Архив : №28. 13.07.2012

Разговор с собой

Критик из Саратова Марта Антоничева продолжает анализировать произведения молодых писателей. Рецензии на книги Платона Беседина и Евгения Алёхина читайте в № 20 и 22

 

В кни­ге Кри­с­ти­ны Ху­циш­ви­ли «Deviant» со­бра­ны са­мые ти­пич­ные про­ти­во­ре­чия, с ко­то­ры­ми стал­ки­ва­ют­ся мо­ло­дые пи­са­тель­ни­цы при со­зда­нии сво­ей пер­вой кни­ги. Их об­суж­де­ние мо­жет при­го­дить­ся мно­гим на­чи­на­ю­щим пи­са­те­лям.

При­ня­то счи­тать, что «жен­ской» про­зы не су­ще­ст­ву­ет. Тем не ме­нее мож­но вы­де­лить, по край­ней ме­ре, два слу­чая, ког­да это не так: 1) в про­из­ве­де­ни­ях, где ав­тор­ский го­лос ра­вен или мак­си­маль­но при­бли­жен к со­зна­нию глав­ной ге­ро­и­ни, её гла­за­ми чи­та­тель вос­при­ни­ма­ет и оце­ни­ва­ет ок­ру­жа­ю­щее (се­рии книг То­ка­ре­вой, Дон­цо­вой, Ма­ри­ни­ной, Со­ло­ма­ти­ной); 2) в «вы­нуж­ден­ных» си­ту­а­ци­ях, ког­да ав­тор-жен­щи­на не спо­со­бен до­сто­вер­но пе­ре­дать со­зна­ние и спо­соб ми­ро­во­с­при­я­тия ко­го-то дру­го­го, кро­ме глав­ной ге­ро­и­ни-соб­ст­вен­ной про­ек­ции.

Та­кая ошиб­ка (слу­чай № 2) воз­ни­ка­ет и в ро­ма­не К.Ху­циш­ви­ли, где толь­ко два ге­роя – это муж­чи­на и жен­щи­на, влюб­лён­ные преж­де в се­бя, а по­сле и друг в дру­га. Их го­ло­са на­столь­ко по­хо­жи, что они бук­валь­но сли­ва­ют­ся. Про­ти­во­ре­чия про­яв­ля­ют­ся, как обыч­но, в ме­ло­чах: ког­да ге­рой ду­ма­ет о сво­ей воз­люб­лен­ной, то: «Он пред­ста­вил её на ка­ком-ни­будь ток-шоу: она в чис­ле спор­щи­ков, в бе­лой ру­баш­ке, ру­ка­ва три чет­вер­ти, сво­бод­ные чёр­ные брю­ки, не­пре­мен­но вы­со­кие каб­лу­ки. Гла­за под­ве­де­ны чёр­ным ка­ран­да­шом, а по­верх – зе­лё­ным, во­ло­сы уб­ра­ны в не­бреж­ный хвост, в ушах круп­ные серь­ги, на за­пя­с­тье – бре­лок». Мо­мен­тов, по­доб­ных это­му, в тек­с­те мно­го. По ним не­о­со­знан­но до­га­ды­ва­ешь­ся о том, что смо­т­ришь на ге­ро­и­ню толь­ко од­ним взгля­дом – ав­то­ра-со­зда­те­ля, де­вуш­ки, ведь кто ина­че бу­дет не­пре­мен­но пред­став­лять гла­за ге­ро­и­ни, под­ве­дён­ные сна­ча­ла ка­ран­да­шом од­но­го цве­та, а по­том дру­го­го? И ста­но­вит­ся не­мно­го не по се­бе. Хо­тя Фло­бер и го­во­рил, что «Гос­по­жа Бо­ва­ри – это я», но в его ро­ма­не ни один муж­чи­на не пы­тал­ся на­де­вать на се­бя жен­ское пла­тье.

Дру­гой зна­чи­мой про­бле­мой «Deviant» ста­но­вит­ся сю­жет. Де­ло в том, что его про­сто нет. Всё про­из­ве­де­ние стро­ит­ся на лю­бов­ных вза­и­мо­от­но­ше­ни­ях двух пред­ста­ви­те­лей «зо­ло­той мо­ло­дё­жи», «кре­а­тив­но­го клас­са» (это вы­ра­же­ние фи­гу­ри­ру­ет в ро­ма­не). Их лю­бовь уди­ви­тель­но пред­мет­на, каж­дый из ге­ро­ев оза­бо­чен соб­ст­вен­ной судь­бой, ра­бо­той, са­мо­ре­а­ли­за­ци­ей и рас­про­ст­ра­нён­ны­ми кли­ше о том, ког­да нуж­но де­лать ка­рь­е­ру, ког­да ос­те­пе­нить­ся и проч. Эти внеш­ние пред­став­ле­ния о том, что долж­но, су­ще­ст­ву­ю­щие в лю­бой со­ци­аль­ной груп­пе, ме­ша­ют им жить нор­маль­но. По­сле у ге­роя по­яв­ля­ет­ся не­о­быч­ное смер­тель­ное за­бо­ле­ва­ние, и это ста­но­вит­ся ещё боль­шей пре­гра­дой на пу­ти к их сча­с­тью.

Я так по­дроб­но ос­та­нав­ли­ва­юсь на этом по­то­му, что в про­из­ве­де­нии не­воль­но воз­ни­ка­ет за­бав­ный па­ра­докс – из, ус­лов­но го­во­ря, ро­ма­на Ив­ли­на Во (в ав­тор­ской за­дум­ке) текст пре­вра­ща­ет­ся в про­из­ве­де­ние на­ту­раль­ной шко­лы, со­слов­ный ро­ман. Из не­го мы уз­на­ем мно­го ин­фор­ма­ции о том, где учат­ся, что лю­бят и ка­ко­вы при­ори­те­ты пред­ста­ви­те­лей оп­ре­де­лён­но­го клас­са в Рос­сии. Фик­си­ру­ют­ся внеш­ние, не­о­бя­за­тель­ные мо­мен­ты, за­ча­с­тую во­об­ще не­нуж­ные, т.к. не при­но­сят в ро­ман ни­че­го, кро­ме фак­ти­че­с­кой ин­фор­ма­ции по той или иной уз­кой об­ла­с­ти (аб­за­цы о биз­не­се, мар­ке­тин­ге, фи­нан­со­вых опе­ра­ци­ях). Чи­та­тель бо­лее чем за 200 стра­ниц тек­с­та не уз­на­ет ни­че­го о при­выч­ках ге­ро­ев, их при­вя­зан­но­с­тях, мел­ких чер­тах ха­рак­те­ра, ни о чём, что де­ла­ло бы их ин­ди­ви­ду­аль­но­с­тя­ми. Ма­ша, глав­ная ге­ро­и­ня, все­гда кра­си­ва, из­на­чаль­но луч­ше Ге­ор­гия, сво­е­го воз­люб­лен­но­го, и он при­зна­ёт­ся в этом ед­ва ли не в каж­дом сво­ём ди­а­ло­ге, она иде­аль­но оде­ва­ет­ся (во что имен­но?), она лю­бит жур­на­ли­с­ти­ку (в очень ши­ро­ком смыс­ле), но до кон­ца так и не по­нят­но, чем имен­но в этой сфе­ре она за­ни­ма­ет­ся, она хо­чет сни­мать до­ку­мен­таль­ное ки­но, но при этом она аб­со­лют­но не ин­те­ре­су­ет­ся ни­кем, кро­ме се­бя и объ­ек­та сво­ей люб­ви. Это ис­то­рия, за­мк­ну­тая на дво­их, при этом чи­та­тель ока­зы­ва­ет­ся в не­по­нят­ной си­ту­а­ции со­гля­да­тая, до кон­ца не по­ни­ма­ю­ще­го, что же про­ис­хо­дит меж­ду ге­ро­я­ми, т.к. у не­го есть из­бы­точ­ное ко­ли­че­ст­во не­нуж­ных и не­до­ста­точ­ное ко­ли­че­ст­во нуж­ных де­та­лей, из ко­то­рых мож­но бы­ло бы сло­жить кар­тин­ку во­еди­но.

Что это­му ме­ша­ет? Та­ких мо­мен­тов не­сколь­ко, и я хо­те­ла бы об­ра­тить на них вни­ма­ние тех, кто пла­ни­ру­ет пи­сать свою пер­вую кни­гу, т.к. эти ошиб­ки очень ти­пич­ны.

Преж­де все­го, это за­цик­лен­ность ав­то­ра на эмо­ци­о­наль­ной сфе­ре во­пре­ки все­му ос­таль­но­му – сти­лю, сю­же­ту, здра­во­му смыс­лу: «Я не ос­та­ви­ла бы его, ес­ли бы зна­ла, что с ним слу­чит­ся бе­да. Я тер­пе­ла бы всё во имя не­го. Лю­бовь не да­ёт­ся всем без раз­бо­ра. Я го­то­ва на жерт­вы сей­час. По­че­му тог­да я ос­та­ви­ла его? Я люб­лю те­бя, ми­лый. Где бы ты ни был,/ Как бы ни стра­дал,/ Я по­мо­гу те­бе,/ Ты слы­шишь ме­ня?». Чи­та­те­ля на­силь­но по­гру­жа­ют в этот по­ток «люб­лю-не люб­лю», не ос­тав­ляя вы­бо­ра, в про­ст­ран­ст­во чу­жих эмо­ций, ко­то­рые он не в со­сто­я­нии раз­де­лить. Эти лю­ди не близ­ки ему, общ­но­с­ти эмо­ци­о­наль­но­го опы­та не воз­ни­ка­ет хо­тя бы по­то­му, что опыт глав­ных ге­ро­ев опи­сы­ва­ет­ся в ро­ман­ти­че­с­ком клю­че как не­что уни­каль­ное, и по­это­му, как и ко мно­гим ро­ман­ти­че­с­ким ге­ро­ям, ни­че­го, кро­ме иро­нии и от­ст­ра­не­ния, у не­го воз­ник­нуть не мо­жет. Бо­лее то­го, до­пол­ни­тель­ным раз­дра­жи­те­лем вы­сту­па­ют ат­ри­бу­ты «бо­га­че­ст­ва» ге­ро­ев, их за­цик­лен­ность на ве­щах оп­ре­де­лён­ных ма­рок, об­ра­зе жиз­ни, ко­то­рые да­ют­ся ав­то­ром аб­со­лют­но но­ми­наль­но, но при этом по­сто­ян­но, и не при­вно­сят ни в ха­рак­те­ры ге­ро­ев, ни в са­мо по­ве­ст­во­ва­ние ни­ка­ко­го смыс­ла, так же, как, на­при­мер, по­сто­ян­ное по­вто­ре­ние о том, что Ма­ша – кра­са­ви­ца, ужас как хо­ро­ша. В ито­ге – ко­ми­че­с­кий эф­фект, то­го ли до­би­вал­ся ав­тор?

Са­мая боль­шая не­уда­ча в пе­ре­да­че об­ра­зов ге­ро­ев за­клю­ча­ет­ся в том, что они не пре­тер­пе­ва­ют ни­ка­ких вну­т­рен­них из­ме­не­ний, не­смо­т­ря на внеш­ние про­яв­ле­ния (бо­лезнь, раз­лу­ка, оди­но­че­ст­во) и ав­тор­ское же­ла­ние по­ка­зать пе­ре­ме­ну. Их дей­ст­вия ло­гич­ны, по­сле­до­ва­тель­ны и, к со­жа­ле­нию, аб­со­лют­но ав­то­ма­тич­ны. На кон­тра­с­те с боль­шим ко­ли­че­ст­вом слов о люб­ви это вы­зы­ва­ет раз­дра­же­ние, т.к. сло­ва для них ос­та­ют­ся сло­ва­ми и ока­зы­ва­ют­ся со­вер­шен­но ни­как не свя­зан­ны­ми с де­ла­ми.

При этом чи­та­те­ля ли­ша­ют глав­но­го – кон­флик­та в этой эмо­ци­о­наль­ной дра­ме. Его в ро­ма­не не ока­зы­ва­ет­ся, и это ру­шит всё по­ве­ст­во­ва­ние, так как за­чат­ки кон­флик­та гиб­нут где-то в об­ла­с­ти: «я его люб­лю, а он что-то не очень и что же тут де­ла...». И да­же по­пыт­ка при­да­ния до­пол­ни­тель­но­го дра­ма­тиз­ма за счёт не­из­ле­чи­мой бо­лез­ни не при­вно­сит ни­че­го, кро­ме ску­ки, по­сколь­ку сю­жет­но по­ве­ст­во­ва­ние про­дол­жа­ет бук­со­вать на од­ном ме­с­те. По­ток эмо­ций при этом не ис­ся­ка­ет, имен­но на нём стро­ит­ся текст, но и в фи­на­ле ге­ро­и­ня не при­хо­дит к ка­ко­му-то од­но­знач­но­му ре­ше­нию, по­это­му не обес­судь, чи­та­тель.

Бе­зус­лов­но, ро­ман не кра­сит из­бы­точ­ное ко­ли­че­ст­во ци­тат. Об этом при­ёме и его не­до­стат­ках го­во­ри­лось в свя­зи с де­бют­ным ро­ма­ном П.Бе­се­ди­на. Здесь та же ис­то­рия: ав­тор ис­поль­зу­ет бес­чис­лен­ное ко­ли­че­ст­во ци­тат (ча­ще все­го эпи­гра­фов), что­бы уточ­нить круг зна­ний и ин­те­ре­сов ге­ро­и­ни, вы­ст­ро­ить куль­тур­ный кон­текст, в ко­то­рый встра­и­ва­лась бы не­объ­ят­ная лю­бовь ге­ро­ев, так по­хо­жая на ве­ли­кие ис­то­рии люб­ви, а так­же кон­текст и цен­но­с­ти ок­ру­жа­ю­щей дей­ст­ви­тель­но­с­ти лю­дей, ко­то­рым «при­над­ле­жит весь мир». И, уже бо­лее де­таль­но, – для уточ­не­ния на­ст­ро­е­ния, си­ту­а­ции, под­тверж­де­ния мыс­лей ге­ро­и­ни (ссыл­ка как «опо­ра на ав­то­ри­тет») или ра­ди оп­ро­вер­же­ния вы­ска­зы­ва­ний из­ве­ст­ных лю­дей с це­лью под­черк­нуть на­ли­чие соб­ст­вен­но­го жиз­нен­но­го опы­та.

Ци­та­ты на­во­дят ав­то­ра на раз­мы­ш­ле­ния, ко­то­ры­ми он де­лит­ся че­рез сво­их ге­ро­ев, о жиз­ни и клю­че­вых он­то­ло­ги­че­с­ких про­бле­мах. Но ес­ли в 19 ве­ке к 30 го­дам ге­рой про­жи­вал поч­ти всю свою жизнь и имел до­воль­но бо­га­тый опыт и пред­став­ле­ния, ко­то­ры­ми дей­ст­ви­тель­но не грех бы­ло бы по­де­лить­ся с ос­таль­ны­ми, то со­вре­мен­ный че­ло­век, бла­го­да­ря соб­ст­вен­но­му ин­фан­ти­лиз­му, к это­му воз­ра­с­ту за­ча­с­тую име­ет не­боль­шой на­бор зна­ний, и все его рас­суж­де­ния ка­жут­ся со сто­ро­ны не­мно­го на­ду­ман­ны­ми и глу­пы­ми в си­лу сво­ей ба­наль­но­с­ти. Их не мо­гут ис­пра­вить и улуч­шить ни ци­та­ты, ни из­ре­че­ния. Толь­ко жи­вая, ори­ги­наль­ная мысль име­ет цен­ность, всё ос­таль­ное сле­ду­ет ос­та­вить Па­о­ло Ко­э­льо, это его хлеб.

Эти при­чи­ны ка­жут­ся мне до­ста­точ­ны­ми, что­бы прий­ти к вы­во­ду, что кни­га не уда­лась. Я ос­та­но­ви­лась на них на­столь­ко по­дроб­но, на­сколь­ко, мне ка­жет­ся, их рас­смо­т­ре­ние мо­жет по­мочь дру­гим ав­то­рам ра­зо­брать­ся со сво­и­ми про­из­ве­де­ни­я­ми.

Хо­те­лось ос­та­но­вить­ся на од­ном об­ра­зе из ро­ма­на Ху­циш­ви­ли, ко­то­рый по­ка­зал­ся мне очень «бо­га­тым», го­раз­до «бо­га­че», чем ос­нов­ной сю­жет. Он про­ти­во­по­с­тав­ля­ет­ся ми­ру глав­ных ге­ро­ев и их же­ла­нию от­го­ро­дить­ся от ос­таль­ных, да­же друг от дру­га. Этот от­ры­вок о на­деж­де, ко­то­рую че­ло­век не пе­ре­ста­ёт те­рять да­же пе­ред ли­цом смер­ти.

В тек­с­те рас­ска­зы­ва­ет­ся ис­то­рия о са­мо­убий­цах, по­сто­ян­но вы­би­ра­ю­щих в ка­че­ст­ве ме­с­та со­вер­ше­ния сво­их дей­ст­вий мост Зо­ло­тые во­ро­та. Ге­рой при­хо­дит к мыс­ли о том, что «эти лю­ди страш­ное ре­ше­ние на са­мом де­ле при­ня­ли за­ра­нее, а вы­бра­ли ме­с­том мост по­то­му, что бы­ли в кур­се его скан­даль­ной сла­вы. По­ш­ло пря­мо как за­го­ло­вок таб­ло­и­да, но ина­че и не ска­жешь. Есть ведь мно­го мест, мно­го спо­со­бов уй­ти из жиз­ни, это мож­но сде­лать в оди­но­че­ст­ве или же на гла­зах у зе­вак, ко­му как боль­ше нра­вит­ся. Но всё но­вые и но­вые лю­ди вы­би­ра­ют мост, ко­то­рый, как они зна­ют, был вы­бран мно­ги­ми – до них. Я ду­маю, они про­сто не хо­тят быть оди­но­ки­ми. Они не ухо­дят в ни­ку­да, они ухо­дят к дру­гим». Этот об­раз ни­как даль­ше не раз­ви­ва­ет­ся и ос­та­ёт­ся бол­тать­ся в тек­с­те как кра­си­вая ви­нь­ет­ка. Но он го­раз­до «бо­га­че» идеи о том, что смерть ста­ла ча­с­тью ме­диа, – это крик ду­ши оди­но­ко­го че­ло­ве­ка, не же­ла­ю­ще­го быть оди­но­ким ни­где, да­же в смер­ти. Не имея ни­ко­го при жиз­ни, лю­ди стре­мят­ся по­кон­чить с со­бой и ока­зать­ся сре­ди тех, кто по­сту­пил так же в том же ме­с­те, ока­зать­ся не оди­но­ким хо­тя бы по ту сто­ро­ну жиз­ни. Пол­ный, аб­со­лют­ный кон­траст эго­ис­тич­ным глав­ным ге­ро­ям, чи­с­тое эк­зи­с­тен­ци­аль­ное от­ча­я­ние че­ло­ве­ка, ищу­ще­го Дру­го­го где угод­но, да­же за пре­де­ла­ми соб­ст­вен­но­го су­ще­ст­во­ва­ния. В не­ко­то­ром смыс­ле это ме­та­фо­ра твор­че­ст­ва, так как ис­кус­ст­во не­воз­мож­но без Дру­го­го и ди­а­лог с ним не дол­жен пре­кра­щать­ся да­же по­сле смер­ти. Ины­ми сло­ва­ми, ни­кто не мо­жет и не дол­жен жить в оди­но­че­ст­ве. 

Марта АНТОНИЧЕВА,
г. САРАТОВ