чет­ся ка­кой-то кон­со­ли­да­ции с людь­ми. Ког­да я на­пи­са­ла эту пес­ню, я по­зво­ни­ла сво­им дру­зь­ям с «Эха Моск­вы» и ска­за­ла, что го­то­ва прий­ти к ним в лю­бой мо­мент с ги­та­рой и прям в пря­мом эфи­ре всё оз­ву­чить. Но в тот мо­мент они не при­слу­ша­лись, а спо­хва­ти­лись толь­ко тог­да, ког­да пес­ня вы­шла в аль­бо­ме. Я в Пи­те­ре, кста­ти, очень дав­но не бы­ла.

– Все ли ва­ши сти­хи ста­ли пес­ня­ми или го­то­вы ими стать в пер­спек­ти­ве, и все ли ва­ши пес­ни мо­гут су­ще­ст­во­вать от­дель­но от му­зы­ки на бу­ма­ге?

– Здесь су­ще­ст­ву­ет чёт­кая диф­фе­рен­ци­а­ция, ли­бо это пес­ня, ли­бо, как я го­во­рю, ан­ти­пес­ня или сти­хуй. По­это­му я точ­но знаю из­на­чаль­но, что это бу­дет. Эти жа­н­ры, ко­то­рые для ме­ня не пе­ре­се­ка­ют­ся, су­ще­ст­ву­ют для ме­ня в раз­ных ка­но­нах.

– Чем за­ни­ма­ют­ся ва­ши за­ме­ча­тель­ные му­зы­кан­ты, по­ка вы за­ня­ты дру­ги­ми де­ла­ми?

– У ме­ня бы­ла ди­лем­ма: ли­бо хо­ро­шие му­зы­кан­ты, ли­бо дру­зья. И я вы­бра­ла в поль­зу дру­зей. В пер­вую оче­редь мы со­рат­ни­ки. Что ка­са­ет­ся «Го­ло­са Ук­ра­и­ны», в ко­то­ром мне ос­та­лось уча­ст­во­вать по­след­ние две не­де­ли, то там пря­мые эфи­ры толь­ко по вос­кре­се­нь­ям. В ос­таль­ное вре­мя мы кон­цер­ти­ру­ем до­воль­но мно­го. Опять же, к со­жа­ле­нию, в ущерб де­тям. Но ес­ли я не бу­ду хо­теть иг­рать, то я не бу­ду иг­рать. Я дав­но по­ня­ла, что рок-н-ролл, ко­то­рым я за­ни­ма­юсь уже 19 лет, это не фа­б­ри­ка, и ес­ли му­зы­кан­там не­до­ста­точ­но кон­цер­тов, то я не бу­ду за­би­вать ка­кое-то ко­ли­че­ст­во, что­бы их удер­жать – это бу­дет не­че­ст­но. Я имею пра­во не хо­теть петь. Это здо­ро­во, ког­да ты вы­хо­дишь на сце­ну, и по­ни­ма­ешь, как ты со­ску­чи­лась по то­му, как ты по­ёшь. На сай­те мож­но по­смо­т­реть – кон­цер­тов мно­го.

– Вы за­ни­ма­е­тесь рок-н-рол­лом и зна­е­те, ка­кие ас­со­ци­а­ции эта му­зы­ка рож­да­ет в об­ще­ст­ве. Ска­жи­те, как вы от­но­си­тесь к вред­ным за­ви­си­мо­с­тям?

– Вы име­е­те в ви­ду нар­ко­ти­ки? Это очень страш­ная те­ма. Я это про­шла, и я не бу­ду это­го скры­вать. В ка­кой-то мо­мент ме­ня прак­ти­че­с­ки за­со­са­ло, и мне сто­и­ло боль­шо­го тру­да вер­нуть­ся к нор­маль­ной жиз­ни. По­это­му я имею пол­ное пра­во го­во­рить, что это­го де­лать не на­до, по­то­му что ты пе­ре­ста­ёшь сам се­бе при­над­ле­жать. Ты ста­но­вишь­ся при­дат­ком тех ве­ществ, тех на­пит­ков и тех трав. Ты ста­но­вишь­ся их ра­бом. Тут нуж­но ду­мать, что же бу­дет у те­бя в жиз­ни даль­ше. Мне нра­вит­ся ад­ре­на­лин на сце­не и ад­ре­на­лин с де­ть­ми. Я, кста­ти, ро­ди­ла де­тей, имен­но вы­ка­раб­кав­шись на­ру­жу. Я го­во­рю об этом пре­дель­но от­кро­вен­но, по­то­му что я это про­шла, и ес­ли бы я что-то где-то ещё де­ла­ла, я бы, на­вер­ное, скры­ва­ла. Го­во­ри­ла бы, что да, это очень пло­хо, но ме­ня это не ка­са­ет­ся. Ме­ня это кос­ну­лось. И кос­ну­лось так… Я ещё та­кой че­ло­век: ес­ли влюб­ля­юсь, то на­про­па­лую, ес­ли что-то про­бую, то до кон­ца.  Ес­ли го­во­рить о серд­це, то оно у ме­ня су­ще­ст­вен­но по­ст­ра­да­ло по­сле мо­их прыж­ков и ужи­мок. Но я до­жи­ла до 37 лет, и мо­гу ска­зать, что сей­час я на­хо­жусь в со­вер­шен­но дру­гой за­ви­си­мо­с­ти – от двух ма­лень­ких су­ществ.

– Ва­ши де­ти бу­дут рас­ти и столк­нут­ся со мно­ги­ми ужа­са­ми это­го ми­ра. Как бу­де­те объ­яс­нять, ог­раж­дать?

– Су­ще­ст­ву­ет та­кая по­сло­ви­ца «Вой­на план по­ка­жет». Я не мо­гу сей­час ска­зать, как я им бу­ду рас­ска­зы­вать, от­ку­да бе­рут­ся де­ти – нуж­но до­жить до это­го воз­ра­с­та. Мне ка­жет­ся, са­мое глав­ное, что мо­гут де­лать ро­ди­те­ли – это за­щи­щать лю­бо­вью. Это не го­ло­слов­ные ут­верж­де­ния, я про­сто знаю, как это де­лать. Они долж­ны по­ни­мать, что они под тво­ей бе­зус­лов­ной за­щи­той от на­ча­ла до кон­ца. Нель­зя ни в ко­ем слу­чае да­вить. Тре­бу­ет­ся очень мно­го тер­пе­ния. И толь­ко тер­пе­ние, толь­ко лю­бовь мо­жет им по­мочь. По­то­му что ес­ли по­ду­мать, что их ждёт впе­ре­ди, то луч­ше да­же не ду­мать во­об­ще.

– Вы очень хо­ро­шая рас­сказ­чи­ца. Не по­ра ли вам уже на­пи­сать ка­кие-ни­будь дет­ские рас­ска­зы?

– Я во­об­ще хо­те­ла про­зой за­нять­ся. На са­мом де­ле, но­вая кни­га – сви­де­тель­ст­во мо­ей ле­ни. Я, ока­зы­ва­ет­ся, очень ле­ни­ва. Для то­го что­бы пи­сать про­зу, нуж­но пи­сать каж­дый день. И ког­да ты про­пу­с­ка­ешь день, ты те­ря­ешь. Это не сти­хи, ко­то­рые – вдруг на те­бя сни­зо­ш­ло – и ты пи­шешь.  Про­за тре­бо­ва­ла боль­шой кон­цен­т­ра­ции, но я бы её не по­тя­ну­ла. А о том, что­бы пи­сать дет­ские рас­ска­зы, я не ду­ма­ла. На­до бу­дет по­ду­мать. Я сей­час всё боль­ше им чи­таю «Ай­би­би» – так они на­зы­ва­ют Ай­бо­ли­та. И каж­дый ве­чер у нас «до­б­рый док­тор Ай­бо­лит, он под де­ре­вом си­дит». Кста­ти, Чу­ков­ский как нра­вил­ся мне в дет­ст­ве, так нра­вит­ся и до сих пор. Не­смо­т­ря на то, что сей­час мож­но го­во­рить о том, что там мно­го па­то­ло­гий, и Ай­бо­лит – это не док­тор, а ве­те­ри­нар, ока­зы­ва­ет­ся. Но там класс­ные риф­мы, и книж­ки хо­ро­шие, мир­ные.

