Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №40. 04.10.2013

Музей погубленных душ

Об этом письме я помнил всегда, со времени его получения весной 2000-го года. Дело в том, что порубежный двухтысячный выдался в моей судьбе не просто трудным и тяжелым, но даже роковым. Я потерял Москву, да Бог бы с ней, с Москвой, в самом конце 1999-го я потерял, как мне тогда казалось, последнюю свою любовь – дорогую (душе и сердцу)  женщину. Ещё месяца два-три я бодялся по Белокаменной, в надежде вернуть эту женщину. Увы, увы…

Е.Курдаков
Е.Курдаков

Так я оказался на родных берегах, без работы, без особых занятий – не считать же серьёзным (в наше время) занятием писание стихов и ещё чего-то там такого. Правда, это самое «чего-то» как раз худо-бедно кормило меня, но вместе с тем буквально до донца выхолащивало душу. А что делает стихотворец с выхолощенной душой? То-то и оно…

И тут буквально одно за другим пошли мне письма. Да какие!.. Писал недавний товарищ по Высшим литературным курсам Евгений Курдаков, в то время преподававший в госуниверситете Великого Новгорода. Поэт, эссеист, переводчик, человек с золотыми руками, что среди нашего брата-литератора редкость несусветная. А что за поэт, если человек мелкий, алчный, а то и попросту пустой? Евгений Курдаков был величайшей умницей, человеком утончённым, добрейшим. Тут, наверное, сказалось и то, что родился он накануне войны в семье военных врачей. Отец во время войны носил звание полковника, в больших медицинских чинах была и мать Евгения Курдакова. Оба они прошли, если можно так выразиться и это будет правильным, всю войну, вернули в строй не одного бойца, спасли не одну солдатскую жизнь от тяжких ран и увечий. Ясное дело, судьба бросала их по разным фронтам, а если бы и не бросала, то кто позволит, пусть даже и врачам держать  при себе ребёнка? Женя рос в тылу у бабок-дедок, среди простого русского (и не только русского) люда, с малолетства был приучен к труду. Видели бы вы, как мастерски держал он в руках стамеску и прочий инструмент, вырезая из обычных коряг различные штуки, что, казалось, только и может сделать умная машина, но не человек, работая обычным инструментом…

Да и поэтом Женя был просто филигранным! Его стих был отточен, точен, глубок и широк, как великая русская река Волга.

Впрочем, я отвлёкся. Вот ищу, ищу и не нахожу книгу Курдакова, чтобы хоть одним стихотворением показать, что же за поэт был (и остается!) Евгений Курдаков. Не нашёл бы я и этого письма, если бы его не обнаружила на моём столе моя набожная мать. Помню, припёрся я откуда-то под утро, а она мне: «Якы ж у тэбэ умный чоловик, що напысав такэ письмо…» Это, разумеется, заставило меня заново перечесть его.

 

«Валера,дорогой,здравствуй!

Ну, что ж ты не бережёшь себя, ведь Бог нам так мало отмерил, а мы ещё и укорачиваем этот бесценный дар, единственную жизнь свою…

Не болей!

Твоё «Бюро находок», сама идея книги очерков-воспоминаний, мне понравилась, я и сам потихоньку пишу нечто подобное, впрочем, без всякой надежды на издание. И та глава, что ты мне прислал, написана широко, умно. Думаю, читатели извлекут из неё много того, о чём и не подозревают. Письмо моё ты использовал к месту и в дело (имеется в виду моё эссе «В Переделкино, к Борису Пастернаку» – В. Гр.). И – пиши, не останавливаясь, делай книгу, не думая об изданиях, когда-нибудь всё издадут.

А я, прочитав твою главку из «Бюро», полез в архивы и заглянул в забытый мною «Переделкинский дневник». (Евгений Курдаков, живя вдалеке от Москвы – то в Усть-Каменогорске, то в Алма-Ате, в последние советские годы использовал всякую возможность побыть ближе к главному культурному центру страны, потому при любой возможности брал путевку в Дом творчества «Переделкино», где и родился этот самый его «дневник», куда он заносил свои мысли и наблюдения писательской жизни, и даже стихи, что писались во время пребывания в Доме творчества – В. Гр.). Там масса интересного: весь быт и нравы этого захламлённого местечка и всякая всячина о писательской жизни «на воле», в том числе и один забавный рисунок (здесь Е. К. приводит довольно «веселую» картинку: восемь обнажённых как бы женских тел, сидящих к нам спиной – В. Гр.).

Это я нарисовал одной декабрьской страшной ночью в 91 г., когда очнулся в своей комнате после очередной дикой переделкинской пьянки. Глянул в темноте на гобеленовые портьеры, которые насквозь просвечивал уличный фонарь, и вдруг увидел развернутую панораму этой чертовщины. Протер глаза, достал блокнот и зарисовал, чтобы утром разобраться.

А утром я внимательно рассмотрел портьеры и обнаружил, что эти чертовки и на самом деле хорошо угадываются в орнаменте, особенно на просвет. Понятно, что и от души отлегло, когда убедился, что у меня были не глюки, и что это – живой, но замаскированный рисунок, какая-то злая шутка художника-гобеленщика, какого-нибудь безвестно-гениального русского алкаша, которых у нас пруд пруди. Но подобный рисунок, спрятанный в дебрях запутанного орнамента может опознать только обострённая похмельно-бдительная психика, по трезвяку на портьеры и не смотришь…

Работа Е.Курдакова «Человек-Олень»
Работа Е.Курдакова «Человек-Олень»

Я потом расспрашивал завхоза и узнал, что еще при Фадееве литфонд закупил на 250 окон километр этих портьер, которые были развешаны во всех домах творчества и по всем писательским дачам, – тогда ведь все было «казенное».

Можно себе представить, сколько раз писатели с похмельной жаждой просыпались по ночам глотнуть воды из графина и с диким ужасом вдруг замечали, что им с колеблющихся портьер показывают жопы молодые чертовки. Может и сам Фадеев застрелился не от «позывов совести», как об этом любят поталдычить «знатоки» русской души, а просто, от этих чертовок на казенных портьерах (его посмертное письмо весьма сомнительно).

Кстати, на даче Фадеева (она третья от пастернаковской – на берегу Сетуни) после его самоубийства поселился Смеляков со своей Стрешневой и у него немедленно начались лютые запои и, вообще, с того периода он, в принципе, уже перестал быть Смеляковым…

Страшное это место, Переделкино, недаром его прозвали неясная поляна. Оно насквозь пропитано алкоголем и чертовщиной. И там нужно делать не музеи случайным полупоэтам – Окуджаве и Пастернаку, а музей погубленный душ. Ведь в каждой комнате Дома творчества кто-то покончил с собой. Это мне говорила старая уборщица, которая помнила и Пастернака и называла его пустырнаком, как удобней…

Однако, я заболтался…

А у меня здесь (к юбилею) неожиданно выходит сборничек, нечто вроде «Избранной лирики», который я назвал просто «Стихотворения», предчувствуя, что, вполне возможно, это последнее мое издание. Не потому, что вот-вот помру, может, еще и поживу немного, а потому что при жизни уже едва ли мне удастся издать что-либо. Эта окаянная свора, разрушившая Россию, видимо, засела надолго и всерьез. История выхода этого сборника достаточно анекдотична. Деньги были выделены нашей сверхдемократичной администрацией во главе с небезызвестным Прусаком (в то время губернатор Новгородской области – В. Гр.), другом и учеником Бурбулиса. Стихов они, естественно, не читают, а я, кроме того, словно бы предчувствуя все это, за все эти годы ни разу (!) не публиковался здесь (кроме нашей писательской газетенки «Вече», которая уже канула в Лету). лёг на дно. Прусак подмахнул подпись на прошении Ганичева, не глядя. И слава Богу. Эти деньги все равно украдены ими же у нас же, полу вымирающих и обессиленных…Не знаю, куда посылать тебе книжечку, в Пинск или в Москву на Савченко. Черкни, где ты будешь в апреле-мае.

Этот юбилей свой я хотел проскочить втихаря, чтобы никого не озабочивать. Ан нет, пронюхали, и теперь придется «юбилеить», – хотя, если приедут друзья из Москвы да Питера, рад, конечно, буду. Ну, а после всего этого собираюсь в апреле в Усть-Каменогорск к дочерям. Там уже готовят мне встречу и возможности, чтобы я заработал на проживание и обратную дорогу: курс лекций по языку и современной поэзии (спецкурс в тамошнем университете), литературные вечера, телевидение и пр. Усть-Каменогорск – большой и богатый некогда атомград, сейчас полу растащенный и проданный, как все в Казахстане, не растерял еще русской интеллигенции, которая страшно скучает, даже тоскует по родному доброму слову, по новостям из России, – там меня еще помнят, любят и хорошо знают. Но всё это, поездка и прочее, зависит от здоровья, а оно у меня – типа «Епиходов сломал кий», как писал наш хитромудрый и недопонятый Антон Палыч Чехов

Что ж, дорогой мой собрат по перу, обнимаю тебя, не болей.

 

Евгений. Великий Новгород,

11 марта 2000 г.»


Валерий ГРИШКОВЕЦ
г. ПИНСК, Беларусь




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования