Архив : №04. 28.01.2011

Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым

 СЧА­СТ­ЛИ­ВО­ГО ПО­ЛЁ­ТА И ПЛА­ВА­НИЯ

 

Со­бра­лись как-то вме­с­те де­сят­ка два ода­рён­ных вы­пу­ск­ни­ков и сту­ден­тов Ли­те­ра­тур­но­го ин­сти­ту­та, со­зда­ли ин­тер­ак­тив­ную твор­че­с­кую груп­пу «ЛИ­ТИС» и вы­пу­с­ти­ли свой пер­вый ли­те­ра­тур­ный аль­ма­нах с тем же на­зва­ни­ем, при­чём на свои день­ги, без чьей-ли­бо спон­сор­ской по­мо­щи. На­чи­на­ние по­лу­чи­лось очень удач­ным, взве­шен­ным, про­фес­си­о­наль­ным. Я про­чи­тал пи­лот­ный но­мер от кор­ки до кор­ки и мо­гу от­вет­ст­вен­но за­явить: эти ав­то­ры вхо­дят в рус­скую ли­те­ра­ту­ру все­рьёз и на­дол­го. Каж­дый из них име­ет соб­ст­вен­ное твор­че­с­кое са­мо­вы­ра­же­ние, свой стиль. Они раз­ные, а объ­е­ди­ня­ет вот что. Об этом ска­за­но в ма­ни­фе­ст­ном об­ра­ще­нии к чи­та­те­лю:

«Се­го­дня как ни­ког­да труд­но все­рьёз го­во­рить о ли­те­ра­ту­ре. Всё ча­ще раз­да­ют­ся го­ло­са о том, что Ве­ли­кая Рус­ская Ли­те­ра­ту­ра – это то, что про­шло, и с этим на­до сми­рить­ся. Нам, на­чи­на­ю­щим пи­са­те­лям на­чи­на­ю­ще­го­ся ве­ка, вы­па­ло в со­ав­то­ры стран­ное вре­мя – вре­мя, ког­да ме­с­то «учи­те­ля жиз­ни» за­ни­ма­ет не кни­га, а Ин­тер­нет и те­ле­ви­де­ние, мас­сме­диа. Чи­тать кни­ги? За­чем, ес­ли есть «крат­кие пе­ре­ска­зы 100 луч­ших про­из­ве­де­ний». Пи­сать кни­ги, тра­тить на это го­ды сво­ей жиз­ни? За­чем, ес­ли есть ли­те­ра­тур­ные «не­гры» и «бест­сел­лер­ные» кли­ше: пе­кут­ся ав­то­ры, пе­кут­ся «ро­ма­ны не­де­ли», как пи­рож­ки, ты­ся­чи книж­ных ма­га­зи­нов рек­ла­ми­ру­ют их, ты­ся­чи но­во­об­ра­щён­ных по­клон­ни­ков око­ло­ли­те­ра­тур­но­го «фаст-фу­да» по­ку­па­ют, гло­та­ют и вы­бра­сы­ва­ют эти опу­сы в му­сор­ное ве­д­ро, что­бы на­ут­ро ку­пить но­вые… Мы бе­рём­ся до­ка­зать, что от­пе­вать Рус­скую Ли­те­ра­ту­ру ра­но. Что она по-преж­не­му о Глав­ном. По-преж­не­му ис­пол­ня­ет важ­ную мис­сию – по­мнить всё, пра­виль­но ста­вить во­про­сы, ис­кать от­ве­ты. По-преж­не­му предъ­яв­ля­ет вы­со­чай­шие тре­бо­ва­ния к пи­са­тель­ско­му ма­с­тер­ст­ву. Что она не толь­ко бы­ла, но и бу­дет – Ве­ли­кой».

Я не имею воз­мож­но­с­ти рас­ска­зать о каж­дом из пред­став­лен­ных в аль­ма­на­хе ав­то­ров. Но осо­бо хо­те­лось бы от­ме­тить ще­мя­щие ду­шу рас­ска­зы Ана­с­та­сии Чер­но­вой и Ека­те­ри­ны Зло­би­ной, жё­ст­кие этю­ды Ан­ва­ра Ба­ба­ха­но­ва и Ири­ны Ми­т­ро­фа­но­вой, ми­ни-пье­сы Ни­ки­ты Во­ро­жи­ще­ва, хро­ни­каль­но-ху­до­же­ст­вен­ные ка­д­ры Алек­сея За­лес­ско­го, фи­ло­соф­ские за­ри­сов­ки Сер­гея Кро­ми­на, ска­зоч­ную ре­аль­ность Яна Ми­щен­ко. И что ин­те­рес­но: по­сле каж­до­го про­из­ве­де­ния сле­ду­ет кри­ти­че­с­кий взгляд на не­го дру­го­го ав­то­ра, ана­ли­зи­ру­ю­щий до­сто­ин­ст­ва и не­до­стат­ки. Та­ким об­ра­зом, аль­ма­нах пред­став­ля­ет со­бой не­кое твор­че­с­кое об­ще­жи­тие, где все хо­дят друг к дру­гу в гос­ти, спо­рят, об­суж­да­ют про­чи­тан­ное. Вот толь­ко что ме­ня уди­ви­ло – нет по­эзии. Как же так? Не­уже­ли сту­ден­ты и вы­пу­ск­ни­ки Ли­ти­с­ти­ту­та боль­ше не пи­шут сти­хов? На­де­юсь, что в сле­ду­ю­щих но­ме­рах этот про­бел бу­дет вос­пол­нен.

И ещё. Кол­лек­тив­ные со­зда­те­ли аль­ма­на­ха, при­гла­шая при­нять в нём уча­с­тие всех же­ла­ю­щих, твёр­до пре­ду­преж­да­ют, что ка­те­го­ри­че­с­ки не при­ни­ма­ют­ся: фэн­те­зи, лю­бов­ные ро­ма­ны, де­тек­ти­вы и «блок­ба­с­те­ры», на­пи­сан­ные по из­да­тель­ским кли­ше и за­цик­лен­ные на пол­ном иг­но­ри­ро­ва­нии ре­аль­но­с­ти; тек­с­ты, в ко­то­рых ис­поль­зо­ва­на не­о­прав­дан­ная ху­до­же­ст­вен­ны­ми прин­ци­па­ми не­нор­ма­тив­ная лек­си­ка, опи­са­ние же­с­то­ко­с­ти, пор­но­гра­фи­че­с­кие сце­ны; тек­с­ты, по­эти­зи­ру­ю­щие по­рок; тек­с­ты, про­па­ган­ди­ру­ю­щие меж­на­ци­о­наль­ную, по­ли­ти­че­с­кую и ре­ли­ги­оз­ную рознь, са­мо­убий­ст­во, ос­кор­б­ля­ю­щие че­ло­ве­че­с­кое до­сто­ин­ст­во; тек­с­ты, ху­до­же­ст­вен­ный уро­вень ко­то­рых не вы­ше школь­но­го со­чи­не­ния и не мо­жет пре­тен­до­вать на се­рь­ёз­ный раз­бор. Как ви­ди­те, план­ка за­да­на очень вы­со­кая. Со­от­вет­ст­ву­ю­щая тра­ди­ци­ям рус­ской ли­те­ра­ту­ры. И есть свой сайт в Се­ти: http://www.litis.org/.

Пост­скрип­тум. Ког­да-то дав­но, ещё в ХIХ ве­ке, ми­нистр фи­нан­сов ни­ко­ла­ев­ской Рос­сии Егор Фран­це­вич Кан­крин са­мо­уве­рен­но из­рёк: «На­воз – это то­вар, а кни­га – это не то­вар». Ну, в об­щем-то, вре­ме­на вер­ну­лись, в том смыс­ле, что всё ста­ло то­ва­ром, вклю­чая уна­во­жен­ные кни­ги. Как по­ра­до­вал­ся бы Кан­крин, гля­дя на ны­неш­нюю ма­ку­ла­ту­ру. А вот кни­ги с ду­хов­ным со­дер­жа­ни­ем, вро­де аль­ма­на­ха «ЛИ­ТИС», по-преж­не­му то­ва­ром не яв­ля­ют­ся. Да это и не бе­да. У них дру­гая шка­ла цен­но­с­тей.

---

 

ПРО­СВЕ­ТИ­ТЕЛЬ­СКАЯ КНИ­ГА

 

В из­да­тель­ст­ве «Ве­че» вы­шла за­клю­чи­тель­ная часть три­ло­гии Юрия Тёш­ки­на «Тай­ны зем­ли Рус­ской» – «От Сха­рии до Бе­рии, или Ересь жи­дов­ст­ву­ю­щих». Пер­вые два ро­ма­на на­зы­ва­лись «Ио­сиф ве­ли­кий, или Тай­ный мо­на­с­тырь» и «Яро­слав Му­д­рый и Рус­ская Прав­да». А это про­из­ве­де­ние ох­ва­ты­ва­ет пе­ри­од от Ива­на III до Ста­ли­на и на­ших дней. С эс­ха­то­ло­ги­че­с­кой точ­ки зре­ния суть этой ере­си про­ста: вме­с­то Тре­ть­е­го Ри­ма (Моск­вы) дол­жен быть по­ст­ро­ен Тре­тий Храм Со­ло­мо­на, где и уся­дет­ся ан­ти­христ. А вкрат­це ис­то­рия та­ко­ва. 1470 год. В Нов­го­род из Ки­е­ва при­шёл не­кто Сха­рия со сво­и­ми еди­но­вер­ца­ми, под ви­дом куп­цов. Мо­жет быть, они и бы­ли куп­ца­ми, но в дей­ст­ви­тель­но­с­ти – тал­му­ди­с­ты и чер­но­книж­ни­ки. Они при­нес­ли с со­бой то, что в Пра­во­сла­вии на­зы­ва­ет­ся «ере­сью жи­дов­ст­ву­ю­щих». При­чём су­ме­ли обо­ль­стить и двух свя­щен­ни­ков, не толь­ко ми­рян. Сам-то Сха­рия со сво­и­ми по­дель­ни­ка­ми ис­чез, а ересь ста­ла рас­пол­зать­ся во все сто­ро­ны. Ио­анн III пре­до­ста­вил этим ере­ти­кам-свя­щен­ни­кам од­но­му Ус­пен­ский, а дру­го­му Ар­хан­гель­ский со­бо­ры в Моск­ве. Бо­лее то­го, тай­но ересь стал ис­по­ве­до­вать и ми­т­ро­по­лит Зо­си­ма, выс­ший цер­ков­ный чин на Ру­си. Сре­ди свет­ской зна­ти в ересь впа­ли и все­силь­ный дьяк по­соль­ско­го при­ка­за Фё­дор Ку­ри­цын, а так­же не­ве­ст­ка Ио­ан­на III Еле­на, мать на­след­ни­ка пре­сто­ла. Да и он сам то­же. Прак­ти­че­с­ки вы­хо­ди­ло так, что вся свет­ская и цер­ков­ная вер­хуш­ка при­ня­ла эту ересь, не­со­вме­с­ти­мую с хри­с­ти­ан­ст­вом. Не­со­вме­с­ти­мую ни по нрав­ст­вен­ным, ни по эти­че­с­ким, ни по ми­ро­воз­зрен­че­с­ким со­дер­жа­ни­ем иу­да­из­ма и Пра­во­сла­вия. По­сколь­ку хри­с­ти­ан­ст­во сви­де­тель­ст­ву­ет о ми­ло­сер­дии Бо­жи­ем, да­ю­щем всем лю­дям воз­мож­ность спа­се­ния це­ной до­б­ро­воль­ной жерт­вы, при­не­сён­ной Гос­по­дом Ии­су­сом Хри­с­том, ра­ди ис­куп­ле­ния всех гре­хов ми­ра. А тал­му­дизм ут­верж­да­ет иное...

Это пре­ам­бу­ла. Кни­га Тёш­ки­на – ху­до­же­ст­вен­ное про­из­ве­де­ние, в нём мно­го вы­мыс­ла, поч­ти не­ре­аль­ных си­ту­а­ций, ав­тор­ских фан­та­зий, но суть схва­че­на вер­но. Ведь ересь эта гро­зи­ла ги­бе­лью и го­су­дар­ст­ву Рос­сий­ско­му, и да­же Пра­во­слав­ной Церк­ви. И вот про­тив это­го-то не­че­с­тив­ст­ва и вос­стал со свя­той рев­но­с­тью пре­по­доб­ный Ио­сиф Во­лоц­кий. По­мо­гал ему в том де­я­тель­ный и пла­мен­ный вла­ды­ка Нов­го­род­ский Ген­на­дий. Ио­си­фом Во­лоц­ким бы­ло на­пи­са­но 16 «Слов» в об­ли­че­ние ере­ти­ков. Судь­ба Рос­сии в это вре­мя на­хо­ди­лась под во­про­сом, ви­се­ла на во­ло­с­ке, по­сколь­ку ересь на­по­ми­на­ла иде­о­ло­гию го­су­дар­ст­вен­но­го раз­ру­ше­ния, за­го­во­ра, имев­ше­го цель из­ме­нить фор­му об­ще­ст­вен­но­го бы­тия рус­ско­го на­ро­да, его ми­ро­ощу­ще­ния. Но си­ла и мощь Сло­ва Ио­си­фа Во­лоц­ко­го бы­ла столь ве­ли­ка, что ча­ша ве­сов по­сте­пен­но скло­ни­лась в поль­зу рев­ни­те­лей бла­го­че­с­тия. И, ко­неч­но, всё это про­изо­ш­ло по ми­ло­с­ти Бо­жи­ей.

На со­бо­ре ересь бы­ла осуж­де­на, ар­хи­епи­с­коп Ген­на­дий пре­дал ере­ти­ков пуб­лич­но­му по­зо­ру и во­дил их по ули­цам с мо­чаль­ны­ми ки­с­тя­ми и вен­ца­ми из со­ло­мы, на ко­то­рых бы­ло на­пи­са­но: «Се есть са­та­ни­но­во во­ин­ст­во». Пуб­лич­но был изоб­ли­чён и ми­т­ро­по­лит Зо­си­ма и ли­шён глав­ной цер­ков­ной ка­фе­д­ры. Ио­сиф Во­лоц­кий ока­зал зна­чи­тель­ное вли­я­ние на ду­хов­ное про­свет­ле­ние Ио­ан­на III. Пре­по­доб­ный про­воз­гла­сил важ­ней­шую ос­но­ву рус­ско­го ре­ли­ги­оз­но­го са­мо­со­зна­ния, на­пи­сав, что Кон­стан­ти­но­поль пал, на­ка­зан­ный за ма­ло­ве­рие и от­ступ­ни­че­ст­во (гре­ки ста­ли «по­след­ни­ми»), и участь эта ед­ва не по­стиг­ла рус­ских из-за ере­си, ко­то­рая то­чи­ла Пра­во­сла­вие трид­цать лет. Те­перь же слу­же­ние ви­зан­тий­ских им­пе­ра­то­ров пе­ре­хо­дит к «го­су­да­рю и са­мо­держ­цу всея Ру­си», а роль Ви­зан­тии – «к но­во­му гра­ду Кон­стан­ти­но­ву – Моск­ве, и всея Рус­ской зем­ле». Вы­ра­зил он и уче­ние о «сим­фо­нии вла­с­тей» – свет­ской и ду­хов­ной.

Но «ересь жи­дов­ст­ву­ю­щих» в том или ином ви­де тле­ла и рань­ше, раз­го­ра­лась яр­ким пла­ме­нем и мно­го поз­же. До­ста­точ­но ска­зать, что ещё в на­ча­ле пят­над­ца­то­го ве­ка не­кий иу­дей Фё­дор при­был в Мос­ков­ское цар­ст­во, кре­с­тил­ся и так по­вёл свои де­ла, что ему, как зна­ю­ще­му иу­дей­ский язык, по­ру­чи­ли пе­ре­ве­с­ти на сла­вян­ский Псал­тырь. Псал­тырь этот со­хра­нил­ся в со­бра­нии ру­ко­пи­сей Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ско­го мо­на­с­ты­ря. И лишь по но­вей­шим ис­сле­до­ва­ни­ям он ока­зал­ся иу­дей­ской мо­лит­вен­ной кни­гой «Ма­за­хор», где нет про­ро­честв о Хри­с­те, как в псал­мах Да­ви­да. А уж о том, что ересь эта дваж­ды по­лы­ха­ла в Рос­сии в двад­ца­том ве­ке, и го­во­рить не­че­го. О том пи­шет во вто­рой ча­с­ти сво­е­го ро­ма­на Юрий Тёш­кин (вот от­сю­да и Бе­рия), хо­тя опять же с ис­поль­зо­ва­ни­ем ху­до­же­ст­вен­ных средств и с до­лей до­мыс­лов.

Пост­скрип­тум. Ин­фор­ма­ция к раз­мы­ш­ле­нию. В Моск­ве, да и в дру­гих го­ро­дах Рос­сии, се­го­дня прак­ти­че­с­ки не най­ти икон с изо­б­ра­же­ни­ем пре­по­доб­но­го Ио­си­фа Во­лоц­ко­го.

---

 

МУ­ЗЫ­КА СФЕР

 

Сна­ча­ла крат­кая справ­ка об ав­то­ре. Ва­ле­рий Пе­т­ро­чен­ков – эми­г­рант, за­кон­чил ас­пи­ран­ту­ру в Ко­ло­рад­ском и Ин­ди­ан­ском уни­вер­си­те­тах, а до это­го был фа­куль­тет жур­на­ли­с­ти­ки ЛГУ, бло­кад­ное дет­ст­во в Ле­нин­гра­де (он сын со­вет­ско­го ка­д­ро­во­го офи­це­ра, по­гиб­ше­го при обо­ро­не по­лу­ос­т­ро­ва Хан­ко). Ав­тор бо­лее де­ся­ти книг сти­хов, про­зы и ли­те­ра­ту­ро­вед­че­с­ких ис­сле­до­ва­ний (ро­ман «Сыпь», сбор­ник рас­ска­зов «Пор­т­ре­ты и на­тюр­мор­ты», мо­но­гра­фия «Дра­ма стра­с­тей Хри­с­то­вых (К.Р. «Царь Иу­дей­ский»)» и др. Но­вое его про­из­ве­де­ние на­зы­ва­ет­ся «Экс­ли­б­рис: Сти­хи из се­ми книг» (ав­тор­ское из­да­ние, об­лож­ка вы­пол­не­на Ми­ха­и­лом Ше­мя­ки­ным).

Те­перь о са­мом сбор­ни­ке, в ко­то­ром ощу­ти­мо слы­шит­ся пе­ре­клич­ка с ве­ли­кой пе­тер­бур­жен­кой Ах­ма­то­вой, с её прин­ци­пом цик­ли­че­с­ко­го воз­вра­ще­ния к пе­ре­жи­то­му. На­пом­ню, что 70 лет на­зад, в год, ког­да ро­дил­ся Ва­ле­рий Пе­т­ро­чен­ков, в свет вы­шел её зна­ме­ни­тый сбор­ник «Из ше­с­ти книг». О «вер­но­с­ти из­бран­ным кам­ням» пи­сал ещё один ве­ли­кий пе­тер­бур­жец – Фё­дор Ми­хай­ло­вич До­сто­ев­ский. И не слу­чай­но этот ав­тор уме­ет ви­деть пе­тер­бург­ское не­бо да­же в Ва­шинг­то­не, где жи­вёт по­след­ние трид­цать лет. Пе­ре­ме­ще­ние в про­ст­ран­ст­ве ни­че­го не из­ме­ни­ло в его фи­ло­со­фии и ми­ро­ощу­ще­нии, как у мно­гих дру­гих эми­г­ран­тов. Он про­дол­жа­ет ос­та­вать­ся рус­ским ев­ро­пей­цем тур­ге­нев­ско­го ти­па.

Его се­ми­кни­жие – это по­эти­че­с­кая ис­по­ведь об­на­жён­ной со­ве­с­ти, рву­ще­е­ся на­ру­жу спа­си­тель­ное сло­во, яр­кое и ин­ди­ви­ду­аль­ное. В сти­хах, бо­га­тых вну­т­рен­ни­ми риф­ма­ми, по­сто­ян­но ощу­ща­ет­ся пуль­си­ру­ю­щий ритм, пре­дель­ная кон­цен­т­ра­ция мыс­ли. Вся его по­эзия на­пол­не­на глу­бо­ким мно­го­уров­не­вым смыс­лом. Ав­тор со­зна­тель­но не ста­вит да­ты под сти­ха­ми, каж­дое из них жи­вёт соб­ст­вен­ной жиз­нью в ев­ро­пей­ском куль­тур­ном по­ле, пе­ре­кли­ка­ясь со всем про­ис­хо­дя­щим как в ис­то­рии, так и в дне се­го­дняш­нем. И сам он не­от­де­лим от ко­ор­ди­нат ми­ро­вой куль­ту­ры. Вот лишь не­ко­то­рые зна­ко­вые име­на в его твор­че­ст­ве: Брей­гель, Офе­лия, Жан­на д’Арк, Карл Рос­си, Пётр I, Ека­те­ри­на II, Па­вел I, про­то­поп Ав­ва­кум, Го­голь, Че­хов, Пи­ро­с­ма­ни, Не­сте­ров, Рас­трел­ли… И «из­бран­ные кам­ни» – Са­ров, Ра­до­неж, Ека­те­рин­бург, Из­борск, Ва­си­ль­ев­ский ос­т­ров, Со­лов­ки…

Один из раз­де­лов сбор­ни­ка на­зван «Око­ём». В нём осо­бен­но по­ни­ма­ешь, что для ав­то­ра важ­но воз­вра­щать в со­вре­мен­ный рус­ский язык ста­рин­ные сло­ва, столь бе­реж­но со­би­ра­е­мые Вла­ди­ми­ром Да­лем. В сти­хи вклю­че­ны «зе­ни­цы», «тать», «ра­де­ние», «ни зги», «не­ви­даль», «мо­рок», «блажь», «стря­пу­ха», а так­же и про­сто­ре­чья – «пя­лит», «вза­шей», «ей­ный» и т.д. Но Пе­т­ро­чен­ков яв­но скло­нен и к со­зда­нию соб­ст­вен­ных не­о­ло­гиз­мов, под­чёр­ки­вая этим глу­бин­ную связь сво­ей по­эзии с жи­вой сти­хи­ей со­вре­мен­но­го рус­ско­го язы­ка – «за­лже­про­ро­чить­ся», «бе­ло­но­чье». Сво­бод­но со­еди­няя в сво­их сти­хах раз­лич­ные язы­ко­вые пла­с­ты, по­эт уме­ет до­бить­ся изы­с­кан­ной зву­ко­пи­си, оби­лия рифм, ме­та­фор и со­зву­чий, ког­да один и тот же слог лег­ко про­хо­дит че­рез не­сколь­ко строк, при­да­вая им осо­бую му­зы­каль­ность и по­ли­фо­нию.

Хо­чу ос­та­но­вить­ся на ещё од­ном раз­де­ле это­го сбор­ни­ка – «Вир­ши». Здесь ав­тор не­на­вяз­чи­во воз­вра­ща­ет све­ду­ще­го чи­та­те­ля к ис­то­кам вос­точ­но­сла­вян­ской по­эзии – к сил­ла­би­ке Си­ме­о­на По­лоц­ко­го, Ка­ри­о­на Ис­то­ми­на, Силь­ве­с­т­ра Мед­ве­де­ва. Клю­че­вые по­ня­тия этой ча­с­ти – Кни­га и Град. Не­да­ром усерд­ный вир­ше­пи­сец Си­ме­он По­лоц­кий был убеж­дён, что «Мир есть кни­га». Так­же и Пе­т­ро­чен­ков пи­шет: «Де­ре­вья сто­ят, как це­ре­мон­ные вет­хие вир­ши, ше­ве­ля сил­ла­би­че­с­ки­ми гу­ба­ми». Его ли­ри­че­с­кий ге­рой ор­га­ни­че­с­ки чув­ст­ву­ет се­бя в рам­ках хри­с­ти­ан­ской си­с­те­мы ко­ор­ди­нат. Мы ви­дим по­сто­ян­ное упо­ми­на­ние Гос­по­да, Свя­той Де­вы, апо­с­то­ла Ио­ан­на, слы­шим в сти­хах «Бо­жий Глас». По­то­му что для са­мо­го ав­то­ра это не­от­де­ли­мо от жиз­ни, да­же в со­вет­ский пе­ри­од он был од­ним из не­мно­гих во­цер­ков­лён­ных ин­тел­ли­ген­тов той эпо­хи. А од­но вре­мя был се­к­ре­та­рём на­сто­я­те­ля Пско­во-Пе­чер­ско­го мо­на­с­ты­ря ле­ген­дар­но­го от­ца Али­пия.

По­след­ний раз­дел кни­ги на­зван «Ме­та». Это са­мые тра­ги­че­с­кие по на­ст­ро­е­нию фи­ло­соф­ские сти­хи. Раз­мы­ш­ле­ния о вре­ме­ни и че­ло­ве­че­с­ком бы­тие, о Рае и Аи­де, о том, что ос­тав­ля­ет каж­дый из нас по­сле се­бя на зем­ле, воз­мож­но ли про­ти­во­сто­ять все­лен­ской эн­т­ро­пии, пре­вра­ща­ю­щей всё жи­вое в тлен: «Где про­шёл че­ло­век – ос­та­ёт­ся не­ви­ди­мый про­черк: ни имён, ни при­мет, ни по­ступ­ков, ни взгля­дов, ни лиц…» И лишь не­ви­ди­мая ме­та люб­ви и та­лан­та, по мне­нию по­эта, в си­лах по­мочь каж­до­му из нас за­дер­жать­ся на этом све­те:

 

Про­мельк­нёт си­лу­эт у за­учен­ных слов на при­ме­те. Вздрог­нет чьё-то пле­чо под ла­с­ка­ю­щей неж­но ру­кой. Вот и вся не­дол­га, и ино­го не сы­щешь на све­те, где раз­лит без гра­ниц усып­ля­ю­щий веч­ный по­кой.

 

Пост­скрип­тум. В ли­те­ра­ту­ре есть все­го два те­че­ния, как го­во­рил ху­дож­ник Иван Би­ли­бин, то­же эми­г­рант: воз­вы­ша­ю­щее и рас­тле­ва­ю­щее ду­шу. В ми­ре ха­о­са (а он был и бу­дет все­гда), то­таль­ной ду­хов­ной де­гра­да­ции и ут­ра­ты нрав­ст­вен­ных цен­но­с­тей, тор­же­ст­ва де­с­т­рук­тив­но­го эс­те­ти­че­с­ко­го ка­но­на и все­об­ще­го при­спо­соб­лен­че­ст­ва, в страш­ную эпо­ху, ког­да че­ло­ве­че­с­кая жизнь ста­ла раз­мен­ной мо­не­той, Ва­ле­рий Пе­т­ро­чен­ков ос­та­ёт­ся ве­рен вы­со­ким, от ве­ка дан­ным Че­ло­ве­ку за­ве­там, сво­е­му не­по­вто­ри­мо­му вну­т­рен­не­му го­ло­су и ве­ли­ким тра­ди­ци­ям под­лин­но рус­ской, а не псев­до­рус­ской и пост­со­вет­ской, ли­те­ра­ту­ры. Его по­эзия ду­шу чи­та­те­ля воз­вы­ша­ет и про­свет­ля­ет. Она при­шла к нам не из­да­ле­ка, она все­гда бы­ла здесь, с на­ми. И за­ни­ма­ет своё осо­бое ме­с­то.

 

Толь­ко му­зы­ка сфер нас спа­сёт от ху­лы и бе­ды. Толь­ко ею, кры­ла­той, оп­рав­да­ны, си­ры и го­лы. На­чи­на­ют ле­са, вслед за ни­ми всту­па­ют са­ды: «Tantum ergo» сле­та­ет на сон­ные ве­си и до­лы.

Александр ТРАПЕЗНИКОВ