Архив : №40. 07.10.2011

Блещет мысль, избежавшая праха

Валентину Асмусу какие только ярлыки не навешивали. Его называли и философской тенью Бухарина, и воинствующим кантианцем и последним меньшевиком. При этом сколько поэтов посвятили ему стихи. Яков Козловский, к примеру, очарованный лекциями философа в Литинституте, подарил учителю вот эти строки:

 

Время нас проверяет, как лакмус: – Чем ты дышишь? а ну, отвечай! – Валентин Фердинандович Асмус Пьёт из белого блюдечка чай.   Кто-то хохочет, аж, гога-магога, Чтоб земная заржавела ось. Нынче псевдофиловодов много От большой суеты развелось.   Но спокоен, добрый мой гений, Не меняет под модный галоп Ни оценок своих, ни суждений И на звёзды глядит в телескоп.   Стала б логика школьным предметом, Но безумья он дал ей права В день, когда над почившим поэтом Молвил слово устами волхва.   В одиночестве слушает Баха Он, достойный собрат могикан. Блещет мысль, избежавшая праха, А над нею грохочет орган.

 

Валентин Фер­ди­нан­до­вич Ас­мус ро­дил­ся 18 (по но­во­му сти­лю 30) де­ка­б­ря 1894 го­да в Ки­е­ве. Его отец был сче­то­во­дом и ра­ди за­ра­бот­ков вы­нуж­ден был слу­жить в Дон­бас­се, в кон­то­ре сте­коль­ных за­во­дов Кон­стан­ти­нов­ки, по­это­му сын дол­гое вре­мя вос­пи­ты­вал­ся без не­го, у род­ни в Ки­е­ве. Окон­чив в 1913 го­ду Ки­ев­ское ре­аль­ное учи­ли­ще, па­рень впос­лед­ст­вии по­дал до­ку­мен­ты в Ки­ев­ский уни­вер­си­тет и по­том про­шёл пол­ный курс сра­зу по двум от­де­ле­ни­ям: рус­ской фи­ло­ло­гии и фи­ло­со­фии. У не­го уже тог­да про­ре­за­лась ис­сле­до­ва­тель­ская жил­ка: не слу­чай­но в 1918 го­ду, за год до вы­пу­с­ка, ему за со­чи­не­ние «За­ви­си­мость Л.Н. Тол­сто­го от Спи­но­зы в его ре­ли­ги­оз­но-фи­ло­соф­ских воз­зре­ни­ях» при­су­ди­ли пре­мию име­ни Льва Тол­сто­го. Ре­цен­зи­ро­вав­ший эту ра­бо­ту про­фес­сор В.Зень­ков­ский от­ме­тил, что «Ас­мус стал на со­вер­шен­но пра­виль­ную ме­то­до­ло­ги­че­с­кую точ­ку зре­ния: он от­дель­но про­ана­ли­зи­ро­вал уче­ния Тол­сто­го и Спи­но­зы, что да­ло ему воз­мож­ность ус­та­но­вить эво­лю­цию воз­зре­ний обо­их мыс­ли­те­лей, за­тем дал срав­ни­тель­ный ана­лиз обо­их уче­ний, а за­тем по­ста­вил во­прос о вли­я­нии Спи­но­зы на Тол­сто­го. Пер­вые две за­да­чи вы­пол­не­ны ав­то­ром очень хо­ро­шо: не толь­ко воз­зре­ния Спи­но­зы, мно­го раз быв­шие пред­ме­том ис­то­ри­че­с­ко­го изу­че­ния, но и воз­зре­ния Тол­сто­го, не до кон­ца изу­чен­ные, об­сле­до­ва­ны пол­но и об­сто­я­тель­но, при­чём ав­тор, при пол­ном зна­нии ли­те­ра­ту­ры, об­на­ру­жи­ва­ет не­со­мнен­ную са­мо­сто­я­тель­ность. Гла­вы, по­свя­щён­ные Тол­сто­му, го­раз­до об­сто­я­тель­нее глав, по­свя­щён­ных Спи­но­зе, но эта не­рав­но­мер­ность вни­ма­ния ав­то­ра впол­не оп­рав­ды­ва­ет­ся тем, что в сво­их вы­во­дах он идёт са­мо­сто­я­тель­ным пу­тём. При­вле­че­ние ху­до­же­ст­вен­ных со­зда­ний Тол­сто­го к ана­ли­зу его ре­ли­ги­оз­но-фи­ло­соф­ских воз­зре­ний долж­но быть при­зна­но очень удач­ным и по за­мыс­лу и по вы­пол­не­нию».

По­сле за­щи­ты дип­ло­ма Ас­мус ос­тал­ся в аль­ма-ма­тер и не­сколь­ко лет пре­по­да­вал в уни­вер­си­те­те эс­те­ти­ку. Тог­да в со­вет­ской фи­ло­со­фии тон во мно­гом за­да­вал вен­гер­ский эми­г­рант А.Ва­рь­яш. Но ки­ев­ский са­мо­ро­док счи­тал, что этот учё­ный гре­шил вуль­гар­ным со­ци­о­ло­гиз­мом, и поз­во­лил се­бе его рез­ко рас­кри­ти­ко­вать в жур­на­ле «Под зна­ме­нем марк­сиз­ма». Ес­те­ст­вен­но, ко­мис­са­ры от фи­ло­со­фии сра­зу вско­лых­ну­лись: мол, как ка­кой-то маль­чиш­ка по­смел за­мах­нуть­ся на при­знан­ный ав­то­ри­тет. От рас­пра­вы Ас­му­са спас­ло вме­ша­тель­ст­во двух дру­гих фи­ло­со­фов: А.Де­бо­ри­на и И.Луп­по­ла. Это по их про­тек­ции мо­ло­до­го и от­ча­ян­но­го ки­ев­ско­го пре­по­да­ва­те­ля в 1927 го­ду поз­ва­ли в Моск­ву, до­ве­рив ему курс лек­ций в Ин­сти­ту­те крас­ной про­фес­су­ры.

Но Ас­мус не стал ог­ра­ни­чи­вать се­бя од­ной лишь фи­ло­со­фи­ей. Ему бы­ли ин­те­рес­ны так­же му­зы­ка и по­эзия. Не слу­чай­но в Моск­ве он бы­с­т­ро со­шёл­ся с Иль­ёй Сель­вин­ским и Кор­не­ли­ем Зе­лин­ским.

Од­на­ко уси­ле­ние по­зи­ций кон­ст­рук­ти­ви­с­тов ни­как не впи­сы­ва­лось в пла­ны рап­пов­цев. По­это­му в юно­го про­фес­со­ра очень ско­ро по­ле­те­ли пер­вые кри­ти­че­с­кие стре­лы. Ас­мус же в от­вет за­те­ял свою иг­ру. Как рас­ска­зы­ва­ла ис­то­рик ли­те­ра­ту­ры Н.Гро­мо­ва, «19 де­ка­б­ря 1929 го­да Ас­мус вы­сту­пил в По­ли­тех­ни­че­с­ком му­зее на ве­че­ре кон­ст­рук­ти­ви­с­тов и вне­зап­но об­ру­шил на них це­лый по­ток кри­ти­че­с­ких за­ме­ча­ний. Он го­во­рил, что в сбор­ни­ке «Биз­нес» не учи­ты­ва­ет­ся обо­ст­ре­ние клас­со­вой борь­бы, что глав­ный об­щий враг – бур­жу­а­зия и бур­жу­аз­ная ли­те­ра­ту­ра, на ко­то­рую они не об­ра­ща­ют вни­ма­ния. Хи­т­ро­ум­ная так­ти­ка Ас­му­са (ока­за­лось, он вы­сту­пал с по­да­чи са­мих кон­ст­рук­ти­ви­с­тов) ус­пе­ха не при­нес­ла. Ас­мус пы­тал­ся при­крыть то­ва­ри­щей сле­ва как фи­ло­соф-марк­сист, при­вне­ся в иде­о­ло­гию груп­пы те­зис Ста­ли­на о на­ра­с­та­нии клас­со­вой борь­бы» (Н.Гро­мо­ва. Узел. М., 2006).

Од­на­ко вы­ступ­ле­ние учё­но­го долж­но­го эф­фек­та не да­ло. Рас­пад ли­те­ра­тур­ной груп­пы уже был пре­до­пре­де­лён. Пер­вым кон­ст­рук­ти­ви­с­тов по­ки­нул Вла­ди­мир Лу­гов­ской. Впос­лед­ст­вии Ас­мус по­ка­ял­ся пе­ред вдо­вой по­эта. Он уже в 1973 го­ду при­знал­ся: «Ког­да я в греш­ные дни мо­ей мо­ло­до­с­ти на­хо­дил­ся в груп­пе «кон­ст­рук­ти­ви­с­тов» (бы­ло и та­кое!), я счи­тал его са­мым та­лант­ли­вым и ин­те­рес­ным во всём их кру­гу, и я очень со­чув­ст­во­вал Сель­вин­ско­му, ког­да В.А. их ос­та­вил. Для Ильи Льво­ви­ча по­те­ря Лу­гов­ско­го бы­ла страш­ной не­вос­пол­ни­мой по­те­рей, не­срав­ни­мой с по­те­рей Ба­г­риц­ко­го, и сча­с­тье Сель­вин­ско­го, что вско­ре по­сле ухо­да В.А. все ли­те­ра­тур­ные объ­е­ди­не­ния бы­ли рас­пу­ще­ны <…> А зна­е­те ли вы, что В.А. неж­но на­зы­вал ме­ня «Ва­лич­ка»?»

Ока­зав­шись в эпи­цен­т­ре ли­те­ра­тур­ных схва­ток кон­ца 1920-х го­дов, Ас­мус на­хо­дил вре­мя и для про­дол­же­ния за­ня­тий фи­ло­со­фи­ей. При­чём в этой об­ла­с­ти он до­бил­ся бо­лее зна­чи­мых ус­пе­хов, не­же­ли в об­слу­жи­ва­нии ин­те­ре­сов кон­ст­рук­ти­ви­с­тов. Не слу­чай­но его пер­вые кни­ги «Ди­а­лек­ти­ка Кан­та» и «Очер­ки ис­то­рии ди­а­лек­ти­ки в но­вой фи­ло­со­фии» вы­зва­ли бур­ные дис­кус­сии чуть ли не во всех уни­вер­си­тет­ских цен­т­рах Ев­ро­пы. Од­но из сви­де­тельств то­му – ре­цен­зия опаль­но­го фи­ло­со­фа Ни­ко­лая Бер­дя­е­ва, опуб­ли­ко­ван­ная в па­риж­ском жур­на­ле «Путь». «Кни­га В.Ас­му­са, – под­чёр­ки­вал Бер­дя­ев, – есть по­ка­за­тель су­ще­ст­во­ва­ния фи­ло­соф­ской мыс­ли в со­вет­ской Рос­сии. Ав­тор «Очер­ков ис­то­рии ди­а­лек­ти­ки» име­ет фи­ло­соф­скую куль­ту­ру, он зна­ет ис­то­рию фи­ло­со­фии, име­ет вкус к фи­ло­соф­ст­во­ва­нию, лю­бит ве­ли­ких не­мец­ких иде­а­ли­с­тов. Об­ра­зо­вал­ся он ещё на ста­рой рус­ской куль­ту­ре. Но кни­га В.Ас­му­са, сов­сем не пло­хая, об­на­ру­жи­ва­ю­щая фи­ло­соф­ские спо­соб­но­с­ти, про­из­во­дит му­чи­тель­ное впе­чат­ле­ние сме­ше­ни­ем двух сти­лей, сво­бод­но фи­ло­соф­ско­го и со­вет­ски ка­зён­но­го. Всё вре­мя чув­ст­ву­ет­ся, с ка­ким тру­дом про­би­ва­ет­ся фи­ло­соф­ская мысль че­рез гнёт ком­му­ни­с­ти­че­с­кой цен­зу­ры. Во что бы то ни ста­ло нуж­но до­ка­зать, что все ве­ли­кие фи­ло­со­фы скло­ня­лись, хо­тя и не­до­ста­точ­но со­зна­тель­но, к ма­те­ри­а­лиз­му, и Де­карт, и Спи­но­за, и да­же Кант. И это как-то при­кле­е­но к рас­смо­т­ре­нию фи­ло­со­фов по су­ще­ст­ву. Ав­тор сво­бод­но и по су­ще­ст­ву фи­ло­соф­ст­ву­ет толь­ко тог­да, ког­да он за­бы­ва­ет, что он марк­сист и что со­вет­ская власть тре­бу­ет от не­го ма­те­ри­а­лиз­ма».

Бер­дя­ев од­но­го не учёл, что эта яко­бы «за­быв­чи­вость» мог­ла сто­ить Ас­му­су ни мно­го ни ма­ло – сво­бо­ды. Во вся­ком слу­чае, имен­но к это­му ве­ла по­ка­за­тель­ная пор­ка, ко­то­рую в на­ча­ле 1930-х го­дов Агит­проп ус­т­ро­ил жур­на­лу «Под зна­ме­нем марк­сиз­ма». Тог­да ко­мис­са­ры из всех ору­дий от­кры­ли огонь по глав­но­му по­кро­ви­те­лю Ас­му­са – Де­бо­ри­ну. Из­ве­ст­ный учё­ный был об­ви­нён пар­тий­ны­ми функ­ци­о­не­ра­ми в «мень­ше­ви­ст­ву­ю­щем иде­а­лиз­ме». Вслед за Де­бо­ри­ным на­чаль­ст­во со­би­ра­лось ус­т­ро­ить эк­зе­ку­цию и Ас­му­су. Но по­том вы­яс­ни­лось, что мо­ло­дой со­рат­ник Де­бо­ри­на бес­пар­тий­ный. В ито­ге Ас­мус от­де­лал­ся ма­лой кро­вью, его все­го лишь из­гна­ли из Ака­де­мии ком­во­с­пи­та­ния, но раз­ре­ши­ли ус­т­ро­ить­ся глав­ным ре­дак­то­ром в ка­кое-то тех­ни­че­с­кое из­да­тель­ст­во.

В 1933 го­ду Ас­мус вы­пу­с­тил ин­те­рес­ную кни­жи­цу «Маркс и бур­жу­аз­ный ис­то­ризм». Но апел­ли­ро­ва­ние к ком­му­ни­с­ти­че­с­ким бо­гам ему не по­мог­ло. Эту ра­бо­ту фи­ло­со­фа в пух и прах раз­ру­га­ла «Прав­да».

Про­дол­жая за­ни­мать­ся фи­ло­со­фи­ей, Ас­мус ни­ког­да не за­бы­вал про по­эзию. Ма­ло кто знал, что он пер­вым в 1935 го­ду под­дер­жал мо­ло­до­го сти­хо­твор­ца из Смо­лен­ска Алек­сан­д­ра Твар­дов­ско­го. Имен­но в его до­ме со­сто­я­лась пер­вая пуб­лич­ная чит­ка по­эмы «Стра­на Му­ра­вия». «Чи­тал у Ас­му­сов», – пи­сал 10 ав­гу­с­та 1935 го­да Твар­дов­ский в сво­ём днев­ни­ке. Ес­ли ве­рить ра­бо­чим те­т­ра­дям Твар­дов­ско­го, Ас­мус по­сле чит­ки ска­зал: «На­сто­я­щее про­из­ве­де­ние. Меж­ду про­чим, оно по­ка­зы­ва­ет, что по­эт в си­лах по­ка­зы­вать жут­кие, тра­ги­че­с­кие ве­щи, клас­со­вую борь­бу без «ры­ка­нья» и ос­ка­лен­ных зу­бов. Ин­фан­тиль­ность ме­с­та­ми». По­том Ас­мус от­дал в га­зе­ту «Из­ве­с­тия» свою ре­цен­зию на кни­гу сти­хов по­эта, в ко­то­рой он под­черк­нул, что Твар­дов­ский – по­эт свет­лой то­наль­но­с­ти, «ко­то­ро­му есть что ска­зать и у ко­то­ро­го свой го­лос» («Из­ве­с­тия», 1935, 12 де­ка­б­ря).

Осе­нью 1936 го­да ру­ко­вод­ст­во Со­ю­за со­вет­ских пи­са­те­лей об­ра­ти­лось к ли­те­ра­ту­ро­ве­дам с прось­бой по­де­лить­ся пла­на­ми, рас­ска­зать о сво­их нуж­дах и оце­нить уро­вень кри­ти­ки. От­кли­ка­ясь на это об­ра­ще­ние, Ас­мус 26 ок­тя­б­ря от­пра­вил на имя В.Став­ско­го сле­ду­ю­щий от­вет: «Из мо­их по­след­них ра­бот в бли­жай­шее вре­мя вы­хо­дят в свет:

1) Пре­дис­ло­вие к пуб­ли­ка­ции пя­ти до сих пор не­о­пуб­ли­ко­ван­ных фи­ло­со­фи­че­с­ких пи­сем П.Я. Ча­а­да­е­ва («Ли­те­ра­тур­ное на­след­ст­во», № 22, 24).

2) Ввод­ная ста­тья к по­эме «Лу­к­ре­ция» (изд. «Ака­де­мия»).

3) То же в из­да­нии Гос­ли­тиз­да­та.

4) Сбор­ник «Клас­си­ки ан­тич­ной эс­те­ти­ки», со­став­лен­ный мною с мо­ей ввод­ной ста­ть­ёй и при­ме­ча­ни­я­ми, 22 пе­чат. ли­с­та (Изо­гиз).

В на­сто­я­щее вре­мя ра­бо­таю над окон­ча­ни­ем кни­ги «Эс­те­ти­ка клас­си­че­с­кой Гре­ции» – по до­го­во­ру с Гос­ли­тиз­да­том. Уже на­пи­са­ны и сда­ны в из­да­тель­ст­во 12 ли­с­тов; ос­та­лось до­пи­сать 4/5 лист.

Кро­ме то­го, ра­бо­таю над ста­ть­ёй «Фи­ло­соф­ские и эс­те­ти­че­с­кие кор­ни рус­ско­го сим­во­лиз­ма» – по до­го­во­ру с «Ли­те­ра­тур­ным на­след­ст­вом» и над ста­ть­ёй «Эс­те­ти­ка Пуш­ки­на» – по до­го­во­ру со «Зна­ме­нем».

В бли­жай­шие дни за­кан­чи­ваю – для «Со­вет­ско­го ис­кус­ст­ва» ста­тью «Мы – на­след­ни­ки ан­тич­но­го ис­кус­ст­ва» (для но­ябрь­ско­го но­ме­ра).

Что мне ме­ша­ет в ра­бо­те? Осо­бых по­мех не ис­пы­ты­ваю. Об­ла­дая боль­шой тру­до­спо­соб­но­с­тью, пи­шу мед­лен­но, так как ве­ду ог­ром­ную пе­да­го­ги­че­с­кую ра­бо­ту как про­фес­сор фи­ло­соф­ско­го Ин­сти­ту­та крас­ной про­фес­су­ры и как про­фес­сор Выс­ше­го ком­му­ни­с­ти­че­с­ко­го ин­сти­ту­та про­све­ще­ния, а так­же на­уч­ную ра­бо­ту как про­фес­сор Ин­сти­ту­та фи­ло­со­фии Ака­де­мии на­ук СССР.

Как ли­те­ра­ту­ро­вед ча­с­то бы­ваю уг­не­та­ем мыс­лью о ни­ка­ком уров­не на­шей кри­ти­ки, удив­ля­юсь не­же­ла­нию (и не­уме­нию) на­ших кри­ти­ков ра­бо­тать над по­вы­ше­ни­ем сво­е­го куль­тур­но­го, фи­ло­соф­ско­го и эс­те­ти­че­с­ко­го уров­ня, с тру­дом про­би­ра­юсь сквозь ча­щу сти­ли­с­ти­че­с­кой не­бреж­но­с­ти и убий­ст­вен­ной, на­во­дя­щей то­с­ку шаб­лон­но­с­ти, ко­то­рой от­ли­ча­ет­ся спо­соб мы­ш­ле­ния и спо­соб вы­ра­же­ния мно­гих кри­ти­ков».

Меж тем над Ас­му­сом уже был за­не­сён меч. Вли­я­тель­ные оп­по­нен­ты, зная о его тес­ном в се­ре­ди­не 30-х го­дов со­труд­ни­че­ст­ве с «лю­бим­цем пар­тии» Ни­ко­ла­ем Бу­ха­ри­ным, ста­ли до­би­вать­ся кро­ви учё­но­го. Сиг­нал к ата­ке на мыс­ли­те­ля раз­дал­ся в мар­те 1938 го­да. Не­до­б­ро­же­ла­те­ли по­ме­с­ти­ли тог­да в стен­ной га­зе­те Ин­сти­ту­та фи­ло­со­фии до­но­си­тель­ную за­мет­ку, в ко­то­рой Ас­мус был на­зван «те­нью Бу­ха­ри­на».

Поз­же вы­яс­ни­лось, что че­ки­с­ты ус­пе­ли за­го­то­вить ор­дер на арест учё­но­го. Но в по­след­ний мо­мент фи­ло­со­фа кто-то пре­ду­пре­дил, и он ус­пел вы­ехать в Минск. А по­том си­ту­а­ция вро­де бы пе­ре­ме­ни­лась и от про­фес­со­ра от­ста­ли. Во вся­ком слу­чае, он смог без по­мех в 1940 го­ду ус­пеш­но за­щи­тить док­тор­скую дис­сер­та­цию «Эс­те­ти­ка клас­си­че­с­кой Гре­ции». Боль­ше то­го, Мо­ло­тов раз­ре­шил ку­пить для не­го в Гер­ма­нии те­ле­скоп.

По­том на­ча­лась вой­на. Как это ни па­ра­док­саль­но, в тех страш­ных ус­ло­ви­ях Ас­мус ока­зал­ся очень да­же вос­тре­бо­ван. Од­но из под­тверж­де­ний то­му – при­суж­де­ние в 1943 го­ду ему и не­ко­то­рым его кол­ле­гам Ста­лин­ской пре­мии пер­вой сте­пе­ни за со­зда­ние пер­вых двух то­мов «Ис­то­рии фи­ло­со­фии». Од­на­ко офи­ци­аль­ная на­ука ав­то­ри­тет Ас­му­са так и не при­зна­ла. Ака­де­ми­ки-дог­ма­ти­ки всё сде­ла­ли, что­бы учё­но­го в 1943 го­ду про­ка­тить на вы­бо­рах в Ака­де­мию на­ук.

Но­вый залп по Ас­му­су был вы­пу­щен в 1944 го­ду. В ап­па­ра­те ЦК пар­тии страш­ное не­удо­воль­ст­вие вы­звал тре­тий том «Ис­то­рии фи­ло­со­фии», осо­бен­но гла­вы, по­свя­щён­ные не­мец­ко­му клас­си­че­с­ко­му иде­а­лиз­му XVIII–XIX ве­ков. Жда­нов­цы да­же ини­ци­и­ро­ва­ли при­ня­тие спе­ци­аль­но­го по­ста­нов­ле­ния, в ко­то­ром ко­мис­са­ры всы­па­ли Ас­му­су, а за­од­но и Б.Э. Бы­хов­ско­му и Б.С. Чер­ны­шо­ву по пер­вое чис­ло.

По­сле вой­ны Ас­мус до­бил­ся, что­бы в на­уку вер­ну­ли ло­ги­ку. Прав­да, пар­тий­ное на­чаль­ст­во это­му дол­го со­про­тив­ля­лось. Всё ре­шил, как все­гда, Ста­лин.

Уже пе­ред смер­тью Ас­мус рас­ска­зы­вал, как в один из ве­че­ров к не­му до­мой яви­лась груп­па пи­са­те­лей и пред­ло­жи­ла по-бы­с­т­ро­му одеть­ся. Учё­ный ду­мал, что его по­ве­зут в тюрь­му. Но его до­ста­ви­ли в Кремль, пря­мо на за­се­да­ние пра­ви­тель­ст­ва. Ста­лин с ми­ни­с­т­ра­ми вдруг за­хо­те­ли лич­но ус­лы­шать лек­цию о не­об­хо­ди­мо­с­ти ло­ги­ки.

Воз­вра­ща­ясь к ли­те­ра­ту­ре, сле­ду­ет от­ме­тить, что Ас­мус бо­лее все­го до­ро­жил друж­бой с Бо­ри­сом Па­с­тер­на­ком. Он вы­со­ко це­нил, в ча­ст­но­с­ти, его сти­хи, пред­наз­на­чав­ши­е­ся для ро­ма­на «Док­тор Жи­ва­го». В свою оче­редь Па­с­тер­нак все­гда от­ме­чал та­лант Ас­му­са. В мар­те 1953 го­да он пи­сал Ас­му­су: «Пе­ред отъ­ез­дом я до­чи­тал до кон­ца Ва­шу «Древ­не­гре­че­с­кую фи­ло­со­фию». Мне ни ра­зу не при­хо­ди­лось чи­тать о Пла­то­не ни­че­го бо­лее рас­кры­то­го, по­нят­но­го, за­хва­ты­ва­ю­ще­го и ис­чер­пы­ва­ю­ще­го. Он за­вид­но, не­бы­ва­ло удал­ся Вам. Обык­но­вен­но ли­бо ра­ди ося­за­тель­но­с­ти и по­нят­но­с­ти (вос­про­из­во­ди­мо­с­ти мыс­лью) его мо­дер­ни­зо­ва­ли, как На­торп или не­ко­то­рые но­вей­шие ис­то­ри­ки фи­ло­со­фии; или его по­да­ва­ли как ро­ман из по­ня­тий, ув­ле­ка­тель­ный, но за ко­то­рым ло­ги­че­с­кой мыс­ли труд­но бы­ло сле­до­вать, как за не­рас­чле­нён­ной вя­зью сказ­ки. У Вас так вы­шло, что те­ле­о­ло­ги­че­с­кая идея це­ло­го так во­вре­мя и крат­ко и обо­зри­мо и с та­ким ис­кус­ст­вом пред­по­сла­на об­зо­ру ча­с­тей, что всё объ­яс­ня­ет. Я пе­ре­чту эти стра­ни­цы ещё раз по воз­вра­ще­нии в Моск­ву. Про­цесс рас­кры­тия стре­ми­тель­но­го и ес­те­ст­вен­но­го этой са­мой слож­ной, сме­лой и си­с­те­ма­ти­че­с­кой мыс­ли во всей ис­то­рии фи­ло­со­фии до­ста­вил мне в Ва­шем из­ло­же­нии жи­вое, точ­но за­пом­нив­ше­е­ся на­слаж­де­ние. Мне луч­ше. Я стал ра­бо­тать, за­сел за окон­ча­ние Жи­ва­го».

Поз­же Ас­му­са силь­но по­тряс­ла смерть Бо­ри­са Па­с­тер­на­ка. На по­хо­ро­нах он ока­зал­ся един­ст­вен­ным пи­са­те­лем, кто от­ва­жил­ся про­из­не­с­ти про­щаль­ное сло­во. За это учё­ный был не­мед­лен­но вы­зван на за­се­да­ние учё­но­го со­ве­та фи­ло­соф­ско­го фа­куль­те­та МГУ. Ис­пу­ган­ные про­фес­со­ра, же­лая быть свя­тее па­пы рим­ско­го, при­ня­лись об­ли­чать Ас­му­са во всех гре­хах. Но тут, уди­ви­тель­ное де­ло, бы­с­т­ро вме­шал­ся парт­ком, и де­ло о кра­моль­ном по­ве­де­нии учё­но­го на па­ни­хи­де при­кры­ли.

Впро­чем, ни­кто ни­че­го не за­был. В 1962 го­ду Ас­му­су его сме­лость аук­ну­лась на оче­ред­ных вы­бо­рах в ака­де­ми­ки. Трус­ли­вые дог­ма­ти­ки вновь учё­но­го про­ка­ти­ли.

По­ра­зи­тель­но, но Ас­мус, чьи ра­бо­ты име­ли ши­ро­кую из­ве­ст­ность не толь­ко в Со­вет­ском Со­ю­зе, но и на За­па­де, всю жизнь ос­та­вал­ся не­вы­езд­ным. В 1971 го­ду ди­рек­тор Ин­сти­ту­та фи­ло­со­фии Па­вел Коп­нин хо­тел на­пра­вить учё­но­го на IV Меж­ду­на­род­ный кон­гресс по ло­ги­ке. Но ин­стан­ции сво­е­го со­гла­сия на это так и не да­ли.

Свой по­след­ний юби­лей Ас­мус от­ме­тил в де­ка­б­ре 1974 го­да. На­ка­ну­не А.Ф. Ло­сев при­слал ему свои по­з­д­рав­ле­ния. Жи­вой клас­сик под­чёр­ки­вал: «Я сча­ст­лив быть Ва­шим со­вре­мен­ни­ком. Я се­бя по­з­д­рав­ляю с тем, что встре­тил в жиз­ни та­ко­го че­ло­ве­ка, ко­то­рый под­нял на сво­их пле­чах всю тя­жесть борь­бы ум­ст­вен­ных стра­с­тей ве­ка. Эта но­ша по­тя­же­лее той оси ми­ра, ко­то­рую, со­глас­но ан­тич­ным ми­фам, дер­жа­ли на сво­их пле­чах ти­тан Ат­лант и не­ко­то­рое вре­мя Ге­ракл. В ан­тич­но­с­ти ду­ма­ли, что вся сущ­ность де­ла за­клю­ча­ет­ся здесь толь­ко в фи­зи­че­с­кой тя­же­с­ти. Но там не пред­став­ля­ли се­бе, что та­кое эта тя­жесть в об­ла­с­ти ду­ха и ду­ши, в об­ла­с­ти еже­днев­ных пе­ре­жи­ва­ний, в об­ла­с­ти нуд­ной и бес­ко­неч­ной борь­бы с ок­ру­жа­ю­щим ду­хов­ным зве­рь­ём. Но Вы бес­ст­раш­но всту­пи­ли в этот бой и ста­ли на путь бес­ко­неч­ных стра­да­ний, бес­ко­неч­ных тя­же­с­тей, ду­хов­ных и те­ле­сных, и бес­ко­неч­ной ску­ки до­ка­зы­вать обе­зу­мев­шим или про­сто не­ум­ным лю­дям, что дваж­ды два че­ты­ре. Те­пе­реш­нее Ва­ше по­ло­же­ние, и об­ще­ст­вен­ное, и на­уч­ное, и слу­жеб­ное, ко­неч­но, вы­со­ко и креп­ко, и для мно­гих за­вид­но. Од­на­ко я ду­маю, что оно ни в ка­кой ме­ре не со­от­вет­ст­ву­ет Ва­шим под­лин­ным за­слу­гам, Ва­шей ог­ром­ной фи­ло­соф­ской и во­об­ще куль­тур­ной ро­ли, не го­во­ря уже о Ва­шей внеш­ней де­я­тель­но­с­ти или пе­чат­ной про­дук­ции. И ка­ким же ве­ли­ким, ка­ким же пре­крас­ным и рос­кош­ным по­бе­ди­те­лем Вы на скло­не сво­их лет вы­шли из этой борь­бы и пре­одо­ле­ли всю не­спра­вед­ли­вость сво­е­го по­ло­же­ния, ни в ка­кой ме­ре не со­от­вет­ст­ву­ю­ще­го Ва­шим за­слу­гам. Мне ка­жет­ся, что эта по­бе­да за­клю­ча­ет­ся в об­ре­те­нии вну­т­рен­не­го ми­ра и бла­го­род­но­го спо­кой­ст­вия, не же­ла­ю­ще­го уни­жать­ся до сте­пе­ни жа­лоб или просьб. Лик му­д­ро­го вла­де­те­ля тай­на­ми на­уки уже дав­но за­пе­чат­лел­ся в мо­ей ду­ше в ре­зуль­та­те об­ще­ния с Ва­ми, в ре­зуль­та­те все­го, чем Вы яв­ля­е­тесь в на­шем об­ще­ст­ве и в ре­зуль­та­те изу­че­ния все­го на­пи­сан­но­го Ва­ми».

Умер Ас­мус 5 ию­ня 1975 го­да в Моск­ве. По­хо­ро­ни­ли его на Пе­ре­дел­кин­ском клад­би­ще. По за­ве­ща­нию в по­след­ний путь учё­но­го про­во­жа­ли с гра­фи­че­с­ким пор­т­ре­том Кан­та в ру­ках.

Вячеслав ОГРЫЗКО