Архив : №08. 26.02.2010

В тихом безмолвии ночи

Ког­да-то крип­то­ним К.Р. зна­ла вся стра­на. «Эти ми­лые две бук­вы, что два яр­кие ог­ня» – как на­пи­сал в од­ном из по­эти­че­с­ких аль­ма­на­хов кон­ца де­вят­над­ца­то­го ве­ка со­вре­мен­ник, по­за­бо­тив­ший­ся об ин­ког­ни­то. Скром­ность по­нят­ная: ведь эти­ми бук­ва­ми под­пи­сы­вал свои сти­хи ве­ли­кий князь Кон­стан­тин Кон­стан­ти­но­вич (1858–1915), внук им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая Пер­во­го. На его тек­с­ты сла­га­ли по­пу­ляр­ные ро­ман­сы та­кие ком­по­зи­то­ры, как Чай­ков­ский, Рах­ма­ни­нов, Гла­зу­нов, Гли­эр, Гре­ча­ни­нов, На­прав­ник. Ни один «сбор­ный» кон­церт ру­бе­жа ве­ков не об­хо­дил­ся без упо­ми­на­ния это­го за­га­доч­но­го, буд­то из го­ти­че­с­ко­го ро­ма­на, име­ни – «Ка­эр».

По­сле Ека­те­ри­ны Ве­ли­кой, са­мо­лич­но за­ни­мав­шей­ся вос­пи­та­ни­ем вну­ков, об­ра­зо­ва­ние от­пры­с­кам цар­ст­ву­ю­ще­го до­ма да­ва­ли из­ряд­ное. Не­ма­лое вни­ма­ние уде­ля­ли и му­зам: все они, пусть и в раз­ной сте­пе­ни, зна­ли ос­нов­ные ев­ро­пей­ские язы­ки, вклю­чая и древ­ние, хо­ро­шо ри­со­ва­ли, от­мен­но тан­це­ва­ли, му­зи­ци­ро­ва­ли, вла­де­ли пе­ром (уп­раж­ня­ясь в днев­ни­ках и пись­мах), без осо­бых за­труд­не­ний сла­га­ли сти­хи на слу­чай. Но толь­ко один из них стал впол­не при­знан­ным, про­фес­си­о­наль­ным по­этом – К.Р.

К кон­цу жиз­ни у не­го на­бра­лось не­смет­ное ко­ли­че­ст­во ре­аль­ных долж­но­с­тей и по­чёт­ных обя­зан­но­с­тей. Как и все Ро­ма­но­вы, он де­лал во­ен­ную ка­рь­е­ру: был мор­ским офи­це­ром, за­тем ко­ман­до­вал ро­той в гвар­дей­ском Из­май­лов­ском пол­ку, по­том и пре­стиж­ным лейб-гвар­дии Пре­об­ра­жен­ским пол­ком; в кон­це жиз­ни уп­рав­лял во­ен­ным об­ра­зо­ва­ни­ем в Рос­сии, бу­ду­чи на­чаль­ни­ком всех ка­дет­ских учи­лищ стра­ны. Пе­ре­чень всех бла­го­тво­ри­тель­ных и про­све­ти­тель­ских, на­уч­ных и по­ощ­ри­тель­ных об­ществ, ко­их он был пред­се­да­тель или по­пе­чи­тель, за­ни­ма­ет не­сколь­ко стра­ниц убо­ри­с­то­го пись­ма. От­ме­тим, по­жа­луй, на­и­важ­ней­шее: он был пре­зи­ден­том Рос­сий­ской Ака­де­мии на­ук и пред­се­да­те­лем Им­пе­ра­тор­ско­го Па­ле­с­тин­ско­го Пра­во­слав­но­го об­ще­ст­ва.

Но, мо­жет быть, глав­ное зва­ние, от­ме­чав­шее это­го не­за­уряд­но­го че­ло­ве­ка, бы­ло от­нюдь не офи­ци­аль­ное. За­то та­кое, ко­то­ро­го ред­ко кто удо­с­та­и­вал­ся и с ко­то­рым все его сколь­ко-ни­будь близ­ко знав­шие бы­ли еди­но­душ­но со­глас­ны: он счи­тал­ся «са­мым при­ят­ным че­ло­ве­ком сре­ди Ро­ма­но­вых». То есть ров­но при­вет­ли­вым, об­хо­ди­тель­ным, оба­я­тель­ным, ве­ли­ко­душ­ным. Про­из­во­див­шим на всех ра­дуж­ное впе­чат­ле­ние ба­лов­ня судь­бы, че­ло­ве­ка, омы­то­го сча­с­ть­ем.

О том, что это бы­ла лишь глян­це­вая обо­лоч­ка, сви­де­тель­ст­ву­ют его днев­ни­ки. Те­перь они то­же пе­ча­та­ют­ся на­ря­ду с его сти­ха­ми, дра­ма­ми, пе­ре­пи­с­кой – с Гон­ча­ро­вым, Фе­том, По­лон­ским, Стра­хо­вым, Май­ко­вым, Чай­ков­ским. Твор­че­с­кий и жиз­нен­ный путь К.Р. ста­но­вят­ся и пред­ме­том ис­сле­до­ва­ний. Не так дав­но в Пе­тер­бур­ге вы­шла при­ме­ча­тель­ная по глу­би­не мыс­ли и в ста­рин­ном бла­го­род­ном то­не ис­пол­нен­ная кни­га В.В. Пе­т­ро­чен­ко­ва «Дра­ма стра­с­тей Хри­с­то­вых» – о его пье­се «Царь Иу­дей­ский». А сов­сем не­дав­но К.Р. удо­с­то­ил­ся и об­сто­я­тель­ной би­о­гра­фии в пре­стиж­ной се­рии «ЖЗЛ» (ав­то­ры – Э.Ма­то­ни­на и Э.Го­во­руш­ко).

К пи­са­нию сти­хов ве­ли­кий князь при­ст­ра­с­тил­ся в ран­ней мо­ло­до­с­ти, осо­бен­но во вре­мя кру­го­свет­но­го пла­ва­ния в долж­но­с­ти млад­ше­го офи­це­ра на фре­га­те «Принц Эдин­бург­ский»: не­спеш­ное пе­ре­се­че­ние бес­ко­неч­ной вод­ной гла­ди, на­ве­вая ме­лан­хо­лию, ос­тав­ля­ло вдох­но­ви­тель­ные до­су­ги. По­на­ча­лу это бы­ли «рот­ные» сти­хи, по­свя­щён­ные ос­тав­лен­ным в Пав­лов­ске со­слу­жив­цам, при­чём не толь­ко офи­це­рам, но и сол­да­там. «Рот­ны­ми» сти­ха­ми К.Р. не ог­ра­ни­чи­вал­ся: в сво­ём пол­ку он учи­нил бы­с­т­ро про­сла­вив­ши­е­ся на всю ок­ру­гу так на­зы­ва­е­мые «Из­май­лов­ские до­су­ги» – му­зы­каль­но-ли­те­ра­тур­ные ве­че­ра. О них в своё вре­мя пи­сал Су­во­рин в сво­ём «Но­вом вре­ме­ни», изум­ля­ясь то­му, что есть гвар­дей­ские офи­це­ры, по­мы­ш­ля­ю­щие не толь­ко о ку­те­жах. К пе­сен­но­му, преж­де все­го, твор­че­ст­ву по­эт-офи­цер ста­рал­ся при­об­щить и «ниж­них чи­нов».

Соб­ст­вен­но, с этим, как при­ня­то го­во­рить, «де­мо­кра­тиз­мом» и свя­за­на, преж­де все­го, все­на­род­ная сла­ва К.Р. Ведь на его сло­ва бы­ла сло­же­на по­пу­ляр­ная на­род­ная пес­ня, от­зву­ки ко­то­рой со­хра­ня­ют­ся (в от­да­лён­ных де­рев­нях или сре­ди ни­щен­ст­ву­ю­ще­го лю­да) до сих пор:

 

Умер, бед­ня­га! В боль­ни­це во­ен­ной      Дол­го ро­ди­мый ле­жал; Эту сол­дат­скую жизнь по­сте­пен­но      Тяж­кий не­дуг до­ко­нал… Ра­но его от се­мьи ото­рва­ли:      Горь­ко за­пла­ка­ла мать, Всю глу­би­ну ма­те­рин­ской пе­ча­ли      Труд­но пе­ром опи­сать!   С не­вы­ра­зи­мой то­с­кою во взо­ре      Му­жа же­на об­ня­ла; Пол­ную ча­шу ве­ли­ко­го го­ря      Ра­но она ис­пи­ла.

 

Не­кра­сов­ская тра­ди­ция зву­чит здесь впол­не не­при­кро­вен­но. Кри­ти­ка, сра­зу же взяв­шая, что на­зы­ва­ет­ся, в обо­рот мо­ло­до­го по­эта, твор­че­ст­во его, в ос­нов­ном, одо­б­ря­ла, хо­тя ука­зы­ва­ла и на дру­гие об­раз­цы, ко­им с оче­вид­но­с­тью сле­ду­ет ав­гу­с­тей­ший пи­ит – «и ме­ло­ди­че­с­ки, и смыс­ло­ст­ро­и­тель­но». Об­раз­цы, впро­чем, бы­ли не­дур­ны: А.К. Тол­стой, Фет (ли­ри­ка), Фё­дор Глин­ка (биб­лей­ские сю­же­ты и ал­лю­зии).

По­до­гре­ва­лось ли при­зна­ние вы­со­ко­ро­ди­ем ав­то­ра? От­ча­с­ти. Но бы­ли сре­ди по­хвал и от­зы­вы тех ма­с­те­ров, ко­го труд­но за­по­до­зрить в ле­с­ти, – Гон­ча­ров, Пи­сем­ский, Фет. Мод­ный Апух­тин из­да­ле­ка по­сы­лал ему вос­тор­жен­ные сти­хо­твор­ные под­но­ше­ния, во­все не ища по­кро­ви­тель­ст­ва. «Прав­ди­вость и ис­крен­ность» его «во­ен­ных пе­сен» от­ме­чал Яков По­лон­ский. А сло­ва ро­ман­сов за­учи­ва­ли на­и­зусть и лю­би­ли и те, кто ни­ког­да не за­по­ми­нал имя ав­то­ра. Та­ко­го, к при­ме­ру, как «На бал­ко­не, цве­ту­щей вес­ною…». Или этот, по­хо­же, из­ве­ст­ней­ший:

 

Рас­тво­рил я ок­но, – ста­ло гру­ст­но не­вмочь, –      Опу­с­тил­ся пред ним на ко­ле­ни, И в ли­цо мне пах­ну­ла ве­сен­няя ночь      Бла­го­вон­ным ды­ха­нь­ем си­ре­ни…

 

А дру­гое сти­хо­тво­ре­ние «про си­рень» – «От­цве­та­ет си­рень у ме­ня под ок­ном» – по­хва­лил в пе­ча­ти да­же зло­ре­чи­вый Бу­ре­нин, не жа­ло­вав­ший до­ку­чав­ших ему прось­ба­ми об от­зы­ве со­вре­мен­ных пи­и­тов.

Сре­ди сво­их мно­го­чис­лен­ных род­ст­вен­ни­ков К.Р. был бо­лее все­го при­вя­зан к дво­ю­род­но­му бра­ту – ве­ли­ко­му кня­зю Сер­гею Алек­сан­д­ро­ви­чу, (на ру­бе­же ве­ков – ге­не­рал-гу­бер­на­то­ру Моск­вы). Ког­да в Рос­сию при­еха­ла не­ве­с­та бра­та, дарм­штадт­ская прин­цес­са Ели­за­ве­та, бу­ду­щая ве­ли­кая пра­во­слав­ная свя­тая Ели­за­ве­та Фе­о­до­ров­на, К.Р. об­ра­тил­ся к ней с уди­ви­тель­но про­ни­ца­тель­ны­ми, поч­ти про­вид­че­с­ки­ми сти­ха­ми:

 

Я на те­бя гля­жу, лю­бу­ясь еже­час­но:      Ты так не­вы­ра­зи­мо хо­ро­ша! О, вер­но, под та­кой на­руж­но­с­тью пре­крас­ной      Та­кая же пре­крас­ная ду­ша!   Ка­кой-то кро­то­с­ти и гру­с­ти со­кро­вен­ной      В тво­их гла­зах та­ит­ся глу­би­на; Как ан­гел, ты ти­ха, чи­с­та и со­вер­шен­на;      Как жен­щи­на, стыд­ли­ва и неж­на.   Пусть на зем­ле ни­что средь зол и скор­би мно­гой      Твою не за­пят­на­ет чи­с­то­ту, И вся­кий, уви­дав те­бя, про­сла­вит Бо­га,      Со­здав­ше­го та­кую кра­со­ту.

 

«Средь зол и скор­би мно­гой»… Ког­да в фе­в­ра­ле 1905 го­да бо­е­вик-эсер Ка­ля­ев убил Сер­гея Алек­сан­д­ро­ви­ча, К.Р. был един­ст­вен­ным из ве­ли­ких кня­зей, кто до­бил­ся от го­су­да­ря раз­ре­ше­ния по­ехать на по­хо­ро­ны: бо­я­лись тер­ро­ри­с­тов. В этот скорб­ный час он был ря­дом с Ели­за­ве­той Фе­о­до­ров­ной, не до­га­ды­ва­ясь, ко­неч­но, что пред­сто­ит ещё и жут­чай­шая скорбь, о ко­то­рой ему не суж­де­но бу­дет уз­нать при жиз­ни: в 1918 го­ду, в да­лё­ком ураль­ском го­род­ке Ала­па­ев­ске в шах­ту за­жи­во бу­дут сбро­ше­ны и Ели­за­ве­та Фе­о­до­ров­на, и его сы­но­вья Ио­анн, Кон­стан­тин и Игорь.

Чут­кое серд­це от­ца и по­эта слов­но про­ви­де­ло и эту бе­ду. Сво­е­му но­во­рож­дён­но­му сы­ну Ио­ан­ну он ещё в 1887 го­ду по­свя­тил та­кие сти­хи:

 

Спи в ко­лы­бе­ли на­ряд­ной, Весь в кру­же­вах и шел­ку, Спи, мой сы­нок не­на­гляд­ный, В тёп­лом сво­ём угол­ку.   В ти­хом без­мол­вии но­чи С об­ра­за, в гру­с­ти свя­той, Бо­жи­ей Ма­те­ри очи Крот­ко сле­дят за то­бой.   Сколь­ко уча­с­тья во взо­ре Этих пе­чаль­ных очей! Слов­но им ве­до­мо го­ре Бу­ду­щей жиз­ни тво­ей…

 

Мо­жет быть, и не са­мый гром­кий го­лос в ис­то­рии рус­ской по­эзии. Но что один из са­мых чи­с­тых и свет­лых – не­со­мнен­но.

Юрий АРХИПОВ