Архив : №51. 20.12.2013
Живое слово о живой прозе
Забайкальский государственный университет (Чита) выпустил книгу Гулии Ахметовой «Александр Рекемчук: Живая проза».
Книга имеет сноску: «Научное издание», а автор – (это я уже в «Википедии» вычитал) «доктор филологических наук, профессор» и так далее… Обычно содержание подобных трудов – когда филолог пишет о творчестве прозаика – способно навсегда отвратить читателя от героя книги. Я с этим сталкивался не раз. И потому начать читать о прозе Александра Евсеевича, моего мастера в Литинституте, писателя, чьи книги (пусть не все) я люблю и ценю, мне было боязно.
Но начал, прочитал и не разочаровался. Ахметова написала о «живой прозе» Рекемчука живо и интересно; не задавливая меня терминами, теорией она объяснила, почему считает его прозу живой. Это удалось Ахметовой, наверное, потому, что она не только филолог-литературовед (а это обычно очень сухие, строгие люди), но и критик, следящий за тем, что происходит в нашей литературе сегодня, да к тому же прозаик – Гулия Ахметова пишет под псевдонимом Нина Ганьшина.
Александр Рекемчук принадлежит к писателям второй половины ХХ века – эпохе, которая, кажется, остаётся в истории русской литературы неким буреломом из тысяч и тысяч нераскрытых книг. Нет, на слуху шестидесятники, но в основном поэты, на слуху эмигранты, герои андеграунда. Правда, именно на слуху – я давно не встречал тех, кто бы с увлечением говорил о прозе Нагибина, или Трифонова, или Липатова, или Окуджавы, или Анатолия Иванова, или Георгия Семёнова. Почитатели их прозы стареют и умирают, а новые не появляются, не входят в этот бурелом. Хорошо, если прочитают один, другой рассказ Юрия Казакова…
Рекемчук не принадлежал к шестидесятникам, не стал диссидентом, не эмигрировал, не ринулся в авангард. Писал традиционную по форме прозу. Реализм. Местами соц-… Пишет, кстати сказать, и сейчас, но уже предельно документально, откровенно на автобиографическом материале, хотя это нельзя назвать мемуарами. Гулия Ахметова дала им такое определение: «живая проза non-fiction». По-моему, точно.
В этих повестях non-fiction – «Кавалеры меняют дам», «Пир в Одессе после холеры», «Мамонты», написанных уже в XXI веке, после многих лет писательского молчания, пришедшегося на 90-е годы, Рекемчук не только говорит о том, что не вошло в его художественную прозу, но и повторяет многие сюжеты, детали, но по-иному – без страховки под названиями «художественный вымысел», «собирательный образ», «художественная правда». Порой он спорит с собой прежним, со своими прежними произведениями. И этот подход сегодня можно увидеть не только у Александра Евсеевича. Лично меня поразила книга Руслана Киреева «Пятьдесят лет в раю», где автор буквально год за годом проанализировал свою творческую жизнь и плоды этой жизни. И зачастую он к себе оказывается безжалостен…
Ахметова в своей книге, наверное, впервые так подробно говорит о поздней прозе Рекемчука. Но особенно, по-моему, ценны её размышления о тех произведениях, что когда-то принесли ему известность, многие из которых были экранизированы, – «Мальчики», «Молодо-зелено», «Время летних отпусков», «Скудный Материк», «Нежный возраст»… Фильмы по прозе Рекемчука показывают редко, книги, пожалуй, за исключением «Мальчиков» давным-давно не переиздавались… Но они по-прежнему живы, хотя и завалены толщей последующей литературы – не только новой, но и «возвращённой», «запрещённой», что хлынула на нас в период перестройки и гласности.
Очень любопытно сопоставление стиля, психологических, географических деталей, новообразований, поговорок в прозе Рекемчука с тем что происходит в литературе сегодня. И здесь рядом с Рекемчуком оказываются Юрий Буйда, Захар Прилепин, Герман Садулаев, Ольга Заровнятных, Сергей Шаргунов, Фигль-Мигль, Алина Витухновская… Наверняка большинство из этих авторов не открывало книг Александра Евсеевича, но случайные пересечения куда интересней сознательных заимствований. Язык-то у нас один, да и пишем, по большей части, об одном. И живём на одной земле.
Роман СЕНЧИН
