Архив : №09. 02.03.2012

В поисках романтического сайко-панка

  Запрет субкультур не решит проблему подросткового суицида

 

Один из лучших продюсеров Санкт-Петербурга (по мнению критиков), писатель и поэт Антон Соя выпускает новую книгу «Эмоболь. Сны Кити». Это – продолжение нашумевшего в 2008 году романа «Эмобой». Мы попытались узнать, почему автор уже второй раз возвращается к субкультуре эмо, как она связана с подростковыми самоубийствами, при чём тут гомосексуализм, тату, пирсинг и что такое подвес.

 

– Ког­да вы­шла кни­га «Эмо­бой», она сра­зу же на­шла свою це­ле­вую ау­ди­то­рию: на ули­цах всех рос­сий­ских го­ро­дов бы­ло ог­ром­ное ко­ли­че­ст­во маль­чи­шек и дев­чо­нок с чёр­ны­ми во­ло­са­ми и ро­зо­вы­ми чёл­ка­ми, име­ну­ю­щих се­бя «эмо». Се­го­дня ря­ды этой суб­куль­ту­ры се­рь­ёз­но по­ре­де­ли, и те, кто бы­ли эмо ещё не­сколь­ко лет на­зад и за­по­ем чи­та­ли «Эмо­боя», под­рос­ли, ин­те­ре­сы и стиль жиз­ни из­ме­ни­лись. Кто он – чи­та­тель «Снов Ки­ти»?

– Я не пи­сал пер­вую кни­гу для пред­ста­ви­те­лей ка­кой-ли­бо од­ной суб­куль­ту­ры, про­сто её дей­ст­вие про­хо­ди­ло боль­шей ча­с­тью в де­ко­ра­ци­ях ми­ра при­ду­ман­но­го и за­бы­то­го под­ро­ст­ком-эмо. В про­дол­же­нии дей­ст­вие, на­обо­рот, в ос­нов­ном про­ис­хо­дит в ре­аль­ном ми­ре. Бо­лее то­го, поч­ти всё по­ве­ст­во­ва­ние ве­дёт­ся от пер­во­го ли­ца раз­ных ге­ро­ев. Я пи­шу кни­ги для се­бя, ста­ра­ясь по­де­лить­ся сво­и­ми чув­ст­ва­ми и мыс­ля­ми. По­это­му ви­жу сво­е­го чи­та­те­ля че­ло­ве­ком с фан­та­зи­ей, спо­соб­ным к со­чув­ст­вию, со­ст­ра­да­нию. Кста­ти, все мои кни­ги не ре­ко­мен­до­ва­ны для чте­ния де­тям до ше­ст­над­ца­ти. Но ког­да я пи­сал пер­вую кни­гу, ста­рал­ся, что­бы мне не стыд­но бы­ло её дать мо­е­му тог­да че­тыр­над­ца­ти­лет­не­му сы­ну.

– Под об­лож­кой кни­ги зна­чит­ся «ро­ман­ти­че­с­кая сай­ко-панк три­ло­гия». Что это за три­ло­гия та­кая?

– Три­ло­гия «Хро­ни­ки Эмо­Ко­ра».

– И о чём же бу­дет тре­тья часть? Ког­да её ждать?

– О люб­ви, ко­неч­но же. О не­воз­мож­ной и та­кой же­лан­ной, все­по­гло­ща­ю­щей, пре­крас­ной и раз­ру­ша­ю­щей люб­ви. Она бу­дет так же не по­хо­жа на вто­рую кни­гу три­ло­гии, как та на пер­вую, но об­щие ге­рои ос­та­нут­ся. А вый­дет она че­рез год.

– Как вам при­шла идея на­пи­сать об эмо в 2008 го­ду и вер­нуть­ся в эмо­мир сей­час?

– Я пи­сал не про эмо, а взрос­лую сказ­ку про во­сем­над­ца­ти­лет­не­го маль­чи­ка, про­хо­дя­ще­го по­сле смер­ти во вну­т­рен­нем ми­ре его по­друж­ки все ста­дии взрос­ле­ния люб­ви, вплоть до пол­но­го са­мо­от­ре­че­ния. А вер­нул­ся я по­то­му, что Ки­ти по­про­си­ла ме­ня рас­ска­зать, как тя­же­ло ей пе­ре­жи­вать по­те­рю сво­ей люб­ви, что­бы дру­гим, воз­мож­но, ста­ло лег­че.

– Мо­же­те рас­ска­зать не­све­ду­щим лю­дям, кто та­кие эмо? Чем они от­ли­ча­ют­ся от ос­таль­ных под­ро­ст­ков, кро­ме при­чё­с­ки?

– Мо­ло­дёж­ная суб­куль­ту­ра, вы­ро­див­ша­я­ся из жё­ст­кой куль­ту­ры по­чи­та­те­лей нью-йорк­ско­го хард­ко­ра 80-х в чёр­но-ро­зо­вую мо­ду не же­ла­ю­щих взрос­леть де­тей двух­ты­сяч­ных. На дан­ный мо­мент прак­ти­че­с­ки по­те­ря­ла свою ак­ту­аль­ность, в свя­зи с от­сут­ст­ви­ем яр­ких му­зы­каль­ных ли­де­ров и се­рь­ёз­ной ком­мер­ци­а­ли­за­ци­ей в сто­ро­ну по­тре­би­тель­ско­го гла­му­ра.

– Вы на­вер­ня­ка в кур­се се­го­дняш­них мо­ло­дёж­ных суб­куль­тур. Что мо­же­те ска­зать о хип­сте­рах, на­при­мер, или ва­ниль­ках? Ка­кие ещё куль­ту­ры по­яви­лись в по­след­нее вре­мя?

– Хип­сте­ры и ва­ниль­ки – ско­рее мод­ни­ки, чем пред­ста­ви­те­ли суб­куль­тур. Ни­че­го бо­лее яр­ко­го и раз­дра­жа­ю­ще­го, чем эмо, за по­след­нее вре­мя не по­яви­лось.

– Суб­куль­ту­ра эмо тес­но свя­за­на с об­ра­зом под­ро­ст­ка-са­мо­убий­цы. С на­ча­ла го­да в стра­не бы­ло за­ре­ги­с­т­ри­ро­ва­но ре­корд­ное ко­ли­че­ст­во под­ро­ст­ко­вых са­мо­убийств. Как вы ду­ма­е­те, с чем это свя­за­но?

– По­доб­ные об­ра­зы ти­ра­жи­ру­ют без­нрав­ст­вен­ные СМИ, а под­ро­ст­ки ча­с­то по­ку­па­ют­ся на их фаль­ши­вую при­вле­ка­тель­ность. Нель­зя вы­во­дить ка­кую-то об­щую жё­ст­кую за­ви­си­мость са­мо­убийств от вре­ме­ни го­да, при­над­леж­но­с­ти под­ро­ст­ка к суб­куль­ту­ре или от лю­бо­го дру­го­го па­ра­ме­т­ра. Ча­ще все­го за са­мо­убий­ст­ва­ми сто­ят оби­да и ра­зо­ча­ро­ва­ние, от­сут­ст­вие по­ни­ма­ния, вни­ма­ния и люб­ви от са­мых близ­ких лю­дей. Ни­кто не мо­жет так оби­деть че­ло­ве­ка, как те, ко­го он ис­крен­не лю­бит и от ко­го ждёт за­щи­ты. Ну и пси­хи­че­с­кая не­урав­но­ве­шен­ность, не­го­тов­ность и не­же­ла­ние со­ци­а­ли­за­ции, уход в вир­ту­аль­ный мир и не­при­ятие ми­ра ре­аль­но­го. Во­прос слиш­ком слож­ный и важ­ный, что­бы от­ве­чать на не­го по­хо­дя в ин­тер­вью.

– По­че­му во­об­ще в 12–16 лет ча­с­то воз­ни­ка­ют мыс­ли о са­мо­убий­ст­ве?

– У ме­ня не воз­ни­ка­ли. Но вот из до­ма сбе­жать всё вре­мя хо­те­лось, хо­тя вы­рос в бла­го­по­луч­ной ин­тел­ли­гент­ной се­мье. Под­ро­с­ток – край­не ра­ни­мое су­ще­ст­во. Он ещё ре­бё­нок, ко­то­рый уже счи­та­ет се­бя взрос­лым, но хо­чет преж­не­го сни­с­хож­де­ния к сво­им по­ступ­кам. Столк­но­ве­ние с на­шим ми­ром двой­ных стан­дар­тов ча­с­то трав­ми­ру­ет пси­хи­ку под­ро­ст­ка, вы­зы­вая рез­кое не­при­ятие. Осо­бен­но сей­час, ког­да ин­фор­ма­ци­он­ное по­ле рас­ши­ри­лось на­столь­ко, что аб­со­лют­но не­по­нят­но, за­чем нам та­кие объ­ё­мы и как их при­ни­мать. У взрос­ло­го че­ло­ве­ка с го­да­ми вы­ра­ба­ты­ва­ет­ся за­щи­та в ви­де ус­та­ло­с­ти вос­при­я­тия, а у под­ро­ст­ка та­кой за­щи­ты нет. Из ми­ра вир­ту­аль­но­го, где он царь, бог и ано­ним – он по­па­да­ет во взрос­лый мир и ча­с­то ра­нит­ся об не­го. А ес­ли там его ещё и ни­кто не лю­бит, воз­мож­на тра­ге­дия. 80% про­цен­тов по­пы­ток са­мо­убийств у под­ро­ст­ков де­мон­ст­ра­ци­он­ные. Они не хо­тят уми­рать – они хо­тят, что­бы на их про­бле­мы об­ра­ти­ли вни­ма­ние, по­мог­ли им. Но ино­гда за­иг­ры­ва­ют­ся и уби­ва­ют се­бя по-на­сто­я­ще­му.

– Что мо­жет сде­лать об­ще­ст­во, ро­ди­те­ли, шко­ла, са­ми под­ро­ст­ки, что­бы в столь юном воз­ра­с­те не хо­те­лось, а глав­ное – не уда­ва­лось по­кон­чить с со­бой?

– Быть до­б­рее и тер­пи­мее к сво­им де­тям, про­яв­лять вни­ма­ние к их про­бле­мам, пы­тать­ся их по­нять.

– Не­ко­то­рые из по­гиб­ших под­ро­ст­ков при­чис­ля­ли се­бя к суб­куль­ту­ре эмо. Не ду­ма­е­те ли вы, что ва­ша кни­га пря­мо или ко­с­вен­но мо­жет на­толк­нуть мо­ло­до­го че­ло­ве­ка на мыс­ли о су­и­ци­де?

– Ка­кой-то бре­до­вый во­прос. По­сле пер­вой кни­ги я по­лу­чил де­сят­ки пи­сем от под­ро­ст­ков, ко­то­рые на­пи­са­ли, что моя кни­га по­мог­ла им из­бе­жать страш­ных мыс­лей и спас­ла от су­и­ци­да. Чем я очень гор­жусь. Ге­рои мо­их книг – лю­бят, стра­да­ют, бо­рют­ся за свою лю­бовь и ни­ко­го не при­зы­ва­ют сво­дить счё­ты с жиз­нью. Поз­во­лю се­бе ци­та­ту из «Снов Ки­ти». Вот что го­во­рит ге­ро­и­ня ро­ма­на, быв­шая эмо, Ки­ти: «Су­и­цид? Да что они зна­ют о су­и­ци­де? Убить се­бя – страш­ное пре­да­тель­ст­во. Ме­ня вы­во­ра­чи­ва­ет на­из­нан­ку от это­го пре­зрен­но­го сло­ва, пах­ну­ще­го бе­зы­с­ход­но­с­тью, ле­кар­ст­ва­ми, бо­лез­ня­ми, сле­за­ми, за­ст­ряв­шим в гор­ле кри­ком, то­таль­ной не­спра­вед­ли­во­с­тью. Моя ма­ма в те­че­ние го­да мед­лен­но и му­чи­тель­но уми­ра­ла у ме­ня на гла­зах. Рак сжи­рал, сжи­гал её из­ну­т­ри. Она тер­пе­ла страш­ные бо­ли, чтоб хо­тя бы ещё день про­жить вме­с­те с на­ми. Чтоб ви­деть ме­ня, быть со мной. А как про­сто бы­ло бы на­гло­тать­ся таб­ле­ток и по­кон­чить с бо­лью. Я то­же жи­ву со сво­ей бо­лью с тех пор, как по­те­ря­ла Его­ра. Но я не пре­дам его па­мять, ни­ког­да не сма­ло­душ­ни­чаю. Су­и­цид – это страш­но, боль­но, от­вра­ти­тель­но и, са­мое глав­ное, бес­смыс­лен­но. Ведь мы всё рав­но все ум­рём. А так, по­ка я жи­ву, у ме­ня все­гда есть шанс ус­петь сде­лать что-то хо­ро­шее. На­при­мер, спа­с­ти чью-ни­будь про­па­щую жизнь. От­дать жизнь за чу­жую жизнь – это уже не су­и­цид. И ещё. Го­во­рят, что са­мо­убий­ст­во – это не вы­ход. Вы­ход, вы­ход – ещё ка­кой вы­ход. Толь­ко вы­ход для пол­но­го по­дон­ка. Че­ло­ве­ка, ко­то­рый ни­ко­го не лю­бит и не жа­ле­ет. Ни­ко­го!»

В на­ча­ле двад­ца­то­го ве­ка су­и­цид в Рос­сии был в мо­де. По­эты-упад­нич­ки, как мог­ли, эс­те­ти­зи­ро­ва­ли это мерз­кое яв­ле­ние, вы­де­лы­ва­ясь друг пе­ред дру­гом, и ин­сти­тут­ки пач­ка­ми от­прав­ля­лись на тот свет, на­чи­тав­шись их сти­хов. Се­го­дня об­ще­ст­ву нуж­но най­ти ви­но­ва­тых. Рань­ше эмо не бы­ло, а под­ро­ст­ки всё рав­но кон­ча­ли с со­бой. Го­раз­до лег­че об­ви­нить не­по­нят­ную, бью­щую по гла­зам суб­куль­ту­ру, чем стать хоть чу­точ­ку до­б­рее и ум­нее. За­прет суб­куль­тур не ре­шит про­бле­му под­ро­ст­ко­во­го су­и­ци­да.

– В но­вой кни­ге у глав­ной ге­ро­и­ни Ки­ти по­яв­ля­ют­ся но­вые ув­ле­че­ния – на­при­мер, под­ве­ши­ва­ние на ме­тал­ли­че­с­кие крю­ки за ко­жу спи­ны. Не са­мое бе­зо­бид­ное и бе­зо­пас­ное хоб­би. Ва­ши чи­та­те­ли – лю­ди мо­ло­дые, на­вер­ня­ка мно­гие за­хо­тят по­про­бо­вать. Не луч­ше бы бы­ло, ес­ли бы Ки­ти ув­ле­клась ка­ким-ни­будь ви­дом спор­та – пу­с­кай экс­тре­маль­ным? 

– Для Ки­ти под­вес не ув­ле­че­ние, а по­пыт­ка уй­ти от ду­шев­ной бо­ли. Я не про­па­ган­ди­рую в сво­ей кни­ге та­ту, пир­синг или под­вес. Это при­ме­ты на­ше­го вре­ме­ни, ко­то­рые мне ин­те­рес­ны, по­это­му я о них пи­шу. Пы­та­юсь по­нять, за­чем че­ло­век мо­жет до­б­ро­воль­но под­ве­сить­ся на сталь­ных крю­ках, ещё и день­ги за та­кое со­мни­тель­ное удо­воль­ст­вие за­пла­тить. Для еди­ниц это фи­ло­со­фия. А боль­шин­ст­во, ока­зы­ва­ет­ся, это де­ла­ет для то­го, что­бы ба­наль­но вы­ве­сить своё фо­то в со­ци­аль­ной се­ти. Смо­т­ри­те – вот как я мо­гу! А даль­ше – цеп­ная ре­ак­ция. А вы, кста­ти, зна­е­те, сколь­ко под­ро­ст­ков в ми­ре гиб­нет и ка­ле­чит­ся, за­ни­ма­ясь экс­тре­маль­ны­ми ви­да­ми спор­та? В сот­ни раз боль­ше не­сча­ст­ных су­и­цид­ни­ков. Кор­по­ра­ции де­ла­ют ог­ром­ные день­ги на мо­ло­дёж­ном спор­те, ис­поль­зуя юно­ше­с­кий мак­си­ма­лизм и тя­гу к экс­три­му. Так что хрен редь­ки не сла­ще.

– Глав­ная ге­ро­и­ня Ки­ти жи­вёт од­но­по­лым со­ю­зом с де­вуш­кой-го­том, ко­то­рая рань­ше спа­ла с воз­люб­лен­ным Ки­ти втай­не от неё. В свя­зи с этим у ме­ня не­сколь­ко во­про­сов: не бу­дет ли это счи­тать­ся про­па­ган­дой го­мо­сек­су­а­лиз­ма (а то у вас в Пи­те­ре с этим стро­го)? Не­уже­ли у мо­ло­дё­жи на­прочь от­сут­ст­ву­ют по­ня­тия о нрав­ст­вен­но­с­ти и мо­ра­ли? Или та­кое по­ве­де­ние – нор­ма для со­вре­мен­но­го об­ще­ст­ва?

– Я счи­таю но­вую вол­ну го­мо­фоб­ст­ва, ин­спи­ри­ро­ван­ную пи­тер­ски­ми де­пу­та­та­ми, са­мой дей­ст­вен­ной про­па­ган­дой го­мо­сек­су­а­лиз­ма. Во-пер­вых, столь­ко про эту те­му СМИ дав­но уже не го­во­ри­ли, про­сто за­став­ля­ют обы­ва­те­ля про­явить к ней ин­те­рес. Во-вто­рых, они до­би­ва­ют­ся то­го, что­бы те­му од­но­по­лой люб­ви ни­где не ос­ве­ща­ли, то есть ни­ко­им об­ра­зом со­до­ми­тов не тре­во­жи­ли. А в-тре­ть­их, для той же мо­ло­дё­жи нет ни­че­го ин­те­рес­нее, чем то, что им пы­та­ют­ся за­пре­тить. И са­мое глав­ное, что эта оче­ред­ная не­су­свет­ная не­ле­пая по­пыт­ка бо­роть­ся с клас­си­кой ли­те­ра­ту­ры или эл­ли­ни­че­с­кой куль­ту­рой ни­ко­им об­ра­зом не со­кра­тит ко­ли­че­ст­во от­вра­ти­тель­ных го­ми­ков в мас­скуль­ту­ре. Я не осуж­даю че­ло­ве­ка по его по­ло­вым пре­фе­рен­ци­ям, по­ка он не на­чи­на­ет на­вя­зы­вать мне свои цен­но­с­ти или не за­ле­за­ет на мою ин­тим­ную тер­ри­то­рию. Я ге­те­ро­сек­су­ал, се­мь­я­нин, двад­цать лет про­жив­ший с лю­би­мой жен­щи­ной и вы­ра­с­тив­ший сы­на, но я знаю, что есть очень нрав­ст­вен­ные геи и аб­со­лют­но без­нрав­ст­вен­ные ге­те­ро­сек­су­а­лы. А са­мое без­нрав­ст­вен­ное, по-мо­е­му, счи­тать се­бя луч­ше дру­гих. Хо­чу про­ци­ти­ро­вать свою ге­ро­и­ню Ки­ти: «Ни­че­го в ми­ре не ме­ня­ет­ся! Си­дит ря­дом со мной та­кая вро­де вся со­вре­мен­ная и про­дви­ну­тая де­ви­ца с пле­е­ром в ушах, от­ку­да пра­виль­ная му­зы­ка зву­чит, и тол­ка­ет та­кую вот жлоб­скую го­мо­фоб­скую те­ле­гу. А зна­чит, в го­ло­ве у неё под аф­ро­ко­с­ма­ми всё те же дре­му­чие пред­рас­суд­ки, что и у мо­ей ин­тел­ли­гент­ной ба­буш­ки, ко­то­рая, с тех пор как я уе­ха­ла к Ри­те, со мной не об­ща­ет­ся. Как у па­пи­ной Свет­ки, с ко­то­рой я по­дра­лась из-за её гад­ких слов про Рит­ку. Ме­нять парт­нё­ров, из­ме­нять, врать, му­чить друг дру­га – нор­маль­но, а жить с лю­би­мым че­ло­ве­ком тво­е­го по­ла – бе-е-е?»

Ге­ро­и­ни мо­ей кни­ги стра­да­ют и му­ча­ют­ся, и мне го­раз­до ин­те­рес­нее их ду­шев­ные пе­ре­жи­ва­ния, чем их фи­зи­о­ло­ги­че­с­кая по­до­плё­ка. Поз­во­лю се­бе ещё од­ну ци­та­ту из но­вой кни­ги. Вот что го­во­рит Ки­ти её по­дру­га Ри­та: «Ес­ли бы не су­ще­ст­во­ва­ло стра­ха и не­при­яз­ни по от­но­ше­нию к сек­су­аль­ным мень­шин­ст­вам, лю­ди ри­с­ко­ва­ли бы вы­ме­реть. Иди­о­син­кра­зия на кле­точ­ном уров­не, да­ю­щая воз­мож­ность ви­ду вы­жить, – она силь­нее ра­зу­ма и де­мо­кра­ти­че­с­ких ло­зун­гов. Глав­ное, что­бы че­ло­ве­че­с­кое урав­но­ве­ши­ва­ло жи­вот­ное в те­бе. Бой­ся край­но­с­тей и не парь­ся».

– Вы – из­ве­ст­ный про­дю­сер. Ко­го-то сей­час про­дю­си­ру­е­те?

– Вот уже семь лет я за­ни­ма­юсь соб­ст­вен­ным твор­че­ст­вом, что мне го­раз­до бо­лее при­ят­но.

– Вы бы­ли про­дю­се­ром груп­пы «Мультfиль­мы» до 2007 го­да. С тех пор о них ни­че­го не слыш­но. Не сле­ди­те за тем, как скла­ды­ва­ет­ся их судь­ба и судь­ба дру­гих ва­ших по­до­печ­ных?

– Сле­жу, ко­неч­но. А со мно­ги­ми и дру­жу. С Ми­шей Ба­ша­ко­вым, на­при­мер. На днях му­зы­кан­ты «Бри­гад­но­го Под­ря­да» по­па­ли на сво­ём кон­церт­ном ав­то­бу­се в страш­ную ава­рию. Все жи­вы, но зву­ко­ре­жис­сёр в ре­а­ни­ма­ции. Очень пе­ре­жи­ваю за них.

– Ни од­но­го рос­сий­ско­го му­зы­кан­та или му­зы­каль­но­го кол­лек­ти­ва се­го­дня ши­ро­ко не зна­ют за гра­ни­цей. Как вы ду­ма­е­те, с чем это свя­за­но?

– С низ­ким уров­нем об­щей му­зы­каль­ной куль­ту­ры и со­про­тив­ле­ни­ем ра­дио­фор­ма­та все­му но­во­му и ин­те­рес­но­му. Но всё впе­ре­ди. Та­лан­тов у нас не­ме­ря­но, а Ин­тер­нет нам в по­мощь.

– Есть ли се­го­дня в Рос­сии хо­ро­шие му­зы­кан­ты и груп­пы – или сплош­ная «фа­б­ри­ка звёзд»?

– Ко­неч­но, есть: Зем­фи­ра, Дель­фин, Ле­нин­град, Ка­с­та, NRKTK, ДДТ, Нойз МС, СБПЧ, Бил­лис Бэнд.

– Где, по-ва­ше­му, се­го­дня мож­но ус­лы­шать хо­ро­шую му­зы­ку? По ра­дио од­но и то же круг­лые сут­ки, про те­ле­ви­зор луч­ше не вспо­ми­нать, а в Ин­тер­не­те столь­ко все­го, что не­про­фес­си­о­на­лу край­не слож­но со­ри­ен­ти­ро­вать­ся.

– Ес­ли есть вкус, то в Ин­тер­не­те всё най­дёт­ся. А про­фес­си­о­на­лизм тут ни при чём. На «Мак­си­д­ром» Кью при­ез­жа­ет, а на «Пик­ник Афи­ши» Бьорк – хо­ди­те на кон­цер­ты! 

– Над чем вы сей­час ра­бо­та­е­те?

– Над со­бой, как обыч­но. Пы­та­юсь за­ста­вить се­бя мень­ше си­деть в Се­ти и вы­учить ан­г­лий­ский язык. Ну, и ещё пи­шу дет­скую по­весть-сказ­ку про та­лант­ли­вую пе­ви­цу – ло­шад­ку Звёз­доч­ку.

Вопросы задавала Любовь ГОРДЕЕВА