Архив : №52. 25.12.2009

Все политтехнологии – жульничество

 Тимур Кибиров стоял у истоков радио «Культура». Поэтому я сразу взяла поэта за рога: какие проекты ему удалось реализовать, а какие остались нереализованными?

 

– Вы зна­е­те, – при­зна­ёт­ся по­эт, – ес­ли го­во­рить со­вер­шен­но че­ст­но, пло­хо ли, хо­ро­шо ли я пи­шу сти­хи, но это един­ст­вен­ное де­ло, ко­то­рое я ну хоть как-то умею де­лать и ко­то­ро­му я по­свя­тил свою един­ст­вен­ную жизнь.

Всё ос­таль­ное, да­же ра­бо­та на ра­дио «Куль­ту­ра», бы­ло вы­нуж­ден­ным. По­то­му что нуж­но за­ра­ба­ты­вать на жизнь, – за сти­хи, как все вы хо­ро­шо зна­е­те, мож­но ска­зать, не пла­тят… То есть за ог­ром­ную по­эму, опуб­ли­ко­ван­ную в за­ме­ча­тель­ном жур­на­ле «Зна­мя», я по­лу­чил го­но­рар, ко­то­рый поз­во­лял по­си­деть с дву­мя дру­зь­я­ми и от­ме­тить это со­бы­тие. По­нят­но, что сти­ха­ми за­ра­бо­тать нель­зя, по­это­му все, на­сколь­ко я знаю, ны­не жи­ву­щие сти­хо­твор­цы где-то вы­нуж­де­ны ра­бо­тать. Я страш­но пе­ре­жи­ваю, что в своё вре­мя не ов­ла­дел ка­ким-ни­будь внят­ным и до­ход­ным ре­мес­лом... Сей­час мне бы­ло бы го­раз­до лег­че. По­это­му я не мо­гу ска­зать, что ка­кие-то мои твор­че­с­кие ам­би­ции бы­ли не ре­а­ли­зо­ва­ны на ра­дио «Куль­ту­ра». По­шёл ту­да, по­то­му что мне пред­ло­жи­ли, ров­но для то­го, что­бы по­лу­чать ок­лад-жа­ло­ва­нье. Но я че­ст­но ста­рал­ся как-то со­от­вет­ст­во­вать. Ну, вот так, в об­щем, до­воль­но бес­слав­но кон­чи­лось…

– И всё-та­ки по­че­му вы уш­ли с ра­дио «Куль­ту­ра»?

– Тут ни­ка­ких тайн нет. Я ушёл по очень про­стым со­об­ра­же­ни­ям: каж­дый дол­жен сво­им де­лом за­ни­мать­ся. Ра­дио яв­но бы­ло не мо­им де­лом. Я тра­тил ог­ром­ное ко­ли­че­ст­во вре­ме­ни и сил, а ре­зуль­тат был, на мой взгляд, до­воль­но кис­лый.

– В де­вя­но­с­тые го­ды вы уча­ст­во­ва­ли в пред­вы­бор­ных кам­па­ни­ях. На­до ли по­эту лезть в по­ли­ти­ку?

– Я ста­ра­юсь быть от это­го как мож­но даль­ше. И не из ка­ко­го-то вы­со­ко­мер­но­го пре­ду­беж­де­ния, а про­сто по­то­му, что по­ли­ти­ка – дру­гая сфе­ра де­я­тель­но­с­ти. Сла­ва Бо­гу, что у нас всё-та­ки есть ка­кая-то по­ли­ти­ка, в со­вет­ское вре­мя по­ли­ти­ки не бы­ло. По­ли­ти­ка – это что? Это борь­ба за власть не­ко­то­рых внят­ных групп, же­ла­тель­но пар­тий. И это нор­маль­но. Для то­го что­бы за­ни­мать­ся по­ли­ти­кой, нуж­но, как ми­ни­мум, в ней раз­би­рать­ся. По­сколь­ку сей­час всё это уш­ло в ка­кие-то под­ко­вёр­ные иг­ры, то, что­бы по­нять, что же там про­ис­хо­дит, нуж­но по­тра­тить си­лы и вре­мя. Но мне не так мно­го ос­та­лось, мне уже хо­чет­ся чи­тать и ро­ма­ны пи­сать.

А в 90-е го­ды я уча­ст­во­вал в не­сколь­ких пред­вы­бор­ных кам­па­ни­ях. Я со­вер­шен­но ци­нич­но за­ра­ба­ты­вал этим на жизнь, для то­го, что­бы моя доч­ка мог­ла есть вкус­ную и здо­ро­вую еду. И что­бы же­на не сто­я­ла на рын­ке (тог­да без кры­ши) в Конь­ко­во, про­да­вая ко­рей­ский или ки­тай­ский шир­по­треб. Я со­вер­шен­но ци­нич­но по­шёл, мне бы­ло аб­со­лют­но всё рав­но. Ког­да мне ра­бо­то­да­тель что-то рас­ска­зы­вал, объ­яс­нял и по­ка­зал за­да­ток в 500 дол­ла­ров, то я их взял, по­до­ждал, ког­да этот раз­го­вор за­кон­чит­ся, и по­зво­нил: «Лю­би­мая, за­в­т­ра не вы­хо­ди на ры­нок…».

На­сколь­ко я по­ни­маю, моя жал­кая де­я­тель­ность бы­ла аб­со­лют­но бес­смыс­лен­ной, ни­ко­му ни вре­да, ни поль­зы не при­но­си­ла. Это бы­ла осо­бая де­я­тель­ность, о ко­то­рой ког­да-ни­будь кто-ни­будь на­пи­шет. Все эти по­ли­ти­че­с­кие тех­но­ло­гии – жуль­ни­че­ст­во: хи­т­рые и ум­ные ре­бя­та вну­ши­ли про­сто­душ­ным по­ли­ти­кам, что они всё мо­гут сде­лать. А в ито­ге всё де­ло за­гу­би­ли: ге­не­рал Ле­бедь ка­кой был орёл! Он из-за них не про­шёл да­же в Гос­ду­му.

Не­множ­ко, ко­неч­но, мне за всё это обид­но. Ес­ли бы все­го это­го не бы­ло, я бы чув­ст­во­вал се­бя чуть спо­кой­нее. Это про­тив­ная де­я­тель­ность. Ни­че­го осо­бо стыд­но­го я там не де­лал. Бы­ла бы про­фес­сия, был бы крас­но­де­рев­щи­ком – да мог бы пле­вать на это…

– Зна­чит, по­эту, что­бы за­ра­бо­тать на жизнь, на­до за­ни­мать­ся ве­ща­ми, не­свой­ст­вен­ны­ми его при­ро­де. А как вы счи­та­е­те, куль­ту­ра на­ша при­хо­дит в упа­док? Или есть на­деж­да, что се­го­дняш­няя мо­ло­дежь её под­дер­жит и воз­ро­дит?

– Вы ещё вспом­ни­те ше­с­ти­де­ся­тые го­ды. Тог­да вы­со­кий ин­те­рес к по­эзии во мно­гом был обус­лов­лен тем, что по­эзия бра­ла на се­бя не­свой­ст­вен­ные ей функ­ции, и по­эт в Рос­сии был боль­ше, чем по­эт, и бла-бла-бла… На са­мом де­ле это лу­кав­ст­во. По­то­му что вот этой яко­бы пуб­ли­ци­с­тич­но­с­тью и, в об­щем, со­ци­о­по­ли­ти­че­с­кой со­став­ля­ю­щей мас­со­во­го ин­те­ре­са к по­эзии мож­но бы­ло, и то не пол­но­стью, объ­яс­нить все­рос­сий­скую сла­ву Ев­ту­шен­ко.

Но мы зна­ем, что кро­ме это­го маль­чи­ки-де­воч­ки пе­ре­пе­ча­ты­ва­ли не­о­пуб­ли­ко­ван­но­го Гу­ми­лё­ва, Ман­дель­ш­та­ма, Ах­ма­то­ву... Тут, ко­неч­но, то­же бы­ло во мно­гом про­ти­во­сто­я­ние со­вет­ской цен­зу­ре, но не толь­ко. Не­вер­но сво­дить всё толь­ко к то­му, что тог­да это бы­ла фор­ма не­ко­ей со­ци­аль­но-по­ли­ти­че­с­кой ак­тив­но­с­ти. Мне оче­вид­но, что в по­эзии во­об­ще, а так­же в со­вре­мен­ной тог­да по­эзии лю­ди дей­ст­ви­тель­но на­хо­ди­ли что-то не­о­бык­но­вен­но для них важ­ное. Это от­ве­ча­ло их ду­шев­ным и ду­хов­ным по­треб­но­с­тям.

По по­во­ду ны­неш­ней по­эзии. В ней мож­но всё, и я сам ча­с­то гре­шен, го­во­ря и спи­сы­вая на то, что идёт оди­ча­ние. Чи­та­те­лей нет. Все они, вме­с­то то­го, что­бы чи­тать, пред­по­ло­жим, мои чу­дес­ные сти­хи, утк­ну­лись в те­ле­ви­зор и то­го или дру­го­го Ма­ла­хо­ва слу­ша­ют. Это не сов­сем че­ст­но. По­то­му что воз­ни­ка­ет не­по­ни­ма­ние меж­ду дву­мя сто­ро­на­ми. Прав­да ред­ко бы­ва­ет толь­ко на од­ной сто­ро­не: один прав, а дру­гой аб­со­лют­но не­прав. Я по­до­зре­ваю, что и мне, и мо­им кол­ле­гам го­раз­до кон­ст­рук­тив­нее бу­дет за­ду­мать­ся над тем, соб­ст­вен­но го­во­ря, а до­стой­ны ли на­ши сти­хи боль­шей из­ве­ст­но­с­ти, чем они име­ют. Как Кон­фу­ций го­во­рил: «Бла­го­род­ный муж ду­ма­ет не о том, бу­дет ли он из­ве­с­тен, а о том, до­сто­ин ли он, что­бы быть из­ве­ст­ным». И я по­до­зре­ваю: при том, что в со­вре­мен­ной по­эзии де­сят­ки бли­с­та­тель­ных, яр­чай­ших (без пре­уве­ли­че­ния) имён, не­о­бык­но­вен­но ин­те­рес­ных, раз­ных, по­кры­ва­ю­щих весь воз­мож­ный спектр ра­бо­ты со сло­вом, но, оче­вид­но, мы не от­ве­ча­ем ка­ким-то чи­та­тель­ским по­треб­но­с­тям… Это пе­чаль­но.

Я сей­час го­во­рю не о соб­ст­вен­ной судь­бе. Ис­крен­не счи­таю се­бя очень ве­зу­чим, мне в этом смыс­ле да­но чуть боль­ше, чем я за­слу­жи­ваю. Но ес­ли го­во­рить про­сто о судь­бе рус­ской по­эзии, то это очень тре­вож­но. По­то­му что су­ще­ст­во­ва­ние че­го бы то ни бы­ло, осо­бен­но че­го бы то ни бы­ло хо­ро­ше­го, не га­ран­ти­ро­ва­но ни­чем. И за­про­с­то мо­жет пре­кра­тить­ся. Хо­тя мы при­вык­ли к то­му, что что-то есть не­зыб­ле­мое.

Рус­ская по­эзия... Ку­да ж она мо­жет деть­ся? Ко­неч­но, ни­ку­да! И Пуш­кин ве­чен… Но Пуш­кин ве­чен до тех пор, по­ка ма­мы бу­дут чи­тать де­тям «Ца­ря Сал­та­на», а пре­кра­тят чи­тать – и всё: где тот Пуш­кин? и где та веч­ность? – он ис­чез­нет из ре­аль­ной на­шей жиз­ни.

– Как вы от­но­си­тесь к ли­те­ра­тур­ным пре­ми­ям?

– Ког­да я их по­лу­чаю, то от­но­шусь с вос­тор­гом. Чем боль­ше бу­дет пре­мий, тем луч­ше. Осо­бен­но ес­ли их да­ют по­этам, ко­то­рые ча­с­то бо­лее чем в стес­нён­ной фи­нан­со­вой си­ту­а­ции. Это очень хо­ро­шее де­ло. А то, что ни­ког­да ни од­но ре­ше­ние ни од­но­го жю­ри не бу­дет ка­зать­ся всем сто­про­цент­но спра­вед­ли­вым, – не­из­беж­но. И с этим мож­но толь­ко од­ним-един­ст­вен­ным об­ра­зом бо­роть­ся: чтоб бы­ла не од­на пре­мия (как пре­мия «По­эт»), а ещё не­сколь­ко. Чтоб лю­ди, ко­то­рые ис­крен­не воз­му­ти­лись, ког­да мне вру­чи­ли пре­мию «По­эт», уви­де­ли бы, что по­эты, ко­то­рых лю­бят они, по­лу­чи­ли ка­кую-то дру­гую пре­мию. А так, это хо­ро­шо. Един­ст­вен­ная опас­ность, что мо­ло­дые лю­ди, и, к со­жа­ле­нию, не толь­ко мо­ло­дые, че­рес­чур се­рь­ёз­но к это­му от­но­сят­ся… На­бо­ков вот не по­лу­чил Но­бе­лев­ской пре­мии. Ну и что? Ко­неч­но, очень пе­чаль­но, она б ему при­го­ди­лась, но луч­ше или ху­же он от это­го не стал.

– Кор­рум­пи­ро­ван­ность есть?

– Я был чле­ном жю­ри не­сколь­ких ли­те­ра­тур­ных пре­мий. Че­ст­но ска­жу: ни ра­зу я не за­ме­тил ка­кую-то не­че­ст­ность. Мо­жет быть, в дру­гих слу­ча­ях… Но я не ду­маю. Мне ка­жет­ся, что ес­ли у вас нет точ­ных све­де­ний, что ко­го-то пой­ма­ли за ру­ку, луч­ше не за­ду­мы­вать­ся об этом. В пре­мии «По­эт» я в про­шлом го­ду был пред­се­да­те­лем. Но там бы­ла ге­ни­аль­но при­ду­ман­ная Сер­ге­ем Ива­но­ви­чем Чу­при­ни­ным про­це­ду­ра. Не про­ис­хо­ди­ло ни ра­зу ни од­но­го об­суж­де­ния. Про­сто чле­ны жю­ри вы­дви­га­ли по два по­эта, по­том это всё сум­ми­ро­ва­лось. Те, кто на­брал боль­шее ко­ли­че­ст­во, про­хо­ди­ли вто­рой раз, и чле­ны жю­ри уже из это­го спи­с­ка вы­би­ра­ли, на­зы­ва­ли од­но­го… Тут сов­сем ни о ка­кой кор­руп­ции не мо­жет быть ре­чи. И в пре­мии «Ан­ти­бу­кер», где я был в жю­ри, то­же не бы­ло ни­че­го по­хо­же­го на кор­руп­цию. По­нят­но, что у каж­до­го чле­на жю­ри бы­ли свои при­ст­ра­с­тия. Мне, на­при­мер, очень хо­те­лось, что­бы Се­рё­жа Ганд­лев­ский по­лу­чил эту пре­мию, по­это­му я его лоб­би­ро­вал. Но не ду­маю, что это кор­руп­ци­он­ность. На­обо­рот!..

– О чём бу­дет ва­ша про­за и в ка­ком жа­н­ре?

– Я пи­шу сю­жет­ную, поч­ти ска­зоч­ную вещь, на­де­юсь, не по­весть, а не­кий ро­ман, и ре­зуль­тат, ес­те­ст­вен­но, не­из­ве­с­тен... Но я мо­гу по­де­лить­ся сво­и­ми ма­лень­ки­ми ра­до­с­тя­ми, по­то­му что это со­вер­шен­но под­ро­ст­ко­вое упо­е­ние. Вот так, как я вспо­ми­нал, что в 12 лет пи­сал пер­вые сти­хи, и бы­ла аб­со­лют­ная ра­дость по по­во­ду то­го, что это по­лу­чи­лось, что пер­вая строч­ка с тре­ть­ей риф­му­ет­ся, а вто­рая – с чет­вёр­той… И вот, по­сколь­ку у ме­ня уме­ния здесь ни­ка­ко­го нет, по­это­му ког­да хоть что-то по­лу­ча­ет­ся – это аб­со­лют­ное упо­е­ние. Бо­юсь, что бу­ду­щие чи­та­те­ли не раз­де­лят этих упо­е­ний. Мо­жет по­лу­чить­ся, как в ста­ром дет­ском анек­до­те: кот бе­жит ста­рый за кош­кой и ду­ма­ет: ну, не до­го­ню, так со­гре­юсь… 

Беседу вела Ирина ЛОГВИНОВА