– Ка­ким бу­дет ваш но­вый диск?

– Я не хо­чу рас­кры­вать кар­ты. Мы за­пи­са­ли уже пла­с­тин­ку, и она бу­дет со­вер­шен­но дру­гой. Она бу­дет ме­нее воль­гот­ной с точ­ки зре­ния му­зы­каль­ной со­став­ля­ю­щей, бо­лее жё­ст­кой по тек­с­там, и мне ка­жет­ся, кон­цеп­ции там бу­дет боль­ше, чем да­же в «Ар­мии». И мы пи­са­ли её не од­ни. Мы опять поз­ва­ли Ев­ге­ния Ступ­ку, и вме­с­те со­бра­лись у ме­ня на чер­да­ке дома ле­том, и сде­ла­ли эту пла­с­тин­ку.

– Что в вас ос­та­лось от ма­лой ро­ди­ны, где вы про­ве­ли дет­ст­во?

– Это моя суть. Я не пи­тер­ская и не мос­ков­ская. Во мне – тот са­мый Се­вер, ко­то­ро­го уже там нет. Ту­да не за тем едут, там не те лю­ди. И ес­ли бы мои ро­ди­те­ли не стра­да­ли той ро­ман­ти­кой, ко­то­рая в них при­сут­ст­ву­ет до сих пор, ме­ня бы про­сто не бы­ло. По­то­му что всё са­мое на­сто­я­щее бы­ло в мо­ём дет­ст­ве. И всё, что я сде­ла­ла сей­час – я про­сто по­пы­та­лась не за­быть. Ду­ма­ешь, что ты ещё мо­ло­дой, и весь из се­бя то­ле­рант­ный, а тут по­яв­ля­ют­ся двое на­сто­я­щих де­тей, ко­то­рые те­бя но­сом ты­ка­ют в твоё не­ве­же­ст­во, в твою не­тер­пи­мость, и при­хо­дит­ся учить­ся все­му за­но­во. Это мни­мо, что мы все­гда ос­та­ём­ся ма­лень­ки­ми, нас жизнь под­ла­мы­ва­ет очень силь­но. Но нуж­но в се­бе это зер­но не упу­с­кать.

– Ка­кие у вас пла­ны на бу­ду­щее и о чём вы меч­та­е­те?

– Я ни о чём не меч­таю. Я не хо­чу ни о чём меч­тать во­об­ще. Для ме­ня на­мно­го важ­нее каж­дый день до кон­ца нор­маль­но про­жи­вать, и нор­маль­но вы­сы­пать­ся, что­бы на сле­ду­ю­щий день пол­но­цен­но от­да­вать се­бя де­тям. Из­ви­ни­те, что это лейт­мо­тив, но это дей­ст­ви­тель­но лейт­мо­тив. Про­сто ког­да они сов­сем ма­лы­ши, всё ос­таль­ное идёт фо­ном. Ли­бо нуж­но быть муж­чи­ной, и долж­на быть жен­щи­на-мать, ко­то­рая их вос­пи­ты­ва­ет. А по­сколь­ку я у них од­на, у нас нет па­пы, я за­ни­ма­юсь их вос­пи­та­ни­ем от на­ча­ла и до кон­ца. И это, по­верь­те, очень тя­же­ло – ведь это двой­ня. По­это­му я ни о чём не меч­таю. Мне хо­чет­ся, что­бы у ме­ня бы­ло мно­го сил не толь­ко на мою бли­жай­шую се­мью, но и на вто­рую се­мью, ко­то­рая на­зы­ва­ет­ся «Ноч­ные снай­пе­ры». Нам 20 лет в сле­ду­ю­щем го­ду ис­пол­ня­ет­ся, и по­ра ду­мать, ка­кой кон­церт иг­рать – пла­нов очень мно­го. 

Беседу вела Любовь ГОРДЕЕВА