Архив : №21. 24.05.2013
Изумляемся вместE C Александром Трапезниковым
ДОРОГИЕ СЕРДЦУ ПРЕДАНИЯ СТАРИНЫ
Вновь приятно удивил заслуженный москвовед столицы Александр Васькин, неустанно возвращающий нам «дым Отечества». Его очередная книга – «Москва 1812 года глазами русских и французов» (Издательство «Спутник +») – на сей раз посвящена событиям двухсотлетней давности, а название говорит само за себя. Пожары в Москве, после варварского нашествия французов в Первопрестольную… Но не только. В книге освещены самые разные исторические аспекты. Причём устами очевидцев и участников войны. Воспоминания генерал-губернатора Москвы графа Ростопчина вообще читаются как современная беллетристика, в хорошем смысле этого слова. Этот человек обладал незаурядным литературным даром. Остановимся на нём поподробнее. Вот остроумная цитата из его автобиографии: «В 1765 г., 12 марта я вышел из тьмы и появился на Божий свет. Меня смерили, взвесили, окрестили. Я родился, не ведая зачем, а мои родители благодарили Бога, не зная за что…».
А вот его «программное» заявление об «иноземщине» ещё за пять лет до нашествия Наполеона: «Долго ли нам быть обезьянами? Не пора ли опомниться, приняться за ум, сотворить молитву и, плюнув, сказать французу: «Сгинь ты, дьявольское наваждение! Ступай в ад или восвояси, всё равно, – только не будь на Руси». Но Ростопчин не единственный герой этой книги, хотя о нём и его произведениях можно говорить долго (мне он близок по духу). С не меньшим интересом читаются воспоминания чиновника Бестужева-Рюмина, князя Шаликова, канцеляриста Булгакова, Фёдора Беккера, французского дипломата Коленкура, адъютанта Наполеона Сегюра, голландца Дедема, лейтенантов Ложье и Дамплу, а рассказ старого вояки сержанта полка фузилёров-гренадеров Бургоня – это просто нечто кинематографическое, достойное отдельного изложения. Тоже ведь литературный талант. И всё это сумел собрать, сконструировать, запечатлеть после многолетнего перерыва в отечественной истории Александр Васькин, всё время поражающий меня глубокими знаниями старины. А каковы его комментарии к воспоминаниям! Они порой ещё более интересны и занимательны, чем сами мемуары участников тех событий. Я их иногда прочитывал по нескольку раз, чтобы основательнее понять суть происходящего. А ещё ведь есть в книге и справочный аппарат, например, указатель зданий и улиц Москвы того времени, и многое другое, что также представляет немалую ценность для историков.
Но особенно мне, как литератору, запомнились воспоминания Анри Мари Бейля – великого французского писателя Стендаля, которого я люблю с детства. В качестве военного интенданта, бонапартист Стендаль «проехался» по всей Европе, добравшись в итоге и до России. Ему повезло – он выжил в кровавой мясорубке войны, сохранив, как пишет Васькин, не только тело, но и незачерствевшую душу, благодаря которой в нём развился удивительный дар слова. А московские тетради Стендаля – всё то немногое, что удалось ему увезти из России. Правда, в одном из домов столицы он прихватил ещё и томик почитаемого им Вольтера, но утерял его по причине быстрого бегства. Сам о том пишет, с долей юмора. А в конце воспоминаний Стендаля такая вот характерная фраза (обращённая к другу): «Мне по-прежнему несносны товарищи мои по походу. Прощай, пиши мне и будь весел: жизнь коротка…».
Постскриптум. На обложке книги помещён образ колокольни Ивана Великого, восстановление которой стало символом возрождения Москвы после нашествия. Слово автору: «Наполеон, метавшийся по сгоревшей Москве, словно зверь в клетке, бесполезно прождав от русских перемирия, в отместку приказал сорвать с колокольни Ивана Великого крест (польские приспешники Бонапарта уверяли его, что Иван Великий – не что иное, как олицетворение русского сопротивления, и очень почитается москвичами). Но это оказалось не так-то просто и быстро сделать. В тот момент, когда сапёры императорской армии добрались наконец на вершину одной из самых высоких башен Европы, крест окружила огромная стая ворон. Отбиваясь от чернокрылых птиц, французы не смогли снять крест, и он рухнул на землю. Как голодные собаки, кинулись гвардейцы Наполеона собирать остатки разбившегося креста, рассовывая их по своим походным сумкам. Многие из них надеялись увезти из Москвы кусочки от креста колокольни Ивана Великого как сувениры, но лишь малая часть французских вояк вообще смогла выбраться из России живыми».
МАГИЧЕСКИЙ ХРУСТАЛЬ
В новой книге Алексея Ивантера «Станция Плюсса», лауреата последней премии Дельвига, собраны лучшие стихотворения последних лет, в том числе опубликованные в журнале «Сибирские огни». Журнал славится своими мощными поэтическими традициями, это как бы форпост отечественной литературы на Востоке России. А что же это за станция Плюсса? Ответ даёт сам автор в стихотворной прозе: «Под обстрелом на станции Плюсса во дворе нежилого жилья среди месива стёкол и бруса под телегою мама моя. Не найти на пути мне ночлега, не пробиться сквозь синюю мгу: это мама моя под телегой, а я маме помочь не могу. Всё горит он, горит, не погашен, этот свет, не поросший быльём, звёзды красные с танковых башен отпечатаны в сердце моём. Торошкевичи – Старая Русса… Я к тому отхожу рубежу. Под обстрелом на станции Плюсса под телегой пожарной лежу. Задыхаюсь в случайном побеге, смерти жду в станционном чаду. Всё-то было спасенье – в телеге гужевой на железном ходу».
О поэзии Ивантера много говорить не стоит, сами читайте. В ней присутствуют краски пространства и звуки природы, запахи времени и знаки времён. В ней можно встретить «кресты на заброшенных могилах», услышать «ухающего на срубе филина», увидеть, как «садится в Охотское море московский рассвет», столкнуться лицом к лицу с «военно-полевым доктором Яковым», а ещё и с «танцующим Кришной». Да много чего ещё можно увидеть, услышать и познать. Словом, многогранная поэзия, напоминающая магический волшебный хрусталь, в который всматриваешься и видишь своё, чужое, себя, мир вокруг, преломлённый, искорёженный и чудесный. Поэтому и говорить больше ничего не буду.
Постскриптум. А в оформлении книги использованы фронтовые письма младшего лейтенанта Николая Шаталова, и это тоже здорово, это как безмолвный укор нам, сегодняшним. Как немеркнущий свет недосягаемой уже звезды.
НОСТАЛЬГИЯ
Старшее поколение несомненно помнит талантливого советского журналиста Эдуарда Говорушко. Он работал собкором «Советской культуры», «Общей газеты», «Мегаполис-Экспресс» и в других изданиях, а теперь преимущественно живёт в США, там у него дочь и внуки. Так сложилась жизнь. Как он сам пишет: «Судьба, может быть, в отместку за мой антиамериканизм, распорядилась именно так… Честно говоря, никогда не думал, что эмигрирую, да ещё в Америку. Но исчез Советский Союз, а независимая Россия оставила русскоговорящих в бывших республиках на произвол националистических правительств…».
Я привёл цитату из его нового документально-детективно-беллетристического романа «Иммигранты, или Неслучайное стечение случайных обстоятельств», вышедшего у нас, в России, в издательстве «У Никитских ворот». Но прежде чем продолжить, дополню, что Эдуард Лукич в соавторстве с московской писательницей Эллой Матониной написал ещё три книги – «Садовник», «Вторая жизнь» и жезеэловскую «К.Р.» (а кто такой К.Р. объяснять, думаю, не надо). И всё это, по признанию автора, родилось от ностальгии и стремления остаться самим собой в чужой стране. Отметим это особо, поскольку и новый его роман насыщен воспоминаниями о России, о Белоруссии, вообще о Советском Союзе. Куда денешься от прошлого, которое тебе дорого, которое ты не проклинаешь, как многие, а продолжаешь любить.
«Иммигранты…» автобиографичны. Они насыщены репортажами-интервью, воспоминаниями и глубокими аналитическими оценками происшедших и происходящих сейчас событий. И вообще книга написана в необычном жанре. Если коротко, то сюжет таков: в Нью-Йорке покончил с собой известный художник – Лозинский – иммигрант из СССР, а его друг-журналист (будем считать его самим Говорушко) решает разобраться в причинах трагедии. Это, можно сказать, детективная основа книги. Другу приходится встретиться не только с женой самоубийцы и женщиной, которую молва считает виновницей происшествия, но и вернуться к истокам жизни художника. Вспомнить, как говориться, всё. Заново перечитать интервью и статьи о покойном, расшифровать беседы с ним, не всегда предназначенные для печати.
Перед ним встаёт нравственная проблема: а имеет ли он право ворошить прошлое, рассказывать известную ему и не всегда лицеприятную правду, бередить раны близких? А тут вдруг ещё приходит и загадочное письмо «с того света», которое столь же загадочно исчезает. Да ещё непредвиденный толчок расследованию даёт романтическая встреча с молодой особой, которая делится своей историей, давно тревожащей её совесть. И выясняется некая деталь, придающая этой драматической истории оттенки подлинной трагедии… Я уже заинтриговал читателя? Тогда надо немедленно идти в магазин или в издательство и приобретать эту удивительную книгу, которая подарит вам долгие часы напряжённого чтения и раздумья. Вы будете наслаждаться не только детективными коллизиями, но и познакомитесь с целым рядом представителей разных волн русской иммиграции в Америке, включая царских генералов, литераторов и политиков.
Постскриптум. Автором, которого ждут и ценят на его родине, создано увлекательное полотно новой жизни бывших россиян за границей, а ностальгия, как он показывает, имеет два свойства: для одних она является движущей силой, для других – ещё одним трагическим и роковым обстоятельством. В этом главный смысл книги.
О «ВЕЛИКИХ МУДРЕЦАХ КИТЕЖГРАДА» И НЕ ТОЛЬКО…
За книгу Николая Гуськова «Сенека – Лесков о стойкости русаков» (издательство «Везелица», тираж 100 экз.) я взялся с особым любопытством, с трепетом даже. И Сенеку я приветствую на римский манер, и Лесков мне дорог. Но как же их «совместил» автор? Хотелось знать. Начал читать, листать и дивился всё больше и больше. Книга буквально перенасыщена цитатами, от античных времён до наших дней. Тут тебе и Петрарка, и Шопенгауэр, и Дидро, и Вовенарг, и Мольер, и Булгаков, и Гоголь, и Пушкин, и Добролюбов, и Писемский, и Ибсен, и Дефо, и Генри Форд, и Брюсов, и Аксаков, и Боккаччо, и Эпиктет, и Конфуций, и Цицерон, и Горький, и сам Гуськов, и… Замучишься перечислять. Просто цитатник товарища Мао какой-то. Слов нет, сами по себе высказывания великих людей хороши, полезны и нравоучительны. Но автор старательно привязывает их к своим мыслям и идеям.
А идеи эти таковы. Создание Русской республики, строительство моногосударства. Поэтому он почти каждую главу (называемую им «Советом») заканчивает примерно такой фразой: «Русак! Думай и строй Русскую республику. Москва – столица русака. Мы победим! Русский дух – сила! Великие Мудрецы Китежграда с нами!». И всё в том же роде. Когда это сказано один раз, ещё можно понять и улыбнуться, но когда звучит неустанно, вроде музыкальной шкатулки в запертой комнате, куда попал герой Михаила Ножкина – Бекас, из фильма «Ошибка резидента», то поневоле начнут болеть зубы, а то и с ума сойдёшь. Но у нас нервы крепкие, добрался до конца. А там – всё то же: «Личный интерес своей нации превыше всего. Строительство Русской республики – веление времени. Москва – столица русаков. Смелее смотрите в будущее, и Ваши дети и внуки будут уверенно двигаться в выработанном совместно с нами направлении. Мы победим! Великие Мудрецы Китежграда помогут нам».
А между тем, опять же почти в каждой главе-совете автор приветствует как идеолога «русского духа», прозревшего свет, кого бы вы думали? Одного из самых главных оскорбителей России, её культурных и исторических традиций – отпетого русофоба Виктора Ерофеева… Н-да… Тут уж без докторов-клиницистов не обойтись. И что это за оскорбительное для русского человека слово такое: «русак»? Словно онтологическое прозвище зайцев. И кто такие Великие Мудрецы Китежграда? Где они прячутся? А главное, Россия имеет тысячелетнюю историю, которую творили великие люди разных наций, куда ж их-то деть? Армянина Суворова, скажем. Не по крови надо считать русского русским, а по духу, по его любви к России. А книга Гуськова просто напросто дискредитирует саму метафизику национальной идеи и её сакральные смыслы.
Постскриптум. Идея Русской республики, «России – для русских» насквозь порочна, осуществление её может привести лишь к мгновенному распаду нашей многонациональной страны. Об этом, кстати, говорил и Путин несколько лет назад. Примерно так: «Кто поддерживает её – тот либо провокатор, либо полный придурок». И хотя я редко когда с ним соглашаюсь, но в данном случае – за.
Александр ТРАПЕЗНИКОВ
