Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №22. 31.05.2013

Русские заступники

На днях в Красноярске была вручена Всероссийская премия им. Астафьева: лауреатами по итогам 2012 года стали Николай Вдовин из Красноярского края за подборку стихов «На круги своя» и московский писатель Мария Ряховская за цикл рассказов «Дура фартовая». Ряховская привезла из Красноярска не только премию, но и очерк.

 

Мария и Крис на берегу Енисея
Мария и Крис на берегу Енисея

«– Вся деревня – одни солдатки, – рассказывал мне Виктор Петрович. – Кто был замужем две недели, кто десять дней… наварят браги на 23 февраля, песни поют, ревут. – И Виктор сам заплакал, рассказывая».

На отцовских легендах об Астафьеве, облачённом великим даром сострадания, я росла. Из всех рассказов, включая не очень приличные и матерные, выходило: русский заступник он – и вроде как влился в сонм святых нашей земли.

В концертном зале Красноярска волны вальса Свиридова в исполнении Симфонического оркестра вздымали тюлевые небесно-голубые драпировки на сцене, на которых, как на небеси, сиял под прожекторами портрет Астафьева, опустившего глаза. И будто, как и при жизни, вёл он с нами диалог: взглядывая на портрет, сидевшие в зале читали вслух «Затеси». Прожектор выхватывал из сумрака лица, склонённые над книгой: губернатора, директора Краеведческого музея, «любимой женщины писателя»…

Выйдя после шикарного, но молниеносного банкета на воздух – кругом все люди занятые, – включая главу края Льва Кузнецова, у которого просила благословения на издание книжной серии лауреатов – мы очутились на воздухе. Глядя на гигантский мост через Енисей, уловила краем глаза двух дам пенсионного возраста в выглаженных блузах позднегорбачёвского образца. Они медлили расходиться по домам.

– Как мы его, чёрта старого, чествуем! – раздражённо говорила одна. – А он на парад Победы не хотел ходить! Под гимн не вставал! Коммунистов ненавидел – а с Ельциным пил водку и плясал!.. В интервью говорил: за что любить русский народ? В «Проклятых» сделал из нас никчёмных рабов!

– Над подвигом Александра Матросова поиздевался!.. А у нас только и было чем гордиться – Столбы и Астафьев!.. – поддакнула вторая и замолчала, решив, видимо, что это важнейший аргумент.

– Сделал из нас рабов… – всё повторяла первая.

Признаться, я была сражена тем, что великий сострадалец и русский Шекспир – как я всегда думала о Викторе Петровиче, – не ходил на парад 9 мая. Это ж в честь проклятых и убитых!..

Стоявший возле ученик Астафьева подтвердил слова двух красноярок: дескать, классик говорил, что на параде одни чекисты. За это, в том числе, его и не любили.

Мой флегматичный американский супруг Крис печально протянул, глядя на лиловеющие вдали отроги Саяна:

– Похоже на Риверсайд...

– Красноярск? На Калифорнию? – изумилась я и поняла, как он тоскует по дому: даже Сибирь напоминает ему Калифорнию.

И вдруг сама ляпнула:

– Нет! Город в кольце лиловых гор – это Сербия!

У меня в голове что-то щёлкнуло: эти горы – и «он сделал из нас… цыган»… Кустурица! И главная претензия к нему народа. И я, не привыкшая отмахиваться от неожиданных ассоциаций, – стала вдруг думать об эмире мирового кино. Его – чьё имя ассоциируется с Сербией, как астафьевское с Россией – терпеть не могут на родине. В Овсянке завидовали «богатству» Виктора Петровича, как Эмиру в его деревне – куда оба эпических описателя своего народа затворились, признав гибель родных стран и не желая наблюдать её... Оба считали главной бедой этого мира бездушный прагматизм, – а его вершиной – войну.

Только жёсткий фильм Кустурицы о югославской войне всё-таки называется «Жизнь как чудо», а в «Подполье» убитая страна, населённая поющими застольные песни мертвецами, – отплывает счастливым островом под звуки скрипок на тот свет. У Астафьева в «Проклятых и убитых» не может быть того света – потому что тот свет – это этот.

Но сегодня россиянину нужна надежда – хотя бы кинематографическая и литературная – и самоуважение, которое он может почерпнуть и из искусства в том числе. Потому что одним унижением другого не исправить.

И надо тщиться увидеть в очертаньях «деревенского гаража Парфенон», и, трудясь, «вырастить себя и на дело сгодиться», как пишет лауреат Астафьевской премии-2012 поэт Николай Вдовин. А если мы и были разгильдяями и лентяями, не умели за себя постоять – так ведь возможно это исправить, как делает героиня моего рассказа «Дура фартовая». Можно сказать, это наш ответ сострадательному Учителю, боль которого превратилась в отчаяние, – а отчаяние в раздражение.

В нашей патерналистской стране писатель – всегда наставник и отец народу, да что там – Царь, и, следовательно, отчасти Бог – обратите на формулировку «Он сделал из нас…» Во всяком случае, так было. Поэтому Астафьев в своём романе «Прокляты и убиты» поступил с читателями совершенно также, как со своим сыном, когда тот хотел пойти с ним на рыбалку, но играя с топором, порезался. (Свидетелем этого опять-таки был мой отец Борис Ряховский). Вместо того, чтоб пожалеть ребёнка, Виктор Петрович дал сыну пинка и тот улетел с воем в заросли крапивы.

Вдарить – чтоб очухался наконец! Эмир с гонористыми балканцами такого не мог проделать – поэтому заменил в фильмах земляков на цыган.

Поздно ночью выходим из гостей. От того самого ученика Астафьева. Хозяин до того разошёлся, что, начав с ненависти своего учителя к парадам, – кончил высказыванием:

– А мне наплевать! Ну и пусть разваливается!.. Будет у нас суверенный Красноярский край!

На воздухе мы с Крисом продышались.

Мой флегматичный супруг совершенно преобразился – он прикуривал одну за другой и выкрикивал:

– Я когда впервый такие разговоры услышал здес – думал, с психами говорю! Как можно желат своей стране распада? Это патология! Такое в США может сказат толко куклусклановец или анархист. Но его не пустят в порядочний дом, не то что в СМИ! А у вас такое лучшая част общества говорит! – он согнул пальцы, изображая кавычки. – Вам мало распада Союза? Столко горя! Ещё захотели?! Вы себя не цените! Памятник Александру Второму только что поставили! В Болгарии был – а у вас не было! У нас его портрет в каждом доме висел би! Он как Линколн! Как Мартин Лютер Кинг! А почему памятника Александру нет? Потому что ваши интеллигенты не считают подвигом то, что цар освободил рабов! Подумаешь – раби! Мы не раби, раби не ми! И, может, этот крестянский писател тоже стал интеллигентом на старост!

Я стояла, испытывая странное наслаждение от абсурдности этого дня: Крису Сибирь напомнила Калифорнию, мне Астафьев напомнил Кустурицу… А для огромной России нет иного защитника, чем один маленький, худенький американец. 


Мария РЯХОВСКАЯ,
КРАСНОЯРСК-МОСКВА




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования