Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №37. 12.09.2014

Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым

Идея вещи

 

Я всегда с неизменным интересом и любовью обращаюсь к творчеству Виктора Алексеевича Пронина. Его давно уже пора перестать считать автором только детективных романов. Язык не поворачивается назвать нашего «Ворошиловского стрелка» «детективщиком», настолько он сам многомерен и многопланов. В своём творчестве – точен и прост, стиль – ироничен и выразителен, сюжеты – захватывающи и неповторимы, а в контексте зарыты кладези умных мыслей. Книги его читаются для развития левого и правого полушарий мозга, что в наше масскультурное время крайне полезно. А если сравнивать с пищей, то это не серийные скоротечные гамбургеры, а изысканные блюда, приготовленные с различными специями на заказ для понимающих в этом толк дорогих гостей. Да ещё и поданные с доброй бутылью «Кьянти».

Конечно, на поприще детективной литературы он достиг небывалых вершин. Стал в один ряд с классиками этого самого почитаемого в народе (кто оспорит?) жанра. Но в том-то и сила настоящего писателя, что в каких бы формах или форматах он ни работал, на страницах его произведений всегда ощущаешь не только разнообразие концептуальных замыслов, широту взглядов, но и глубину смыслов, высоту идей. Словом, это практически почти полифоническая симфония, в которой все темы представляют отдельные мелодии, но вместе составляют гармонию. И звучит она не только в ушах и умах, но ещё в сердцах и душах. А ещё добавим сюда аромат и магию слов, дыхание времени, шорохи и отголоски сопутствующего всем нам на жизненном пути быта и стремления познать тайны бытия. А последнее сродни именно разгадке вечной детективной Истории мира во всех её человеческих проявлениях. Таким образом, сделаем вывод: художник – это музыкальный инструмент (в лучшем смысле этого слова), при котором, когда он звучит, надо лишь молчать и внимательно слушать, проникаясь волшебной мелодией. Ну, также и самосовершенствоваться по мере сил и расти вверх, а не вниз.

Таков Виктор Пронин. Читатель теперь может только порадоваться, что недавно в издательстве «У Никитских ворот» вышел четвёртый том его мемуарной саги «Кинжал для левой руки», а перед Книжной ярмаркой на ВДНХ (как мила мне эта аббревиатура, сколь много связано в моём детстве с этим местом!) появился и пятый. Шестого не будет. Так, по крайней мере, сказал мне сам автор. Я не стал спорить, убеждать, что надо бы и продолжить, ведь пятый «Кинжал…» кончается 1966-м годом, когда Пронину было за тридцать. А где же предыдущие годы, вплоть до ранней юности? Это тоже чрезвычайно интересно. Или они покрыты мраком работы в контрразведке и разглашению не подлежат? Нет уж, давайте, Виктор Алексеевич, вспоминайте дальше. Публика ждёт. Гриф «секретности» с материалов «дела» должен быть снят. Тем более что всё это мудро, здраво, остроумно и увлекательно. Читаешь – не оторвёшься. Как опять же детективный роман. Ну что поделаешь? Легла эта печать жанра на него теперь уж навечно.

Я когда-то писал рецензию на первый том этой «колющей» сознание серии. И ещё тогда задавался вопросом: а почему книги называется именно так? Автор разъяснил это в своём тексте: «Почему бы мне не сравнить длинную шпагу с длинным романом, до которого не у каждого читателя дойдут руки?.. Почему бы мне эти вот короткие записи не сравнить с коротким кинжалом?.. Я ли создаю эти блокноты, они ли создают меня… Оба эти предположения верны и справедливы. И они, блокноты, и я, годами лепим друг друга, можно сказать, из ничего. А назвать их можно так: «Жизнь наедине с самим собой».

Да, каждый писатель в работе над романом или рассказом переосмысливает какие-то суждения о самом себе, о своих друзьях, о мире. Вот из таких вроде бы случайно возникающих записей и состоят «Кинжалы…» Виктора Пронина, читать которые не менее интересно, чем его самые лучшие детективы. Поскольку здесь уж точно нет ничего выдуманного, искусственно созданного, лишь чистая правда и горькие истины.

В «Кинжалах…» Пронина читатель найдёт целые залежи и россыпи философских мыслей, редких образов, коротких сюжетных линий, которые при желании могли бы обратиться в повести и романы. Это именно кинжальные удары из трёх-пяти строчек, нацеленные в чью-то совесть, чью-то память, чью-то боль. Скорее всего, самого автора. Они, пишет Виктор Алексеевич, «постоянно разят меня самого». Он много вспоминает о Сахалине в своих «Кинжалах…». В сознании автора этот остров – уже исчезнувшая Атлантида. Как многое другое в жизни, в жизни, что уже нельзя, невозможно вернуть. Например, и в первую очередь, – время. Те годы и то пространство, в котором был счастлив даже и в горести, как ни парадоксально это звучит. Ведь что такое время (да и пространство тоже)? Мы говорим об их сущности, что они «были» и «будут». Но, если рассудить здраво, им подобает одно только название – «есть». И это движущая сила книг Виктора Пронина.

В одной из статей я как-то сравнил Пронина с Платоном. А что такое детектив как криминальный жанр? Этот тот же миф, присущий и сочинениям Платона. Миф в смысле далёкого от тебя, неведомого события или вещи, вроде «ящика Пандоры». Может быть, внешне ужасного, но не осязаемого читателем. Однако напрасно тот так думает. Потому что идея вещи – это уже истинная причина её конкретного появления. И Пронин во всех своих книгах предупреждает об этом. Идея вещи предшествует самой вещи, и она не может возникнуть, если нет её идеи. Таков, на мой взгляд, глубинный смысл творчества Виктора Пронина, взять хотя бы его «Ворошиловского стрелка». Таково и основное содержание платоновской философии: идея вещи, соединяясь с тем или иным материалом, рождает реальную вещь.

Постскриптум. Не могу удержаться, чтобы заодно и не прояснить, опять же по-платоновски, природу творчества: это «всё, что вызывает переход из небытия в бытие». То есть миф (а вся литература и есть миф) обретает реальность. Идея воплощается. Но главное – это сопричастность собственной души к творчеству. И, как говорил один из последователей философии Платона в эпоху Возрождения флорентиец Марсилио Фичино: «Выше тела – душа, выше души – ангел, выше ангела – Бог».


 

Питающая вечность

 

Чудесная якутская поэтесса Михалёва-Сайа (как красиво и загадочно звучит её вторая фамилия) выпустила уже седьмую книгу своих стихов. Это немало. Родилась Наталья Владимировна в 1964 году в маленьком селении Тюбяй Сунтарского улуса. Не там ли родились эти строки:

 

Как на чороне древнем вязь резная –

свидетельство таланта праотца –

в срединном мире жизнь течёт, не зная,

ни краткой остановки, ни конца…

 

Или такие:

 

Душа моя всё легче и всё выше,

бежит восторг ознобом по спине,

когда сквозь горловое пенье слышен

моих далёких предков голос мне…

 

Что можно увидеть в этих строфах, даже в контексте? В этой клинописи не то птичьего, не то ангельского полёта? Думаю, и со мной, может быть, согласятся профессиональные поэты, не только лирическую музыку, философскую мысль, но и глазомер охотницы и твёрдость руки, вырезающей на бересте то, что может выразить только язык поэзии. Такого же мнения придерживается и редактор санкт-петербургского журнала «Звезда» Евгений Каинский, переводивший её стихи на русский. А книга называется порывисто и по-душевному тепло: «Попутные ветры» (издательство «Салама»). Да и разделы в ней тоже красочны и многозвучны, как природа Якутии: «Шёпот звёзд», «Чистые линии», «Зов бубна», «Порывы света и теней»…

Многие ценители якутской поэзии уже хорошо знакомы с творчеством этого автора. Знатоки сходятся в том, что её стихи интеллектуальны и глубоко философичны. Я бы добавил вместе с народным поэтом Якутии Моисеем Ефимовым, что они ещё и метафоричны, психологичны и, конечно же, интимны. Если это и музыка, то тихая, тонкая, как дуновение ветра или журчание ручья. Но есть и гражданские строки, есть поиски одного с Богом языка, есть драматизм индивидуальной судьбы и всей эпохи. Многое есть в стихах Сайа, облечённых в сознание её героинь-двойников: огонь страсти, горение запретных чувств, женственность и ещё неразгаданная никем тайна души. Тот же Евгений Каминский хорошо сказал: «Её поэзия – на уровне крон вековых якутских лиственниц, на которых пристально смотрит небо. Это поэзия уносимая облаками. Это поэзия питающая вечность». Лучше и не скажешь. Читайте!

Постскриптум. Поэт строит новый порядок вещей. И поэт же выходит из строя, чтобы в одиночку противостоять этому порядку. Именно такую задачу решает в своём творчестве Наталья Михалёва-Сайа.


 

Глашатай жизни

 

Книга Михаила Фёдорова «Плодородный человек Егор Исаев» (издательство им. Е.А. Болховитинова) содержит многочисленные рассказы о человеке, который был вдруг незаслуженно забыт. А ведь при его жизни, особенно в советское время, власть, Союз писателей России, да и просто друзья-товарищи в нём души не чаяли. Его приглашали на конференции и собрания, усаживали в президиумы, награждали премиями и званиями. Егор Александрович Исаев был Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской премии (это высшие почести в СССР), ему пели осанну. А потом всё смолкло. Да, наступили иные времена, более жёсткие и меркантильные, но поэт-то остался. И очень хороший поэт, выдающийся в сонме нынешних.

Книга эта вышла через год после его кончины. А на похороны даже Ганичев не приехал. Ну, может быть, здоровье не позволило. Но прислал бы хоть телеграмму родственникам. Эх, люди... А ведь сам Егор Исаев в книге Фёдорова рассказывает о том, как он много помогал нынешним руководителям Союза писателей, как выбивал им должности и премии, как всячески опекал их, холил и лелеял. Вот и вырастил. В книге вообще много того, что составляет личную основу Исаева, бережно сохранённую Фёдоровым, благодаря их многолетнему знакомству и встречам. Все они были скрупулёзно записаны автором. Происходили ли они на родине Исаева в Коршево; или в Вислом – этом живописном уголке на берегу Битюга, где поэт любил проводить лето; или в санатории Дзержинского под Воронежем, где он тоже был постоянным гостем; либо на каком-нибудь писательском собрании. За долгие годы из этих бесед сложились триста страниц текста.

Здесь читатель откровенно узнает о жизненном пути Исаева с его же слов. Каким было детство в селе, где он родился. Юность, которую ещё в 41-м обожгла война. Как служил в Грузии на границе с Турцией. Как охранял крекензавода в Подмосковье (теперь это Капотня). Как попал в конце войны на фронт и служил в Австрии, где опубликовал первые стихи.

Об очень многом мы можем прочесть в этой книгу. А почему «плодородный человек»? Так называл Исаева Александр Трифонович Твардовский. Сам же и вручал ему позже (в непростой, кстати, закулисной борьбе) Ленинскую премию. Написано в книге и о товарищах поэта по литературному цеху. Например, о Николае Рубцове, как тот попал в очень сложную ситуацию, едва не закончившуюся для него плачевно. О встречах Исаева с турецким поэтом Хикметом. Об отношении Егора Александровича к Коротичу и Максимову. О том, как он «выпорол» депутата-генерала Сигуткина, который предложил спороть со знамени Победы серп и молот.

Постскриптум. Такое впечатление, что герой книги до сих пор живой, всегда атакующий, приближённый к землякам, к простому человеку. А ещё много фотографий. Редких, ещё не знакомых читателям. И на снимках поэт всегда «в деле», читает ли он свои стихи, разговаривает ли с людьми, выступает ли на писательском мероприятии. Из него фонтанирует жизнь. Он и был своеобразным глашатаем-рупором жизни. В этом сама суть Егора Исаева. 


Александр ТРАПЕЗНИКОВ




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования