Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №41. 16.10.2009

Танец с саблями

ОСЕ­ТИЯ  –  НА­ША   ЛЮ­БОВЬ   И   БОЛЬ

 

 В Цхинвале я бывал ещё в союзные времена. Остались в памяти утопающие в зелени улицы, невысокие, но добротные, кряжистые дома и милая сердцу провинциальность, та, сердечная, когда навстречу незлобливые и любопытствующие лица, когда радушные улыбки и пожелания здоровья незнакомцу, когда приезжий желанный гость: чуть ли не в каждый двор зовут:

– Захады, дарагой, отведай моего вина. Вах, самое лучшее вино, попробуй, не пожалеешь.

И какая разница, какой дом привечал тебя: осетинский, армянский или грузинский – он был просто цхинвальским домом.

Давно это было, ещё в той жизни, не окрашенной красками войны.

 

Теперь вновь пред­сто­ит встре­ча с го­ро­дом. Ка­ким он пред­ста­нет: тем, ко­то­рый знал, или сов­сем иным? Ко­неч­но, вре­мя ме­ня­ет не толь­ко ли­ца лю­дей, но и об­лик го­ро­дов, тем бо­лее пе­ре­жив­ших вой­ну, и всё-та­ки…

Бро­сок из Моск­вы в Цхин­вал чем-то на­пом­нил бро­сок ев­ку­ров­ских де­сант­ни­ков в ко­сов­скую При­шти­ну.

Мо­жет быть, стре­ми­тель­но­с­тью пе­ре­дви­же­ния – в пол­день ещё в сто­ли­це, а ве­че­ром уже на за­ста­ве у ко­ст­ра.

Мо­жет быть, чёт­кой ор­га­ни­за­ци­ей и ор­га­ни­зо­ван­но­с­тью, бле­с­тя­ще про­де­мон­ст­ри­ро­ван­ной по­гра­нич­ни­ка­ми ФСБ Рос­сии. Да­же эки­паж не­уло­ви­мо от­ли­чал­ся от сво­их граж­дан­ских кол­лег – со­сре­до­то­чен­но­с­тью, ос­т­рым, слов­но рент­ге­ном про­ни­зы­ва­ю­щим взгля­дом, от­то­чен­но­с­тью дви­же­ний, вну­т­рен­ней со­бран­но­с­тью.

Мо­жет быть, ещё и тем осо­бым со­сто­я­ни­ем, ко­то­рое ис­пы­ты­ва­ет муж­чи­на при ви­де ору­жия или пред­вку­ше­ния опас­но­с­ти, да­же мни­мой, всё бо­льше су­ще­ст­вующей в его во­об­ра­же­нии. Он все­гда мыс­лит се­бя во­и­ном, осо­бен­но в гла­зах жен­щи­ны, хоть та за­ча­с­тую ока­зы­ва­ет­ся на по­вер­ку бол­ее мужественной, чем сам муж­чи­на. Ну да это так, фи­ло­соф­ское от­ступ­ле­ние по по­во­ду жиз­нен­ных на­блю­де­ний.

Ес­ли Кав­каз – мяг­кое под­брю­шье Рос­сии, как в своё вре­мя вы­ра­зил­ся Чер­чилль, же­лая во­тк­нуть в это под­брю­шье ес­ли не нож, то ан­г­лий­ский ку­лак, то Вла­ди­кав­каз, без пре­уве­ли­че­ния, серд­це Кав­ка­за. Это он все­го год на­зад уча­щён­но пуль­си­ро­вал, вса­сы­вая в се­бя по Транс­КА­Му по­то­ки про­ст­ре­лен­ных, с вы­би­ты­ми стёк­ла­ми, по­мя­тых и об­шар­пан­ных лег­ко­ву­шек и мар­ш­ру­ток, до от­ка­за за­би­тых ра­не­ны­ми, и про­сто чу­дом вы­рвав­ших­ся из ада лю­дей, и, пе­ре­рас­пре­де­ляя эти кро­во­то­ки, раз­во­дил их по ар­те­ри­ям и ве­нам се­ве­ро­осе­тин­ских и рос­сий­ских до­рог. На­вст­ре­чу им го­род вы­бра­сы­вал ту­да, к пе­ре­ва­лу, ко­лон­ны тан­ков, бэ­эм­пэ­шэк, бэ­эр­дэ­э­мок, ка­шэ­э­мок, про­сто кры­тые тен­том гру­зо­ви­ки, са­ни­тар­ные «уа­зи­ки» и «га­зе­ли» и про­чее ляз­га­ю­щее, брен­ча­щее и пых­тя­щее же­ле­зо, так хо­ро­шо зна­ко­мое по про­шлым вой­нам. Оно бы­ло по­ка ещё жи­вое, по­то­му что за ры­ча­га­ми и ба­ран­ка­ми, под тен­та­ми и в ку­зо­вах си­де­ли лю­ди – рать свя­тая, спе­ша­щая на свя­тое де­ло спа­се­ния ближ­не­го сво­е­го.

Это по­том ко­му-то из них бу­дет уго­то­ва­на участь воз­вра­щать­ся по­рознь: со­жжён­ные тан­ки и ма­ши­ны – на трей­ле­рах, лю­ди – в цин­ках. Це­на по­бе­ды все­гда од­на на всех и все­гда с при­вку­сом го­ре­чи, а вот смерть у каж­до­го своя, не об­щая, хо­тя, как ни­что иное, спо­соб­на к объ­е­ди­не­нию: и вра­гов, и дру­зей.

Рок­с­кий тон­нель – три ты­ся­чи шесть­сот ме­т­ров. Пять ты­сяч сто со­рок два ша­га. Пеш­ком – ме­нее ча­са, взвод бро­с­ком ми­нут за двад­цать, а ма­ши­ной – во­об­ще не­сколь­ко ми­нут – и ты уже за пе­ре­ва­лом. Но тог­да, в ав­гу­с­те про­шло­го го­да, счёт шёл не на ме­т­ры и ми­ну­ты, а на че­ло­ве­че­с­кие жиз­ни.

Вни­зу – вспа­ры­ва­ю­щая уще­лье с ле­си­с­ты­ми скло­на­ми Боль­шая Ли­а­х­ва, бе­ру­щая своё на­ча­ло поч­ти на че­ты­рёх­ки­ло­ме­т­ро­вой вы­со­те в лед­ни­ках Лазг-Ци­ти. Она бу­дет со­про­вож­дать нас до са­мо­го Цхин­ва­ла, по­том ныр­нёт в Гру­зию, до­бе­жит поч­ти до Го­ри и ус­по­ко­ит­ся в Ку­ре. А вдоль неё пет­ля­ю­щий сер­пан­тин Транс­КА­Ма, осе­тин­ская до­ро­га жиз­ни. Не будь её – и ещё в во­семь­де­сят де­вя­том судь­ба не толь­ко ку­дар­цев – юж­ных осе­тин, но и рус­ских, и ар­мян, и всех не­гру­зин бы­ла бы пред­ре­ше­на.

Да и в этот раз не спо­тк­нись о на­ших ми­ро­твор­цев и осе­тин­ских опол­чен­цев гру­зин­ские ма­чо, не кинь­ся ма­ро­дёр­ни­чать, на­си­ло­вать и уби­вать, а за­при тон­нель да­же од­ной ма­лой ди­вер­си­он­ной груп­пой хо­тя бы на сут­ки-двое – и в Цхин­ва­ле не­ко­го бы­ло бы спа­сать. Во­об­ще-то они вер­ны се­бе, эти «ви­тя­зи» в на­тов­ских брон­ни­ках, как ни­кто: в де­вя­но­с­то вто­ром, во­рвав­шись сна­ча­ла в Га­г­ры, а за­тем и в Су­хум, гру­зин­ские во­я­ки за­ня­лись при­выч­ным для уго­лов­ной код­лы де­лом, по­то­му и по­лу­чи­ли спол­на.

На­пи­сал эти стро­ки и по­ду­мал: а ведь де­ло не толь­ко в том, что пер­во-на­пер­во пер­во­класс­но во­ору­жён­ная гру­зин­ская ар­мия по­ка­за­ла се­бя шай­кой ма­ро­дё­ров и на­силь­ни­ков. Си­ла-то в прав­де, в ве­ре, в Бо­ге, а за ни­ми не сто­я­ли ни прав­да, ни ве­ра, ни Бог.

Пост­со­вет­ская Гру­зия триж­ды во­е­ва­ла с Аб­ха­зи­ей и че­ты­реж­ды с Юж­ной Осе­ти­ей, хо­тя по боль­шо­му счё­ту – с Рос­си­ей. На пра­во­слав­ную Аб­ха­зию пра­во­слав­ная (!) Гру­зия на­па­ла в день Ус­пен­ско­го по­ста, че­тыр­над­ца­то­го ав­гу­с­та де­вя­но­с­то вто­ро­го. В день, ког­да Свя­тая Цер­ковь воз­но­сит Свои усерд­ные мо­лит­вы к Са­мо­му Гос­по­ду, что­бы он си­лою Кре­с­та Сво­е­го ог­ра­дил от всех вра­гов ви­ди­мых и не­ви­ди­мых. До­ро­гую и кро­ва­вую це­ну за­пла­ти­ла тог­да Гру­зия за своё свя­то­тат­ст­во, омыв­шись не толь­ко рус­ской, аб­хаз­ской, ар­мян­ской кро­вью, но и сво­ею соб­ст­вен­ной.

Вось­мо­го ав­гу­с­та две ты­ся­чи вось­мо­го го­да, в день, ког­да чтит­ся свя­той ве­ли­ко­му­че­ник и це­ли­тель Пан­те­ле­и­мон, вновь пра­во­слав­ная (!) Гру­зия ре­ша­ет ис­це­лить­ся от за­по­ве­дей Хри­с­то­вых, сде­лав эт­ни­че­с­ки сте­риль­ной пра­во­слав­ную Юж­ную Осе­тию.

Впро­чем, от со­ве­с­ти она ис­це­ли­лась дав­но, по­то­му и не в по­чё­те у ны­неш­них Ирак­лий II, при­вед­ший под кры­ло Рос­сии свою Карт­ли-Ка­хе­тию. Те­перь по­том­ки ос­во­бож­дён­ных плю­ну­ли в ду­ши по­том­кам ос­во­бо­ди­те­лей. Да про­стит их Гос­подь за эту не­бла­го­дар­ность – они все­гда бы­ли та­ки­ми.

Сы­тый Тби­ли­си стыд­ли­во­с­тью ни­ког­да не от­ли­чал­ся. От кол­ле­ги по пе­ру до­ве­лось ус­лы­шать рас­сказ, как его отец до­ле­чи­вал­ся в тби­лис­ском гос­пи­та­ле. Вы­брав­шись од­наж­ды с при­яте­лем за во­ро­та ла­за­ре­та, он был по­ра­жён ра­зо­де­той и сы­той пуб­ли­ке, сво­им ро­вес­ни­кам, без­за­бот­но иг­рав­шим в нар­ды и с не­при­яз­нью взи­рав­шим на этих двух до­хо­дяг, у ко­то­рых с го­ло­ду­хи от за­па­ха ко­фе, ха­ча­пу­ри и ша­ш­лы­ка кру­жи­лась го­ло­ва. А на его род­ной твер­ской зем­ле ба­бы кор­ми­ли ре­бя­ти­шек ле­бе­дой да па­ха­ли, по­оче­рёд­но впря­га­ясь в плуг. Вот ведь как бы­ва­ет: из всей вой­ны вы­хва­ти­ла сол­дат­ская па­мять вкус­но пах­ну­щие тби­лис­ские ули­цы, слов­но цвет­ной кадр в чёр­но-бе­лом ки­но.

До­ро­га кра­дёт­ся по уще­лью, вли­пая то в пра­вый склон, то в ле­вый. В су­мер­ках про­ез­жа­ем Джа­ву – не­боль­шой по­сё­лок, чис­ля­щий­ся го­род­ком, центр од­но­имён­но­го рай­о­на. Не­ка­зи­с­тый, не­ухо­жен­ный, пыль­ный и не­у­ют­ный, ещё так и не оп­ра­вив­ший­ся от дав­не­го, поч­ти двад­ца­ти­лет­не­го зем­ле­тря­се­ния. Сле­ва те­ря­ет­ся в за­рос­лях еже­ви­ки, бу­зи­ны, шел­ко­ви­цы да ди­ко­го ин­жи­ра Боль­шая Ли­а­х­ва, толь­ко слыш­но её вор­ча­ние. Спра­ва ка­раб­ка­ют­ся по скло­ну не­вз­рач­ные до­ма. Вро­де бы и до­б­рот­ные, но ве­ет ото все­го это­го ка­кой-то вре­мен­но­с­тью, да­же бе­зы­с­ход­но­с­тью. Да, соб­ст­вен­но, как ина­че? На что им жить? До­ро­га са­ма ед­ва ды­шит, так что про­кор­мить­ся даст ед­ва ли – у ме­ст­ных са­мих де­нег с гуль­кин нос, а ту­ри­с­тов сю­да по­ка ка­ла­чом не за­ма­нишь. По­то­му и ред­кие ли­ца сель­чан се­ры и не­при­вет­ли­вы, и взгля­ды хму­рые, ис­под­ло­бья – по­рой по­ло­со­нут, слов­но кин­жа­лом, и тут же спря­чут­ся под на­суп­лен­ны­ми бро­вя­ми. И не по­то­му что мы рус­ские, а по­то­му что сы­тые. А сы­тость и пра­зд­ность у пра­во­слав­ных все­гда не в че­с­ти бы­ли.

Да, что-то не очень-то при­вет­ли­вы бра­тья-осе­ти­ны. А че­го им, соб­ст­вен­но, ра­до­вать­ся, ко­ли мы уже хоть как-то, но жи­вём, а они всё ещё вы­жи­ва­ют, все эти двад­цать лет.

Сна­ча­ла власть гор­ба­чёв­ская, по­том и ель­цин­ская пер­ма­нент­но бро­са­ла их под пу­ли и но­жи гру­зин­ские – счи­тай, что все де­вя­но­с­тые про­во­е­ва­ли, по­том бло­ка­дой ду­ши­ли, тол­кая в объ­я­тия то со­кру­шав­ше­го Со­юз ба­то­но Эду­ар­да, то хо­луй­ст­ву­ю­ще­го и всё ещё оса­та­не­ло­го Ми­ши­ко.

Жи­ли ле­сом, вы­па­сом ско­та, ма­ма­лы­гой – под­соб­ным хо­зяй­ст­вом да на­ту­раль­ным об­ме­ном, как ис­по­кон ве­ков жи­ли. Слов­но и не бы­ло с бла­го­го­ве­ни­ем вспо­ми­на­е­мых со­вет­ских лет. Ду­мал ли ве­ли­кий Ко­с­та Хе­та­гу­ров, что его на­род в кон­це двад­ца­то­го сто­ле­тия об­ре­кут на вы­ми­ра­ние. И кто: Гру­зия, но­си­тель ве­ли­кой про­све­щён­ной куль­ту­ры, с древ­ней­ши­ми хри­с­ти­ан­ски­ми тра­ди­ци­я­ми.

Как вы­сто­я­ли осе­ти­ны – од­но­му Бо­гу из­ве­ст­но да их по­кро­ви­те­лю Свя­то­му Ге­ор­гию.

Цхин­вал, как и преж­де, про­вин­ци­а­лен, не­вы­сок, не­бро­сок, но с ду­шой, ка­ких не­ма­ло в рус­ской глу­бин­ке, с пыль­ны­ми ули­ца­ми, ста­ры­ми пла­та­на­ми и гра­ба­ми, вы­би­тым ас­фаль­том мос­то­вых. И всё же не­о­быч­ный ощу­ще­ни­ем пу­с­то­ты – нет при­выч­ной су­е­ты, дет­ско­го сме­ха, не вид­но жен­щин с дет­ски­ми ко­ля­с­ка­ми. Да­же пти­цы ред­ки и мол­ча­ли­вы. Толь­ко на пло­ща­ди стай­ки ще­бе­чу­щих дев­чо­нок в школь­ных пла­ть­и­цах с бе­лы­ми фар­туч­ка­ми и чин­ных маль­чи­ков в стро­гих ко­с­тю­мах и бе­лых ру­баш­ках – слов­но вер­нул­ся ту­да, в своё про­шлое. Но­с­таль­гия. Два де­сят­ка лет про­жи­ли цхин­валь­цы в пе­ре­кре­с­тии при­це­ла, два де­сят­ка лет каж­дую ночь ло­жи­лись спать и не зна­ли, что их раз­бу­дит: луч солн­ца или ка­но­на­да. Те­перь при­шла уве­рен­ность в за­в­т­раш­нем дне.

Что ждёт их? Труд­но ска­зать – в ре­с­пуб­ли­ке нет де­нег, что­бы да­же вста­вить стёк­ла в шко­ле при­гра­нич­ной Квай­се, вы­би­тых ещё зем­ле­тря­се­ни­ем де­вя­но­с­то вто­ро­го го­да. Без­до­ро­жье, про­бле­мы со све­том и теп­лом, по­сто­ян­ные об­ст­ре­лы – а они жи­вут! Жи­вут ве­рой, на­деж­дой, лю­бо­вью. В Ле­нин­гор вер­ну­лось боль­ше ты­ся­чи гру­зин – это уже про­зре­ние, уже ве­ра в воз­рож­де­ние мо­ра­ли, в то, что на­ста­ло вре­мя про­тя­нуть друг дру­гу ру­ки, серд­ца лю­бо­вью обо­греть.

Гру­зии не суж­де­но стать до­ми­нан­той в ге­о­по­ли­ти­ке Кав­ка­за – под­на­до­ев­ший боль­шим дя­дям и тё­тям пупс ско­ро зай­мёт своё ме­с­то сре­ди дру­гих пы­ля­щих­ся иг­ру­шек.

По от­сту­пав­шим гру­зин­ским ко­лон­нам рос­сий­ские вой­ска не на­но­си­ли ра­кет­но-бом­бо­вые уда­ры – убийц ве­ли­ко­душ­но от­пу­с­ти­ли с ми­ром. На­вер­ное, не­злоб­ли­вость на­ша не са­мая луч­шая на­ци­о­наль­ная чер­та, хо­тя да­же в рос­сий­ской по­ли­ти­ке по­рой слу­жит до­ми­нан­той вы­ст­ра­и­ва­ния от­но­ше­ний. Ну, та­кие мы, что по­де­ла­ешь, раз за ра­зом на граб­ли но­ро­вим на­сту­пить, а те всё по лбу да по лбу, а мы опять на гра­бель­ки. Нам бы у ан­г­ли­чан прак­ти­циз­му в по­ли­ти­ке по­учить­ся: «У Бри­та­нии нет дру­зей, есть толь­ко ин­те­ре­сы». Это опять Чер­чилль. Не сто­ит ждать от не­дав­них бра­ть­ев из до­воль­но склоч­ной ком­му­нал­ки ни бла­го­дар­но­с­ти за про­шлое, ни тем бо­лее при­леж­но­го по­ве­де­ния в бу­ду­щем, по­ка власть что в Гру­зии, что на Ук­ра­и­не, что в иных ве­сях и да­лях с на­прочь кри­ми­наль­ным, мар­ги­наль­ным и ру­со­фоб­ским со­зна­ни­ем. У Рос­сии дей­ст­ви­тель­но толь­ко один со­юз­ник – это са­ма Рос­сия, её ар­мия, её ещё не до кон­ца слом­лен­ный ду­хом на­род.

И опять не­уго­мон­ный Ми­ши­ко за­во­дит та­нец с саб­ля­ми, гро­зя Рос­сии вой­ной, те­перь уже не толь­ко на су­ше, но и на мо­ре. И это уже не гру­зин­ские фан­та­зии в лет­нюю ночь – уг­ро­за впол­не ре­аль­на: втя­нет­ся Рос­сия, вер­ная до­го­во­рам с Аб­ха­зи­ей, дви­нет свой по­лу­ка­бо­таж­ный флот, а на во­пли Гру­зии от­клик­нет­ся на­тов­ская фло­ти­лия. Впро­чем, да­же од­ной Тур­ции бу­дет до­ста­точ­но с её мощ­ным фло­том и ге­не­ти­че­с­ким ап­пе­ти­том на При­чер­но­мо­рье.

Хо­тя воз­мо­жен и вто­рой ва­ри­ант: под­на­до­ев­ше­го про­во­ка­то­ра-мось­ку от­пра­вят в ме­т­ро­по­лию, кук­ло­вод сме­нит ма­ри­о­не­ток, но ин­те­рес не ут­ра­тит – очень уж ла­ко­мый ку­сок эта Гру­зия с её ам­би­ци­я­ми. Да и взра­с­ти­ли уже но­вое по­ко­ле­ние, счи­та­ю­щее сво­им вра­гом Рос­сию, пе­ре­пи­са­ли ис­то­рию в уго­ду за­оке­ан­ско­му по­кро­ви­те­лю. Рас­ша­та­ют Кав­каз – упа­дёт Рос­сия, и рас­пнут её, пра­во­слав­ную, на кре­с­те, как рас­пя­ли Сер­бию. Но тог­да уже не ста­нет ни Да­ге­с­та­на, ни Ка­бар­ды, ни Осе­тии, ни да­же са­мой Гру­зии.

Сла­ва Бо­гу, есть и на са­мом Кав­ка­зе осо­зна­ние это­го, хоть но­вое по­ко­ле­ние и при­нес­ло за­пад­ный по­рок к ро­до­вым мо­ги­лам. Есть ещё вре­мя к про­зре­нию и путь к не­му – че­рез сло­во. Че­рез пи­са­тель­ское сло­во. Вы­ве­рен­ное, от­вет­ст­вен­ное, со­зи­да­ю­щее. Ко­то­рое от­кро­ет ду­ши, слов­но сло­во па­с­ты­ря, ос­та­но­вит, очи­с­тит, вра­зу­мит.  


Сергей БЕРЕЖНОЙ,
ВЛАДИКАВКАЗ – ЦХИНВАЛ – БЕЛГОРОД




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования