Архив : №12. 22.03.2013
Бэтман Аполло
В издательстве «Эксмо» выходит очередной – уже одиннадцатый! – роман Виктора Пелевина. Продажи стартуют 28-го марта, но уже сейчас по некоторым косвенным признакам можно предположить, что «Бэтман Аполло» будет во многом продолжением довольно удачного «Empire V» – восьмого пелевинского романа, ставшего одной из наиболее заметных книжных новинок 2006 года. По всей вероятности, на сей раз шуму будет побольше. Вот уже и «главный российский оппозиционер» Навальный в своём твиттере высказался о ещё не вышедшем произведении так: «Новая книга Пелевина посвящена московским протестам. Ожидаю с ужасом. Представляю себе, как он всех нас там вывел». По одной этой реплике ясно: речь у Пелевина вновь пойдёт о вампирах.
А чтобы ожидание было не столь тягостно, мы представляем сегодня на страницах «Литературной России» эксклюзивный отрывок из романа – читателю, возможно, вспомнится тут «тот самый» Пелевин времён «Чапаева и Пустоты». Помните? То место, где китайский дао-коммунист не сразу может разобраться, кто он такой на самом деле – коммунист, видящий себя во сне бабочкой, или бабочка, мнящая себя коммунистом…
Максим ЛАВРЕНТЬЕВ
Отрывок из романа
Я увидел что-то похожее на обрывок сна.
Передо мной было штормовое море, мглу над которым прорезали косые зиги молний. В море плыл корабль. Такой огромный, что волны ничего не могли ему сделать – он был слишком велик, чтобы качаться от их ударов. Этот корабль был совершенно чёрным, с гладкой верхней палубой, на которой не было ни надстроек, ни людей. И больше всего он походил на огромный чёрный гроб (я понимаю, что это уже становится немного смешным – но говорю чистую правду).
Затем я вдруг понял, что я уже на корабле. Передо мной было длинное полутёмное помещение, похожее на нутро огромного шкафа. Такое сравнение пришло мне в голову потому, что там в несколько рядов висели какие-то тёмные костюмы…
Потом я понял, что это не костюмы. Это были люди. Верней, вампиры.
Я видел нечто вроде огромного коммунального хамлета. Мне говорили, что после революции семнадцатого года подобное действительно существовало, пока не выросло новое поколение халдеев. Но здесь было что-то другое.
Вампиры висели на узких треугольных штангах, похожих на костюмные вешалки – потому мне и показалось сперва, что это развешенная одежда. Их полная неподвижность пугала. Кажется, все они спали. Но не так, как дремлют в хамлете, где тело всё-таки совершает непроизвольные движения, а очень глубоким сном. Или вообще были мертвы.
Потом я увидел, что многие из них необычно одеты. На них были рясы, камзолы, какой-то древний slim fit с кружевами – и вперемежку с этим сюртуки, френчи, фраки. Всё это было в основном чёрного цвета, поэтому странности такого соседства делались заметны постепенно.
Женщин было мало. Их вообще немного среди вампиров, потому что каждая женщина – это потенциальный конкурент Великой Мыши, но здесь их было даже меньше, чем обычно. Их ноги были целомудренно завёрнуты в длинные платья, и они казались подвешенными мумиями в бинтах.
Другой странностью были длинные бороды у большинства вампиров-мужчин. Чем длинней борода, тем старомоднее был наряд. Самая длинная, несколько раз перекрученная вокруг пояса, принадлежала мелкому лысому мужичку, завёрнутому, как мне сперва показалось, в одеяло (потом по золотой пряжке на плече я понял, что это чёрная тога).
Затем я увидел Эза.
Его глаза были чуть приоткрыты, а на подбородке и щеках отросла длинная редкая щетина.
Рядом висел Тет. Через двух толстых вампиров – Тар. А дальше…
Дальше был я.
Я не видел своего лица. Но мне достаточно было один раз увидеть свою перевёрнутую спину и знакомую прядь волос, чтобы испытать холодную дрожь узнавания. На мне была обычная немудрящая чёрная пара, снятая с манекена в бутике.
Ошибиться я не мог.
Испуг был таким, что я перестал видеть длинные ряды висящих в полутьме вампиров. Передо мной мелькнули другие помещения чёрного корабля – в одних рокотали какие-то сумрачные машины, в других, словно в запаснике музея, стояли древние статуи и саркофаги, в третьих грозно блестело оружие… Комнаты были безлюдны. Бодрствующих людей (или вампиров – все были только в чёрном) я видел всего два раза. Они проезжали мимо кладовок по трубообразным коридорам – в коробках, похожих на горизонтально движущиеся лифты.
Потом я ощутил нечто вроде центра тяжести этой огромной ладьи. Там находилось живое существо. Вызываемое им чувство напоминало о Великой Мыши – но существо было неизмеримо старше и могущественней (раньше я не представлял, что такое возможно). А затем я его увидел…
Это было что-то вроде огромного крылатого осьминога (именно так), щупальца которого проходили сквозь борта и плавали в море вокруг корабля, как проросшие в воду корни. Существо знало, что я его вижу. Оно само показывало мне себя. Вернее, не показывало – а лишь давало понять, что оно есть. Но вообще-то ему ничего от меня не было нужно.
Или оно хотело, чтобы я так думал.
А в самую последнюю секунду я понял ещё одну вещь. Софи была рядом. Но не в трюме с оцепенелыми вампирами, а где-то ещё на этом корабле.
Она посылала мне привет. Она хотела меня видеть.
Это было так странно… Словно в крохотном потаённом уголке циклопического корабля зеленел нежнейший росток. И этот росток меня почти любил…
Я и забыл, когда на моих глазах последний раз выступали слёзы.
– Рама! Ты живой?
Я открыл глаза. Телепузики уже встали с кресел. Красная Церемония была завершена.
Виктор ПЕЛЕВИН
В ЗЕРКАЛЕ ЦИТАТ
Дмитрий БЫКОВ:
Всю жизнь Пелевин, о чём бы он ни писал, оставляет от всего ослепительную сияющую пустоту. Таков его критический принцип. Думаю, что в протестном движении он тоже увидел много смешного. Но не надо забывать, что Пелевин трогательный писатель и всегда на стороне тех, кому труднее. Так что предполагаю, что его новый роман будет в меру гротескным и сентиментальным.
«Московский комсомолец»
Эдуард ЛИМОНОВ:
У меня есть ясное и трезвое впечатление, что писатель Виктор Пелевин намеренно воткнул в свой текст моё громкое имя, чтобы сделать пиар своему роману. Я понимаю, надо. Люди охотно читают об известных им современниках.
Но вот контекст, в который Пелевин вбросил моё имя, сам по себе удручающе банален, и его никак не спасает цитирование позеленелого от веков Григория Нисского о том, что человек есть «скоропреходящее зловоние».
«Известия»