Архив : №09. 01.03.2013
На здоровье!
Литературный институт… Прочитавший эти слова в начале статьи за моей подписью, должно быть, напряжётся: «Опять!..» Расслабьтесь, в этот раз «балалаечникам» ничего не будет. Мне вообще до крайности претит роль «разоблачителя»: ну да, я когда-то давно окончил Лит, некоторое время там работал, но моё настоящее, а равно и будущее никак не связано с этим вузом, и нечего мне на него напирать, есть дела поважнее. Правда, литинститутская госпожа Молчанова, не будучи даже со мною знакома, как мне передавали, уже нашла для меня побудительные мотивы: якобы я злобствую на Лит из-за того, что не смог удержаться в редакторах «Литературной учёбы». Этот вздор она на днях озвучила публично на вечере памяти поэта Тряпкина. Я не обязан давать ей отчёт, замечу только, что работать за копеечную зарплату, которую ещё и не платили месяцами, в одиночку собирать и редактировать все материалы, помогать верстальщице, а затем ещё и развозить журнал по торговым точкам я мог всего лишь три года, после чего плюнул и ушёл. Имел полное право, не так ли? А пишу я об институте сейчас потому, что о тамошних безобразиях молчат в тряпочку такие вот молчановы, способные только огрызаться на меня за критику.
Случилось, что на прошлой неделе я дважды побывал в Лите. Сразу замечу, кое-что меня приятно удивило.
Во-первых, каждый из встреченных мною сотрудников института, во дворе, в коридорах, на кафедрах, в той или иной степени похвалил мою недавнюю статейку о здешних «балалаечных курсах». Ещё раз подчёркиваю: каждый (Молчанова мне под ноги не попалась). Случайность? Возможно.
Во-вторых, я заглянул, хоть и с опозданием, в актовый зал, где во вторник происходил общеинститутский поэтический семинар, названный в афишке «свалкой» студентов и преподавателей. Вёл семинар Сергей Есин. Его вступительное слово я, увы, пропустил, но реплики, которые бывший ректор вставлял в паузах между выступлениями других, всегда оказывались остроумными и сказанными по делу. (Хоть режьте, хоть ешьте меня, но симпатичен мне Сергей Николаевич. Не знаю, как там у него всё сложилось с преемником, но, в отличие от того, Есин и человек душевный и писатель, по-моему, превосходный. Впрочем, не будем отвлекаться.) Очень хорошо говорил и Геннадий Красников – руководитель одного из семинаров поэзии, настоящий специалист по современному стихотворчеству (и стихоплётству), вот уж действительно гордость Лита. Как всегда, блеснул обширными познаниями в поэзии недавнего прошлого другой мастер, а в 80-е тоже ректор – Евгений Сидоров. Не обошлось, разумеется, и без пустой говорильни. Одна великовозрастная первокурсница угостила собрание такими кондовыми стишками собственного сочинения, что я, не выдержав, просто ушёл. Но ещё успел услышать, как она заявила, что мы-де живём в эпоху расцвета поэзии. В зале зааплодировали. А я, морщась, вспомнил слова выдающего специалиста по Маяковскому и Хлебникову Николая Харджиева, сказанные им двадцать лет назад, но актуальные поныне: «Такого количества скоропишущих графоманов, как у нас в России, нет нигде в мире». Эти-то «скоропишущие», вероятно, и хлопали.
Но вот в среду случилось то, что на время примирило меня с действительностью Лита. А именно, мне попала в руки дебютная книга Екатерины Ратниковой «Стихотворение с большой буквы», изданная в Петербурге в прошлом году. По пути в ЦДЛ, куда я нёс свежий номер «Литературной России», эта маленькая литературоведческая книжка прочиталась на одном дыхании. Ах, как она была мне нужна! «Вот для таких людей, – думал я об авторе книги, – и нужно очистить и сохранить Литературный институт, ибо только они и оправдывают его настоящее перед будущим». Вспомнилась мне и защита автором диплома, я там присутствовал. Тогда произошёл один неприятный инцидент. Главред «Нового мира» Андрей Василевский пожелал мелочно свести счёты с дипломницей, в своих критических обзорах (они публиковались в нашей газете) не щадившей ни журнал, ни самого главреда. Василевский воспользовался представившимся случаем, чтобы отомстить. Углядев диплом Ратниковой на кафедре литмастерства, он тут же в него вцепился, став оппонентом на защите. В своей речи этот «оппонент» попытался попросту уничтожить дипломную работу, а критическое эссе и рецензии Екатерины, вошедшие, кстати, в её книгу, он, помнится, назвал смехотворными. Но ведь недаром сказано: хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. К счастью, тогда все, кто нужно, были заранее предупреждены, были в курсе готовящегося демарша, и диплом, который после данного отзыва вполне мог быть и «зарезан» (на это, по-моему, и рассчитывал Василевский), получил «четвёрку». И вот теперь состоялся ещё и своего рода реванш. Так сказать, получайте, Андрей Витальевич, книжкой по коготкам и продолжайте трудиться в поте лица над своими библиографическими листками. На здоровье!
Максим ЛАВРЕНТЬЕВ
