Архив : №45-46. 14.11.2014
Без права на поражение
В этом году будет 135 лет Иосифу Виссарионовичу Сталину
«Навалилось ещё не виданное на русской памяти поражение, и огромные деревенские пространства от обеих столиц и до Волги, и многие мужицкие миллионы мгновенно выпали из-под колхозной власти, и – довольно же лгать и подмазывать историю! – оказалось, что республики хотят только независимости! деревня – только свободы от колхозов! рабочие – свободы от крепостных Указов!< ....> Единственным движением народа было – вздохнуть и освободиться, естественным чувством – отвращение к своей власти. И не «застиг врасплох», и не «численное превосходство авиации и танков» так легко замыкало катастрофические котлы – по 300 тысяч (Белосток, Смоленск) и по 650 тысяч вооружённых мужчин (Брянск, Киев), разваливало целые фронты и гнало в такой стремительный и глубокий откат армий, какого не знала Россия за все 1000 лет, да и, наверно, ни одна страна ни в одной войне, – а мгновенный паралич ничтожной власти, от которой отшатнулись подданные, как от виснущего трупа».
Это – слова из «Архипелага ГУЛАГа», и они ставят под сомнение бессмертное некрасовское: «То сердце не научится любить, // Которое устало ненавидеть». Ненавидеть советскую власть Солженицын не уставал никогда… А, тем не менее, не смог полюбить Державу, сокрушившую фашизм, такой, какой она была. Он увидел в первых месяцах войны то, что, конечно, тоже и к тому же – отчасти имело место быть, но отказывался увидеть главное…
Уже в первые дни войны германские войска встретили упорное сопротивление Красной Армии. В историю вошли многочисленные примеры мужества и самопожертвования командиров и солдат. До последнего защищали свои позиции пограничники. В первый же день войны 15 лётчиков осуществили таран фашистских самолётов. Легендой о стойкости в истории войны стала оборона Брестской крепости. Находясь в окружении, небольшой гарнизон при нехватке вооружения и боеприпасов почти месяц, с 22 июня по 20 июля 1941 г., сражался против многократно превосходящих сил врага. Гарнизон стоял до последнего. Первым ощутимым контрударом войск Красной Армии явилось наступление 63-го стрелкового корпуса на Бобруйском направлении уже 13 июля – 17 августа 1941 г., приведшее к временному освобождению Жлобина и Рогачёва. С 3 по 26 июля 1941 г. шли напряжённые бои в районе Могилёва, который не щадя себя обороняли воинские части Западного фронта и бойцы отрядов народного ополчения.
Перечень неопровержимых фактов стойкости в начале войны безмерен, и именно они стали основой для будущей Победы в священной схватке с фашизмом. И с первого до последнего дня войны солдаты и офицеры многонациональной Красной Армии шли на смерть, остаграммившись, и с призывом «за Родину, за Сталина!» И так от Брестской крепости через Сталинград и Курскую дугу до самого Рейхстага. И этого из истории не вырвать и не выскоблить. Ничем и никогда. В том числе и личной ненавистью и презрением к Сталину Солженицына, кстати, если и отдавшего дань нашему солдату-победителю в своём многотомном полотне, то не очень щедро.
Как известно, на фронте Солженицын стал критически относиться к Сталину, в переписке со старым другом Н.Виткевичем высказывался о «Пахане», под которым подразумевался Сталин, хранил в личных вещах составленную вместе с Виткевичем «резолюцию», где сравнивал сталинский порядок с крепостным правом и говорил о создании после войны «организации» для восстановления так называемых «ленинских» норм. 2 февраля 1945 г. пришло телеграфное распоряжение заместителя начальника Главного управления контрразведки «Смерш» НКО генерал-лейтенанта Бабича о немедленном аресте Солженицына и доставке его в Москву.
Да, людей беспощадно бросали в пекло войны, которая унесла десятки миллионов жизней солдат и офицеров, мирных граждан, в том числе детей и стариков. Да, репрессии 1920–1940-х гг. выкорчёвывали миллионы. Да, сталинская власть использовала сотни тысяч заключённых, ни в чём не повинных людей как сверхдешёвую рабочую силу (оплатой были пища и хвойный отвар для иммунитета). Коллективизация уничтожила зажиточное крестьянство и физически, и морально… И, наверно, среди старых москвичей трудно найти того, у кого среди родственников не было расстрелянных или репрессированных. Но точно – практически невозможно было найти семью в послевоенной Москве, в которой никто не был на фронте или не погиб на войне. Победа была всеобщим и повсеместным общенародным счастьем. Счастьем не только на фоне репрессий, но и на фоне чуда сталинской «мобилизационной экономики»
В 1913 г. доля России в мировом промышленном производстве составляла около 4%, а к 1937 г. уже достигла 10%. Особо динамичными были два периода советской истории: 1930-е и первая половина 1950-х гг. По общему объёму валового внутреннего продукта и производству промышленной продукции в середине 1930-х гг. СССР вышел на первое место в Европе и на второе место в мире, уступив только США и значительно превзойдя Германию, Великобританию, Францию. За неполных три пятилетки в стране было построено 364 новых города, сооружено и введено в эксплуатацию 9 тыс. крупных предприятий (получается – по два предприятия в день – просто невообразимый показатель!). При этом если в 1917 г. на территории будущего СССР было максимум 43% грамотных, то в 1939 г. их стало 87,4%.
Никогда и не при ком у нас не была столь крепка дружба народов, как при Сталине (это в связи с тем, что, по Солженицыну, республики хотели «только независимости»), но при этом никто и никогда из власть имущих в Российской Империи не выселял целые народы с их исторических земель, как это произошло с чеченцами, ингушами и крымскими татарами. При том же Сталине. По ряду свидетельств, пресловутое дело врачей могло завершиться переселением евреев центра РСФСР в Биробиджан в связи с тем, что во многом инициированное Сталиным в ООН создание Государства Израиль обернулось альянсом Израиля с США. И всё-таки это переселение довольно трудно себе представить в силу рассредоточенного проживания евреев и того, что весьма весомый их процент в Москве, Ленинграде и Горьком с начала 1920-х гг. находился на различной ответственной, в том числе руководящей работе.
В Тихвинском переулке, где прошло моё детство, многих коснулись сталинские репрессии, но, помню, как в конце 1960-х один мальчик во дворе с пеной у рта доказывал другим детям, что «Сталин – враг народа», потому что его «дедушку убил». У других детей это вызвало бурю негодования притом, что, скажем, у меня в семье в 1930-е расстреляли родного племянника дедушки и четырёх бабушкиных двоюродных сестёр, а, например, ещё у одного мальчика отец, казанский татарин, был на фронте, попал в плен и в немецкий концлагерь, а следом и в сталинские лагеря.
И, тем не менее, несмотря ни на что, для большинства из нас тогда Сталин не мог быть «врагом народа», потому что мы знали с рождения – он был во главе страны, победившей Гитлера и германский фашизм, а страна устояла, благодаря тому, что именно при Сталине превратилась в могучую державу.
«Простая истина, но и её надо выстрадать: благословенны не победы в войнах, а поражения в них! Победы нужны правительствам, поражения нужны – народу», – рассуждает Солженицын в «Архипелаге»: «После побед хочется ещё побед, после поражения хочется свободы – и обычно её добиваются. Поражения нужны народам, как страдания и беды нужны отдельным людям: они заставляют углубить внутреннюю жизнь, возвыситься духовно.
Полтавская победа была несчастьем для России: она потянула за собой два столетия великих напряжений, разорений, несвободы – и новых, и новых войн. Полтавское поражение было спасительно для шведов: потеряв охоту воевать, шведы стали самым процветающим и свободным народом в Европе.
Мы настолько привыкли гордиться нашей победой над Наполеоном, что упускаем: именно благодаря ей освобождение крестьян не произошло на полстолетия раньше; именно благодаря ей укрепившийся трон разбил декабристов».
Но ведь Полтавская битва случилась не где-то под Мальмё, а на территории российского государства. И не Александр I cовершил нашествие на Францию, а Наполеон на Российскую Империю. Неужели непонятно, что Россия с её огромной территорией и многонациональным составом населения никогда не имела, не имеет и не будет иметь право на поражение на своей земле. Потому что при таком поражении может уже и не быть ни свобод или несвобод, ни прибавлений или разорений… Потому что может не быть самодостаточности, а значит и самого государства. Это – главное. И именно из этого и исходил Сталин.
Участвовавший в подготовке похорон Сталина однополчанин моего отца, прошедшего войну старлеем-минёром от начала Сталинграда до предместья Берлина, рассказывал, что после смерти Сталина никак не могли найти белый китель главнокомандующего без протёртых локтей. И тогда локти на кителе, в который потом обрядили покойного, аккуратно заштопали. Долгое время я полагал этот рассказ легендой. Пока не ознакомился с описью личного имущества товарища Сталина, сделанной после его смерти, в связи с передачей в Управление делами ВКП (б):
«На ближней даче в спальне:
Железный футляр от бинокля – один.
Депутатский значок ВЦИК № 121 – 1.
Орден Красного Знамени старого образца № 400 – 1
Бельё нижнее мужское, батистовое – четыре пары.
Костюм мужской, шерстяной – один.
Сапоги шевровые – одна пара.
Карандаши – две штуки.
В кабинете:
1 Блокнот делегату 19 съезда ВКП (б) без записи и в нём одна расчёска.
2 Фотокарточка кабинетная матери Сталина.
3 Орденские планки – одна.
4 Авторучка в футляре – одна штука.
5 Шкатулка деревянная для папирос.
6 Шкатулка с художественной инкрустацией – одна.
В столовой:
1 Трубки курительные – 4 штуки.
2 Фуражка (побитая молью) – одна штука.
3 Бокалы роговые – два.
4 Лупа – одна штука.
Сдал полковник Цветков. Принял майор технической службы Куркин».
Кстати, в наследство последующим советским руководителям Сталин оставил в государственной казне, по разным оценкам, от 2051 до 2804 тонн золота. Он и его сподвижники превратили страну, разорённую Первой мировой и Гражданской войнами, в могучую сверхдержаву с беспрецедентной мобилизационной моделью экономики, высокоразвитыми наукой и культурой, страну, спасшую цивилизацию от фашистской чумы. Но страна заплатила за «сталинское чудо» десятками миллионов жизней, в том числе, к великому несчастью, безвинно пострадавших от репрессий.
После ухода Сталина его многоопытные сподвижники, выражаясь современным языком, его высокопрофессиональные топ-менеджеры – Маленков, Булганин, Каганович, Молотов – имели уникальную возможность продолжить дело Сталина, но уже без репрессивного механизма. Но они умудрились отдать власть бездарному Хрущёву, потом сгинувшему в брежневской топи всеобщего лицемерия, ханжества, деградации и лжи. При этом Брежнев и Косыгин превратили созданную при Сталине единую общегосударственную корпорацию в гибрид разобщённых предприятий для извлечения отдельных плановых показателей. Но это уже отдельная история.
Евгений БЕНЬ
