Архив : №47. 21.11.2014
Стыдно, господа!
Сергей Боровиков, замечательный критик и литературовед, живущий волею судеб в Саратове, прислал мне отзыв о фильме, который я не видел, но теперь непременно пойду посмотреть, чтобы узнать – кто из них прав в конечном итоге – Бунин, Михалков, Боровиков. Или у каждого своя правда? У одного «бабки делать» и за деньги страдать о России, скрывшейся в тумане, как Одесса из песни и новейшей русской истории. У другого – ещё раз перечитать Бунина, Чехова и понять, отчего Россия вечно «во мгле», а как только воссияет над ней солнышко, как тут же является править ею очередной мерзавец, окружённый лизоблюдами, холуями и другими шестёрками. «Но ничего, товарищи, бывает всё на свете хорошо, а бывает и куда хуже», – счёл Сергей Боровиков, сочувственно откликнувшийся на очередной шедевр Никиты Михалкова, безыскусными словами любви, которыми я и делюсь с читателями «ЛИТРОССИИ».
Евгений ПОПОВ
Спорить о художественных достоинствах фильма «Солнечный удар», которых на мой взгляд просто нет, не стану – дело вкуса. А задам вопрос, который в многочисленных рецензиях и комментариях мне пока не встретился.
Режиссёр признаётся в страстной любви к прозе Бунина и экранизирует рассказ 1926 года и дневник 1919-го. Чем обусловлен выбор? Ужаснуться, вслед за старшим коллегой, тому, «какую Россию мы потеряли»? Но, любя, или хотя бы уважая великого писателя, почему не показать страну, не только вспоминаемую им через розовые очки ностальгии, но увиденную Иваном Алексеевичем непосредственно.
Повесть «Деревня», рассказы «Хорошая жизнь», «Ночной разговор», «Весёлый двор», «Игнат», «Захар Воробьёв», «Личарда», «При дороге» и многие другие – не на один фильм хватит. Да вот не очень-то привлекательна та Россия Бунина.
Прадеда героя «Деревни» «затравил борзыми барин Дурново», он называет современные ему времена «пещерными», а сам автор, работая над повестью, восклицал – «Жуть, жуть…»
Героиня «Хорошей жизни» вгоняет в гроб мужа, выгоняет сына из дому. Гимназист в деревне на каникулах («Ночной разговор») с ужасом слушает спокойный рассказ мужика об убийстве им односельчанина. Егор («Весёлый двор») похоронив мать, пьяный пляшет на её могиле и затем бросается под поезд. Живущая на барском дворе Любка («Игнат») живёт с барчуком, влюблённый в неё Игнат живёт с дурочкой-нищенкой, грабит маленькую крестьянскую девочку, женившись на Любке, узнаёт, что «Любка не отказывала только ленивому», наконец, воротившись из армии, застаёт жену с купцом, которого они и убивают. Богатырь Захар Воробьёв в одноимённом рассказе на спор выпивает столько водки, что умирает. В рассказе «Личарда» мужик избивает «строгую старушку из дворовых» за то, что та пытается подольстить его дочь для утехи барина. Вдовец Устин («При дороге»), про которого «говорили, что он убил жену из ревности», пытается соблазнить младшую дочь.
Достаточно? Ряд можно продолжить.
Бунин сгущал краски? Что ж, ему было виднее. Во всяком случае виднее, чем режиссёру. И коли претендуешь на историзм (а Михалков сделался записным историком по телевизору), и уважаешь великого писателя, не делай вид, что «потерянная Россия» вмещается в короткий романтически-ностальгический рассказ.
И о волжских пароходах. В какой своей буйной фантазии постановщик «Солнечного удара» вообразил не имеющие ничего общего с волжскими пароходами остроконечные клипера с пиратскими бушпритами? В изданной (1996) журналом «Волга» книге «Пароход на Волге» содержится 185 оригинальных фотографий пароходов 19 – начала 20 веков. И разумеется, ничего подобного михалковским пароходам нет. Коли ничего не смыслишь в этом, следовало обратиться если не к консультантам, то просто к старым фото. Стыдно так не уважать великого писателя, нашу историю, зрителя.
Сергей БОРОВИКОВ,
г. САРАТОВ
