Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №11. 18.03.2011

Зачем нынешним держимордам правда

 – Кис­ло­род­ный кок­тейль – ле­чеб­ная смесь, на­сы­щен­ная кис­ло­ро­дом. По-ва­ше­му, ка­кие ма­с­те­ра сло­ва да­ли боль­ше «кис­ло­ро­да» для ста­нов­ле­ния и раз­ви­тия на­шей ли­те­ра­тур­ной тра­ди­ции?

– Их мно­го. Преж­де все­го, на­ши клас­си­ки. И об­ще­приз­нан­ные, и ещё не при­знан­ные.

– Раз­ве и та­кое есть? Тог­да ко­го мож­но счи­тать клас­си­ком? Су­ще­ст­ву­ют ли ка­кие-то кон­крет­ные ус­той­чи­вые кри­те­рии?

Азиз АЛЕМ
Азиз АЛЕМ

– В са­мом ши­ро­ком смыс­ле клас­сик – это тво­рец ше­де­в­ров, это, по вы­ра­же­нию Пла­то­на, де­ми­ург, то есть бо­же­ст­во. У не­го свой мир, своё кре­до, своя яр­кая ин­ди­ви­ду­аль­ность… В клас­си­че­с­ких про­из­ве­де­ни­ях нет ни­че­го не­зна­чи­тель­но­го и не­вы­ра­зи­тель­но­го. Они об­ла­да­ют не­пре­хо­дя­щей эс­те­ти­че­с­кой цен­но­с­тью и со­хра­ня­ют на ве­ка зна­че­ние ху­до­же­ст­вен­но­го об­раз­ца в ис­то­рии ис­кус­ст­ва, то есть яв­ля­ют­ся сво­е­об­раз­ным эта­ло­ном ме­ры и гар­мо­нии. Та­кие про­из­ве­де­ния ока­зы­ва­ют силь­ней­шее воз­дей­ст­вие на ре­ци­пи­ен­та (чи­та­те­ля, слу­ша­те­ля, зри­те­ля), ста­но­вят­ся ка­та­ли­за­то­ром ху­до­же­ст­вен­ной мыс­ли, ге­не­ри­ру­ют но­вые идеи и да­ют ог­ром­ный тол­чок раз­ви­тию ли­те­ра­ту­ры и ис­кус­ст­ва, по­рож­дая мас­су про­дол­жа­те­лей и под­ра­жа­те­лей.

– Есть ли ка­кие-ни­будь су­ще­ст­вен­ные про­бле­мы, свя­зан­ные с на­ши­ми клас­си­ка­ми, на что сле­ду­ет об­ра­тить вни­ма­ние?

– Не­ма­ло. Ещё не все про­из­ве­де­ния на­ших клас­си­ков, на­пи­сан­ные на араб­ском, пер­сид­ском и тюрк­ском язы­ках, пе­ре­ве­де­ны на лез­гин­ский язык. У не­ко­то­рых до сих пор не ус­та­нов­ле­ны да­ты рож­де­ния и смер­ти. Есть и та­кие, чьё твор­че­ст­во на род­ном язы­ке ста­вят под со­мне­ние (как Кю­ре Ме­лик), и та­кие, чья на­ци­о­наль­ная при­над­леж­ность окон­ча­тель­но не вы­яс­не­на (как Са­ид Азим Шир­ва­ни).

– А что вы мо­же­те со­об­щить о Са­и­де Ази­ме Шир­ва­ни?

– 28 ию­ня 1993 го­да стар­ший на­уч­ный со­труд­ник ин­сти­ту­та ли­те­ра­ту­ры име­ни Ни­за­ми, док­тор фи­ло­ло­ги­че­с­ких на­ук, ны­не по­кой­ный ли­те­ра­ту­ро­вед Мав­луд Ярах­ме­дов по­да­рил мне один эк­земп­ляр сво­ей бро­шю­ры «Азер­бай­д­жан­ская по­эзия и Етим Эмин». Она бы­ла вы­пу­ще­на на рус­ском язы­ке в Ба­ку (из­да­тель­ст­во «Элм», 1992) по по­ста­нов­ле­нию на­уч­но-из­да­тель­ско­го со­ве­та Ака­де­мии на­ук Азер­бай­д­жа­на. Там бы­ло не­ма­ло ин­те­рес­но­го, лю­бо­пыт­но­го, да­же спор­но­го, но боль­ше цен­но­го и зна­чи­тель­но­го. В ча­ст­но­с­ти, я уз­нал, что пред­ки круп­ней­ше­го те­о­ре­ти­ка, не­пре­ре­ка­е­мо­го ав­то­ри­те­та по вос­точ­ной ли­те­ра­ту­ре, ака­де­ми­ка Ф.Ка­сум-за­де бы­ли из Ми­с­кин­д­жи, мо­е­го род­но­го се­ла, что, ко­неч­но, ме­ня по-че­ло­ве­че­с­ки очень об­ра­до­ва­ло.

И ещё на од­но ме­с­то в этой бро­шю­ре я об­ра­тил осо­бое вни­ма­ние, где бы­ло на­пи­са­но: «Из­ве­ст­ный по­эт – про­све­ти­тель, учи­тель ве­ли­ко­го Са­би­ра, вид­ный са­ти­рик С.А. Шир­ва­ни (1835–1884)… был тес­но свя­зан с Да­ге­с­та­ном. Он дол­гие го­ды по­сле смер­ти от­ца жил в сел. Яг­сай, у де­да Мол­ла Гу­сей­на. Один­над­цать лет жил Се­ид Азим в Да­ге­с­та­не с де­душ­кой и ма­те­рью – ку­мыч­кой… Се­ид Азим был не­сколь­ко раз в Ка­сум­кен­те и имел лич­ное зна­ком­ст­во с Етим Эми­ном и Га­са­ном Ал­ка­да­ри. И Етим Эмин ува­жал и лю­бил С.А. Шир­ва­ни». При оче­ред­ной встре­че с М.Ярах­ме­до­вым, с этим не­ис­то­вым по­движ­ни­ком ду­ха, обо­га­тив­шим на­ци­о­наль­ную со­кро­вищ­ни­цу ве­ли­ко­леп­ны­ми на­ход­ка­ми (от­кры­ти­я­ми), я спро­сил у не­го: «Ска­жи­те че­ст­но, по­че­му в ва­шей ра­бо­те нет ни сло­ва об от­це Са­и­да Ази­ма? С чем свя­за­но его ча­с­тое пре­бы­ва­ние в Ка­сум­кен­те?» – «Раз­ве это не по­нят­но? Му­д­ре­цу, го­во­рят, и на­мёк до­ста­то­чен. Ес­ли бы я от­кры­то ска­зал, что его отец был лез­ги­ном, вы­ход­цем из Кю­рин­ско­го ок­ру­га, то вряд ли эта бро­шю­ра уви­де­ла бы свет. Я и без то­го на­хо­жусь под гра­дом ядо­ви­тых стрел ме­ст­ных на­ци­о­на­ли­с­тов-пан­тюр­ки­с­тов. Не знаю, ка­кие сталь­ные нер­вы на­до иметь, что­бы вы­дер­жать все эти гряз­ные иг­ры во­круг мо­ей пер­со­ны».

К со­жа­ле­нию, эта встре­ча ока­за­лась по­след­ней в на­шей жиз­ни. М.Ярах­ме­дов, как оди­но­кий гор­дый аль­пи­нист вы­со­ко в го­рах, со­рвал­ся в глу­бо­кую про­пасть без­ду­шия, за­ви­с­ти – не со­мне­ва­юсь, да­же не­на­ви­с­ти. Ка­ко­ва судь­ба со­бран­но­го по кру­пи­цам боль­шо­го ли­те­ра­тур­но­го на­сле­дия и соб­ст­вен­но­го твор­че­ст­ва это­го не­за­уряд­но­го учё­но­го, не­из­ве­ст­но ни­ко­му, и оно на­хо­дит­ся в боль­шой опас­но­с­ти. Все мои по­пыт­ки ус­та­но­вить хоть ка­кую-ли­бо связь с М.Ярах­ме­до­вым ока­за­лись тщет­ны­ми, а по­сле его смер­ти не­од­но­крат­ные ви­зи­ты мо­е­го сы­на, жур­на­ли­с­та Мил­ра­да Фа­тул­ла­е­ва не да­ли ни­ка­ких ре­зуль­та­тов: ни ра­бот­ни­ки ин­сти­ту­та им. Ни­за­ми, ни чле­ны се­мьи по­кой­но­го не ста­ли да­же раз­го­ва­ри­вать на эту те­му, буд­то М.Ярах­ме­до­ва во­все и не бы­ло на этой зем­ле.

Так что ис­ти­на о Са­и­де Ази­ме ещё на­хо­дит­ся под кол­па­ком.

– Да, факт бо­лее чем ин­те­рес­ный. Раз­ве ма­ло пи­са­те­лей, ко­то­рые со­зда­ва­ли свои про­из­ве­де­ния не на род­ном язы­ке. Их уй­ма в ми­ро­вой ли­те­ра­ту­ре.

– Го­во­рят, в Эфи­о­пии Пуш­ки­на счи­та­ют и сво­им по­этом. Ему по­став­лен па­мят­ник. Его име­нем на­зва­ны ули­цы. А мы что сде­ла­ли для та­ких гей­зе­ров ху­до­же­ст­вен­ной и на­уч­ной мыс­ли, как Са­ид Коч­хюр­ский, Мир­за Али Ах­тын­ский, Га­сан Ал­ка­да­ри и др. Ров­ным счё­том ни­че­го.

– В та­ких слу­ча­ях го­во­рят: кот на­пла­кал.

– Да­же пре­мия им. Е.Эми­на бес­след­но ис­чез­ла.

– Кста­ти, ва­ше мне­ние о Е.Эми­не…

– Своё от­но­ше­ние к Эми­ну я вы­ра­зил ещё в сту­ден­че­с­кие го­ды в сти­хах, по­свя­щён­ных ему. Из раз­ра­бо­тан­ных тог­да мной се­рий ста­тей уда­лось на­пи­сать толь­ко од­ну – о лю­бов­ной ли­ри­ке Е.Эми­на. Она бы­ла пе­ре­да­на по ра­дио где-то в се­ре­ди­не 60-х го­дов про­шло­го ве­ка и до сих пор на­хо­дит­ся в мо­ём ар­хи­ве. Лич­но для ме­ня Е.Эмин – све­ти­ло не­со­из­ме­ри­мой ве­ли­чи­ны, в его сти­хах во всём бле­с­ке от­ра­же­на ду­ша лез­гин­ско­го на­ро­да, а ду­шу на­ро­да не­воз­мож­но со­из­ме­рить ни с чем. Е.Эмин та­кой же ге­ни­аль­ный на­род­ный по­эт, как, на­при­мер, Ро­берт Бёрнс для шот­ланд­цев. Жаль, очень жаль, что до сих пор нет пол­но­го со­бра­ния со­чи­не­ний Е.Эми­на с на­уч­ны­ми ком­мен­та­ри­я­ми.

О Р.Бёрн­се су­ще­ст­ву­ет ве­ли­кое мно­же­ст­во би­о­гра­фий, ис­сле­до­ва­ний, ху­до­же­ст­вен­ных про­из­ве­де­ний. А что об Эми­не име­ем? Всё яр­че и яр­че воз­го­ра­ет­ся по­смерт­ная сла­ва Е.Эми­на, но толь­ко у се­бя на ро­ди­не. Его сти­хи ждут сво­е­го С.Мар­ша­ка, что­бы они ста­ли до­сто­я­ни­ем Рос­сии и че­рез рус­ский язык все­го ми­ра.

– Мы по­го­во­ри­ли о клас­си­ках, хо­тя не обо всех. Тут кар­ти­на бо­лее-ме­нее яс­ная, но ли­те­ра­ту­ра не со­сто­ит из од­них клас­си­ков.

– Спо­ру нет. На­ша ли­те­ра­тур­ная тра­ди­ция по­рой на­по­ми­на­ет мне Млеч­ный Путь, со­сто­я­щий из ми­ри­ад звёзд. Ес­те­ст­вен­но, каж­дая из них из­лу­ча­ет свет, хо­тя не­о­ди­на­ко­во. Ху­же все­го, жиз­нен­ная и твор­че­с­кая би­о­гра­фия мно­гих из них оку­та­на ту­ма­ном вре­ме­ни (Ми­к­рах Ке­мер, Ми­с­кин Ве­ли, За­бит Ка­ла­д­жух­ский и т.д.). По­это­му есть оп­ре­де­лён­ный риск при оцен­ке то­го или ино­го по­эта, что слу­чи­лось и с Етим Эми­ном, объ­яв­лен­ным в своё вре­мя от­цом лез­гин­ской ли­те­ра­ту­ры. Всё это про­ис­хо­дит по­то­му, что мы не рас­по­ла­га­ем сво­им ду­хов­ным на­сле­ди­ем в пол­ном объ­ё­ме.

Лег­че по­го­во­рить о со­вет­ской лез­гин­ской по­эзии: тут всё за­фик­си­ро­ва­но. По­это­му мож­но осо­бо от­ме­тить те или иные эта­пы, пе­ри­о­ды её раз­ви­тия и ука­зать на их яр­ких пред­ста­ви­те­лей. В этом от­но­ше­нии по­сле С.Сталь­ско­го в аван­гар­де ре­во­лю­ци­он­но на­ст­ро­ен­ных ма­с­те­ров сло­ва был не­заб­вен­ный Али­бек Фа­та­хов – по­эт-са­мо­ро­док, по­эт-но­ва­тор, «лез­гин­ский Ма­я­ков­ский», ко­то­рый за­га­доч­ным об­ра­зом по­гиб в 25-лет­нем воз­ра­с­те. Как мно­го ус­пел он со­здать за свою ко­рот­кую жизнь: звуч­ные, пла­мен­ные сти­хи, на­пи­сан­ные в фор­ме ле­сен­ки; эпи­че­с­кие по­эмы; за­ме­ча­тель­ные рас­ска­зы; со­лид­ный ро­ман в сти­хах «Ра­зо­рван­ные це­пи». На­сколь­ко мне из­ве­ст­но, та­ко­го по­эта, как А.Фа­та­хов, в те го­ды не толь­ко в Да­ге­с­та­не, но и на Се­вер­ном Кав­ка­зе не бы­ло. Я бы его по­ста­вил ря­дом с клас­си­ком вен­гер­ской ли­те­ра­ту­ры Шан­до­ром Пе­те­фи (1823–1849).

В 30-х го­дах про­шло­го ве­ка лез­гин­ская по­эзия бур­ли­ла. Увы, же­с­то­кий и не­на­сыт­ный мо­лох вой­ны вы­рвал из ря­дов на­шей ли­те­ра­ту­ры в са­мом рас­све­те сил та­лант­ли­вых по­этов Ба­ла­кар­да­ша Сул­та­но­ва, Му­са­и­ба Сталь­ско­го, Ме­мея Эфен­ди­е­ва…

– А ка­кая кар­ти­на бы­ла в 40-х го­дах?

– Пе­ри­од 40-х го­дов до се­ре­ди­ны 50-х мож­но оха­рак­те­ри­зо­вать как дол­гую ночь ри­то­ри­ки в лез­гин­ской по­эзии. Прав­да, на фо­не тём­но­го не­бо­с­кло­на за­мет­но вы­де­ля­лась звез­да на­род­но­го по­эта Да­ге­с­та­на Та­ги­ра Хрюг­ско­го, ав­то­ра ос­т­рых ан­ти­во­ен­ных фи­лип­пик, са­ти­ри­че­с­ких сти­хов и по­эм, лю­бов­ных пе­сен. Тем не ме­нее, и он был од­ним из ве­ду­щих со­ли­с­тов в об­щем хо­ре лез­гин­ских по­этов (А.Му­та­ли­бов, Ш.Ка­ф­ла­нов и мн. др.), про­слав­ля­ю­щих каж­дое де­я­ние со­вет­ской вла­с­ти. Но роль ди­ри­жё­ра, быть мо­жет, сам о том не по­до­зре­вая, вы­пол­нял Шах-Эмир Му­ра­дов. В от­ли­чие от са­мо­уч­ки Т.Хрюг­ско­го и дру­гих ма­ло­гра­мот­ных сти­хо­твор­цев, Му­ра­дов имел выс­шее об­ра­зо­ва­ние (он окон­чил физ­мат Да­ге­с­тан­ско­го Го­су­дар­ст­вен­но­го пе­дин­сти­ту­та), был ре­дак­то­ром аль­ма­на­ха «Друж­ба» на лез­гин­ском язы­ке (тог­да жур­на­лов не бы­ло) и чле­ном прав­ле­ния Со­ю­за пи­са­те­лей Да­ге­с­та­на. В об­щем, Ш.-Э. Му­ра­дов был един­ст­вен­ным из твор­че­с­ких ра­бот­ни­ков, кто пра­вил бал. Бе­да в том, что, бу­ду­чи под силь­ней­шим вли­я­ни­ем со­вет­ской па­не­ги­ри­че­с­кой, преж­де все­го азер­бай­д­жан­ской, по­эзии (С.Ру­с­там и др.), ког­да одо­пис­цы удо­с­та­и­ва­лись вы­со­ких го­су­дар­ст­вен­ных на­град, да­же зва­ния Ге­роя Со­ци­а­ли­с­ти­че­с­ко­го Тру­да, Му­ра­дов, этот ми­лей­ший, крот­кий че­ло­век, в по­те ли­ца под­прав­лял под се­бя про­из­ве­де­ния мно­гих не­о­пыт­ных, не­ис­ку­шён­ных по­этов. В ре­зуль­та­те был на­не­сён не­по­пра­ви­мый вред как соб­ст­вен­но­му твор­че­ст­ву, так и всей лез­гин­ской по­эзии. Так про­ис­хо­дит все­гда, ког­да на те­бя да­вит Си­с­те­ма, а у те­бя ог­ра­ни­чен­ный кру­го­зор и край­не скуд­ный ар­се­нал те­о­ре­ти­че­с­ких зна­ний, и, кста­ти, од­но без дру­го­го не су­ще­ст­ву­ет.

– Го­во­рят, 50–60-е го­ды осо­бые в ис­то­рии на­шей по­эзии, в чём лич­но и я не со­мне­ва­юсь.

– Дей­ст­ви­тель­но, боль­шой пе­ре­лом в лез­гин­ской по­эзии про­изо­шёл в кон­це 50-х го­дов ХХ ве­ка. Это бы­ло на­ча­ло на­сто­я­ще­го Ре­нес­сан­са. В ли­те­ра­ту­ру при­шла це­лая пле­я­да мо­ло­дых та­лант­ли­вых по­этов во гла­ве с Алир­зой Са­и­до­вым и Иб­ра­ги­мом Гу­сей­но­вым. За пле­ча­ми пер­во­го был Ли­те­ра­тур­ный ин­сти­тут, вто­ро­го – фил­фак Даг­го­су­ни­вер­си­те­та. При всей твор­че­с­кой не­схо­же­с­ти оба они по гор­ло бы­ли сы­ты «пло­да­ми» ве­ле­ре­чи­вой, но без­душ­ной ри­то­ри­ки (соб­ст­вен­но, ри­то­ри­ка бы­ла и пер­вой кор­ми­ли­цей их му­зы). По­это­му они по­вер­ну­лись ли­цом к жиз­ни, ста­ли пи­сать ре­а­ли­с­ти­че­с­кие про­из­ве­де­ния.

– Азиз-му­ал­лим, во вре­мя на­шей бе­се­ды мы пе­ре­сек­ли мно­гие «ме­ри­ди­а­ны и ши­ро­ты» та­ко­го ми­ро­во­го оке­а­на, как Ис­кус­ст­во, не раз со­вер­ша­ли очень важ­ные, на мой взгляд, экс­кур­сы в ис­то­рию ху­до­же­ст­вен­ной куль­ту­ры на­ше­го на­ро­да, за­тра­ги­вая раз­ные пе­ри­о­ды её раз­ви­тия. Всё это, ко­неч­но, пря­мо или ко­с­вен­но про­ли­ва­ет свет и на ва­ши воз­зре­ния в ши­ро­ком смыс­ле это­го сло­ва. Ска­жи­те, по­жа­луй­ста, ког­да и как вы при­шли в лез­гин­скую по­эзию? И с ка­ким ба­га­жом?

– Офи­ци­аль­но – во вто­рой по­ло­ви­не 50-х го­дов про­шло­го ве­ка. Но пи­сать на­чал я очень ра­но. Ещё в млад­ших клас­сах. Пи­сал раз­ные ве­щи: по­эти­че­с­кие, про­за­и­че­с­кие, дра­ма­ти­че­с­кие. Но, как ни стран­но, пер­вы­ми пуб­ли­ка­ци­я­ми бы­ли мои ре­цен­зии-от­зы­вы на кни­ги Ки­я­са Мед­жи­до­ва «Кры­ла­тые дру­зья» (1956) и Зи­я­у­ди­на Эфен­ди­е­ва «Дочь яр­кин­ца» (1957) в ре­с­пуб­ли­кан­ской га­зе­те «Ком­со­мо­лец Да­ге­с­та­на» на рус­ском язы­ке.

– И ка­ко­ва же бы­ла ре­ак­ция?

– Вто­рая ре­цен­зия для тех вре­мён бы­ла до­воль­но ос­т­рой; она сре­ди пи­шу­щей бра­тии про­из­ве­ла впе­чат­ле­ние взо­рвав­шей­ся бом­бы (как-ни­как З.Эфен­ди­ев – один из ос­но­во­по­лож­ни­ков лез­гин­ской со­вет­ской про­зы). Бы­ли по­з­д­рав­ле­ния, но и уг­ро­зы. Глав­ное – ре­цен­зии да­ли вы­со­кую оцен­ку как в са­мой ре­дак­ции (двой­ной го­но­рар как луч­ше­му ма­те­ри­а­лу), так и в СП Да­ге­с­та­на в ли­це за­ме­с­ти­те­ля пред­се­да­те­ля прав­ле­ния А.На­за­ре­ви­ча (ока­за­ли не толь­ко мо­раль­ную под­держ­ку, но и ма­те­ри­аль­ную по­мощь, что не ме­ша­ло сту­ден­ту-пер­во­курс­ни­ку, жи­ву­ще­му на ча­ст­ной квар­ти­ре). И вот по­сле та­кой «одис­сеи» лед чуть-чуть тро­нул­ся, и ме­ня ста­ли пе­ча­тать на род­ном язы­ке. Прав­да, не без со­про­тив­ле­ния, не без го­ря­чих сло­вес­ных ду­э­лей.

– Де­бют, дол­жен ска­зать, край­не ред­кий, не­о­рди­нар­ный. Не ви­жу да­же ана­ло­гов в на­шей ли­те­ра­тур­ной прак­ти­ке. Ес­ли учесть ваш сов­сем юный воз­раст и сред­нее сель­ское об­ра­зо­ва­ние. Как та­кое мог­ло слу­чить­ся?

– Я уже го­во­рил, что до се­ре­ди­ны 50-х го­дов в на­шей по­эзии гос­под­ст­во­ва­ла ри­то­ри­ка. Это как свадь­ба без же­ни­ха, как рас­ка­ты гро­ма без дож­дя, как де­ре­во, ко­то­рое пыш­но цве­тёт, но да­ёт очень ма­ло пло­дов. У мо­их пред­ше­ст­вен­ни­ков бы­ла ло­бо­вая, пря­мо­ли­ней­ная по­эзия. Да­же адеп­ты со­ци­а­ли­с­ти­че­с­ко­го ре­а­лиз­ма, тол­ком не зная ни аза его, фак­ти­че­с­ки тво­ри­ли в рам­ках про­све­ти­тель­ско­го ре­а­лиз­ма 20–30-х го­дов и тра­ди­ци­он­ной ашуг­ской по­эзии, ча­с­то пре­вра­щая свои про­из­ве­де­ния в ру­по­ры ав­тор­ских идей, в агит­ки, по­ли­ти­че­с­кую тре­с­кот­ню, в нуд­ные ди­дак­ти­че­с­кие опу­сы. Сло­во «па­фос» тог­да бы­ло са­мым мод­ным, хо­дя­чим, са­к­ра­мен­таль­ным сло­вом в ли­те­ра­тур­ных кру­гах. Всё долж­но быть с па­фо­сом – та­ко­ва бы­ла не­глас­ная ус­та­нов­ка вре­ме­ни. В ре­дак­ции лю­бо­го пе­чат­но­го ор­га­на ос­нов­ное вни­ма­ние об­ра­ща­ли на идей­но-те­ма­ти­че­с­кое со­дер­жа­ние про­из­ве­де­ния, а не на ху­до­же­ст­вен­ные ка­че­ст­ва. По­это­му язык не по­вер­нёт­ся ска­зать о по­эзии то­го пе­ри­о­да как о вы­со­кой сту­пе­ни раз­ви­тия на­шей эс­те­ти­че­с­кой куль­ту­ры.

Я был ка­те­го­ри­че­с­ки про­тив та­ко­го без­дум­но-на­чёт­ни­че­с­ко­го, вуль­гар­но-со­ци­о­ло­ги­че­с­ко­го под­хо­да к ли­те­ра­ту­ре и ис­кус­ст­ву, в том чис­ле и к по­эзии, к её функ­ции, «сверх­за­да­че», как вы­ра­зил­ся К.Ста­ни­слав­ский. Та­кая про­фа­на­ция не­сёт в се­бе смер­тель­ный яд для изящ­ной сло­вес­но­с­ти, ибо при­во­дит к бес­цвет­ной ни­ве­ли­ров­ке; ско­вы­ва­ет твор­че­с­кую фан­та­зию, лич­ную ини­ци­а­ти­ву ху­дож­ни­ка сло­ва, в ре­зуль­та­те пре­кра­ща­ют­ся вся­кие по­ис­ки но­вых тем, идей и средств вы­ра­же­ния.

– Но вы то­же ды­ша­ли тем же воз­ду­хом?

– Да, ды­шал. Душ­ным воз­ду­хом в без­душ­ной сре­де. Но этот воз­дух был не­при­ем­лем для ме­ня. Хо­тя мой про­тест был глу­хим, вну­т­рен­ним, быть мо­жет, ещё до кон­ца не осо­знан­ным (го­во­рю без вся­кой ри­сов­ки), мой кри­ти­че­с­ки на­ст­ро­ен­ный ум не при­зна­вал ни­ка­ких ка­но­нов, догм, ус­та­нов­ле­ний, «взра­щён­ных» на ни­ве субъ­ек­ти­виз­ма. По­это­му я да­же в ус­ло­ви­ях «же­лез­но­го за­на­ве­са» ста­рал­ся в до­ступ­ной для се­бя фор­ме жить жиз­нью всей пла­не­ты, за­чи­ты­вал­ся еже­не­дель­ни­ком «За ру­бе­жом», жур­на­ла­ми «Во­круг све­та», «Но­вое вре­мя» и т.д.

Что ка­са­ет­ся соб­ст­вен­но­го твор­че­ст­ва, я шёл от ми­ро­вой по­эзии. Для ме­ня за­прет­ных тем не бы­ло.

– Так всё-та­ки на ка­кие те­мы бы­ло фак­ти­че­с­ки на­ло­же­но та­бу?

– Вы бу­де­те сме­ять­ся, но до мо­е­го при­хо­да в на­шей по­эзии не бы­ло чи­с­то пей­заж­ных сти­хов. Пей­заж ис­поль­зо­вал­ся как фон, он ещё не был са­мо­сто­я­тель­ным объ­ек­том изо­б­ра­же­ния. Без со­ци­аль­но­го эле­мен­та пей­заж­ное сти­хо­тво­ре­ние счи­та­лось не­нуж­ной, да­же вред­ной без­де­луш­кой, от­вле­ка­ю­щей чи­та­те­лей от на­сущ­ных про­блем со­вре­мен­но­с­ти.

– Что ещё не ус­т­ра­и­ва­ло блю­с­ти­те­лей по­ряд­ка в ли­те­ра­ту­ре?

– Не бы­ло у нас про­из­ве­де­ний, по­свя­щён­ных ин­тим­ным от­но­ше­ни­ям меж­ду муж­чи­ной и жен­щи­ной, их чув­ст­вен­ным удо­воль­ст­ви­ям. Это счи­та­лось не­до­пу­с­ти­мой по­ш­ло­с­тью, по­хаб­но­с­тью. Вос­пе­ва­ли толь­ко пла­то­ни­че­с­кую лю­бовь, и то на фо­не со­зи­да­тель­но­го тру­да, бе­зо вся­ких тай­ных встреч и стра­ст­ных лоб­за­ний. По­эты убе­га­ли от эро­ти­че­с­ких тем, как чёрт от ла­да­на. Да­же в твор­че­ст­ве ве­ли­ко­го ли­ри­ка Е.Эми­на сло­во «по­це­луй» встре­ча­ет­ся все­го лишь один раз. И то с оп­ре­де­лён­ной до­лей иро­нии в сти­хо­тво­ре­нии «Кот, со­жрав­ший мя­со». Уви­дев су­шё­ную ту­шу, кот от ра­до­с­ти мя­ук­нул: «Ду­шень­ка моя» и по­це­ло­вал её. Вот и всё.

– Бес­спор­но, для ва­ше­го твор­че­ст­ва ха­рак­тер­на фи­ло­со­фия але­миз­ма. Как вы со­от­но­си­те се­бя с об­ще­ст­вом, ми­ром, Все­лен­ной?

– Ме­ня ни­ког­да не по­ки­да­ло ощу­ще­ние глу­бо­ко­го ду­хов­но­го не­бла­го­по­лу­чия че­ло­ве­че­с­ко­го су­ще­ст­во­ва­ния и кров­но­го род­ст­ва со все­ми те­ми, кто жи­вёт на Зем­ле и да­ле­ко за её пре­де­ла­ми, хо­тя у нас ещё нет ни­ка­ких кон­так­тов с оби­та­те­ля­ми иных пла­нет. По­то­му-то я в од­ном из сво­их дву­крат­ных три­о­ле­тов (1968) на­пи­сал, что «во Все­лен­ной для ме­ня чуж­би­ны нет». Ме­ня мог­ли за­про­с­то об­ви­нить в ко­с­мо­по­ли­тиз­ме, но я сын сво­е­го на­ро­да и все­го че­ло­ве­че­ст­ва. Это­го чув­ст­ва у ме­ня ни­ко­му не от­нять.

– Не зря ведь вы вы­бра­ли се­бе псев­до­ним «Алем» (Все­лен­ная). И в ва­ших сти­хах скво­зит это ощу­ще­ние пла­не­тар­но­с­ти.

– Да, псев­до­ним очень точ­но от­ра­жа­ет идею со­бор­но­с­ти, все­лен­но­с­ти мо­е­го твор­че­ст­ва. Это не бе­зос­но­ва­тель­но. У всех у нас од­ни пра­ро­ди­те­ли – Адам и Ева. По­это­му все лю­ди бра­тья, не­смо­т­ря на ра­со­вые и ре­ли­ги­оз­ные раз­ли­чия. «Лю­ди рож­да­ют­ся толь­ко с чи­с­той при­ро­дой, и лишь по­том от­цы де­ла­ют их иу­де­я­ми, хри­с­ти­а­на­ми или ог­не­по­клон­ни­ка­ми», – го­во­рил ве­ли­кий Са­а­ди. Но у ара­бов, ко­то­рые ме­чом и ог­нём на­вя­за­ли ми­ру ис­лам, есть, я бы ска­зал, зо­ло­тое из­ре­че­ние, ко­то­рое мне очень нра­вит­ся: «Моя ре­ли­гия – это лю­бовь ко все­му жи­во­му».

– Го­во­рят, буд­то пер­вым из да­ге­с­тан­ских по­этов к фор­ме со­не­та об­ра­тил­ся Ра­сул Гам­за­тов.

– Так пи­шет ува­жа­е­мый ли­те­ра­ту­ро­вед Си­ра­жу­дин Хай­бул­ла­ев в сво­ей кни­ге «Со­вре­мен­ная да­ге­с­тан­ская по­эзия». Лич­но у ме­ня это, мяг­ко го­во­ря, вы­зы­ва­ет улыб­ку. У нас все, ко­му не лень, ста­ра­ют­ся всё при­пи­сать Гам­за­то­ву. До­хо­дят да­же до то­го, что в на­шей ре­с­пуб­ли­ке яко­бы все по­эты, в том чис­ле и я, ста­ли пи­сать со­не­ты толь­ко по­сле Гам­за­то­ва.

В этой свя­зи, не при­бе­гая к дру­гим ве­с­ким ар­гу­мен­там, ска­жу лишь од­но: мой со­нет «Род­ное се­ло» в пе­ре­во­де из­ве­ст­но­го по­эта Га­д­жи За­ло­ва был опуб­ли­ко­ван в аль­ма­на­хе «Друж­ба» на авар­ском язы­ке в 1960 го­ду. Прав­да, мой со­нет по­те­рял свой вид: вме­с­то 14 по­яви­лось 16 строк. Но на лез­гин­ском язы­ке этот со­нет в сво­ём на­сто­я­щем ви­де на­пе­ча­тан на год рань­ше в га­зе­те «Ком­му­нист».

Ког­да пи­сал Гам­за­тов со­не­ты на авар­ском язы­ке, пусть вы­яс­нят спе­ци­а­ли­с­ты, а на рус­ском язы­ке мы их чи­та­ли го­раз­до поз­же. Та­ко­ва ис­ти­на, хо­тя она не­при­ят­на кое-ко­му, как горь­кая пи­лю­ля.

– Кста­ти, ва­ше мне­ние о Ра­су­ле Гам­за­то­ве?

– Это те­ма для боль­шо­го се­рь­ёз­но­го раз­го­во­ра, но ес­ли очень ко­рот­ко, то я не хо­тел бы быть та­ким, как Ра­сул, ни в жиз­ни, ни в твор­че­ст­ве.

– Не шу­ти­те?

– Во­все нет.

– Ну, он, ес­ли я не оши­ба­юсь, бо­лее пол­ку­ве­ка воз­глав­лял СП Да­ге­с­та­на, дол­гое вре­мя был де­пу­та­том, да­же чле­ном Пре­зи­ди­у­ма Вер­хов­но­го Со­ве­та СССР, Ге­ро­ем Со­ци­а­ли­с­ти­че­с­ко­го Тру­да...

– Что ка­са­ет­ся зва­ний, пре­мий, на­град – это как цеп­ная ре­ак­ция. Про­ще го­во­ря, снег на снег па­да­ет. Не­под­ра­жа­е­мый ос­т­ро­слов Воль­тер ска­зал: «Мир – ло­те­рея бо­гатств, зва­ний, по­че­с­тей, прав, оты­с­ки­ва­е­мых без ос­но­ва­ния и раз­да­ва­е­мых без вы­бо­ра». Но не ме­нее ос­т­ро­ум­ны и по­учи­тель­ны сло­ва Па­пы Кли­мен­та ХV: «Выс­шие зва­ния суть не­сколь­ко лиш­них слов для эпи­та­фии». И всё же мно­гие из нас ста­ра­ют­ся на­деть на се­бя ве­нец сла­вы.

Од­наж­ды в уз­ком кру­гу Ра­сул Гам­за­тов, бу­ду­чи в по­вы­шен­но-ра­до­ст­ном, эй­фо­ри­че­с­ком на­ст­ро­е­нии, ляп­нул: «Вы ра­бо­та­е­те для вре­ме­ни, а вре­мя ра­бо­та­ет на ме­ня». Тут наш ти­ту­ло­ван­ный зем­ляк был прав, как ни­ког­да. Яв­ля­ясь вы­да­ю­щим­ся эпи­го­ном (во вся­ком слу­чае, для ме­ня, а для ко­го-то он да­же ге­ний), Гам­за­тов был под­нят со­вет­ской вла­с­тью так вы­со­ко, что ока­зал­ся вне вся­кой кри­ти­ки, кро­ме ком­пли­мен­тар­ной, и вёл се­бя как не­ко­ро­но­ван­ный ко­роль, осо­бен­но у нас в Да­ге­с­та­не. Бук­валь­но по всем во­про­сам: будь то при­ня­тие в чле­ны СП СССР, вы­де­ле­ние квар­тир, ма­шин, пу­тё­вок или при­сво­е­ние зва­ний, из­да­ние книг, про­ве­де­ние юби­ле­ев, ве­че­ров и дру­гих ме­ро­при­я­тий – сло­во Гам­за­то­ва бы­ло ре­ша­ю­щим и окон­ча­тель­ным.

Да, ино­гда раз­да­ва­лись от­дель­ные нот­ки не­до­воль­ст­ва на за­се­да­ни­ях прав­ле­ния и пар­тий­ных со­бра­ни­ях, но они бы­с­т­ро гас­ли, как сла­бые маг­ни­е­вые вспыш­ки. Да­же по­сле гнев­ных пи­сем на­род­но­го пи­са­те­ля Да­ге­с­та­на Ах­мед­ха­на Абу­ба­ка­ра в выс­шие ин­стан­ции стра­ны о зло­упо­треб­ле­ни­ях Гам­за­то­ва по­след­ний от­де­лал­ся лёг­ким ис­пу­гом, как при не­о­жи­дан­ном зем­ле­тря­се­нии без раз­ру­ше­ний.

– В чём се­к­рет?

– Се­к­ре­та нет. Лар­чик про­сто от­кры­ва­ет­ся. Ра­су­ла Гам­за­то­ва в своё вре­мя под­ня­ли на седь­мое не­бо, что­бы афи­ши­ро­вать этот факт пе­ред всем ми­ром как до­сти­же­ние со­вет­ской на­ци­о­наль­ной по­ли­ти­ки: вот, мол, по­смо­т­ри­те, в СССР да­же пред­ста­ви­тель поч­ти не­из­ве­ст­но­го ма­ло­чис­лен­но­го на­ро­да на­хо­дит­ся у пуль­та уп­рав­ле­ния стра­ны и при­ни­ма­ет жи­вое уча­с­тие в ре­ше­нии важ­ных го­су­дар­ст­вен­ных дел. Тут ес­ли не Гам­за­тов, то кто-то дру­гой ну­жен был для боль­шой по­ли­ти­ки. Вся раз­ни­ца в том, что у Ра­су­ла бы­ла очень на­дёж­ная, креп­кая под­держ­ка со сто­ро­ны ме­ст­ной вла­с­ти, на­чи­ная со вре­мён пер­во­го се­к­ре­та­ря об­ко­ма КПСС Да­ге­с­та­на А.Да­ни­я­ло­ва. Та­кой под­держ­ки не бы­ло, на­при­мер, ни у Кай­сы­на Ку­ли­е­ва, ни Да­ви­да Ку­гуль­ти­но­ва, ни у мно­гих дру­гих та­лант­ли­вых ма­с­те­ров сло­ва из на­ци­о­наль­ных ок­ра­ин.

– А мо­жет быть, Гам­за­тов на са­мом де­ле ре­шал важ­ные го­су­дар­ст­вен­ные де­ла?

– На­сколь­ко мне из­ве­ст­но, как член Пре­зи­ди­у­ма Вер­хов­но­го Со­ве­та СССР Ра­сул Гам­за­тов и ему по­доб­ные иг­ра­ли толь­ко де­ко­ра­тив­ную роль. Они мол­ча и ак­ку­рат­но под­пи­сы­ва­ли всё то, что им ста­ви­ли на стол, и де­ла­ли то, что им го­во­ри­ли. «При­вы­кая де­лать всё без рас­суж­де­ний, без убеж­де­ния в ис­ти­не и до­б­ре, а толь­ко по при­ка­зу, – пи­сал Н.А. До­б­ро­лю­бов, – че­ло­век ста­но­вит­ся без­раз­лич­ным к до­б­ру и злу и без за­зре­ния со­ве­с­ти со­вер­ша­ет по­ступ­ки, про­тив­ные нрав­ст­вен­но­му чув­ст­ву, оп­рав­ды­ва­ясь тем, что «так при­ка­за­но».

На­при­мер, сре­ди про­те­с­ту­ю­щих про­тив пе­ре­бро­с­ки вод се­вер­ных рек на юг ока­зал­ся и Р.Гам­за­тов. Ака­де­мик По­лад-По­лад за­де пи­шет: «Я спра­ши­ваю Ра­су­ла: ты-то что… про­тив?» И ка­ков же был от­вет Ра­су­ла: «Ну, при­шли, ска­за­ли – я под­пи­сал…»

– Не­уже­ли у не­го не бы­ло сво­е­го мне­ния?

– Я не знаю ни од­но­го слу­чая, что­бы Гам­за­тов пе­ре­чил вла­с­ти. Как по­ли­тик, он ни­ког­да не шёл про­тив те­че­ния, за­то охот­но при­со­е­ди­нил­ся к тем, кто на­пра­вил свои пуш­ки с ядо­ви­ты­ми сна­ря­да­ми про­тив Са­ха­ро­ва, Со­лже­ни­цы­на...

«За раз­дра­жён­но­с­тью Со­лже­ни­цы­на, – дал на­сто­я­щий залп Гам­за­тов со стра­ниц «Прав­ды» («Ло­ги­ка па­де­ния», 25 ян­ва­ря 1974 г.), – кро­ет­ся зло­ба и не­на­висть, что в ли­те­ра­ту­ру он при­шёл с дав­ней на­след­ст­вен­ной враж­дой к на­ше­му об­ще­ст­ву, к стра­не, на­ро­ду, го­су­дар­ст­ву».

О бо­же! Кто ко­го и в чём об­ви­ня­ет! Ра­сул, ко­то­рый в го­ды вой­ны, бу­ду­чи взрос­лым че­ло­ве­ком, на­хо­дил­ся всё вре­мя под тёп­лой кры­шей ро­ди­тель­ско­го до­ма, пы­тал­ся ос­ра­мить, обес­сла­вить офи­це­ра со­вет­ской ар­мии, за­щит­ни­ка Оте­че­ст­ва Со­лже­ни­цы­на.

– Что это зна­чит?

– Не­удач­ная по­пыт­ка, обер­нув­ша­я­ся бу­ме­ран­гом – за­хо­тел сва­лить с боль­ной го­ло­вы на здо­ро­вую, а по­тер­пел пол­ное фи­а­с­ко. Это сов­сем не по-гор­ски. Бо­лее то­го, ор­лы под­ни­ма­ют­ся в не­бо, что­бы луч­ше уви­деть зем­лю, а не для то­го, что­бы по­то­пить сво­их со­ро­ди­чей в мо­ре лжи и гря­зи.

Как из­ве­ст­но, тот, у ко­го нет чёт­ких, зре­лых ми­ро­воз­зрен­че­с­ких пред­став­ле­ний и у ко­го не­вы­сок эс­те­ти­че­с­кий и эти­че­с­кий уро­вень, ча­с­то при­бе­га­ет к гри­му, что­бы при­хо­ра­ши­вать­ся и угож­дать власть пре­дер­жа­щим и та­ким об­ра­зом за­ра­бо­тать се­бе ка­пи­тал в пря­мом и пе­ре­нос­ном смыс­ле.

В этом от­но­ше­нии по­ра­жа­ют сво­ей бес­прин­цип­но­с­тью ме­та­мор­фо­зы, про­ис­шед­шие с Гам­за­то­вым.

– Ка­кие?

– Он сна­ча­ла в сво­их сти­хах вос­хва­лял Ша­ми­ля, ког­да его счи­та­ли на­ци­о­наль­ным ге­ро­ем. По­том по­но­сил има­ма, ког­да на­ча­лась кам­па­ния про­тив не­го как ан­г­лий­ско­го и ту­рец­ко­го став­лен­ни­ка («че­чен­ский волк», «ин­гуш­ская змея» в сти­хо­тво­ре­нии «Имам», не­смо­т­ря на то, что он ава­рец), и, на­ко­нец, на­чал из­ви­нять­ся и ка­ять­ся, ког­да вос­ста­но­ви­ли до­б­рое имя Ша­ми­ля.

При­ме­ча­те­лен в этом от­но­ше­нии от­вет Р.Гам­за­то­ва от 10 мая 1956 го­да на зна­ме­ни­тое пись­мо в Пре­зи­ди­ум ЦК КПСС, Да­ге­с­тан­ский об­ком, Прав­ле­ния со­ю­зов пи­са­те­лей СССР и Да­ге­с­та­на, под­пи­сан­ное И.Ба­зор­ки­ным, Дж. Ян­ди­е­вым, Х.Му­та­ли­е­вым и Б.Зя­зи­ко­вым. В от­ве­те, в ча­ст­но­с­ти, го­во­рит­ся: «Сти­хо­тво­ре­ние «Имам» (ци­ти­ру­ем, как в тек­с­те) – это по­зор­ное, чёр­ное пят­но мо­ей со­ве­с­ти, не­из­ле­чи­мая ра­на на мо­ём серд­це и не­по­пра­ви­мая ошиб­ка мо­ей жиз­ни. За неё мне сей­час стыд­но не толь­ко в Ва­ши гла­за смо­т­реть, но и смо­т­реть в гла­за мо­ей ма­те­ри». А как быть с по­кой­ным от­цом по­эта Г.Ца­да­сой? Ведь он ещё в 1943 го­ду вы­пу­с­тил по­эму «Ша­миль» от­дель­ной кни­гой в Дагкни­го­из­да­те. Но об этом – ни сло­ва!

– Лю­бо­пыт­но…

– В своё оп­рав­да­ние Ра­сул пи­шет, что сти­хо­тво­ре­ние «Имам», де­с­кать, «бы­ло на­пи­са­но в мо­ло­до­с­ти мо­ей жиз­ни под вли­я­ни­ем тог­даш­ней «агит­мас­со­вой ра­бо­ты», что «чёр­ный за­на­вес лжи и кле­ве­ты… ме­ша­ли мне тог­да по-че­ло­ве­че­с­ки, по-пар­тий­но­му по­нять и чув­ст­во­вать со­бы­тия тех дней», тем не ме­нее он как «по­эт обя­зан был это всё глуб­же по­чув­ст­во­вать, а я это по­чув­ст­во­вал го­раз­до поз­же».

Во-пер­вых, Гам­за­тов, ког­да опуб­ли­ко­вал своё сти­хо­тво­ре­ние «Имам» на рус­ском язы­ке, был не бе­зу­сым юн­цом, а ла­у­ре­а­том Ста­лин­ской пре­мии и пред­се­да­те­лем прав­ле­ния СП Да­ге­с­та­на. Во-вто­рых, и по­сле это­го из ря­да вон вы­хо­дя­ще­го, как он сам пи­шет, «же­с­то­ко­го по­ступ­ка» у Гам­за­то­ва бы­ло не­ма­ло вся­ко­го ро­да «зиг­за­гов» и «ша­ра­ха­ний», ко­то­рые сви­де­тель­ст­ву­ют об от­сут­ст­вии яс­ной идей­но-по­ли­ти­че­с­кой плат­фор­мы, вы­со­ких нрав­ст­вен­ных прин­ци­пов. А это в ко­неч­ном ито­ге при­ве­ло к че­ре­де из­ве­ст­ных ме­та­мор­фоз.

– Что же пре­сле­до­вал Гам­за­тов?

– Преж­де все­го лич­ный ин­те­рес. За­хо­те­лось уго­дить, как все­гда, Крем­лю. Его не вол­но­ва­ла сме­на де­ко­ра­ций. Глав­ное для не­го – дер­жать­ся на пла­ву. На­сто­я­щий Та­лей­ран! Толь­ко мас­шта­бы дру­гие…

– Я в шо­ке. Для нас гор­ский на­мус все­гда был пре­вы­ше все­го. Как вы ду­ма­е­те, спо­со­бен ли че­ло­век без твёр­дых эти­че­с­ких норм на креп­кую друж­бу?

– Ра­сул мно­го пи­сал и го­во­рил о друж­бе и брат­ст­ве с вы­со­ких три­бун и в СМИ. А был ли у не­го хоть один на­сто­я­щий друг в жиз­ни? Нет, нет и ещё раз нет. Кро­ме тех ра­бо­леп­ст­ву­ю­щих льсте­цов-при­ли­пал, ко­то­рые со­про­вож­да­ли его вез­де и всю­ду, пре­сле­дуя свои ко­ры­ст­ные це­ли. За­то он, мяг­ко го­во­ря, так не­кра­си­во по­сту­пал с со­лид­ны­ми, до­ста­точ­но из­ве­ст­ны­ми и мо­ло­ды­ми та­лант­ли­вы­ми пи­са­те­ля­ми, об­ла­да­ю­щи­ми боль­ши­ми по­тен­ци­аль­ны­ми воз­мож­но­с­тя­ми. В их чис­ле, к при­ме­ру, дар­гин­цы Ра­шид Ра­ши­дов, Ах­мед­хан Абу­ба­кар, лез­ги­ны Алир­за Са­и­дов, Бу­ба Га­д­жи­ку­ли­ев, лак­цы Ну­ра­дин Юсу­пов, Ма­го­мед-За­гид Ами­нов и т.д. Этот спи­сок мож­но ещё и ещё про­дол­жать.

– Все они пред­ста­ви­те­ли иных на­ци­о­наль­ных ли­те­ра­тур Да­ге­с­та­на…

– Но Ра­сул рез­ко ис­пор­тил от­но­ше­ния и со сво­и­ми дру­зь­я­ми-авар­ца­ми, сре­ди них Му­са Ма­го­ме­дов, Омар-Га­д­жи Шах­та­ма­нов, Адал­ло Али­ев… А бли­с­та­тель­ная Ма­ши­дат Га­ир­бе­ко­ва как по­этес­са по­сле вы­хо­да её по­эмы «Да­лё­кая се­с­т­ра» в жур­на­ле «Друж­ба на­ро­дов» (1954) в Моск­ве на рус­ском язы­ке ока­за­лась в за­го­не, поч­ти ли­ши­лась кис­ло­ро­да в авар­ской по­эзии.

Тут не мо­гу не при­ве­с­ти пре­крас­ные сло­ва В.Бе­лин­ско­го: «На­ше вре­мя пре­кло­нит ко­ле­ни толь­ко пе­ред ху­дож­ни­ком, ко­то­ро­го жизнь есть луч­ший ком­мен­та­рий на его тво­ре­ния, а тво­ре­ния – луч­шее оп­рав­да­ние его жиз­ни». Ко­неч­но, не все­гда лич­ная жизнь ху­дож­ни­ка мо­жет слу­жить ком­мен­та­ри­ем к его твор­че­ст­ву. Тем не ме­нее без нрав­ст­вен­ной кра­со­ты нет и не мо­жет быть про­грес­сив­но­го иде­а­ла, а без ве­ли­ко­го иде­а­ла – и лич­но­го му­же­ст­вен­но­го по­ступ­ка, воз­вы­ша­ю­ще­го и ок­ры­ля­ю­ще­го лю­дей.

– А ка­кие иде­а­лы и по­ступ­ки мо­гут быть у при­служ­ни­ков на­род­ных за­хре­бет­ни­ков?!

– Не­да­ром мно­гие луч­шие умы про­шло­го и для нас ос­та­ют­ся учи­те­ля­ми граж­дан­ст­вен­но­с­ти и нрав­ст­вен­но­с­ти. Вспом­ним хо­тя бы уча­с­тие Бай­ро­на в ос­во­бо­ди­тель­ной борь­бе гре­че­с­ко­го на­ро­да, ре­ак­цию Лер­мон­то­ва на смерть Пуш­ки­на, по­ве­де­ние Зо­ля в по­зор­ном де­ле Дрей­фу­са или му­же­ст­во С.Коч­хюр­ско­го, ко­то­рый и по­сле же­с­то­ко­го на­ка­за­ния (ему вы­ко­ло­ли гла­за) про­дол­жал со­чи­нять об­ли­чи­тель­ные сти­хи про­тив Мур­сал ха­на.

Что ка­са­ет­ся Гам­за­то­ва, то в на­шей ре­с­пуб­ли­ке всё бы­ло на­прав­ле­но на то, что­бы у ши­ро­кой об­ще­ст­вен­но­с­ти сло­жи­лось твёр­дое убеж­де­ние о нём как о са­мом та­лант­ли­вом по­эте Стра­ны гор. А вот, мол, все ос­таль­ные твор­че­с­кие лич­но­с­ти – хоть и не ли­ше­ны да­ра Бо­жь­е­го, но не без «греш­ка».

Не пред­став­ляю, что бы­ло бы, ес­ли бы Ра­сул стал ла­у­ре­а­том Но­бе­лев­ской пре­мии. На­вер­ное, не морг­нув гла­зом, пе­ре­име­но­ва­ли бы Да­ге­с­тан в Ра­сул­стан. Не ве­ри­те? Ведь со­вер­ши­ли же сво­е­об­раз­ное «об­ре­за­ние»: пе­ре­име­но­ва­ли ули­цу Ле­ни­на в про­спект Гам­за­то­ва, от­ре­зав её от глав­ной пло­ща­ди го­ро­да, ко­то­рая но­сит имя Ле­ни­на и где сто­ит его мо­ну­мен­таль­ный па­мят­ник. Ка­кой об­ра­зец убо­же­ст­ва фан­та­зии на­ших вла­с­тей!

Вспом­ним, как Ле­ни­на вос­хва­ля­ли в на­род­ных пес­нях, сти­хах и по­эмах по­этов Да­ге­с­та­на, в том чис­ле и Гам­за­то­ва («Гор­цы у Ле­ни­на» и др.). Те­перь во­пре­ки гор­ско­му ко­дек­су че­с­ти (гор­цы ни­ког­да не от­би­ра­ют то, что по­да­ри­ли) ули­цу име­ни Ле­ни­на пре­вра­ти­ли в про­спект Гам­за­то­ва – ла­у­ре­а­та Ле­нин­ской пре­мии, об­ла­да­те­ля че­ты­рёх ор­де­нов Ле­ни­на. Ка­кая злая иро­ния судь­бы! Ка­кая чёр­ная не­бла­го­дар­ность!

Од­на­ко та­ким слиш­ком рья­ным на­ци­о­нал-па­т­ри­о­там, ор­га­ни­за­то­рам не­об­ду­ман­ных по­зор­ных ак­ций хо­чет­ся ска­зать сло­ва­ми Г.Дер­жа­ви­на: «Чрез­мер­ная по­хва­ла – на­смеш­ка», она спер­ва вы­зы­ва­ет раз­дра­же­ние, по­том от­вра­ще­ние да­же у за­яд­лых фа­на­тов.


Окон­ча­ние. На­ча­ло в № 10.



Беседу вёл Фейзудин НАГИЕВ,
г. МАХАЧКАЛА




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования