Архив : №47. 19.11.2010

Нечаянный урок

Жозеф де МЕСТР

 Ино­ст­ра­нец в Рос­сии – те­ма от­дель­ная, ча­с­то бо­лез­нен­ная для на­ци­о­наль­но­го со­зна­ния. На вся­кую кри­ти­ку род­ных ус­то­ев серд­це още­ти­ни­ва­ет­ся и то­ро­пит­ся ска­зать по­пе­рёк. Меж­ду тем, ино­гда толь­ко чу­жи­ми гла­за­ми и мож­но уви­деть се­бя в на­сто­я­щем ви­де. На­ция, как и че­ло­век, жи­вёт в не­пре­рыв­ных от­ра­же­ни­ях. Жи­вёт, как по­сме­и­ва­ет­ся по­пу­ляр­ный се­го­дня Гриш­ко­вец, од­но­врЕ­мЕн­но. Сра­зу в двух уда­ре­ни­ях, из­ну­т­ри и сна­ру­жи, в про­филь и ан­фас, для се­бя и для лю­дей. Сам-то ты се­бя так ви­дишь, а ты по­слу­шай, что те­бе в спи­ну го­во­рят. Нын­че это и сов­сем про­сто – за­гля­ни на се­бя в Ин­тер­нет, и че­го не уви­дишь и не уз­на­ешь! Да­же и фо­то­гра­фии ка­кие-то не­ви­дан­ные явят­ся, где ты на­си­лу уз­на­ёшь се­бя, и ка­кие-то ди­кие, яко­бы то­бой ска­зан­ные сло­ва! И кто-то те­бя уж и в обо­рот взял за то, в чём ты ни сном, ни ду­хом… По­не­во­ле сам се­бе ино­ст­ран­цем по­ка­жешь­ся.

Да и ка­кие ино­ст­ран­цы в Рос­сии? Бар­к­лай – ино­ст­ра­нец? Ека­те­ри­на Ве­ли­кая? Вла­ди­мир Ива­но­вич Даль? Один на­всег­да в Рос­сии ино­ст­ра­нец – Дан­тес. Ос­таль­ные – на­ши. А уж фран­цу­зы XVIII – на­ча­ла XIX ве­ка, учив­шие нас «все­му шу­тя», как до­б­рый л^,Аб­бе – Оне­ги­на или мо­сье Бо­п­ре Пе­т­ру­шу Гри­нё­ва, быв­шие толь­ко бед­ным до­маш­ним пе­ре­во­дом Ла­гар­па для Алек­сан­д­ра I или на­ше­го ге­роя Жо­зе­фа де Ме­с­т­ра1 для все­го пе­тер­бург­ско­го све­та – они и про­сто рус­ским рус­ские. Во вся­ком слу­чае, вос­пи­та­ли не­пло­хих де­тей две­над­ца­то­го го­да, ко­то­рые во­шли в Па­риж, как до­мой из от­пу­с­ка, как в сто­ли­цу по­сле лет­ней усадь­бы.

Вли­я­ние де Ме­с­т­ра на Ча­а­да­е­ва счи­та­лось об­ще­при­ня­тым и поч­ти ес­те­ст­вен­ным. Но вот на что вни­ма­ние об­ра­ща­лось ре­же, так это на ин­те­рес к не­му рус­ских сла­вя­но­фи­лов и – по­слу­шай­те-ка! – са­мо­го М.Н. Кат­ко­ва, чьим име­нем ли­бе­ра­лы стра­ща­ли де­тей це­лое сто­ле­тие. А книж­ка-то, в ко­то­рую мы всту­па­ем, на­зы­ва­ет­ся «Ре­ли­гия и нра­вы рус­ских» и рас­ска­зы­ва­ет о род­ной ве­ре и церк­ви столь­ко не­ли­це­при­ят­но­го, что хоть в па­ск­ви­ли за­но­си. Тут и свя­щен­ни­ки, те­ря­ю­щие по не­трез­во­с­ти Свя­тые Да­ры, и чет­верт­ные би­ле­ты «за гре­хи» вме­с­то ис­по­ве­ди, и «со­вер­шен­ная отъ­е­ди­нён­ность ду­хов­но­го со­сло­вия от об­ще­ст­ва», и не­из­мен­ное име­но­ва­ние нас «схиз­ма­ти­ка­ми», и с пе­ча­лью под­чёрк­ну­тое все­об­щее тя­го­те­ние рус­ско­го дво­ра «сов­сем по­кон­чить с ре­ли­ги­ей».

В этом по­след­нем пунк­те, прав­да, воз­ни­ка­ет ко­ми­че­с­кая тон­кость. В кни­гу вклю­че­ны и на­блю­де­ния за рус­ской цер­ко­вью зем­ля­ка и кол­ле­ги де Ме­с­т­ра гра­фа Бос­си, сде­лан­ные на не­сколь­ко лет рань­ше де Ме­с­т­ра. Там Бос­си хва­лит Рос­сию за то, что она как-то не­за­мет­но и лов­ко «ли­ши­ла слу­жи­те­лей гос­под­ст­ву­ю­ще­го куль­та вся­ко­го зна­че­ния в го­су­дар­ст­ве», тог­да как «са­мым про­све­щён­ным пра­ви­те­лям», что­бы ос­во­бо­дить­ся «от яр­ма ду­хо­вен­ст­ва», на­до бы­ло сна­ча­ла мно­го сде­лать «для воз­ра­с­та­ния не­ко­то­рой без­ре­ли­ги­оз­но­с­ти на­ро­дов». Ду­маю, что де Местр не по­хва­лил бы кол­ле­гу, по­то­му что был уве­рен, что у нас-то дей­ст­ви­тель­но хо­тят «по­кон­чить с ре­ли­ги­ей», а у них, во Фран­ции, уже спо­хва­ти­лись по­сле ре­во­лю­ци­он­но­го бе­зу­мия. И по­сколь­ку сам граф, по сви­де­тель­ст­ву Ф.Ф. Ви­ге­ля, был «бе­ше­ным ка­то­ли­ком», то и для Рос­сии от рас­пол­за­ния де­мо­кра­тиз­ма  и ре­ли­ги­оз­но­го рав­но­ду­шия ви­дел од­но ле­кар­ст­во – вве­де­ние ка­то­ли­че­ст­ва.

Граф мно­го пи­шет об ус­пе­хах ка­то­ли­че­ст­ва, об ум­ном опы­те ие­зу­и­тов и ма­со­нов, к ко­то­рым не­ког­да при­над­ле­жал сам и путь ко­то­рых «для не­ка­то­ли­че­с­ких стран» счи­тал же­лан­ным и по­лез­ным. Крас­но­ре­чие его было столь про­дук­тив­но, что в ка­то­ли­че­ст­во пе­ре­шёл да­же пле­мян­ник обер-про­ку­ро­ра Си­но­да А.Н. Го­ли­цы­на мо­ло­дой князь Алек­сандр Фё­до­ро­вич (и как не вспом­нить тут М.С. Лу­ни­на или, осо­бен­но, В.С. Пе­че­ри­на с его и в ка­то­ли­че­ст­ве по-рус­ски по­движ­ни­че­с­кой судь­бой?). Так что не­му­д­ре­но, что Алек­сан­д­ру Пер­во­му ско­ро при­шлось про­гнать и ие­у­зи­тов, а там и са­мо­го де Ме­с­т­ра.

Во­об­ще кар­ти­на рав­но­ду­шия к род­ной ве­ре при дво­ре (а ведь де Местр был бли­зок к Алек­сан­д­ру Пер­во­му, в ко­то­ром, как он об­мол­вит­ся в при­ме­ча­нии, «до 1812 го­да нель­зя бы­ло за­ме­тить при­зна­ков хри­с­ти­ан­ских убеж­де­ний») тя­же­ла и до­сад­на. Но тут важ­на цель, с ко­то­рой граф со­би­ра­ет свои не­при­ят­ные «анек­до­ты». В том-то и де­ло, что им дви­жет не зло­рад­ст­во, не рав­но­ду­шие чу­жо­го (ка­кой он чу­жой, ког­да со­ве­ту­ет Го­су­да­рю, ког­да его сын слу­жит Рос­сии в ка­ва­лер­гар­дах?), а ско­рее же­ла­ние ос­те­речь Рос­сию от опас­но­с­тей уже тог­да на­сту­пав­ше­го «по­ст­ре­ли­ги­оз­но­го по­ни­ма­ния ис­то­рии», же­ла­ние убе­дить власть в том, что де­мо­кра­тизм, ко­то­ро­му учил мо­ло­до­го Алек­сан­д­ра Ла­гарп, гу­би­те­лен, что спа­си­тель­ны власть и ари­с­то­кра­тия при мо­гу­чем фун­да­мен­те церк­ви, а в иде­а­ле жё­ст­кая те­о­кра­тия.

От­че­го и ух­ва­тят­ся ско­ро за его идеи сла­вя­но­фи­лы, от­че­го гра­фа ста­нут срав­ни­вать с А.С. Хо­мя­ко­вым в рев­но­с­ти о те­о­кра­ти­че­с­ким син­кре­тиз­ме, от­че­го вско­ре К.Н. Ле­он­ть­ев за­го­во­рит о «под­мо­ра­жи­ва­нии Рос­сии» и ста­нет та­ким же «пла­мен­ным ре­ак­ци­о­не­ром» (слов­цо Бер­дя­е­ва о де Ме­с­т­ре), как сам граф. И не зря в ро­ко­вые го­ды уже па­да­ю­щей Рос­сии, в уже за­ки­пав­шей по­след­ней ре­во­лю­ции име­на Ле­он­ть­е­ва и де Ме­с­т­ра объ­е­ди­нит в сту­ден­че­с­кой ра­бо­те поч­ти маль­чик Ва­си­лий Жу­ра­ков­ский. Этой его ра­бо­той в Ки­ев­ском уни­вер­си­те­те ру­ко­во­дил тог­да, в 1916 го­ду, отец Ва­си­лий Зень­ков­ский. Од­на­ко, су­дя по не­у­клон­но­му све­ту пу­ти и му­че­ни­че­с­кой кон­чи­не став­ше­го впос­лед­ст­вии свя­щен­ни­ком Ва­си­лия Жу­ра­ков­ско­го, он и при на­пи­са­нии ра­бо­ты, по­лу­чив­шей тог­да зо­ло­тую ме­даль, уже не толь­ко ог­ля­ды­вал­ся на учи­те­ля. Он и сам слы­шал уро­ки ве­ли­ких пред­ше­ст­вен­ни­ков и то­ро­пил­ся сво­ей ра­бо­той под­хва­тить, а там и опы­том жиз­ни под­твер­дить ве­ли­кую кон­сер­ва­тив­ную идею не бе­зум­но­го сле­по­го бе­га за не­на­сыт­ной но­виз­ной вре­ме­ни, а яс­но­го сто­я­ния в Бо­ге и тра­ди­ции.

Но толь­ко ос­та­но­вить бы­ло уже ни­че­го нель­зя. «Мы воль­ные пти­цы», нам не­пре­мен­но на­до «ту­да, где за ту­чей бе­ле­ет го­ра». То, что для де Ме­с­т­ра бы­ло сму­ща­ю­щи­ми «анек­до­та­ми» об опас­ной не­дис­цип­ли­ни­ро­ван­но­с­ти церк­ви, к со­жа­ле­нию, на тот час бы­ло в Рос­сии пра­ви­лом. По­смо­т­ри­те «Пу­ти рус­ско­го бо­го­сло­вия» о. Ге­ор­гия Фло­ров­ско­го о пред­ше­ст­ву­ю­щих Бос­си и де Ме­с­т­ру и со­вре­мен­ных им ле­тах – что там про­ис­хо­ди­ло в рус­ской церк­ви. Там «анек­до­ты» бу­дут «по­кру­че». Че­го бу­дет сто­ить один пе­вец Пе­т­ра Фе­о­фан Про­ко­по­вич, от­но­сив­ший­ся к рус­ско­му ду­хо­вен­ст­ву (бу­ду­чи фак­ти­че­с­ки его гла­вой) с от­кры­тым пре­зре­ни­ем. Да и к ие­рар­хии то­же, а это уже ша­та­ло по­след­ние опо­ры и без то­го ли­шён­ной Па­т­ри­ар­ха церк­ви: «Луч­ши­ми си­ла­ми сво­ей ду­ши, – ци­ти­ру­ет «ли­ри­че­с­кие» про­ко­по­ви­че­вы при­зна­ния о. Ге­ор­гий Фло­ров­ский, – я не­на­ви­жу ми­т­ры, сак­ко­сы, жез­лы, свещ­ни­цы, ка­диль­ни­цы и то­му по­доб­ные за­ба­вы». Ду­ша его то­с­ко­ва­ла по ре­фор­ма­ции, и тут он так же ма­ло пе­ре­ве­ды­вал­ся с со­ве­с­тью и тра­ди­ци­ей, как Пётр.

Да и воз­мож­но ли церк­ви ус­то­ять в ис­ти­не, ког­да го­су­дар­ст­во ле­тит на За­пад и ле­тит с Пе­т­ра не­о­ста­но­ви­мо, скло­ня­ясь в луч­ших умах к ма­сон­ст­ву, к без­ре­ли­ги­оз­но­му ас­ке­тиз­му, ми­с­ти­че­с­ко­му лю­бо­пыт­ст­ву, а в умах «по­ни­же» – к цве­те­нию сект, ког­да по­всю­ду за­во­дят­ся мен­но­ни­ты, мо­ло­ка­не, скоп­цы, герн­гу­те­ры и хлы­с­ты? Ког­да апо­ка­лип­ти­че­с­кая меч­та­тель­ность че­рез день ждёт ан­ти­хри­с­та, а че­ло­век не мо­жет как сле­ду­ет встать на но­ги в «жи­тей­ском мо­ре» под встреч­ны­ми вол­на­ми сво­е­го и чу­жо­го. Да­же у яр­чай­ших све­тиль­ни­ков XVIII ве­ка ми­т­ро­по­ли­та Пла­то­на и свя­ти­те­ля Ти­хо­на За­дон­ско­го ис­то­рик церк­ви ви­дит ча­сы пе­ча­ли и то­с­ки и «без­быт­ную об­на­жён­ность ду­ши».

Го­су­да­ри с Пе­т­ра меч­та­ют об объ­е­ди­не­нии церк­вей (Пётр гро­зит по­бить про­тив­ни­ков пал­кой). Алек­сан­д­ра вос­пи­ты­ва­ет про­то­и­е­рей Ан­д­рей Сам­бор­ский, воз­рос­ший в Лон­до­не, пред­по­чи­та­ю­щий ци­виль­ное пла­тье и бри­тую бо­ро­ду и не лю­бя­щий род­ных ус­та­нов­ле­ний. Во Фран­ции вы­хо­дит уто­пи­че­с­кий То­мас Мор, пе­ре­ве­дён­ный Рус­со и тот­час поч­ти­тель­но от­ре­цен­зи­ро­ван­ный у нас Н.М. Ка­рам­зи­ным. Из­да­тель А.Ф. Лаб­зин, вос­пи­тан­ный на Сен Мар­те­не, Бё­ме и Фе­не­ло­не, пот­чу­ет рус­ско­го чи­та­те­ля рас­плыв­ча­той все­мир­но­с­тью и «еди­ной ре­ли­ги­ей серд­ца», от ко­то­рой дей­ст­ви­тель­но не­да­ле­ко до то­го, что­бы «во­об­ще по­кон­чить с ре­ли­ги­ей».

А там за де­ло бе­рут­ся И.В. Ло­пу­хин и М.М. Спе­ран­ский, да и все рус­ские ло­жи, стес­ня­ю­щи­е­ся «тем­но­ты» рус­ско­го ду­хо­вен­ст­ва и оза­бо­чен­ные его пре­об­ра­зо­ва­ни­ем «на ра­зум­ный лад». Яв­ля­ет­ся бо­го­сло­вие в лен­тах и звёз­дах, па­рад цвет­ных умов и хо­лод­но­го ми­с­ти­циз­ма. Эпо­ха ды­шит уто­пи­ей, ожи­да­ни­ем все­об­ще­го сча­с­тья (Алек­сандр го­су­дар­ст­вен­но дек­ла­ри­ро­вал «ос­ча­ст­лив­ли­ва­ние Рос­сии») и «пра­ва­ми че­ло­ве­ка», о ко­то­рых де Местр пи­шет чуть не с не­на­ви­с­тью, ибо по сво­ей ро­ди­не зна­ет, как ско­ро та­кая все­общ­ность де­ла­ет на­цию тол­пой.

Как бы лег­ко сде­ла­лось на ду­ше, ес­ли бы это бы­ла толь­ко ис­то­рия, толь­ко на­век ушед­шее «тог­да», то, что в дет­ст­ве зва­лось «дав­но и не­прав­да». Мож­но бы­ло бы улыб­нуть­ся над гос­по­ди­ном де Ме­с­т­ром, как Пуш­кин над ме­сье л^,Аб­бе или ме­сье Бо­п­ре и, пе­ре­кре­с­тив­шись, бла­го­сло­вить ду­хов­ную твёр­дость и свет се­го­дняш­ней церк­ви, из­бав­лен­ной от не­об­хо­ди­мо­с­ти из­вле­кать уро­ки из ша­та­ю­ще­го­ся про­шло­го. А толь­ко по­че­му-то чи­та­ет­ся кни­га с ос­т­рой го­ре­чью во­все не за про­шед­шее, а за то, что и се­го­дняш­ний лю­би­тель «анек­до­тов» най­дёт их по­ле ед­ва ли не бо­лее уро­жай­ным. Нач­ни хоть с «но­та­ток» ле­с­ков­ско­го от­ца Са­ве­лия Ту­бе­ро­зо­ва из «Со­бо­рян» или с бед­но­го по­па, ко­то­ро­му «жи­вёт­ся ве­се­ло, воль­гот­но на Ру­си» («ка­ков по­пу по­чёт, ска­жи­те, пра­во­слав­ные, ко­го вы на­зы­ва­е­те по­ро­дой же­ре­бя­чь­ею, ко­му вдо­гон, как ме­ри­ну, кри­чи­те го-го-го?»). А там мож­но и к Л.Н. Тол­сто­му с его до сих пор пу­га­ю­щим пра­во­слав­но­го чи­та­те­ля «Вос­кре­се­ни­ем», и к В.С. Со­ло­вь­ё­ву с «Тре­мя раз­го­во­ра­ми», и вме­с­те с С.Н. Ду­ры­ли­ным спро­сить, по­че­му из по­пов­ско­го со­сло­вия так ча­с­то вы­хо­ди­ли Чер­ны­шев­ские и До­б­ро­лю­бо­вы и рус­ская жи­во­пись сме­ла пи­сать «Кре­ст­ные хо­ды на Па­с­ху» и «Ча­е­пи­тия в Мы­ти­щах». Или про­чи­тать пол­ные го­ре­чи се­то­ва­ния свя­ти­те­ля Иг­на­тия Брян­ча­ни­но­ва или пре­ду­преж­де­ния Льва Ти­хо­ми­ро­ва о том, что «бю­ро­кра­тизм церк­ви пу­га­ет и пред­ве­ща­ет не­до­б­рое». А там обер­нуть­ся в са­мое по­след­нее вре­мя и про­чи­тать «Днев­ни­ки» от­ца Алек­сан­д­ра Шме­ма­на, по ко­то­рым цер­ковь со­би­ра­ет го­ря­чий со­бор – не на­прас­ли­на ли, не к сму­ще­нию ли пра­во­слав­но­го серд­ца? И вы­нуж­де­на с пе­ча­лью ска­зать: нет, не на­прас­ли­на и не к сму­ще­нию. Вот хоть это за­ме­ча­ние: «Цер­ков­ные лю­ди не лю­бят вер­но­с­ти церк­ви. Они хо­тят, что­бы цер­ковь бы­ла вер­на им, то­му, че­го они от неё хо­тят. И по­то­му вся­кий, кто лю­бит цер­ковь в её сущ­но­с­ти, стра­да­ет от церк­ви». Или это: «Рос­сии нуж­но пра­во­сла­вие, но, по­жа­луй­ста, не го­во­ри­те нам о его со­дер­жа­нии». За­пад, по за­ме­ча­нию Шме­ма­на, уже «от­ка­зал­ся от Хри­с­та во имя им же, хри­с­ти­ан­ст­вом, по­се­ян­ной и не­вер­но по­ня­той сво­бо­ды». По­хо­же, нас ждёт то же.

А на­ше­го кон­сер­ва­тиз­ма толь­ко и хва­та­ет на то, что­бы, как при де Ме­с­т­ре, ска­зать, что «од­на мысль пра­зд­но­вать Па­с­ху с ла­ти­ня­на­ми мо­жет при­ве­с­ти к на­ци­о­наль­но­му мя­те­жу», да на то, что­бы, как они нас тог­да, звать их те­перь «схиз­ма­ти­ка­ми». А что­бы уви­деть твёр­дое со­про­тив­ле­ние бе­зу­мию ми­ра, при­нять де Ме­с­т­ро­во и ле­он­ть­ев­ское со­про­тив­ле­ние без­лич­ной де­мо­кра­тии и ду­хов­но­му ус­ред­не­нию че­ло­ве­ка до со­вер­шен­ной по­тре­би­тель­ской пло­с­ко­сти – это­го не жди. А что­бы уви­деть цер­ковь в сто­я­нии про­тив го­су­дар­ст­вен­но доз­во­лен­но­го рас­тле­ния че­ло­ве­ка все­ми сред­ст­ва­ми мас­со­вой ин­фор­ма­ции, с этим, по­жа­луй­ста, в дру­гие две­ри («чи­тай­те и вы­пи­сы­вай­те жур­нал «Фо­ма» и бу­де­те спа­се­ны»).

Мир по-преж­не­му не со­би­ра­ет­ся ид­ти пу­тём ду­хов­но­го тру­да, о ко­то­ром твер­дил Алек­сан­д­ру де Местр, ко­то­ро­го ис­ка­ли А.С. Хо­мя­ков и И.В. Ки­ре­ев­ский, о ко­то­ром кри­ком кри­ча­ли рус­ские ре­ли­ги­оз­ные мыс­ли­те­ли, по­мня­щие те­о­кра­ти­че­с­кие на­деж­ды на­ча­ла XIX ве­ка, о ко­то­ром на­по­ми­на­ли И.А. Иль­ин и М.А. Но­во­сё­лов, В.А. Тер­нав­цев и С.Н. Бул­га­ков. Ис­то­рия упор­но стре­мит­ся стать «по­сти­с­то­ри­ей» и со­влечь хри­с­ти­ан­ст­во в «пост­хри­с­ти­ан­ст­во». И ци­ви­ли­за­ция по­бед­но при­кан­чи­ва­ет куль­ту­ру и тес­нит цер­ковь. И Бог весть, по­че­му вспо­ми­на­ют­ся сло­ва зор­ко­го Ско­во­ро­ды, хо­див­ше­го по зем­ле не­весть ког­да, а го­во­рив­ше­го, слов­но вы ви­де­лись вче­ра: «Мы из­ме­ри­ли мо­ре, зем­лю, воз­дух и не­бе­са; мы обес­по­ко­и­ли не­дра зем­ные ра­ди ме­тал­лов, на­шли мно­же­ст­во ми­ров, стро­им не­по­нят­ные ма­ши­ны. Что ни день, то но­вые опы­ты и див­ные изо­б­ре­те­ния. Че­го толь­ко мы не уме­ем, че­го не мо­жем! Но то го­ре, что при всём том че­го-то ве­ли­ко­го не­до­ста­ёт». И ведь прав­да, вся­кий из нас слы­шит – не­до­ста­ёт.

Уко­риз­нен­ная кни­га фран­цуз­ско­го мыс­ли­те­ля, как это ча­с­то бы­ва­ет с «рус­ски­ми ино­ст­ран­ца­ми», гля­дит в ко­рень и не да­ёт со­слать се­бя в при­ме­ча­ния.

Валентин КУРБАТОВ,
г. ПСКОВ