Архив : №11. 19.03.2010

От самого начала и до конца

 Здесь да­же ве­тер зо­вут по име­ни, для каж­до­го реч­но­го по­во­ро­та, озёр­ной гла­ди, про­бле­с­ка солн­ца в ту­чах или при­до­рож­но­го ку­с­та есть сло­во. Всё соч­но, обиль­но, с пе­ре­хва­том. Здесь го­во­рят по­го­вор­ка­ми да при­ба­ут­ка­ми, тем и спа­сая се­бя от жиз­нен­ных тя­гот и не­уря­диц, слов­но от­би­ва­ясь от не­вз­год, как бы за­да­б­ри­вая ли­хо, не упу­с­ка­ю­щее воз­мож­но­с­ти по­ка­зать свою власть. В рас­ска­зе «Ку­пель» мать по­ру­ги­ва­ет сы­ниш­ку-маль­ца: «Те­бе отец чо го­во­рил: еж­ли уто­нешь, то луч­ше до­мой не при­хо­ди…» А в бай­каль­ской сказ­ке «Ду­ра­ки» мно­го­знач­но объ­яв­ля­ет­ся не­кий Аве­рь­ян Во­ро­нофф, быв­ший ке­д­ро­падь­ский че­кист, на­чаль­ник-бла­го­тво­ри­тель, ны­не аме­ри­кан­ский под­дан­ный, при­быв­ший к або­ри­ге­нам-сель­ча­нам, что­бы на­учить их, как на­до жить по-но­во­му. В той же «Ку­пе­ли» глав­ным дей­ст­ву­ю­щим ли­цом ока­зы­ва­ет­ся Дед Хап, в сто три го­да уп­лыв­ший на по­след­нюю в сво­ей жиз­ни ры­бал­ку. «Гос­по­ди, про­сти» – сим­во­ли­че­с­кая ис­то­рия встре­чи Лё­ни Ру­са­ка с ле­ши­ми, во­дя­ны­ми и про­чей бо­лот­ной не­жи­тью.

Пе­ред чи­та­те­лем пред­ста­ёт ши­ро­кий срез на­ив­но­го на­род­но­го со­зна­ния, в ко­то­ром есть ме­с­то ря­дом, в со­сед­ст­ве, и пра­во­слав­ным об­ря­дам, и со­вет­ским пра­зд­ни­кам, со­еди­ня­е­мым вме­с­те в ка­кое-то ушед­шее хо­ро­шее вре­мя, ког­да мож­но бы­ло жить, не то что сей­час, ког­да ру­шит­ся весь при­выч­ный ук­лад жиз­ни и без­воз­врат­но те­ря­ет­ся опо­ра. На то, преж­нее вре­мя, вре­мя со­вет­ское, ото­дви­га­е­мое го­да­ми но­вой рос­сий­ской дей­ст­ви­тель­но­с­ти всё даль­ше для вос­по­ми­на­ний, и ссы­ла­ют­ся ге­рои Бай­бо­ро­ди­на, по­те­ряв­шие мно­гое, но не са­мих се­бя. Для них в но­вом вре­ме­ни боль­ше не­ус­т­ро­ен­но­с­ти, чем по­ряд­ка. Они жи­вут с ве­рой в спра­вед­ли­вость и в свою зем­лю, кра­ше ко­то­рой нет ни­где на све­те.

Бес­ко­неч­ное те­че­ние жиз­ни, при­род­ный кру­го­во­рот, сме­на вре­мён го­да – всё под­чи­не­но не­из­беж­но­с­ти, не­кой за­ко­но­мер­но­с­ти, ко­то­рую не да­но по­нять че­ло­ве­ку. Всё и пе­ре­жи­ва­ет­ся как не­из­беж­ность – так, как за­го­тов­ле­но, без лиш­них во­про­сов, по то­му же при­род­но­му ка­лен­да­рю, от­ме­ря­ю­ще­му каж­до­му со­бы­тию свой срок, своё вре­мя – от рож­де­ния до смер­ти. Тя­нет­ся рос­ток из-под зем­ли, рас­пу­с­ка­ют­ся цве­ты, жел­те­ют и опа­да­ют ли­с­тья с де­ре­вь­ев, – жизнь че­ло­ве­ка под­чи­не­на то­му же рит­му, тем же пра­ви­лам, и ни­че­го он в ней не мо­жет из­ме­нить.

Как бы там ни бы­ло, но речь идёт об удоб­ст­ве жиз­ни, ко­то­рая те­бя кор­мит сво­им ес­те­ст­вен­ным хо­дом, жиз­ни, что ря­дом, ког­да каж­дая троп­ка в тай­ге те­бе по­нят­на и зна­ко­ма, и ты тай­ге не чу­жой, не при­шлый не­зна­ко­мец.

И эта жизнь пе­ре­жи­ва­ет­ся в по­дроб­но­с­тях, ина­че нет в ней под­лин­но­с­ти.

В рас­ска­зе «Ку­пель» мы чи­та­ем: «Ис­под­воль уте­ша­ет и гре­ет вер­ная на­деж­да, что ми­нет вьюж­ная зи­ма и по теп­лу опять на­ро­дит­ся клей­кий мла­ден­че­с­кий лист, по­том ок­реп­нет и за­иг­ра­ет, за­свер­ка­ет под сол­ныш­ком. Так же ис­под­воль, в пол­но­те не­о­со­знан­но чу­ет­ся, что и че­ло­век весь не по­ми­ра­ет, не ос­тав­ля­ет на­сов­сем юдоль зем­ную, а буд­то на­рож­да­ет­ся и веч­но про­дол­жа­ет­ся во вну­ках и в прав­ну­ках. Но еже­ли по­ки­нув­ший зем­лю и не при­жи­ва­ет­ся в гря­ду­щей ро­до­ве, то хо­тя бы ду­ша его упо­ко­ен­ная ви­та­ет под­ле жи­вых и, мо­жет, в лун­ных снах и сол­неч­ных ви­де­ни­ях, в по­клон­ных по­ми­на­ни­ях на­став­ля­ет ро­ди­чей на лад­ную жизнь».

Про­зу Ана­то­лия Бай­бо­ро­ди­на от­ли­ча­ет бо­гат­ст­во язы­ка. Тут сло­во «про­за» да­же и не го­дит­ся, это сво­е­го ро­да пес­ня, за­ме­шан­ная на креп­кой си­бир­ской ска­зо­вой ос­но­ве, она боль­ше пе­чаль­ная, «на­ше сча­с­тье – дождь и не­на­с­тье», с не­вы­ска­зан­ной гру­с­тью, и да­же ес­ли мельк­нёт в ней что-то ве­сё­лое, с озор­ст­вом, то вый­дет это с ще­мя­щей ка­кой-то то­с­кой, с про­тяж­ным вздо­хом, об­ра­щён­ным в про­шлое, ушед­шее. Пи­са­тель и со­хра­ня­ет сво­им твор­че­ст­вом это ушед­шее, обе­ре­га­ет его сло­вом.

Это ста­ро­об­ряд­че­с­кий ук­лад, то, что пря­чет­ся в тай­гу, ухо­дит в неё с кор­ня­ми, там и хо­ро­нит­ся от мир­ских по­тря­се­ний. И да­же ес­ли ме­ст­ные жи­те­ли за­ду­ма­ют вдруг пе­ре­брать­ся в го­род, к той са­мой но­вой на­сту­па­ю­щей на них жиз­ни, то они в ней не ужи­ва­ют­ся, мо­жет быть, ещё и по­то­му, что не очень ста­ра­ют­ся под­ла­дить­ся под неё, а по­то­му воз­вра­ща­ют­ся об­рат­но в де­рев­ню.

Да, это бо­гат­ст­во, ко­то­рое вдруг сва­ли­ва­ет­ся на чи­та­те­ля слов­но ни­от­ку­да. Ка­за­лось бы, уже по­нят­но, как скла­ды­вать речь, ес­ли хо­чешь о чём-то по­ве­дать, ус­та­нов­лен оп­ре­де­лён­ный на­бор слов, а тут те­бе: «В бе­лё­сом пред­ноч­ном не­бе, над во­ро­нь­им кры­лом мерк­ну­щей бе­рё­зо­вой гри­вы за­па­ли­лась жел­то­ва­тая роб­кая звез­да, и ко­ря­вый пой­мен­ный лес, с по­ло­во­дья опу­тан­ный ти­ной и си­вой тра­вой, мо­лит­вен­но при­тих, мле­ло и без­дум­но гля­дя в на­плы­ва­ю­щую ночь». И даль­ше: «Ког­да при­бреж­ный ив­няк и че­рё­муш­ник дре­мот­но сме­жи­вал тем­не­ю­щие ве­ки, Лё­ня Ру­сак уже из­бро­дил пол­ре­ки, сколь­зя на за­мше­лых зе­лё­ных ва­лу­нах, про­ди­ра­ясь сквозь таль­ник и смо­ро­диш­ник; обу­дил все ча­ров­ные ому­ты, ре­ву­чие пе­ре­ка­ты и не уз­рел да­же га­ль­я­нь­е­го хво­с­та».

Так вдруг сра­зу под но­ги сва­ли­лось та­кое бо­гат­ст­во, слов­но на по­ля­ну вы­сы­па­ли ра­зом и кам­ней са­мо­цвет­ных, и про­шло­год­нюю ли­ст­ву, и ягод раз­ных, и ещё мно­го че­го… Иной раз и спо­тк­нуть­ся при­хо­дит­ся, за­це­пив­шись за ко­ря­гу, и ка­жет­ся, что сам Ана­то­лий Бай­бо­ро­дин уже удив­ля­ет­ся, как это мно­го все­го ра­зом я рас­сы­пал, как это я так чрез­мер­но рас­хо­дую эти за­ле­жи! Дру­гой пи­са­тель два-три сло­ва при­мет­ных ис­поль­зо­вал бы толь­ко в од­ном рас­ска­зе, а бай­бо­ро­дин­ских слов из двух-трёх пред­ло­же­ний ему бы на це­лых де­сять рас­ска­зов хва­ти­ло. Но не та­ков пи­са­тель из Ир­кут­ска: он слов­но ков­шом глу­бо­ко вгры­за­ет­ся в зем­лю, бе­рёт из неё мно­го, с вер­хом, а по­том сер­деч­но де­лит­ся сво­ей до­бы­чей с чи­та­те­лем. 

Виктор НИКИТИН,
г. ВОРОНЕЖ