Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №33-34. 30.08.2013

Зубастый интеллигент

Дурное, тревожное, пахнущее грозой лето должно было закончиться чем-то трагическим. Так и случилось – умер самый, пожалуй, неудобный, колючий человек в нашей литературе. Умирая, успел уколоть в последний раз всех сразу лобовым двустишием:

 

Да здравствует мир без меня!

Редчайшая, впрочем, х…ня.

Виктор Леонидович Топоров был переводчиком, литературоведом, шахматистом, издателем, мотором двух литературных премий, но настоящую известность, даже славу приобрёл другим занятием… Многие называли его литературным критиком, политическим обозревателем, но это не совсем точно – Топоров последние годы был блестящим колумнистом. Десятки и десятки, сотни коротких, чаще всего очень злых текстов в газетах, журналах, в Интернете. И если их сложить один за другим, получатся главы одной большой книги…

Виктор Топоров.Фото Светланы Васиной
Виктор Топоров.Фото Светланы Васиной

Любить Топорова было тяжело, но не восхищаться его талантом – кажется, невозможно. Даже читая нечто обидное о себе, я усмехался с удовольствием: за талант я лично могу простить многое. А уж нечто вроде похвалы от Бородатого Брадобрея (одно из многочисленных прозвищ Топорова, оно появилось после выхода его книги «Руки брадобрея») воспринималось как нечто исключительное. «Если уж Топоров не разнёс!..»   

Его мало кто любил, чаще ненавидели. Причём по-настоящему. Известие о смерти восприняли, как праздник. «Закрылся завод по производству аммиака»… Впрочем, Топоров многое сделал, чтобы породить к себе стойкую, не искупившуюся и его смертью, ненависть. Некоторых своих «любимцев» долбил годами, за любое их публичное слово.

Например, мне сложно понять, почему ему костью в горле стоял Дмитрий Быков. История их вражды началась, если не ошибаюсь, больше десяти лет назад, и за месяц до смерти Топоров едко откликнулся на, по-моему, отличную, нужную статью Быкова «Не касается» своей колонкой в «Известиях» под названием «Паралимпиец», в которой в очередной (и, как оказалось, в последний) раз наехал на Быкова.

Подобных наездов было за эти годы множество, иногда Быков отвечал, случалось, между ними завязывалась настоящая война. Вроде бы ненужная, некрасивая, как все войны, но эта история вражды, я уверен, принесла и принесёт немало пользы – среди тонн обидных, несправедливых слов с обеих сторон есть там и крупицы истины, то, что заставляет задуматься, придаёт в целом литературе смысл. Не только великими произведениями прозы, поэзии она движется, но и войнами…

Приходилось слышать, что Топоров рубит сплеча, не зная, как следует, предмета, скандалит ради скандала. Иногда и у меня по прочтении коротких текстов Топорова возникало такое чувство. Но один случай заставил думать иначе.

После какого-то литературного мероприятия мы оказались небольшой компанией за столом с остатками закуски и выпивки. И моя жена, поэтесса Елизавета Емельянова, после долгих битв с Топоровым в Интернете по поводу стихов Бориса Херсонского (а Виктор Леонидович долбил Херсонского с особой страстью), пошла в атаку уже не виртуально, а реально. В ответ далеко не трезвый, как и все мы, Топоров стал декламировать стихи Херсонского. Не лучшие стихи… Одно, два, пять…

Это было удивительно – казалось, после бурного фуршета сложно вспомнить и «Чудное мгновенье», а тут – целый поток.

И Топоров доказал… Нет, не то что Херсонский никудышный поэт, а что кроет его не просто так, не лишь бы крыть, а со знанием дела. Знает предмет…

Кстати, Борис Херсонский написал памяти Топорова стихотворение. Вот оно:

 

То друга потеряешь, то врага,

все исчезают там, куда нога

живого, кроме Данта, не ступала.

Нет, Лета не вернётся в берега.

 

 

Что ж, белый саван вместо покрывала,

соединит нас всех в ином краю,

где смоль, кипя, души не согревала.

Придётся привыкать к небытию.

Какой простор нас ждёт за дверью гроба?

Там места нет ни смеху, ни нытью,

 

там исчезают клевета и злоба,

не расшалишься, не ввернёшь словцо –

за нами смерть присматривает в оба.

 

Там нам друг друга не узнать в лицо.

 

Он редко нападал на дебютантов, на молодых, беззащитных. (Херсонский защищён, кроме прочих, такой почитательницей как Ирина Роднянская, у Дмитрия Быкова вообще армия поклонников, которая действительно может стать армией, заполнить любую площадь.) Наоборот, молодых и новых Топоров старался открыть и поддержать. Хотя часто и неудачно. Через пять лет работы ушёл с поста главного редактора издательства «Лимбус пресс», которое, поначалу сделав ставку на открытие новых имён, к середине 00-х стало медленно загибаться. Не раз разочаровывался в своём детище – премии «Национальный бестселлер», которая, по существу, очень быстро перестала отвечать девизу: «Проснуться знаменитым».

Оберегал Топоров и своих, питерских. (Не всех, но многих.) Не то чтобы был в восторге от их произведений, но надеялся, что что-то появится, рванёт… В советском фильме «Осенний марафон» прозвучала такая фраза: «Ленинград – город маленький». Вроде бы рассчитанная на смех, но очень точная. Особенно это касается литературного Ленинграда и Петербурга конца прошлого – начала этого века. Действительно, писателей в Питере мало, узок их круг, который и кругом трудно назвать – скорее, несколько кружков.

Топоров шумом своих колонок-рецензий, «Нацбестом», Григорьевской премией пытался сделать из Питера если и не литературную столицу, но уж точно вывести из провинциальности, тихой академичности…

На прощание с Топоровым в Пушкинский дом людей пришло немного. Ещё за полчаса до панихиды были единицы… Рабочий с трудом открывал приросшие к косякам двери парадного входа.

– Давно не было повода их открывать? – спросил я.

– Лет шесть минимум, – ответил он.

Но в последний момент просторный зал на втором этаже заполнился. Приехали и москвичи – издатель Борис Куприянов, поэты Елизавета Емельянова и Всеволод Емелин, прозаик Александр Снегирёв, главный редактор «Известий» Александр Малютин, в которых Топоров вёл колонку… Литературных мэтров ни питерских, ни московских я не увидел. Наверное, сердятся на Топорова…

Сердиться наверняка есть за что. Но важнее понять, почему и зачем Виктор Леонидович писал свои заметки, реплики, посты, колонки так. Так обидно для многих.

Я рискну сравнить их с рецензиями Белинского. Именно с рецензиями, а не со статьями, пространными и взвешенными обзорами и взглядами на литературу. Рецензии Белинского хлёсткие, остроумные и чаще всего обидные. С книги автор перескакивает на личность, припечатывает, сбивает с ног.

Наверное, это нужно литературе… Думаю, любой писатель, сидя над рукописью, считает, что пишет самое великое, то, что изменит мир. Но вот рукопись становится публикацией в газете или журнале, книгой, и тут должен появляться тот, что отхлещет. Кто заставит писателя разозлиться. Кто-то разозлится на того, кто отхлестал, а кто-то – на себя, на свою неудачу. И возьмётся за новый текст.

Уверен, никто из-за высказываний Топорова, его приговоров: «В морг!» – писать не перестал. А вот писать лучше, осмысленней стали, скорее всего, многие. В этом и заключается неблагодарная, но необходимая миссия таких людей, как Топоров…

Вот многие удивляются, когда его называют интеллигентом. Возмущаются даже: «Да какой он интеллигент?! Он скандалист, провокатор». А по-моему, наше представление об интеллигенте стало каким-то смещённым: для нас это такой тихий, культурно и мягко изъясняющийся человек в очках, и лишь в глубине его души есть некий стержень, который никаким силам не переломить, никаким порокам не согнуть… Но интеллигенты и в позапрошлом веке были разные – были и очень резкие, бранящиеся, зубастые. Вот таким зубастым был и Топоров.

Он и других провоцировал быть зубастым. Не приходил в ужас, как это посмели укусить его. Не раз видел его вместе с теми, с кем он сражался на страницах прессы; и с нашей газетой он поддерживал отношения, хотя не раз мы публиковали очень резкие материалы о нём, где авторы проходились и по его внешности, обыгрывали его фамилию… Но когда мы обращались к Топорову с вопросами, он неизменно отвечал, комментировал. Нет не неизменно. В последний раз, когда я спросил его о каком-то литературном событии, он написал: «Меня это не затронуло. Я сейчас слежу за политикой, это куда интересней».

Да, его оценки политической, общественной жизни в стране последнего времени «куда интересней» многих его колонок чисто о литературе. Хотя «чисто о литературе» он почти и не писал… Быть может, глядя на него и художники слова всё пристальней стали смотреть на окружающее, а не только в глубины своей души…

И последнее.

Узнав, что мы с женой 10 декабря 2011-го решили пойти на митинг, Топоров написал: «Вы на Болотную или по-взрослому?» Мы ответили: «По-взрослому». Он пожелал удачи.          


Роман СЕНЧИН




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования