Архив : №39. 02.10.2009

Самый большой грех – жить без любви

 Юрий Пав­лов. Ли­дия Ан­д­ре­ев­на, ска­жу сра­зу, что Вы – очень близ­кий мне по ми­ро­ощу­ще­нию и убеж­де­ни­ям че­ло­век. И в на­шей бе­се­де я хо­тел бы уточ­нить не­ко­то­рые «мо­мен­ты» Ва­шей би­о­гра­фии, ми­ро­воз­зре­ния, твор­че­ст­ва. По­ми­мо вли­я­ния Ва­шей ма­те­ри, «пер­во­го ли­те­ра­тур­но­го учи­те­ля», на­вер­ня­ка бы­ли ка­кие-то ещё вну­т­рен­ние им­пуль­сы к твор­че­ст­ву. Хо­те­лось бы ус­лы­шать, ког­да и как воз­ник­ло это «же­ла­ние рас­ска­зать», эта не­из­ле­чи­мая бо­лезнь пи­са­тель­ст­ва. По мо­им пред­по­ло­же­ни­ям, де­ло об­сто­я­ло при­мер­но так: му­зы­ка, по­сто­ян­но зву­чав­шая в де­воч­ке, вос­хи­ще­ние кра­со­той род­ной при­ро­ды, пе­ре­пол­няв­шее всё её су­ще­ст­во… Здесь я на­ко­нец-та­ки умол­каю и слу­шаю Вас.

Ли­дия Сы­чё­ва. Я по­ш­ла в шко­лу, не умея чи­тать «Бук­варь», но зная поч­ти на­и­зусть не­ко­то­рые от­рыв­ки из «Под­ня­той це­ли­ны». Дет­ско­го са­да в се­ле не бы­ло, ро­ди­те­ли ухо­ди­ли ут­ром на ра­бо­ту и воз­вра­ща­лись к но­чи. Един­ст­вен­ны­ми раз­вле­че­ни­я­ми для ме­ня бы­ли кот и ра­дио. Ну и ве­че­ра­ми, жа­лея ме­ня, отец чи­тал вслух. Осо­бен­но ча­с­то – вто­рой том «Под­ня­той це­ли­ны» (пер­во­го то­ма у нас не бы­ло). По­сле ужи­на ма­ма си­дит под лам­поч­кой, шьёт, мы с от­цом на ле­жан­ке, он мне чи­та­ет (лю­би­мые его эпи­зо­ды – там, где дед Щу­карь хох­мит, а ма­ме нра­ви­лось всё, что свя­за­но с Да­вы­до­вым – «Сё­муш­ка, жаль моя!»). Ге­рои ро­ма­на – Яков Лу­кич Ос­т­ров­нов, На­гуль­нов, Варь­ка Хар­ла­мо­ва, Луш­ка – вос­при­ни­ма­лись на­ми как ре­аль­ные лю­ди, вро­де на­ших со­се­дей или род­ст­вен­ни­ков, про­сто они жи­ли чуть рань­ше, в дру­гом вре­ме­ни. Ро­ди­те­ли не раз об­суж­да­ли по­ступ­ки пер­со­на­жей, тол­куя их с раз­ных сто­рон. Я до сих пор по­мню жел­то­ва­тые стра­ни­цы этой кни­ги, её шрифт, по­мню, как отец, за­дрё­мы­вая, на­чи­нал го­во­рить «на ав­то­ма­те», и я его тол­ка­ла в бок, по­прав­ля­ла, по­то­му что всё это бы­ло чи­та­но-пе­ре­чи­та­но и мно­гое я уже за­пом­ни­ла.

В та­кой об­ста­нов­ке я рос­ла, и это, ко­неч­но, на ме­ня по­вли­я­ло. Не в том смыс­ле, что я воз­меч­та­ла са­ма пи­сать кни­ги – та­кая дер­зость не мог­ла прий­ти мне в го­ло­ву; но этот эпи­зод по­ка­зы­ва­ет, что у вся­ких ин­те­ре­сов есть свои ис­то­ки. Ли­те­ра­тур­ной ат­мо­сфе­ры то­го вре­ме­ни (без­те­ле­ви­зи­он­ной и бе­зин­тер­нет­ной) уже ни­ког­да не бу­дет, и, сле­до­ва­тель­но, вос­при­я­тие ми­ра, свой­ст­вен­ное мо­е­му по­ко­ле­нию, стре­ми­тель­но ухо­дит в про­шлое. На­ши книж­ные впе­чат­ле­ния бы­ли пер­вич­ны­ми и весь­ма глу­бо­ки­ми.

И всё же «кар­тин­ки из дет­ст­ва» ма­ло что объ­яс­ня­ют. По­то­му что я знаю мно­го хо­ро­ших, нрав­ст­вен­ных лю­дей, вы­рос­ших в се­мь­ях, внеш­не по­хо­жих на на­шу, но эти лю­ди жи­вут трез­вой, обы­ден­ной жиз­нью, и им чуж­ды и не­по­нят­ны де­б­ри, в ко­то­рых блуж­да­ет твор­че­с­кий че­ло­век. И я не знаю, от­ку­да во мне вот это ка­че­ст­во – да­же не «же­ла­ние рас­ска­зать» (это ре­зуль­тат), а са­мо свой­ст­во «пе­ре­хо­да», по­гру­же­ния в иную, не­по­хо­жую на обы­ден­ность, жизнь. Твор­че­ст­во – это ве­ли­кое чу­до жиз­ни.

Но ино­гда я ду­маю, что это, на­вер­ное, вид на­ка­за­ния. Так по­лу­чи­лось, что всем де­тям в на­шей се­мье вы­па­ла не­лёг­кая судь­ба. Стар­шей се­с­т­ре Бог по­слал тя­жё­лую бо­лезнь, сред­ней – дал кра­со­ту вме­с­то сча­с­тья, брат по­гиб в 34 го­да, ну а мне до­ста­лось в ка­че­ст­ве ис­пы­та­ния пи­са­тель­ст­во.

Ю.П. Ге­ро­и­ни мно­гих рас­ска­зов Ли­дии Сы­чё­вой стра­да­ют от­то­го, что не ста­ли ху­дож­ни­ка­ми. Ли­дия Ан­д­ре­ев­на, в от­ли­чие от них, Вы – пер­во­класс­ный ху­дож­ник сло­ва. В Ва­шей про­зе ме­ня по­ра­жа­ет ред­кая ор­га­ни­ка об­ра­за, от­сут­ст­вие да­же на­мё­ка на его са­мо­цен­ность, пре­тен­ци­оз­ность. Ва­ши ху­до­же­ст­вен­ные тро­пы не раз­ру­ша­ют, не под­чи­ня­ют се­бе сло­вес­ную ткань про­из­ве­де­ния, а ес­те­ст­вен­но рож­да­ют­ся из неё. Как Вам уда­лось «вы­ра­с­тить» в се­бе этот ред­кий дар ор­га­нич­ной об­раз­но­с­ти?

Л.С. Вы ме­ня так хва­ли­те, что мне да­же не­лов­ко. Оп­рав­ды­вать­ся не бу­ду – жизнь всё по­ка­жет – кто есть кто. Я Вас бла­го­да­рю за эту бе­се­ду, за воз­мож­ность вы­ска­зать­ся. Это как в зер­ка­ло по­смо­т­реть, и, мо­жет быть, уви­деть в нём не­что важ­ное для се­бя.

Я по­зд­но на­ча­ла пи­сать «для пуб­ли­ки» (днев­ни­ки, с не­ко­то­ры­ми пе­ре­ры­ва­ми, я ве­ла с дет­ст­ва) и по­зд­но ста­ла пе­ча­тать­ся. Но я все­гда лю­би­ла ду­мать. Мне ка­жет­ся, что это од­но из са­мых боль­ших не­ма­те­ри­аль­ных на­слаж­де­ний, до­ступ­ных че­ло­ве­ку. Сам про­цесс рож­де­ния мыс­ли – изу­ми­те­лен, и ес­ли бы он был до­сту­пен на­шим оли­гар­хам, они бы дав­но бро­си­ли лон­до­ны и кур­ша­ве­ли и си­де­ли бы в боч­ках по при­ме­ру Ди­о­ге­на. Сла­дость сво­бод­но­го ду­ма­нья – уди­ви­тель­на! Мыс­ли ле­тят, как пчё­лы на кле­вер, как сне­жи­ны в ме­тель, как пух в ию­не. Ду­ма­нье – рос­кошь сво­бод­но­го че­ло­ве­ка.

Про­бле­ма «пе­ре­но­са» рож­дён­но­го во­об­ра­же­ни­ем об­ра­за на бу­ма­гу, ко­неч­но, су­ще­ст­ву­ет и тре­бу­ет от ли­те­ра­то­ра да­же не ма­с­тер­ст­ва (это са­мо со­бой), а «так­та» в ра­бо­те и стро­го­с­ти к се­бе. И тог­да что-то вну­т­ри, ка­кие-то «за­слон­ки» не поз­во­ля­ют со­вер­шать на­си­лие над ма­те­ри­а­лом. Ес­ли я че­го-то не знаю в сво­ём ге­рое, я ни­ког­да не бу­ду вы­ду­мы­вать, фан­та­зи­ро­вать, а дож­дусь, ког­да всё не­об­хо­ди­мое во мне со­зре­ет для его по­ни­ма­ния, и тог­да моя ра­бо­та за­клю­ча­ет­ся лишь в том, что­бы всё точ­но «за­пи­сать».

Ю.П. В Ва­ших рас­ска­зах боль­шую роль иг­ра­ет по­след­ний аб­зац или по­след­нее пред­ло­же­ние, где си­ю­ми­нут­ное про­све­чи­ва­ет­ся веч­ным, быт – бы­ти­ем. В чём для Вас за­клю­ча­ют­ся ком­по­зи­ци­он­ные «пре­иму­ще­ст­ва» и «слож­но­с­ти» рас­ска­за как жа­н­ра?

Л.С. Че­ст­но го­во­ря, я не об­ра­ща­ла вни­ма­ния на эту осо­бен­ность. Рас­сказ (по­весть, ро­ман, сти­хо­тво­ре­ние, кар­ти­на, му­зы­каль­ное про­из­ве­де­ние и др.) дол­жен об­ре­с­ти гар­мо­ни­че­с­кую фор­му – это глав­ное. Мы ви­дим мир ма­те­ри­аль­ный – храм, де­ре­вен­ский дом, чо­пор­ную вил­лу за за­бо­ром, кре­ма­то­рий – и всё это име­ет за­кон­чен­ную фор­му. Но вот я бы не хо­те­ла на­пи­сать ро­ман-кре­ма­то­рий, ро­ман-тюрь­му и проч.

Гар­мо­ни­че­с­кая фор­ма ча­ще все­го встре­ча­ет­ся в при­ро­де, но она, ко­неч­но, до­ступ­на и че­ло­ве­ку. В му­зы­ке, в сти­хах, в ар­хи­тек­ту­ре. Обыч­но ма­те­ри­ал и ге­рой са­ми тре­бу­ют свои «кра­с­ки», раз­мер «по­лот­на», ком­по­зи­цию, ко­ло­рит и ин­то­на­цию. Важ­но не прой­ти ми­мо сво­ей те­мы и убе­речь­ся от чу­жой.

Счи­та­ет­ся, что рас­ска­зы пи­сать лег­ко, по­то­му что они тре­бу­ют мень­ше, чем круп­ная фор­ма, вре­ме­ни и сил. Но есть од­на труд­ность – на про­тя­же­нии не­сколь­ких стра­ниц, без «раз­го­на», ты дол­жен под­нять­ся на очень боль­шую вы­со­ту, ина­че рас­сказ бу­дет пло­с­ким или вто­рич­ным. Та­кой «вер­ти­каль­ный взлёт», где нуж­на вы­со­кая со­сре­до­то­чен­ность и кон­цен­т­ра­ция вни­ма­ния, ко­неч­но, жанр не­удоб­ный – преж­де все­го, для чи­та­те­ля, на­ст­ро­ен­но­го на от­дых и раз­вле­че­ние. Воз­дей­ст­вие не­боль­шо­го рас­ска­за на че­ло­ве­ка мо­жет быть го­раз­до боль­шим, чем мно­го­ст­ра­нич­ный ро­ман. Это я знаю по сво­им чи­та­тель­ским впе­чат­ле­ни­ям.

Ю.П. Ли­дия Ан­д­ре­ев­на, в сво­ей кни­ге «Тай­на по­эта» Вы ут­верж­да­е­те, что о чём бы ни пи­сал ли­те­ра­тор, «вез­де он пи­шет преж­де все­го о се­бе, от­кры­ва­ет свой мир для се­бя и дру­гих». Эта мысль, вы­рван­ная из кон­тек­с­та, зву­чит в уни­сон со мно­ги­ми вы­ска­зы­ва­ни­я­ми на дан­ную те­му «ле­вых», «ли­бе­раль­ных» ав­то­ров. Од­на­ко Ва­ши даль­ней­шие рас­суж­де­ния, ко­то­рые не встре­тишь у этих пи­са­те­лей, со­звуч­ны из­ве­ст­ным при­зна­ни­ям Алек­сан­д­ра Бло­ка и Сер­гея Есе­ни­на: «Но что, ка­кой мир мо­жет от­крыть в се­бе по­эт, ес­ли в серд­це его нет ро­ди­ны, на­шей ог­ром­ной и горь­кой ро­ди­ны». Та­ким об­ра­зом, Вы вы­хо­ди­те на цве­та­ев­ское де­ле­ние: пи­са­те­ли с чув­ст­вом ро­ди­ны и пи­са­те­ли без ро­ди­ны. Ска­жи­те, как Вы от­но­си­тесь к та­ко­му про­дол­же­нию Ва­ших мыс­лей, и мож­но ли на­зы­вать ли­те­ра­то­ров без чув­ст­ва Рос­сии рус­ски­ми пи­са­те­ля­ми? Ес­ли нет, то как их сле­ду­ет име­но­вать?

Л.С. Да по-раз­но­му мож­но на­звать. У нас та­кое ко­с­мо­по­ли­ти­че­с­кое мно­го­цве­тье, что толь­ко ди­ву да­ёшь­ся. Есть не­сча­ст­ные лю­ди, по-на­сто­я­ще­му тра­ги­че­с­кие фи­гу­ры. Они нам ис­крен­не до­б­ра же­ла­ют, «про­све­ща­ют», а мы от это­го во­ем. Есть уме­лые и ма­с­те­ро­ви­тые конъ­юнк­тур­щи­ки, ци­нич­ные, го­то­вые слу­жить лю­бой вла­с­ти и лю­бой идее, лишь бы день­ги пла­ти­ли. Есть би­о­ро­бо­ты, с сек­ве­с­ти­ро­ван­ны­ми ор­га­на­ми чувств, «под­клю­чён­ные» не к ми­ро­во­му ра­зу­му, а к «ми­ро­во­му же­луд­ку» – со­лид­ные фи­гу­ры, вра­ща­ю­щи­е­ся в вы­со­ких «сфе­рах», для ко­то­рых Рос­сия во­об­ще «тьфу», ко­зяв­ка, «тран­зит­ный вок­зал». И есть вра­ги на­ро­да – пя­тая ко­лон­на, аген­ты вли­я­ния, при­об­щён­ные к гло­баль­ным за­да­чам, ум­ные, пре­крас­но эру­ди­ро­ван­ные лю­ди, от­лич­но осо­зна­ю­щие свои за­да­чи, уме­ло рас­тле­ва­ю­щие де­тей и мо­ло­дёжь под пред­ло­гом вхож­де­ния в се­мью «ци­ви­ли­зо­ван­ных стран», ис­кус­но за­тем­ня­ю­щие смыс­лы, ра­бо­та­ю­щие на ни­ве раз­ло­же­ния рус­ской куль­ту­ры. Мо­жет быть, в про­вин­ции нет та­кой кон­цен­т­ра­ции «ти­пов» (по­то­му что там ре­сур­сов по­мень­ше), но в сто­ли­це на­шей ро­ди­ны на не­ко­то­рых ин­тел­лек­ту­аль­ных и ли­те­ра­тур­ных по­си­дел­ках бы­ва­ет весь­ма смрад­но.

Од­наж­ды ме­ня с то­ва­ри­щем при­гла­си­ли на це­ре­мо­нию вру­че­ния мо­ло­дёж­ной ли­те­ра­тур­ной пре­мии. Про­во­дил эту ак­цию не абы кто, а член Об­ще­ст­вен­ной па­ла­ты, за­ме­с­ти­тель пред­се­да­те­ля Ко­мис­сии по куль­ту­ре (!), ав­тор не­сколь­ких книг.

На­чи­на­лось всё с пре­тен­зи­я­ми на тор­же­ст­вен­ность: блед­ные ли­ца пре­тен­ден­тов, пол­ный зал лит­пер­сон. Прес­са, кой-ка­кое те­ле­ви­де­ние. Фур­шет­ные сто­лы в ве­с­ти­бю­ле, фан­фа­ры. И вот для вру­че­ния на­гра­ды на сце­ну при­гла­ша­ют ли­те­ра­тур­но­го бом­жа. Ли­цо мёрт­вое, се­рое, как у Чи­ка­ти­ло. Он на­чи­на­ет чи­тать не­что за­риф­мо­ван­ное. И с пер­вых слов – глум­ли­вый мат, по­хаб­щи­на гряз­но-вам­пи­ри­че­с­ко­го свой­ст­ва. Всё это ад­ре­со­ва­но ме­дий­ной осо­бе – пусть и не са­мой нрав­ст­вен­ной, но всё-та­ки жен­щи­не.

Ес­ли бы я бы­ла муж­чи­ной, я бы это­го ведь­ма­ка, ко­неч­но, хо­ро­шень­ко по­ко­ло­ти­ла – воз­дей­ст­вие на плоть бы­ва­ет по­лез­ным для оз­до­ров­ле­ния ду­ха. А так – мы при пер­вых же зву­ках се­го «со­чи­не­ния» вста­ли и, слег­ка об­ли­тые сло­вес­ной бле­во­ти­ной, вы­би­ра­ясь из се­ре­ди­ны ря­да, то­роп­ли­во уш­ли. А на­ша «ин­тел­ли­ген­ция», вер­ши­те­ли су­деб ли­те­ра­тур­ных, при­тих­ла и вни­ма­ла. Мол, что тут осо­бен­но­го – это же са­мо­вы­ра­же­ние!.. По­эзия!.. (Прав­да, глав­ный ре­дак­тор «Но­во­го ми­ра» ушёл, но ос­таль­ные – не дви­ну­лись. Умы­лись.)

И вот, пред­ставь­те: эти ду­хов­но боль­ные и убо­гие лю­ди, не­спо­соб­ные от­ли­чить пло­хое от хо­ро­ше­го и да­же за­щи­тить своё соб­ст­вен­ное до­сто­ин­ст­во, су­дят дру­гих, ре­ша­ют, ко­му дать «Боль­шую кни­гу», рас­суж­да­ют о «вы­со­ком», о «мно­го­на­ци­о­наль­ной Рос­сии» (вот по­про­бо­ва­ли бы они эту грязь по­ка­зать в Ма­хач­ка­ле!), о «то­ле­рант­но­с­ти», о «рус­ском фа­шиз­ме», пред­став­ля­ют стра­ну за гра­ни­цей. И всё это са­та­нин­ское дей­ст­во не слу­чай­но ад­ре­со­ва­но мо­ло­дё­жи. По­то­му что та­лант­ли­вым лю­дям ди­ри­жё­ры «про­цес­са» с юно­с­ти по­сле­до­ва­тель­но при­ви­ва­ют раб­ское со­зна­ние: мол, ра­ди «по­ло­же­ния» в ли­те­ра­ту­ре мож­но и «по­тер­петь», по­сту­пить­ся со­ве­с­тью и та­лан­том. (И впрямь, по­че­му бы те­бе свою един­ст­вен­ную жизнь не про­жить в ду­хов­ных от­бро­сах, а не в ду­хов­ной чи­с­то­те?!) И эту грязь, ко­то­рую вго­ня­ют в под­кор­ку, пи­са­тель дол­жен, как «за­вет­ное», как эс­та­фе­ту, пе­ре­да­вать чи­та­те­лям. Вот так, че­рез пуб­лич­ный дом, у нас вво­дят в храм ли­те­ра­ту­ры. Бу­дешь по­слуш­ным – бу­дут те­бе и пре­мии, и ти­ра­жи, и ме­дий­ная «ме­ло­чёв­ка» для са­мо­лю­бия.

Но что день­ги?! День­ги мож­но за­ра­бо­тать. Ти­ра­жи? Пусть луч­ше бу­дет сто че­ло­век чи­та­те­лей, нор­маль­ных нрав­ст­вен­ных лю­дей, чем со­рок ты­сяч та­ких вот «ин­тел­ли­ген­тов». Ко­неч­но, ес­ли ты це­нишь свою ду­шу на ко­пей­ку, то че­го за неё пе­ре­жи­вать?! Мож­но и по­сту­пить­ся.

Ю.П. Ге­ро­и­ня Ва­ше­го рас­ска­за «В на­ча­ле жиз­ни» фи­зи­че­с­ки и ду­хов­но стра­да­ет от ма­та. По­нят­но, что это ре­ак­ция нрав­ст­вен­но здо­ро­во­го ре­бён­ка. Та­ко­вых с каж­дым го­дом ста­но­вит­ся всё мень­ше и мень­ше – двад­цать лет то­таль­но­го рас­тле­ния че­ло­ве­ка в на­шей стра­не при­ве­ли к ка­та­ст­ро­фи­че­с­ким по­след­ст­ви­ям. И мно­гие пи­са­те­ли-па­ко­ст­ни­ки при­ло­жи­ли мак­си­мум уси­лий к мо­раль­но­му уби­е­нию сво­их со­граж­дан. Как Вы счи­та­е­те, что долж­ны про­ти­во­по­с­та­вить власть и об­ще­ст­во та­ко­му ви­ду пре­ступ­но­с­ти?

Л.С. Ре­цепт са­мый про­стой: каж­дый ве­чер на­силь­но чи­тать де­тям, вну­кам, иным род­ст­вен­ни­кам пи­са­те­лей-па­ко­ст­ни­ков на­и­бо­лее по­хаб­ные от­рыв­ки из про­из­ве­де­ний сих «но­ва­то­ров». Чи­тать час-два эту по­месь ма­та и га­зет­чи­ны еже­днев­но, не мень­ше го­да, до пол­но­го ус­во­е­ния «про­грам­мы».

Же­с­то­ко? Де­ти­шек жал­ко? А на­ших де­тей им не жал­ко?!..

Рус­ский язык для на­сто­я­ще­го пи­са­те­ля – дра­го­цен­ность, а для глум­ли­во­го «экс­пе­ри­мен­та­то­ра», как пра­ви­ло, ко­с­мо­по­ли­та – сред­ст­во эпа­та­жа. Не своё, не жал­ко – по­то­му мож­но и ма­том, и вся­ко.

Мы рас­суж­да­ем об этих со­вер­шен­но оче­вид­ных ве­щах (а для куль­тур­но­го че­ло­ве­ка – эле­мен­тар­ных, ле­жа­щих вне ра­мок «дис­кус­сий») по­то­му, что на се­го­дняш­ний день ко­рен­ное от­ли­чие рус­ских от ко­с­мо­по­ли­тов со­сто­ит в том, что ко­с­мо­по­ли­ты счи­та­ют (и ве­дут се­бя, со­от­вет­ст­вен­но, так же), что им при­над­ле­жит весь мир, а рус­ские не ощу­ща­ют се­бя хо­зя­е­ва­ми да­же в соб­ст­вен­ной стра­не. Они да­же сво­е­го до­ма или квар­ти­ры не хо­зя­е­ва – в лю­бой мо­мент мо­жет по­явить­ся за­кон о «пе­ре­ре­ги­с­т­ра­ции» или пла­те­жи так взвин­тят, что ста­тус бом­жа бла­гом по­ка­жет­ся.

Ю.П. По­мни­те, Ли­дия Ан­д­ре­ев­на, в на­ча­ле 90-х бы­ла мо­да на Кон­стан­ти­на Ле­он­ть­е­ва, по­яви­лось не­ма­ло вос­тор­жен­ных ста­тей о нём… Тог­да ещё у ме­ня Ле­он­ть­ев вы­звал чув­ст­во че­ло­ве­че­с­кой и ми­ро­воз­зрен­че­с­кой не­со­вме­с­ти­мо­с­ти. Од­на из при­чин та­ко­го от­но­ше­ния к мыс­ли­те­лю – это вос­при­я­тие им люб­ви, муж­чи­ны и жен­щи­ны (в ту по­ру я не знал о не­тра­ди­ци­он­ной ори­ен­та­ции Ле­он­ть­е­ва, объ­яс­ня­ю­щей мно­гое). И я был по­ра­жён, ког­да про­чи­тал в Ва­шей ста­тье «Сла­вян­ская идея и ве­ли­кое пе­ре­се­ле­ние на­ро­дов» («Ли­те­ра­тур­ная Рос­сия», 2007, № 36) не­что ле­он­ть­ев­ское: «Кар­ти­на гу­с­то на­се­ле­на ма­лень­ки­ми людь­ми, ко­то­рым мож­но со­чув­ст­во­вать, но ко­то­рых не за что лю­бить». Вот сие праг­ма­тич­но-ев­ро­пей­ски-ли­бе­раль­ное «не за что лю­бить» – это ого­вор­ка или нет? И как Вы, Ли­дия Ан­д­ре­ев­на, по­ни­ма­е­те лю­бовь?

Л.С. Речь в ста­тье шла о ки­но­филь­ме «Би­ле­ты» (про­из­вод­ст­во Ита­лия – Ве­ли­ко­бри­та­ния – Иран). Ме­ня уди­ви­ло, что ре­жис­сё­ры этой лен­ты, со­бран­ной из раз­ных но­велл, от­нес­лись к сво­им ге­ро­ям «то­ле­рант­но», но аб­со­лют­но хо­лод­но. Без люб­ви. Воз­мож­но, ав­то­ры уже и не спо­соб­ны на это чув­ст­во, оно у них «скон­ча­лось» за не­на­доб­но­с­тью. А мо­жет быть, де­ло бы­ло в кол­лек­тив­ной ошиб­ке с вы­бо­ром ге­ро­ев. По­то­му что каж­дая че­ло­ве­че­с­кая жизнь – тра­ге­дия, но не все лю­ди до­стой­ны стать ге­ро­я­ми ху­до­же­ст­вен­ных про­из­ве­де­ний. Под­чёр­ки­ваю – ге­ро­я­ми, а не пер­со­на­жа­ми. Я не мо­гу, на­при­мер, по­лю­бить ни­что­же­ст­во и вну­шать к не­му лю­бовь чи­та­те­лю. Про­стить, по­жа­леть, по­нять – это од­но, а лю­бовь – сов­сем дру­гое.

Ма­лень­кие лю­ди ны­не – это не те, кто уни­жен со­ци­аль­но, а те, кто уни­жен ду­хов­но, те, кто поз­во­ля­ет со­бой ма­ни­пу­ли­ро­вать. Мне не ин­те­рес­ны ма­лень­кие лю­ди не по­то­му, что я им не со­ст­ра­даю, а по­то­му, что я са­ма уже ис­пы­та­ла дру­гое со­сто­я­ние, и оно мне ка­жет­ся бо­лее до­стой­ным, что­бы про­длить его в сло­ве.

Есть пи­са­те­ли, ко­то­рые в сво­их ра­бо­тах по­сто­ян­но жи­во­пи­су­ют ма­лень­ких лю­дей. С не­на­ви­с­тью. Но ли­те­ра­ту­ра – это не све­де­ние счё­тов со сво­и­ми пси­хи­че­с­ки­ми ком­плек­са­ми. Это – дру­гое. Че­ло­век, ко­то­рый лю­бит, не мо­жет быть ма­лень­ким и уни­жен­ным.

Что та­кое лю­бовь, я, ко­неч­но, знаю, но в сло­вах это чув­ст­во пе­ре­дать не­воз­мож­но. Да и не нуж­но. (Хо­тя я по­сто­ян­но пы­та­юсь это де­лать – в рас­ска­зах, а один из глав­ных смыс­лов ли­те­ра­ту­ры – это гимн люб­ви и жиз­ни.) В люб­ви муж­чи­ны и жен­щи­ны есть столь­ко за­вет­но­го, не­вы­ска­зы­ва­е­мо­го, прон­зи­тель­но­го, и это бо­гат­ст­во при­над­ле­жит лишь им дво­им – ни­кто не мо­жет его «при­ва­ти­зи­ро­вать», от­нять. Но ты дол­жен ду­шу свою со­хра­нить, ина­че те­бе эта сча­ст­ли­вая тай­на жиз­ни не от­кро­ет­ся!

Ино­гда мне ка­жет­ся, что са­мый боль­шой грех – это жизнь без люб­ви.

Ю.П. А как быть с на­ро­дом, от­но­ше­ние к ко­то­ро­му яв­ля­ет­ся ещё од­ним кри­те­ри­ем рус­ско­го ми­ро­воз­зре­ния, рус­ско­го ми­ра? Се­го­дня на­род как та­ко­вой су­ще­ст­ву­ет?

Л.С. Я ни­ког­да се­бя не став­лю вы­ше дру­гих – да­же ког­да вы­ска­зы­ва­юсь рез­ко. Мной дви­жет боль, не­го­до­ва­ние, по­иск прав­ды, но во­все не чув­ст­во пре­вос­ход­ст­ва.

Что есть на­род? Лю­ди, про­из­во­дя­щие ба­зо­вые ма­те­ри­аль­ные цен­но­с­ти, со­зда­ю­щие «фун­да­мент», на ко­то­ром сто­ит стра­на, или весь по­тен­ци­аль­ный «элек­то­рат»?! Я не со­ци­о­лог, но мне ка­жет­ся, что се­го­дня Рос­сия дер­жит­ся на двух ко­рен­ных ос­но­ва­ни­ях – это лю­ди «про­сто­го» тру­да на се­ле и в го­ро­де и на­ци­о­наль­но мыс­ля­щая тру­до­вая ин­тел­ли­ген­ция. Все ос­таль­ные кор­мят­ся за их счёт. По­то­му что ни­ка­ко­го дру­го­го ис­точ­ни­ка бла­го­со­сто­я­ния, кро­ме тру­да, у нор­маль­но раз­ви­ва­ю­ще­го­ся го­су­дар­ст­ва нет и быть не мо­жет. Всё ос­таль­ное – от лу­ка­во­го и ра­но или по­зд­но кон­ча­ет­ся гран­ди­оз­ным кру­ше­ни­ем (то­му в ис­то­рии тьма при­ме­ров).

Се­го­дня по­ли­ти­че­с­кая си­с­те­ма у нас вы­ст­ро­е­на та­ким об­ра­зом, что­бы уп­ро­чить гос­под­ст­во па­ра­зи­ти­че­с­кой вер­хуш­ки, для че­го со­здан «бу­фер» из мел­ких соб­ст­вен­ни­ков, СМИ, офис­ных ра­бот­ни­ков и чи­нов­ни­че­ст­ва (так на­зы­ва­е­мый «сред­ний класс»). Вер­хуш­ка в боль­шин­ст­ве сво­ём со­сто­ит из би­о­ро­бо­тов – ду­хов­ных ин­ва­ли­дов, для ко­то­рых не су­ще­ст­ву­ет ни мо­раль­ных цен­но­с­тей, ни даль­них го­ри­зон­тов. Они спо­соб­ны жить толь­ко си­ю­ми­нут­ным, и един­ст­вен­ный их ин­те­рес – это власть де­нег. И по­то­му вер­хуш­ка де­ла­ет всё воз­мож­ное для даль­ней­ше­го ос­лаб­ле­ния и де­гра­да­ции двух ко­рен­ных ос­но­ва­ний, на ко­то­рых всё ещё дер­жит­ся Рос­сия. Это са­мо­убий­ст­вен­ное ма­шин­ное мы­ш­ле­ние, за­лож­ни­ком ко­то­ро­го ста­ла вся стра­на.

Кто жи­вёт в про­вин­ции, тот зна­ет, что на­сто­я­щая Рос­сия здесь: не очень ум­ная, не очень куль­тур­ная (ча­с­то сов­сем бес­куль­тур­ная), гру­бая, ма­ло­раз­ви­тая, по­вя­зан­ная ку­мов­ст­вом, со­сре­до­то­чен­ная на ма­те­ри­аль­ных, поч­ти жи­вот­ных ин­те­ре­сах, но эта Рос­сия – уме­ю­щая вка­лы­вать, хи­т­рить, во­ро­вать, «ло­мить» и пить; уме­ю­щая гу­лять и жё­ст­ко эко­но­мить, Рос­сия с по­дер­жан­ны­ми ино­мар­ка­ми, с но­вы­ми ме­тал­ли­че­с­ки­ми за­бо­ра­ми и на­вес­ны­ми по­тол­ка­ми (на са­мом де­ле на­мерт­во при­кле­ен­ны­ми к ос­но­ве), Рос­сия с на­ив­ным «ев­ро­ре­мон­том», Рос­сия, лю­бя­щая жизнь и не ра­зу­чив­ша­я­ся де­лать са­мое глав­ное – ро­жать де­тей, рас­тить их и гор­дить­ся ими; эта Рос­сия учит их в ин­сти­ту­тах – за день­ги и взят­ки, и меч­та­ет о лёг­кой и бо­га­той жиз­ни для де­тей, что­бы они «всё по­ви­да­ли», не впол­не, мо­жет, по­ни­мая, что на­сто­я­щая Рос­сия, её фун­да­мент, опо­ра – здесь, ря­дом со сви­нь­я­ми, ого­ро­да­ми и род­ны­ми мо­ги­ла­ми… Да, это Рос­сия…

Ю.П. Я, как кре­с­ть­я­нин по ми­ро­ощу­ще­нию, ис­пы­ты­ваю ред­кий вос­торг, осо­бый ду­шев­ный тре­пет, ког­да встре­чаю в Ва­ших рас­ска­зах изо­б­ра­же­ние зем­ли. Ис­кон­ное, не­ут­ра­чен­ное, кре­с­ть­ян­ское чув­ст­во зем­ли, ду­маю, вы­год­но от­ли­ча­ет Вас от по­дав­ля­ю­ще­го боль­шин­ст­ва со­вре­мен­ных пи­са­те­лей. Что да­ёт Вам, ес­ли пе­ре­фра­зи­ро­вать часть пред­ло­же­ния из Ва­ше­го рас­ска­за «Де­ре­во», бла­го­род­ный за­пах зем­ли в жиз­ни и ли­те­ра­ту­ре, как вза­и­мо­дей­ст­ву­ют, ес­ли вза­и­мо­дей­ст­ву­ют, «вы­нян­чен­ная зем­ля» с вы­нян­чен­ным сло­вом?

Л.С. Зем­ля – это под­лин­ная цен­ность, ос­но­ва го­су­дар­ст­ва и на­ро­да. Этим всё ска­за­но. Зем­ля – это чув­ст­во до­ма, гру­ст­но-род­ное, зна­ко­мое и близ­кое-близ­кое серд­цу. Буд­то я ко­с­мо­навт, вер­нув­ший­ся из по­лё­та на род­ную пла­не­ту.

Я жи­ла в Моск­ве и лет де­сять не мог­ла при­вык­нуть к здеш­ней зем­ле – бу­ро-ры­жей. У нас-то чер­но­зём! То­с­ко­ва­ла по до­му ужас­но, всё вре­мя но­ро­ви­ла «сбе­жать». Мо­жет быть, и пи­сать на­ча­ла от это­го – от то­с­ки по ро­ди­не. Да что го­во­рить – у Есе­ни­на всё ска­за­но: «У ме­ня отец – кре­с­ть­я­нин, / Ну, а я – кре­с­ть­ян­ский сын». Я – кре­с­ть­ян­ская дочь, из боль­шо­го, раз­ветв­лён­но­го кре­с­ть­ян­ско­го ро­да.

Зем­ля – это са­мо­быт­ные лю­ди, при­бли­жен­ные к ос­но­вам жиз­ни, и о них я пи­шу. И, ко­неч­но, ес­те­ст­вен­но вы­ра­щен­ное, «вы­нян­чен­ное» сло­во от­лич­но от ду­хов­ной мерт­ве­чи­ны. Зна­е­те, как мно­гие жур­на­лист­ские за­мет­ки пи­шут­ся? Лю­ди та­щат «ма­те­ри­ал» из ин­тер­не­та, ком­пи­ли­ру­ют, и – при­вет! Но, из­ви­ни­те, огу­рец или тё­лен­ка из «вир­ту­а­ла» не вы­нешь. Их вы­ра­с­тить на­до.

Ко­неч­но, в лю­дях под­соз­на­тель­но есть тя­га к жи­во­му, пе­ре­жи­то­му сло­ву. Я мно­го раз на­блю­да­ла, что к хмель­ным, слег­ка под­вы­пив­шим муж­чи­нам, у ко­то­рых рас­кре­по­ще­на сло­вес­ная про­грам­ма – они да­мам на­чи­на­ют го­во­рить ком­пли­мен­ты, или по­ют «Рас­ки­ну­лось мо­ре ши­ро­ко…», или чуть, без гру­бо­с­ти, за­ди­ра­ют­ся – так вот, к ним от­но­ше­ние у ок­ру­жа­ю­щих весь­ма бла­го­душ­ное. По­че­му? По­то­му что у на­ро­да есть то­с­ка по жи­во­му сло­ву, и они не зна­ют, где её удов­ле­тво­рить. В этом смыс­ле на­сто­я­щий пи­са­тель – все­гда не­мно­го хмель­ной, но не от спирт­но­го, а от со­сто­я­ния по­гру­жён­но­с­ти в жи­вое сло­во.

Лю­ди в го­род­ских джун­г­лях жи­вут сре­ди сло­вес­ных сур­ро­га­тов. Хо­тя сло­ва вез­де – в ме­т­ро объ­яв­ле­ния, в ав­то­бу­се – рек­ла­ма, по ра­дио – хи­ты, в оче­ре­ди – «вы по­след­ний?» и т.п. А жи­вое сло­во толь­ко у де­тей да ста­ри­ков в глу­хих уг­лах Рос­сии, где ТВ ещё не всё вы­тра­ви­ло.

На чём ны­не сто­ит пи­са­тель, ка­ко­ва его поч­ва? Всё боль­ше на го­род­ском ас­фаль­те, на син­те­ти­че­с­ком по­кры­тии в су­пер­мар­ке­те или в офи­се. Ре­а­лизм в его на­сто­я­щем зна­че­нии ос­тал­ся в про­шлом, он поч­ти не­воз­мо­жен, и на­силь­ст­вен­ная его куль­ти­ва­ция вре­ме­на­ми про­сто смеш­на. Ино­гда на­ро­чи­тая «де­ре­вен­щи­на» и рас­цве­ти­с­тость язы­ка смо­т­рит­ся как хва­с­тов­ст­во, ба­х­валь­ст­во или да­же жуль­ни­че­ст­во (а я, мол, так и так умею, и я – на­сто­я­щий рус­ский че­ло­век!). Но ес­ли тво­им пе­ром дви­га­ет боль­шое чув­ст­во, то есть ли у те­бя вре­мя хва­с­тать­ся?!

В жи­вом ре­а­лиз­ме есть чу­до. Ес­ли, ко­неч­но, это глу­бо­кий и та­лант­ли­вый ре­а­лизм. В нём есть глу­бин­ная кра­со­та, за­ло­жен­ная Бо­гом и не ис­ка­жён­ная ху­дож­ни­ком. Сим­во­лизм, ма­нь­е­ризм, им­прес­си­о­низм и пр. – всё-та­ки вы­пя­чи­ва­ют лишь од­ну сто­ро­ну изо­б­ра­жа­е­мо­го пред­ме­та. Ино­гда это та­лант­ли­во, ин­те­рес­но. Но всё это мысль, по­пыт­ка ра­ци­о­наль­но по­знать ис­ти­ну (что не­воз­мож­но). Ре­а­лизм – это не толь­ко за­пе­чат­ле­ние жиз­ни, но и гимн ей, как бы она ни бы­ла труд­на. В этом его при­тя­га­тель­ность. Но сим­во­лизм, «мыс­ли­тель­ное ис­кус­ст­во», – бы­с­т­рее. Ре­зуль­тат си­ю­ми­нут­нее. Ху­дож­ни­ку про­ще – мень­ше на­до вкла­ды­вать тру­да.

В об­щем, ве­ли­кий рус­ский ре­а­лизм мог по­явить­ся толь­ко на на­ших об­шир­ных про­ст­ран­ст­вах, на рус­ской зем­ле. Кое-что и до на­ших дней до­шло… 

 

АРМАВИР – МОСКВА