Архив : №47. 19.11.2010

Разочарование в неотёсанном комиссаре

Ма­ри­на Цве­та­е­ва – Бо­рис Бес­са­ра­бов. Хро­ни­ка 1921 го­да в до­ку­мен­тах. Днев­ни­ки (1915–1925) Оль­ги Бес­са­ра­бо­вой. – М.: ЭЛ­ЛИС ЛАК, 2010.

Вот кни­га, на­чав ли­с­тать ко­то­рую, не­воль­но ду­ма­ешь: сколь мно­го ещё оше­ло­ми­тель­но чуд­ных от­кры­тий го­то­вят нам не впол­не ос­во­ен­ные ар­хи­вы!

Брат и се­с­т­ра Бес­са­ра­бо­вы, из се­мьи во­ро­неж­ских ста­ро­об­ряд­цев, с на­ча­ла двад­ца­тых го­дов ока­за­лись на пе­ре­се­че­нии жиз­нен­ных уз­лов и за­крут мно­гих зна­ме­ни­то­с­тей сво­е­го вре­ме­ни, жи­те­лей Моск­вы, Сер­ги­е­ва По­са­да, Ле­нин­гра­да. Бо­рис все­го на не­сколь­ко ко­рот­ких лет, Оль­га – на дол­гие го­ды, по­то­му как ста­ла в 1927 го­ду же­ной вы­да­ю­ще­го­ся ис­то­ри­ка Сте­па­на Ве­се­лов­ско­го. Од­на­ко по­ме­щён­ные в этом то­ме её днев­ни­ки ох­ва­ты­ва­ют со­бы­тия и раз­мы­ш­ле­ния толь­ко пред­ше­ст­ву­ю­ще­го де­ся­ти­ле­тия. Осо­бен­ную цен­ность пред­став­ля­ют со­бой за­пи­си пер­вых пя­ти по­ре­во­лю­ци­он­ных лет, ког­да она про­жи­ва­ла в Сер­ги­е­вом По­са­де, где до­ста­точ­но тес­но об­ща­лась с се­мей­ст­ва­ми Фло­рен­ских, Ро­за­но­вых, Ман­су­ро­вых и дру­гих «быв­ших лю­дей», ис­кав­ших в то вре­мя убе­жи­ща близ стен глав­ной рус­ской оби­те­ли.

Слог Бес­са­ра­бо­вой прост, но умён; не по­ся­гая на «ор­на­мен­таль­ные» кра­со­ты, свой­ст­вен­ные ли­те­ра­ту­ре то­го вре­ме­ни, он до­сти­га­ет ис­тин­ной ху­до­же­ст­вен­ной вы­ра­зи­тель­но­с­ти за счёт ис­крен­но­с­ти и ду­шев­ной от­зыв­чи­во­с­ти к без­днам и ка­та­ст­ро­фам, вы­пав­шим на до­лю по­ко­ле­ния. Как все­гда в по­доб­ных за­пе­чат­ле­ни­ях, за­жи­га­тель­но иг­ра­ют жи­вые де­та­ли эпо­хи, ко­то­рые труд­но ре­кон­ст­ру­и­ро­вать по­том­кам, а здесь они воз­ни­ка­ют как обы­ден­ность, дан­ность. Вот встре­ти­ла юная Оль­га на же­лез­но­до­рож­ной плат­фор­ме от­ца Пав­ла Фло­рен­ско­го, по­мог­ла ему по­удоб­нее раз­ме­с­тить­ся в ва­го­не по­ез­да на Моск­ву, и, вы­ско­чив на­ру­жу, тут же встре­ти­ла ху­дож­ни­ка Вла­ди­ми­ра Фа­вор­ско­го, ука­за­ла ему на нуж­ный ва­гон, и он при­пу­с­тил­ся впри­прыж­ку к дру­гу. Про­стень­кие бы­то­вые де­та­ли про­то­коль­но ре­ги­с­т­ри­ру­ю­ще­го пись­ма, но ведь они спо­соб­ны не­мед­лен­но ра­зо­греть во­об­ра­же­ние чи­та­те­ля и, тут же вы­звав в па­мя­ти фи­гу­ры и идей­ные при­ст­ра­с­тия обо­их, стать чуть ли не за­вяз­кой вир­ту­аль­но­го ин­тел­лек­ту­аль­но­го ро­ма­на. Ведь тем и за­ме­ча­тель­ны ме­му­а­ры, что они не­за­мет­но пре­вра­ща­ют лю­би­мых или про­сто из­ве­ст­ных ав­то­ров в ге­ро­ев, пер­со­на­жей на­ше­го о них пред­став­ле­ния. Вот хоть та­кой по­ка­за­тель­ный в этом смыс­ле пас­саж:

«В Пуш­ки­но в ле­су на тра­ве по­бы­ли два ча­са – до сле­ду­ю­ще­го Сер­ги­ев­ско­го по­ез­да… На плат­фор­ме по­ка­за­ли мне по­эта Вла­ди­ми­ра Ма­я­ков­ско­го. Очень умыт, одет и дер­жит­ся, как иг­рок в тен­нис. Ок­ру­жён мо­ло­дё­жью, да­ма­ми. Вы­сок, стро­ен, креп­кая шея, ко­рот­ко ос­т­ри­жен. Взры­вы хо­хо­та во­круг не­го, а он не сме­ёт­ся».

Пра­во, без та­ко­го ми­мо­лёт­но­го, но мет­ко­го взгля­да слу­чай­ной по­пут­чи­цы ка­кой-то чёр­точ­ки в пор­т­ре­те по­эта нам бы не хва­та­ло.

Брат Оль­ги Бо­рис и во­все – ко­рот­кая, но яр­кая гла­ва в би­о­гра­фии «са­мой» Ма­ри­ны Цве­та­е­вой. В 1921 го­ду она на не­сколь­ко ме­ся­цев умык­ну­ла стат­но­го юно­шу («бо­га­ты­ря») из квар­ти­ры из­ве­ст­ней­ше­го мос­ков­ско­го вра­ча До­б­ро­ва в Ма­лом Лёв­шин­ском пе­ре­ул­ке (где в ту по­ру жил юный Да­ни­ил Ан­д­ре­ев и ку­да Бул­га­ков по­се­лил сво­е­го Ма­с­те­ра) и по­се­ли­ла к се­бе в Бо­ри­сог­леб­ский. Ему она по­свя­ти­ла из­ве­ст­ное сти­хо­тво­ре­ние «Боль­ше­вик» и не окон­чен­ную, к со­жа­ле­нию, по­эму «Его­руш­ка», обе­щав­шую встать вро­вень с то­же ми­фо­ло­ги­че­с­кой по­эмой «Царь-де­ви­ца». Вско­ре не­о­тё­сан­ный ко­мис­сар (не по­же­лав­ший, од­на­ко, под­тверж­дать член­ст­во в пар­тии во вре­мя «чи­ст­ки») ра­зо­ча­ро­вал пе­ре­мен­чи­вую в сим­па­ти­ях по­этес­су и, вы­про­во­жен­ный вон, от­пра­вил­ся вос­во­я­си в Во­ро­неж, где ос­но­вал имев­шую не­ма­лый ре­зо­нанс ар­тель ху­дож­ни­ков. В пись­мах пред­ше­ст­ву­ю­ще­му сво­е­му лю­бов­ни­ку, по­эту и пе­ре­вод­чи­ку Ев­ге­нию Лан­ну, так­же при­во­ди­мых в до­ку­мен­та­ции от­но­ше­ний её с Бес­са­ра­бо­вым, Цве­та­е­ва по­сто­ян­но под­чёр­ки­ва­ет за­чем-то (что­бы под­раз­нить трид­ца­ти­лет­не­го Лан­на? Или пред­стать в об­ра­зе ро­ко­вой де­ка­дент­ской со­блаз­ни­тель­ни­цы?), что её но­во­му из­бран­ни­ку все­го-то 18 лет. Это­му про­сто­душ­но по­ве­ри­ли мно­гие би­о­гра­фы по­этес­сы (на­при­мер, В.Швей­цер), хо­тя мог­ли бы со­об­ра­зить, что вряд ли он в 14 лет мог стать крас­ным ге­ро­ем граж­дан­ской вой­ны. На­сто­я­щий том си­ту­а­цию про­яс­ня­ет: на са­мом де­ле «Бо­рюш­ке» (так она его ок­ли­ка­ла в за­пи­с­ках, к не­му на­прав­лен­ных) бы­ло на пять лет боль­ше, о чём Цве­та­е­ва пре­крас­но зна­ла. По­доб­ные пуб­ли­ка­ции (пре­крас­но от­ком­мен­ти­ро­ван­ные на сей раз, кста­ти) поз­во­ля­ют по­кон­чить с по­доб­ны­ми мел­ки­ми ог­ре­ха­ми, ко­чу­ю­щи­ми из из­да­ния в из­да­ние.

Не мо­жет не ра­до­вать и изящ­ная оп­рят­ность но­вой «цве­та­ев­ской» кни­ги, ко­то­рую так от­рад­но по­ста­вить на «её» пол­ку, вы­ст­ро­ен­ную за по­след­нее де­ся­ти­ле­тие всё тем же из­да­тель­ст­вом ЭЛ­ЛИС ЛАК.

Юрий АРХИПОВ