Архив : №29. 16.07.2010

Как сделать историю бестселлером

 Стефан Цвейг – один из самых популярных во всём мире австрийских писателей. Его книги из тех, о которых принято говорить, что их «проглатывают».

Его интеллектуализм не «напрягает» (в отличие от таких его земляков, ровесников и коллег, как Музиль, Брох или Кафка), он умеет оставаться занимательным и доступным любому грамотному человеку.

Сте­фан Цвейг был на­ту­рой впе­чат­ли­тель­ной, ув­ле­ка­ю­щей­ся, им­пуль­сив­ной. Встре­тив­шись с ин­те­рес­ным че­ло­ве­ком или яв­ле­ни­ем, фак­том или но­вой иде­ей в жиз­ни ли, в кни­ге ли – всё рав­но, он сра­зу же, как пра­ви­ло, вос­пла­ме­нял­ся и не­мед­лен­но при­ни­мал­ся за со­чи­ни­тель­ст­во. Вряд ли в Ев­ро­пе двад­ца­то­го ве­ка най­дёт­ся дру­гой пи­са­тель, ко­то­рый столь­ко сил и вре­ме­ни от­дал ис­то­ри­ко-би­о­гра­фи­че­с­ко­му жа­н­ру – от ко­рот­ких ми­ни­а­тюр, за­пе­чат­лев­ших «звё­зд­ные ча­сы» в ис­то­рии че­ло­ве­че­ст­ва, до про­тя­жён­ных по­ло­тен с по­дроб­ным опи­са­ни­ем жиз­ни и де­я­тель­но­с­ти из­бран­но­го ис­то­ри­че­с­ко­го пер­со­на­жа – Ма­рии Стю­арт или Эраз­ма Рот­тер­дам­ско­го, Ма­гел­ла­на или Баль­за­ка, Клей­ста или Рол­ла­на. К на­ше­му вре­ме­ни би­о­гра­фи­че­с­кий жанр стал од­ним из са­мых по­пу­ляр­ных, и, мо­жет быть, по­сле­ду­ю­щие пи­са­те­ли (осо­бен­но фран­цу­зы – Мо­руа, Тру­айя и др.) дав­но пре­взо­ш­ли ко­ли­че­ст­вен­ные по­ка­за­те­ли Цвей­га, но всё же сле­ду­ет по­мнить, что он был пер­вым, ро­до­на­чаль­ни­ком жа­н­ра в том его ви­де, ко­то­рый и обес­пе­чил ему все­мир­ную по­пу­ляр­ность.

Ра­зу­ме­ет­ся, те­ма­ти­че­с­кая «все­яд­ность» Цвей­га мог­ла по­ка­зать­ся и не­раз­бор­чи­во­с­тью, а учё­ные му­жи, уз­кие спе­ци­а­ли­с­ты в сво­ём пред­ме­те, то и де­ло уп­ре­ка­ли его в по­верх­но­ст­ном зна­нии ис­то­ри­че­с­ких об­сто­я­тельств, в про­из­воль­ной иг­ре ими ра­ди сен­са­ци­он­ной за­ман­ки. Иной раз с пер­со­на­жа­ми ис­то­рии Цвейг об­ра­щал­ся как с по­рож­де­ни­я­ми его воз­буж­дён­ной фан­та­зии – но ведь у ху­до­же­ст­вен­ной или да­же по­лу­ху­до­же­ст­вен­ной про­зы свои за­ко­ны, и ни­кто не тре­бу­ет, на­при­мер, от Дю­ма ук­ро­ще­ния вы­мыс­ла в уго­ду трез­вой прав­де фак­та. Мор­щи­ли нос от книг Цвей­га и раз­ных ко­ле­ров иде­о­ло­ги – ведь ни­ког­да не был об­ли­чи­те­лем по на­ту­ре, стре­мил­ся к при­ми­ре­нию про­ти­во­бор­ст­ву­ю­щих на­прав­ле­ний, ему бы­ло важ­но лишь, что­бы в каж­дом из них воз­ни­ка­ли про­из­ве­де­ния, обо­га­ща­ю­щие на свой ма­нер об­щую для всех ев­ро­пей­скую куль­ту­ру. Не борь­ба, а со­гла­сие бы­ли де­ви­зом Сте­фа­на Цвей­га, и это ска­за­лось в кон­це кон­цов в его са­мо­ус­т­ра­не­нии из жиз­ни.

Жа­н­ро­вая па­ли­т­ра Цвей­га чрез­вы­чай­но раз­но­об­раз­на. По су­ти де­ла, нет по­про­с­ту жа­н­ра, в ко­то­ром он не ис­про­бо­вал бы свои си­лы: он пи­сал сти­хо­тво­ре­ния и дра­мы, очер­ки и эс­се, рас­ска­зы и по­эмы, ак­ту­аль­ные ре­пор­тёр­ские очер­ки. И всё-та­ки ис­то­ри­че­с­кий жанр – на­ря­ду с пси­хо­ло­ги­че­с­кой но­вел­лой (од­наж­ды раз­ви­той до це­ло­го ро­ма­на, как бы­ло с «Не­тер­пе­ни­ем серд­ца») – ока­зал­ся для пло­до­ви­то­го пи­са­те­ля на­и­бо­лее пло­до­твор­ным.

Цвей­га все­гда при­вле­ка­ли «лю­ди ог­ня», за­жжён­но­го Про­ме­те­ем. Од­на­ко иде­а­ли­зи­ро­ван­ны­ми под его пе­ром ока­зы­ва­ют­ся иной раз и аван­тю­ри­с­ты вро­де Ка­за­но­вы или Ме­с­ме­ра, да­лё­кие от свя­то­с­ти мо­нар­хи­ни вро­де Ма­рии Стю­арт или Ма­рии Ан­ту­а­нет­ты и ещё бо­лее да­лё­кие от ка­ких-ли­бо вы­со­ких це­лей и до­б­ро­де­те­лей за­во­е­ва­те­ли ми­ра, как Алек­сандр Ма­ке­дон­ский или На­по­ле­он. Их по­яв­ле­ние не объ­яс­не­но ис­то­ри­че­с­ки, не да­но как ре­зуль­тат и след­ст­вие не­ких дей­ст­ву­ю­щих в ис­то­рии за­ко­но­мер­но­с­тей; нет, они все вры­ва­ют­ся в ис­то­ри­че­с­кое про­ст­ран­ст­во как не­рас­чис­лен­ные ко­ме­ты, при­хот­ли­вы­ми зиг­за­га­ми про­чёр­ки­ва­ю­щие тём­ный не­бо­свод ис­то­рии. По дра­ма­тиз­му судь­бы с Ма­ри­ей Стю­арт мог­ла со­пер­ни­чать толь­ко дру­гая ав­гу­с­тей­шая Ма­рия – Ан­ту­а­нет­та, о ко­то­рой Цвейг так­же на­пи­сал кни­гу.

Кро­ме то­го, до вы­нуж­ден­ной эми­г­ра­ции в 1938 го­ду, по­ка пи­са­тель ещё мог жить раз­ме­рен­ной тру­до­вой жиз­нью на сво­ей рос­кош­ной вил­ле в Зальц­бур­ге, им бы­ли на­пи­са­ны та­кие зна­чи­тель­ные кни­ги, как «Три­умф и тра­ге­дия Эраз­ма Рот­тер­дам­ско­го» (1933), «Ка­с­тел­лио про­тив Каль­ви­на, или Со­весть про­тив на­си­лия» (1936), «Ма­гел­лан» (1938). Ду­хов­ное со­зи­да­ние как за­лог ми­ро­во­го про­грес­са по-преж­не­му ос­та­ёт­ся в цен­т­ре его ав­тор­ско­го вни­ма­ния.

В 1938 го­ду Сте­фан Цвейг вы­нуж­ден был бе­жать от на­ци­с­тов – сна­ча­ла в Па­риж, а по­том в Юж­ную Аме­ри­ку. Уже в эми­г­ра­ции им был на­пи­сан «но­с­таль­ги­че­с­кий» ро­ман «Не­тер­пе­ние серд­ца», ко­то­рым Цвейг при­со­е­ди­нил­ся к жи­во­пи­са­нию ушед­ше­го «опе­ре­точ­но­го» ми­ра сво­ей мо­ло­до­с­ти, ко­то­рым так слав­но от­ме­ти­лись к это­му вре­ме­ни уже мно­гие его кол­ле­ги – про­слав­лен­ные ав­ст­рий­ские пи­са­те­ли (Гоф­ман­сталь, Шниц­лер, Рот, Му­зиль, Брох, Ка­нет­ти, До­де­рер и др.). По­след­ней его кни­гой ста­ли ме­му­а­ры, из­дан­ные вско­ре по­сле его до­б­ро­воль­но­го ухо­да из жиз­ни, по­сле­до­вав­ше­го в бра­зиль­ской гос­ти­ни­це вско­ре по­сле то­го, как он в ней по­се­лил­ся. Там, на ра­бо­чем сто­ле, ос­та­лась ле­жать и поч­ти го­то­вая ру­ко­пись ка­пи­таль­ной кни­ги о Баль­за­ке, над ко­то­рой он тру­дил­ся до са­мо­го по­след­не­го сво­е­го ча­са.

Ис­тин­ное, дей­ст­вен­ное со­ст­ра­да­ние, к ко­то­ро­му поч­ти пол­ве­ка при­зы­вал Сте­фан Цвейг, са­мо­му ему ока­за­лось не по си­лам. В от­ры­ве от при­выч­ной куль­тур­ной и ли­те­ра­тур­ной сре­ды его скру­ти­ла не­по­бе­ди­мая де­прес­сия – увы, так свой­ст­вен­ная «гос­по­ди­ну Кар­лу», ти­пич­но­му ав­ст­рий­ско­му ге­рою, без­воль­но­му плов­цу по жи­тей­ско­му мо­рю, но­си­мо­му ис­то­ри­че­с­ки­ми бу­ря­ми как щеп­ка. Од­на­ко ж до это­го пе­чаль­но­го фи­на­ла бы­ла срав­ни­тель­но дол­гая жизнь, на­сы­щен­ная лю­би­мым тру­дом и при­зна­ни­ем.

Юрий АРХИПОВ