Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №52. 26.12.2014

Без политической жилки

С книгой поэта Орловского пришлось мне непросто и долго пожить. Вроде и невелика с виду, и называется легко – даже банально. А всё же понять-то её, прочесть напролёт, как рекомендовали анонсы, не выходило. Вообще, на мой взгляд, есть системная ошибка (её и классики допускают) в публикации стихов и прозы под одной обложкой, и уж тем более в шахматном порядке. Вот новинка Михаила Андреева рядом – думал, только проза, но оказалось – нет. Новинки? Да нет – скорее, the best. Новый смысл именно в такой последовательности?.. Вот и гадай с этими поэтами. Всё же когда стихов подавляюще больше, то проза, как комментарии в довесок – ещё имеет право на существование. А вот если паритет – то плохо. Неразбериха. Внимание и «настройки» современного читателя – хрупкое и неверное явление, по сути. Ищешь годы, теряешь в секунды.

Андрей ОРЛОВСКИЙ
Андрей ОРЛОВСКИЙ

Пишут анонсирующие, и сам пишет Андрей – мол, устал от разъездов-концертов, прям сил нет, а ещё «сетевая деятельность»… Самоубийственное словосочетание. Простительное при отсутствии собственного авторского скепсиса – может, в том и Искренность… Но сплошь и рядом этакое «фи», обращённое к равным. Даже не читая книги, возникнет сочувствие – устал поэт (была такая брошюрка «Бренер устал», правда, название оправдывали недвусмысленные фото – от чего устал). И возникает вопрос «Так сколько же вам лет, дитя моё?». «Ах, много, сударь, много, – твердит каждая страница, – целых двадцать»… И такая усталая, угловатая спина вглядывающегося в железнодорожную даль – ну, никак не двадцать. Может, сорок, как мне скоро? Курить надо бросать, Анджей…

«Окаянные дни» любимая книга – это многое объясняет, почти как курево. В сущности, сказав это, можно уже не претендовать на авторский драйв интонации. Бунина можно за разное любить или не любить (мне-то ближе вторая позиция) – но вот за это?.. За наполненный ядом и ненавистью к соотечественникам дневник элитного беглеца, которого вообще-то за шкирку вытащил в гении пролетарский писатель Горький? Ну, понятно – родная Одесса, но ведь и она разная, мне-то милей – с ненавистно для Бунина горящими глазами красного энтузиаста на грузовике, – Одесса, из «Зелёного фургона». Кому из нас 20? И та Бунина убогая радость «стабильности» при виде зарубежного эсминца на горизонте – хороша ли, поэт усталого образа? Уж если начистоту?

Вот и Орловскый (хочется уж в такт тут произнести фамилию дворянско) что-то ничего, кроме скорбей не предлагает, даже в разных жанрах. Есть удачные стихи, вполне, но не более. Всё это, меж верлибром и редкой рифмой, наскучило и Воденникову, и «Вавилону» уже в начале нулевых. Если желчность Бунина имела политический драйв, то тут вместо вполне по уровню занятости подходящей пролетарской сознательности (работал грузчиком, дни напролёт не ел – ну и?) – мелкобуржуазное брюзжанье. Причём ещё и провинциальное, и вовсе не потому что одесское. У нас и в Москве полно такой недалёкости – при талантливости, при способностях описательных, но… Но этого давно мало. Измазать страницу кровью из носа, правдой из любви, чернилами из чужой чернильницы – неплохо в сплошной прозе. А для игры в шахматы тут маловато контрастов и вариантов. Дождливо-готическая любовь в «недоромане» (опять кокетство!) – неплоха, но где, чёрт возьми, подробности? Лакуны чугунны. Где цвет волос готической поклонницы Кафки, тело где? Синяки есть – тела нет. Комната гудела – ну, дело. Но и всё? Недопроза. И зачем тогда Генри Миллера поминать?

Исторический перекос в сторону субъективности сыграл с литераторами рубежа наших веков гадкую шуточку. Они все решили, что необходимо и достаточно явить себя. Но тогда, извините, будьте до упора субъективны: «всем рассказать немедля надо – кто ты, зачем и почему». И тут без историзма и преемственности (пусть и критической) идей – никуда, безъязыко. Не видите в упор СССР (не видите созданной для вас красоты) – ну, так и вас не увидят, паблики не в счёт, это иллюзия литературы, лиterraтура какая-то кривоскулая и корявоногая. Бессмысленно убеждать нюансами, что стихи одного невидимки чем-то отличны от прочих – текст это не рок-музыка. Если уж разок привлёк внимание лимфой, кровью, то вторая песня о том же не слушается. Вот вроде лёгкая и по цвету и по дизайну книга, а тяжела. По прошествии летне-осеннего проживания с нею – понял, в чём дело.

Костюм поэта старит, лирический герой – давно такой старик, что и 20-летнего (23 сейчас) обрекает на маету повторных хождений по давно пройденным ровно век назад кругам. В ней можно проявить и талант, и оригинальность, и даже покажется, что гранж сей мил. Но груз старческого пиджака эдакий скажется – это всё то же «дневное окаянство». И нет главного – нет политической жилки понимания современности, пульсирующей в виске. Толстым фактом Быков и тощим тире Воденников зачем-то на выступлении есть, а жилки нет. И без неё все традиционные удачи метафор, рифм и полурифм – лишь повод для жалости. Нет, не убогой, а эротизированной, востребованной поэтами женской жалости. Напускные печали и позы задумчивости без главной, общественной, Постэпохальной пульсации – кимвал звенящий. Так в лотереях и бывает – ждёшь за сетевую и «обналичивающую себя» деятельность звания писателя, а получаешь утешительный приз-интрижку. Впрочем, как писал классик именно этого поколения-направления Е.Лесин (не в стихах, в передовице) – даже на демонстрациях и революциях выигрывает тот, кто оттуда уводит бабу…

Вы из Одессы? Здрасьте – а слабо вам написать поэму про сожжение «колорадов» в Доме профсоюзов? Конечно, слабо – ведь для вас, как и постановила перестройка, нацизм и коммунизм через запятую. Всех гонят у тоталитаризьму («голосуй или проиграешь») – бла-бла-общих-мест-политкорректности социального Регресса, который и привёл к очаговой победе фашизма на Украине. Увы, можно и одной фразой «на понимание» так обесценить всю поэзию, что никакой пирамидки не получится (ведь имелся в виду айсберг, а его функционал в перевёртывании).

Хилое, диетическое идёт за нами, новреалистами, поколение – причём, не возраст его определяет. Безполюсная эстетика с убогим идеалом абстрактной, безыдейной красивости. Вот есть в Днепропетровске заметные поэты Бельский и Макс Бородин, но время в их текстах – всё ещё «вавилонское», политически кастрированное, безыдейное. Салонам и кафешкам поздно читать – надо нового читателя воспитывать, «Болотного», площадного. Литкафешки а ля «Расея которую потеряли», это в 90-х модно было – но тут рифмой «быдло». И Бунин не спасает, ведь ему отвечает не Симонов, а бунинский, современный как бы наследник – и не иронично-иносказательное, а стыдноватое «не могу знать». Всё, господарики, хороним лирического Пьеро и Бродского-булгактера, рождаем трибунного поэта-хронометра! Подберите кровавые сопли, Андрей, девушки разлюбят.


Дмитрий ЧЁРНЫЙ




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования