Архив : №52. 25.12.2009

Заменитель Белинского

 Порывая в апреле 1846 года с «Отечественными записками», В.Г. Белинский в глубине души надеялся, что редактор журнала – «кровопийца» А.А. Краевский, вынудивший его пойти на такой шаг, очень скоро о том пожалеет. Ведь другого такого критика, способного из номера в номер вызывать и подогревать читательский интерес, ему не найти, и он будет вынужден снова привлечь его к работе, но уже на новых, более выгодных для него, «работящего вола», условиях. В противном случае, как полагал Белинский, журнал ждёт незавидная судьба. Однако ни его надежды, ни прогнозы относительно будущего журнала не оправдались…

Оставленное место пустовало недолго. Не прошло и недели, как по совету И.С. Тургенева его занял молодой сотрудник «Финского вестника», отметившийся там похвальной рецензией на тургеневскую поэму «Разговор», чем и расположил к себе писателя.

Выполнив свои обязательства по «Финскому вестнику», этот сотрудник уже с шестого – июньского – номера начинает заполнять своими работами – сначала рецензиями, а затем и статьями – отдел критики и библиографии «Отечественных записок». И пишет так, что читатели журнала к явной досаде Белинского не почувствовали его ухода, а если и почувствовали и пожалели о том, то лишь до первых статей нового сотрудника, сразу же приковавших к себе их внимание.

Критиком, безболезненно для журнала заменившим Белинского, был Валериан Николаевич Майков (1823–1847).

Валериан Николаевич МАЙКОВ

Он ни­ког­да не ду­мал и не со­би­рал­ся быть ли­те­ра­тур­ным кри­ти­ком, а «все­гда меч­тал о ка­рь­е­ре учё­но­го», ви­дя в на­уке «сред­ст­во ос­мыс­лить и уб­ла­жить су­ще­ст­во­ва­ние че­ло­ве­ка на зем­ле». Не­слу­чай­но его пер­вым се­рь­ёз­ным вы­ступ­ле­ни­ем в пе­ча­ти ста­ла ста­тья «Об­ще­ст­вен­ные на­уки в Рос­сии»; и в даль­ней­шем боль­шую часть ре­цен­зий он по­свя­ща­ет имен­но на­уч­ным кни­гам. К ли­те­ра­тур­ной кри­ти­ке, по его же соб­ст­вен­но­му при­зна­нию, Май­ков об­ра­тил­ся толь­ко по­то­му, что она име­ла вы­ход на ши­ро­ко­го чи­та­те­ля, от­кры­вая воз­мож­ность «за­ма­нить» его «в се­ти на­уки», воз­бу­дить ин­те­рес к на­уч­ным кни­гам, а так­же при­охо­тить к «се­рь­ёз­но­му чте­нию». И не толь­ко чи­та­те­лей, но и пи­са­те­лей, ко­то­рым на­ука, как он по­ла­гал, по­мо­жет вер­но изо­б­ра­жать ок­ру­жа­ю­щую дей­ст­ви­тель­ность.

Есть два спо­со­ба зая­вить о се­бе, об­ра­тить на се­бя вни­ма­ние. Один – вы­сту­пить про­тив ус­то­яв­ших­ся, об­ще­при­ня­тых, ка­жу­щих­ся не­зыб­ле­мы­ми мне­ний, не пе­ре­хо­дя при этом «на лич­но­с­ти», дру­гой – от­кры­то пе­рей­ти «на лич­ность», чей ав­то­ри­тет при­зна­ёт­ся мно­ги­ми, к суж­де­ни­ям ко­то­ро­го при­слу­ши­ва­ют­ся и с мне­ни­ем ко­то­ро­го счи­та­ют­ся. Бе­лин­ский по­шёл пер­вым пу­тём, уже в «Ли­те­ра­тур­ных меч­та­ни­ях» за­явив, что вы­хо­дит «на бой с об­ще­ст­вен­ным мне­ни­ем». Май­ков встал на вто­рой, де­мон­ст­ра­тив­но «бро­сив пер­чат­ку» Бе­лин­ско­му за свой­ст­вен­ные то­му, как он пи­сал, «не­ува­же­ние к сво­бо­де мне­ний и пре­тен­зию на дик­та­тор­ст­во».

Май­ков не скры­вал, что в «от­но­ше­нии Бе­лин­ско­го» он бу­дет дей­ст­во­вать так: «...хва­ля в нём всё, что... нра­вит­ся, и бра­ня всё, что не нра­вит­ся...». По­зи­цию Май­ко­ва оп­ре­де­ли­ли три об­сто­я­тель­ст­ва: дух про­ти­во­ре­чия, свой­ст­вен­ный во­об­ще мо­ло­дым лю­дям (на­до по­мнить, что он не до­жил да­же до 24 лет), чув­ст­во пре­вос­ход­ст­ва об­ра­зо­ван­но­го дво­ря­ни­на (окон­чил Пе­тер­бург­ский ун-т, слу­шал лек­ции в Сор­бон­не и Кол­ле­д­же де Франс) над не­до­уч­кой раз­но­чин­цем, а так­же «вы­со­та» три­бу­ны – «Оте­че­ст­вен­ные за­пи­с­ки», где он стал за­ве­до­вать От­де­лом кри­ти­ки и биб­ли­о­гра­фии, за­ме­нив на этом по­сту не ко­го-ни­будь, а са­мо­го Бе­лин­ско­го.

Что нра­ви­лось ему в Бе­лин­ском и бы­ло до­стой­но «хва­лы», Май­ков ска­зать не ус­пел, а вот то, что не нра­ви­лось и слу­жи­ло по­во­дом для «бра­ни», он сфор­му­ли­ро­вал до­ста­точ­но чёт­ко в пись­ме Тур­ге­не­ву (но­ябрь 1846 г.): «...без­до­ка­за­тель­ная, – с его точ­ки зре­ния, – пам­ф­ле­ти­че­с­кая ма­не­ра кри­ти­ки» и «дик­та­тор­ст­во» Бе­лин­ско­го, ко­то­рым он «сам ос­кор­б­лял­ся не раз в ка­че­ст­ве чи­та­те­ля его ста­тей».

Толь­ко в од­ном во­про­се Май­ков пол­но­стью со­гла­шал­ся с Бе­лин­ским – о сущ­но­с­ти кри­ти­ки как «при­ло­же­ния те­о­рии к прак­ти­ке», «те­о­рии ли­те­ра­ту­ры к про­из­ве­де­нию ли­те­ра­тур­но­му». И точ­но так же, как и Бе­лин­ский, Май­ков на­чи­нал свои ста­тьи с те­о­ре­ти­че­с­ких рас­суж­де­ний, на ос­но­ве ко­то­рых за­тем рас­сма­т­ри­вал «про­из­ве­де­ния ли­те­ра­тур­ные». Но ес­ли у Бе­лин­ско­го те­о­ре­ти­че­с­кие вве­де­ния бы­ли дей­ст­ви­тель­но вве­де­ни­я­ми, и на их до­лю при­хо­ди­лась не­зна­чи­тель­ная по объ­ё­му часть его ста­тей и ре­цен­зий, ред­ко – треть, то у Май­ко­ва та­кие «ве­де­ния» все­гда за­ни­ма­ли не ме­нее их по­ло­ви­ны.

Что Май­ков счи­тал глав­ным не­до­стат­ком ста­тей Бе­лин­ско­го? Что тот свои «убеж­де­ния» – и преж­де все­го те­о­ре­ти­ко-ли­те­ра­тур­ные («эс­те­ти­че­с­кие») по­ня­тия – пре­под­но­сил чи­та­те­лям как не­кую дан­ность, оче­вид­ность, не да­вая от­чё­та об их про­ис­хож­де­нии и ис­точ­ни­ках, не до­ка­зы­вая их пра­во­ту и, глав­ное, – не­об­хо­ди­мость толь­ко этих по­ня­тий для вы­не­се­ния спра­вед­ли­вых «при­го­во­ров» тем ли­те­ра­тур­ным яв­ле­ни­ям, ка­ко­вым кон­крет­но бы­ли по­свя­ще­ны его ста­тьи и ре­цен­зии.

Май­ков, на­обо­рот, был ярым сто­рон­ни­ком вне­д­ре­ния в об­ще­ст­вен­ную жизнь, ли­те­ра­ту­ру и ис­кус­ст­во на­уч­ных зна­ний, ко­то­рые обя­за­тель­но тре­бо­ва­ли до­ка­за­тельств. Это ведь он вы­брал са­мое глав­ное, са­мое важ­ное и су­ще­ст­вен­ное для всех на­ци­о­наль­ных ли­те­ра­тур «на­чалo», ко­то­рым оп­ре­де­ля­лось их на­ци­о­наль­ное сво­е­об­ра­зие.

Ка­че­ст­во на­ци­о­наль­но­го сво­е­об­ра­зия ли­те­ра­ту­ры и ис­кус­ст­ва бы­ло от­кры­то во вто­рой по­ло­ви­не XVIII ве­ка. Его на­зва­ли «на­род­но­с­тью», по­ло­жи­ли в ос­но­ва­ние ли­те­ра­тур­ной те­о­рии (те­о­рии ис­кус­ст­ва), сме­нив­шей те­о­рию клас­си­циз­ма, и от­нес­ли к бе­зус­лов­но по­ло­жи­тель­ным «на­ча­лам» на­ци­о­наль­ных ли­те­ра­тур. Май­ков со­гла­сил­ся с тем, что та­кое «на­ча­ло» дей­ст­ви­тель­но име­ет ме­с­то в оп­ре­де­ле­нии на­ци­о­наль­но­го сво­е­об­ра­зия ли­те­ра­тур, но от­ка­зы­вал­ся счи­тать «на­род­ность», во­об­ще всё «на­ци­о­наль­ное» в ли­те­ра­ту­ре и ис­кус­ст­ве их до­сто­ин­ст­вом, ви­дя в том чуть ли не ос­нов­ной их не­до­ста­ток. Опи­ра­ясь на по­ло­же­ние о пря­мой свя­зи меж­ду «на­ци­о­наль­но­с­тью» и «на­ци­о­наль­ны­ми осо­бен­но­с­тя­ми» на­ро­дов, он с «ма­те­ма­ти­че­с­кой точ­но­с­тью» фор­маль­ной ло­ги­ки до­ка­зал, что всё «на­ци­о­наль­ное» в ли­те­ра­ту­рах яв­ля­ет­ся от­ра­же­ни­ем при­су­щих на­ро­дам не­га­тив­ных черт, а по­то­му долж­но рас­сма­т­ри­вать­ся как от­ри­ца­тель­ное, а не как по­ло­жи­тель­ное «на­ча­ло» на­ци­о­наль­ных ли­те­ра­тур. Своё до­ка­за­тель­ст­во кри­тик по­ст­ро­ил на по­сту­ла­те, не тре­бу­ю­щем ар­гу­мен­тов и при­ни­ма­е­мом ап­ри­о­ри – о че­ло­ве­ке как «ра­зум­ном су­ще­ст­ве, со­здан­ном по об­ра­зу и по­до­бию Бо­га».

Ло­ги­ка «на­уч­ной кри­ти­ки» Май­ко­ва не­из­беж­но ве­ла к то­му, что в иде­а­ле не долж­но быть на­ци­о­наль­ных ли­те­ра­тур, ко­то­рые от­ли­ча­ют­ся друг от дру­га лишь вер­ным изо­б­ра­же­ни­ем «сла­бо­с­тей» сво­их на­ро­дов, а долж­на быть од­на, об­ще­че­ло­ве­че­с­кая, на­пол­нен­ная изо­б­ра­же­ни­ем «до­б­ро­де­те­лей» как при­род­ной сущ­но­с­ти иде­аль­но­го, «бо­го­по­доб­но­го че­ло­ве­ка». Имен­но к вос­пи­та­нию та­ких лю­дей и со­зда­нию та­кой ли­те­ра­ту­ры долж­ны стре­мить­ся на­ро­ды...

Александр КУРИЛОВ