Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №09. 28.02.2014

Канторщина

Розовое зеркальце постсоветской интеллигенции

 

О книге Максима Кантора «Красный свет» на страницах нашей газеты появилось уже с десяток статей. Но, видимо, она так сильно зацепила читателей, что они высказываются ещё и ещё. Впрочем, речь идёт не столько о самой книге, сколько о том, что пережила наша страна и что может пережить в будущем.

Сегодня со своим словом – Дмитрий Чёрный. 

 

Максим Кантор. Красная башня
Максим Кантор. Красная башня

Если вы думаете, что я делаю это с удовольствием – то ошибаетесь. Как ошибаетесь, вероятно, полагая, что Дзержинский, Ягода, Ежов и Берия получали моральное (а может, и физиологическое – извращенцы!) удовольствие от допросов. Дело это изматывающее, опустошающее, сильно укорачивающее собственную жизнь и славу – разбирать жизни тех, кто выступает диверсантом для жизней миллионов трудящихся. Уж кто-кто, а Феликс Эдмундович-то побывал в шкуре допрашиваемого, поэтому прекрасно знал ощущения тех, кто встал на пути [советской] власти. Кому-то страшно, кому-то гордо – ощущать свою классовую неправоту, но допрашивающему – всегда гаже, вера в человека рушится. Зато вера в будущего Человека растёт. И лишь когда словом озаряет допрос свет карающего меча революции, правоты представляемого чекистом трудового народа – вот такой миг оправдывает все многодневные копания следствия. Увы, если и сейчас общество выбирает определённый, социалистический путь, – выбирает пока в дискуссиях, в брожениях на площадях промеж национализмом и национализацией, – важно спешить убирать мусор. Пока это мусор слов, но он захламляет путь революции. Он дезориентирует, провоцирует.

Допрашиваемый у нас сегодня господин Кантор, Максим, контрреволюционер. В поле нашего внимания он попал по ориентировке господина Прилепина – точнее, по его указательной записке. «Дим, ты б книжки почитал» – написал он корнету Плетнёву после его интуитивной, но верной критики в адрес публициста, но не писателя Кантора.

Взял «В ту сторону», прочитал. Взял «Красный свет», почитал. Потом зафрендил в ФБ и там читал пасторальные взбрыки «левого мыслителя России». Захар ведь словом – что рублём подарИт… Думал, может, Кантор и вправду – наш? Однако левизна мыслителя была какой-то мерцающей, а порой и подозрительной. Среди богатой эстетской эрудиции, чем нынешнего читателя легко приманить, мелькали просоветские мыслишки – но настолько робкие и непоследовательные, что смотрелись бы логичнее в устах провокатора. Ну, как прежде у Проханова, например, – вроде бы да, Советский Союз, да, Ленин, да, Сталин, да сила и мощь сверхдержавы… но потом возникает и «да, Путин», Пятая [сырьевая] империя... Дас Райх, а вовсе не свободных республик Союз. Всё от ошибочного, диверсионного обобщения – красно-белого союза и приклеивания ярлыка империи к СССР, совершенно чуждого нашей родине. Более того – враждебного. Но это путь путаника Проханова его личный… Оказалось, что Кантор не брезгует учиться и такому опыту, и что при этом забавно – стилистически проханизируется.

Мы стартовали в ОГИ практически рядышком, но в разных возрастных категориях. «Поэма Столицы» выходила, когда первое двухтомное издание «Учебника рисования» огишники вертели в руках, скорее, как недоразумение. И тогда добрый издатель мне ещё шепнул, щекотнув бородой: мол, нет, дорогой, два тома делать не будем, плохо продаются два тома, лучше в одном. Откровенности ради замечу, что некоторые находки редактора, – например, выравнивание только по левому краю в дневниковых абзацах, – были взяты именно из «рисования». «Поэма» втиснулась в Нацбест, а Кантор продолжал издаваться в ОГИ за свой счёт, и ни о какой левизне в связи с ним не упоминалось. Богемные восьмидесятые от первого лица – продолжали поездки по Европе, судя по всему, к заказчикам картин, откуда артист слал своему редактору барские указания насчёт перемен имён «абсолютного зла» типа Зубкова… Небезызвестный подчинённый Проханова Андрей Смирнов, музыковед газеты «Завтра», задал мне вопрос на презентации в «Билингве»: не боишься ли, что как и «Учебник рисования» прочитают твою объёмную «Поэму» только два-три знатока, и на этом всё кончится? Андрей-то полагал, что шлагбаумом на пути к широкому читателю тут будут именно левые идеи, немодный тогда (2008) советский патриотизм, бытописание революционных будней молодёжи (АКМ, СКМ, «бункер»)…

Однако тренд менялся и менялась интеллигенция. Если во второй половине нулевых, при Медведеве, одновременно с монархизмом стала вновь популярна либеральная риторика и героика, антисоветчинка и оттепельщина, то с крахом проекта «преемник-2» восторжествовали уже более злые просоветские настроения, как в самом начале нулевых – цикл возобновился, пятилетка пошла революционная, назревала Болотная (напомню, заявителем митинга после «выборов» был наш Левый Фронт). Когда в ОГИ версталась вторая моя книжка (2012), сотрудники перефыркивались при упоминании имени Кантора: побежал за большими деньгами – сперва в Эксмо, а там и в АСТ. И это всё о «левом мыслителе России», и читать-то я стал оного после всего этого!..

Герой-историк из слабенького римейка «Ракового корпуса» (ассоциации неслучайны – чем кормилась богема 80-х?) из «Втой стороны» – блёкл, годится лишь как приставка к метафоре экономического кризиса. Который, впрочем, никак не раскрывается в его конкретике, а отдельными штрихами соединяется то с одной, то с другой исторической аналогией. В общем, тут не только левыми идеями (уж какой там марксизм!), тут и анализом-то мочи Горенфельда не пахнет. Но тренд художник чует верно – небрежно и высокомерно, по-прохановски набросанные, мелькают антигерои второй пятилетки путинизма, генерал-приватизаторы, чинуши-буржуи, либерал-олигархи. Фамилии их произвольны и комичны. Тут даже до «Господина Гексогена» не дотягивает изобразительная способность: эстетика конкретного чужда художнику Кантору. У газетчика Проханова как-то натуральнее, хотя и тоже не про наши времена – слишком абстрактен и в плохом смысле традиционен, литературен язык. Гоголь иногда и неуместен, и вот с его-то выпуклостью совремённые писатели преклонных убеждений – лезут невпопад.

М.Кантор вроде бы пытается настроить, навести зеркальце своё маникюрное, подловить луч просвещения и солнечным зайчиком щекотнуть интеллигенцию, ну хотя бы один глазок. Ну, чтоб стыдненько стало за симпатии к белячеству, к социально-регрессивным элементам. Но не слепить же её одним только красным? Кто такое купит? Плюрализм никто не отменял: рынок-с. АСТ по части маркетинга за двумя зайцами не гоняется!.. В общем, разве что таджик, заехавший за гастарбайтершей, намалёван Кантором героически на фоне вымирающей интеллигенции Москвы и нахального англичанина (правда, плавание сухощавого таджика с двумя человеками, привязанными к спине – чистейшая утопия, но чего не простишь сюрреалисту). Незапоминаемые, рассыпающиеся после прочтения фамилии небрежно обозначенных героев на фоне такого высокого заступничества за таджика – мало что значат. Пелевинское недоверие к бытию и его завершённым формам сквозит в этой, на первый взгляд, традиции. Ибо на второй взгляд мы тут находим негативное влияние постмодерна, куда более важное: скупость, условность языка, недоверие к слову.

Пытаясь уже не витийствовать, как в «Учебнике», Кантор впадает в другую крайность, ведь писать ёмко, но размашисто, как Прилепин, надо и о том, что Захарка прожил, например. Язык такой краткопредложЕнный, наподобие «Греховного», – вкусен только когда сам сухофрукт в пору расцвета был объёмист, усушка любит жирный исходник. А у Кантора сплошной вымысел, хлипкий и безыдейный, с одной лишь сугубо интеллигентской неизбывной ноткой: «ох, как же мы все ошибались в 90-х!». Потом переправленное на «как же ВЫ все ошибались», а Виконт ДеКантор – вышел вон, и снова поехал к заказчику картин в Ватикан, например. Полноты бытия, какого-нибудь сексуального разгара, например, такая кисть сторонится – ей ближе камерные, карикатурные форматы, любовницы-сплетенки, жизнь избравших «демократию» по законам обывателя… Стёб над вчерашними друзьями-неудачниками: разочарования газетчиков, беспомощность семейного бюджета бюджетников перед спровоцированной куревом болезнью, надуманная бытовуха. Нахожу сходство с А.Прокофьевым, новым самоиздающимся фаворитом ОГИ, с финалом его «Белого мусора» (рецензия в №18–19 за 2012-й). Для театра – пустовато, для книги – блёкл текст. Событийности нет в той же мере, как и идейности, ведь без неё автор – ноль без клавы.

И вот тут в качестве вещдока на допрос пожаловал пожалованный шортлистом Нацбеста «Красный свет». Кстати, связи названия с содержанием найти невозможно – хотелось попиарить свои художества, видимо. Известно, что фоном для флага НСДАП Гитлер выбрал красный цвет именно пытаясь «национализировать» его, вырвать из рук коммунистов. Но связи такого рода в книге нет, как нет утешения либералам насчёт «коммунизм и фашизм – одинаковое зло». Да и толщина книги должна чем-то оправдываться – а это даже не роман. Правда, имеется попытка какую-то перекличку поколений показать – потомка чекиста, вселившегося в квартиру репрессированного, поставить на допрос либерала… Однако и тут недореализм, весьма видимые натяжки убивают текст (расползаются стёжки), не дают ему стать романом: захватить судьбами, событиями, заставить поверить и воплощать (в кино, например). Проектиком попахивает – тем самым, постмодернистским.

Местами Кантор просто пытается выболтать устами первых попавшихся героев, а без подвернувшихся – и своими, весь тот бред, что нагородили по поводу Истории СССР антисоветчики бывшие и нынешние. Описание современности даётся автору плохо: в силу частого его отсутствия на родине. Поэтому на стартовой вечеринке снова жуют и шутят гоголевские гипертрофированные персонажи – которые годились для грубоватого юмора века 19-го, но сегодня разве что истосковавшимся по «классической» литературе сгодятся. Впрочем, пресловутой правды характеров нет и здесь – штрихи бегут дальше. По схеме постмодернистского романа, закреплённой «Мастером и Маргаритой» – чехардой эпох. Здесь я спрева почти поверил Захару – ох, как развенчивает антисоветчину! Вот-вот расставит все точки – но вылезает вдруг совершенно нереальный персонаж в «немецкой» составляющей, который якобы дожил до персонажей Болотной, ещё более надуманных от злобы автора на реально сопротивляющихся Системе.

Вот тут-то характер контрреволюционера, провокатора сквозит бесстыдно: книгу можно отдавать психоаналитику. Сколь искусно проработана «немецкая» часть с Ханфштангель-циркулем этим, столь же убога, невероятна, небрежна – часть «русская», где «левый мыслитель» пытается нащёлкать по горбатым носам либералов, якобы главенствовавших на Болотной. В целом как раз реальные, а не выдуманные (в «немецкой» линии) события у Кантора выходят максимально исковерканными, хотя – кто мешает написать настоящие имена политиков? Это исторический недороман или недоисторическая фантастика? И зачем это снова «Зубков» – то есть среди комических выдуманных фамилий реальная, Шаргунова, да ещё и наклеенная на неподходящий ему персонаж? Пукнуть в нос нацбестовому конкуренту захотелось? Вот это и есть та самая отрыжка постмодерна опять – в самом скромном виде, в иронии, но всё же явная.

Понять, «за какой интернационал» Кантор – невозможно, провокатор работает, скорее, на Германию. Было дело, на семинаре в «Фаланстере», пока рассказывал про новый реализм я, помянули подследственного за похвалы в адрес Гитлера – так уверовавшие в антифашизм Кантора не дали лишить себя кумира. Вот она, сила маркетинга! Впрочем, отдадим должное подследственному – в Германии он, вероятно, по линии родни, покопался в архивах, имея при картинных барышах, массу свободного времени. Книга набита плохо скомпонованными, наскоро разбросанными по репликам и главам фактами времён довоенных и ВОВ – и мы бы могли оправдать такую спешку лишь одним, советским патриотизмом. Но Кантор от оного далёк. Видимо, возомнив себя моральным идолом на уровне президента, он тут поздравлял с новым 2014-м в ФБ – и поучал, кем себя считать в первую очередь. Ну, конечно же – лесть целевой аудитории, интеллигенции, которая уже не либеральная, стыдится прошлого, но и далеко ещё не левая, учит азбуку Маркса… Вы, раздухарился подследственный, – в первую очередь личности, а в последнюю – народ. Бегите, мол, этих стад и площадей. В общем, «левый мыслитель» успокоил постсоветского обывателя в давно избранном им стиле жизни, примерно как Зюганов в 1993-м. Кому же, как не такому «деду морозу» судить Болотную, а за одно акционизм? Пытаясь осудить авангард, зеркальце телегенции почему-то записывает Маяковского в классики, а вовсе не в эпатажники – но нас-то не проведёшь. Маяковский и Пуссеньки – родственники. А вот вы с вашим штангелем – другого рода-племени, и даже обобщать по существенному признаку не умеете, всё провокаторствуете, как листовочки Геббельса.

И ладно бы – хоть что-то сходилось в книге с фактами противостояния московских масс и власти 2011–2012-го года, но тут именно только повод, только само название Болотной сохранено. Далее идёт вшивенький вымысел в духе Проханова (над вымышленными человечками и смеяться легче) – быстрорастворимый и смеябельный. Непереваренная информация валится и в «немецкой» части, вот, например: «В майские дни 1937-го шли чистки в немецком вермахте и русской РККА, шли аресты московской интеллигенции, сочувствовавшей Троцкому, и в эти же дни легион «Кондор» разбомбил Гернику – негоже было оставлять пятую колонну в тылу коричневой Европы.» Это звучит из уст сподвижника Гитлера – и пятая колонна даже кавычек не имеет. «Русской РККА» – тоже не говорили ни в Германии, ни в Англии, ни в США. Либо РККА, либо – просто «русские». Бедняга Кантор расплылся во временах и терминологиях, и не в первый раз – до этого Ханфштангль даже Ахматову припоминал (с быстрой оговоркой, что по каким-то документам…). Надо сказать, что Ахматову и в СССР-то тогда мало кто знал (до войны), а уж чтоб национал-социалист?.. Нет, был один знаток русской поэзии – писатель в молодости, Геббельс, он Николая Клюева успел сделать мучеником сталинского режима и героем календаря для оккупированных территорий… Но вот чтоб так?

Проще говоря, публицист Кантор до романиста не дорос (как не дожил бы нацистский преступник до консультирования болотных вождей – вот где опять натужная прохановщина, постмодерн дряхлых). А вот до Нацбеста – запросто, буржуазия нынче пошла непритязательная. Ей, разжиревшей на дележе той самой социалистической собственности, которую Кантор боится по имени звать – как раз такие фантастические версии Истории СССР и ВОВ вполне подходят. Лишь бы не факты! Лишь бы не исторический роман. Вот поэтому в «Республике» на Тверской, после безуспешных продаж на первом этаже, книгу сию сослали не к романам, а к публицистике историков, промеж Берии да Радзинского.

Да, запрос на просоветский пересмотр Истории СССР вырос, да – маркетологи АСТа поторапливали... Вкусы Елены Шубиной – это вам не революция песцатых шуб. Комиксный марксизм Лукошина да трусоватый советизм Кантора – вот что будет продаваться! Рынок неперечитываемых книг пополнился очередным дредноутом. Но «Красный свет» – это всё ещё красный свет для тех, кто ждал зелёного, чтобы испить бодрящей родниковой воды советской, Красной истории. Кто хотел фактов и знаний о том, как под командованием Сталина мы, чумазые, победили этих утончённых штангель-циркулей. И без постмодерновых каракулей и сравнений Гитлера с Малевичем – Кантор, словно издевается над читателем как софист, и легко уводит его за нос, всё дальше от реальности и Истории. Что скажет в свою защиту подследственный?

Что хотел образумить тех, кто вышел на Болотную? Так они-то не побоялись при всех разногласиях смотреть друг другу в глаза. Они в мае 2012-го готовы были жизни положить, чтоб Путин не влез на трон. Да, на трибуну лезли либералы – да, нам, большевикам, приходилось давать им слово. И лягушонок Намедни сорвал свои пять минут славы, ругая «северокорейские» выборы. Кстати, а где был Кантор, имел ли что-нибудь сказать массам в духе своих новогодних пожеланий? Ей-богу, мы с Анатолием Барановым бы потеснились!

Чаша моих весов стукнулась об обложку «Красного света», когда Кантор вдруг заблажил в ФБ: да здравствует предпринимательство, заорал он, и тут же продолжил, что оно не должно ничего иметь общего с дележом «общенародых ресурсов». Это уже почище красно-белого союза будет! О да, эти вот господа и обустроят нам тут Россию, ога!.. Пардон, а не со свободы ли предпринимательства начинался делёж этих самых ресурсов в 90-х? Бедное зеркальце интеллигенции заболталось совсем, заигралось – очень хотелось и дальше продаваться. Причём, продаваться тем, кто раньше зачитывался Акуниным и Гайдаром (не Аркадием) – тренды, бренды… Но вот беда: приватизация и предпринимательство синонимы в нашей стране. А вот что такое «общенародная собственность» – знают лишь демагог Зюганов да путинист Проханов.

Ибо в Истории СССР таковой собственности не значится – неточность и популизм снова подвели Кантора, который, как иронически заметил Юрий Мухин, ни одним ларьком в своей жизни не руководил. Была социалистическая собственность – именно она Конституцией СССР свято охранялась и гарантировала не какому-то, а советскому народу бесплатное образование, медицину, светлое будущее. Ваша целевая аудитория, Кантор, – отказалась от этого будущего, и загонять её туда будем мы, снова железной рукой. Только так. Вам же желаю быть подальше от отечества и по-прежнему к буржуям поближе, готовым поделиться честно нажитым с придворным художником, иначе приговор этой статьи найдутся желающие привести в исполнение.

Не заступайте на нашу территорию, не советую. Да, проституированная телегенция легко лепит себе кумиров – но бойтесь не её, а революционной интеллигенции, которая вырастет всё же из нынешнего разброда. Вот ей уже все эти фиктивные персонажики не понадобятся, им нужны будут точные имена, явки, пароли. И ваше оправдание по поводу местопребывания 19 августа 1991-го года, и желательно письменные или какие прочие свидетельства в пользу того, что тогда вы не были с теми, кого нынче высмеиваете и дразните. Был один тут заявлявший, что «человек имеет право сменить убеждения» – жаль, не на допросе пальцев лишился, а то и больше бы рассказал про отца-кулака. Про ваши связи за границей – на следующем допросе, а пока подумайте, не описать ли всё в явке с повинной. Ибо большевизму вы чужды, как и левому движению нынешнему. Ведь оно не признаёт голых теоретиков-компиляторов и тем более беллетристов – у нас критерий теории практика, а проверка мышления – действие. Я вот завтра иду на процесс Удальцова-Развозжаева. Вас там, конечно, не будет, вы будете в другой, более комфортной, но камере – камере пожизненного аутсайдера политической судьбы России.


Дмитрий ЧЁРНЫЙ




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования