Архив : №11. 16.03.2012

Свободны ли современные англосаксы?

 Английские и американские романы наших дней

 

Из Ан­г­лии и США при­шли но­вые ро­ма­ны при­знан­ных ма­с­те­ров: «Сол­неч­ная» Иэ­на Макь­ю­э­на, «Бе­ре­мен­ная вдо­ва» Мар­ти­на Эми­са, «На­чи­на­ет­ся ночь» Май­к­ла Кан­нин­ге­ма, «Сво­бо­да» Джо­на­та­на Фран­зе­на. Мир, со­здан­ный в этих тек­с­тах, на­во­дит на мысль о един­ст­ве ду­хов­но­го же­с­та, об об­щей стра­те­гии со­вре­мен­ной ли­те­ра­ту­ры За­па­да. Имен­но о ней, а не о вы­со­ком ка­че­ст­ве ин­ди­ви­ду­аль­ной по­эти­ки каж­до­го пи­са­те­ля, пой­дёт речь в на­шей ста­тье.

Рус­ская ли­те­ра­ту­ра про­дол­жа­ет ве­рить в чу­до, не ус­та­ёт ис­кать зна­ки при­сут­ст­вия иных ми­ров в те­ку­щей со­ци­аль­но­с­ти и бы­тов­щи­не, пы­та­ю­щей­ся об­нять ге­роя со всех сто­рон. Это не зна­чит, что в на­ших со­вре­мен­ных тек­с­тах всю­ду Бог. Да­же сле­да ча­с­то не ос­та­ёт­ся. Но и ког­да Он фа­таль­но ис­чез, ос­та­вил жизнь без се­бя, бо­лит ме­с­то, где Бог был, и в со­сто­я­нии не­лёг­кой де­прес­сии, вы­зван­ной от­крыв­шим­ся оди­но­че­ст­вом, на­чи­на­ет­ся ме­та­фи­зи­че­с­кий раз­го­вор. В нём мно­го льда, пу­с­то­ты, хо­лод­ной но­чи. Мы вспо­ми­на­ем опуб­ли­ко­ван­ные в ми­нув­шем го­ду ро­ма­ны Лип­ске­ро­ва («Вся­кий ка­пи­тан – при­ма­дон­на»), При­ле­пи­на («Чёр­ная обе­зь­я­на»), Пеп­пер­ш­тей­на («Праж­ская ночь»), Ели­за­ро­ва («Бу­рат­ти­ни»). Эта ме­та­фи­зи­ка, чер­нея в по­ве­ст­во­ва­нии и под­мо­ра­жи­вая со­зна­ние, под­ни­ма­ет че­ло­ве­ка над вя­лым, об­ре­чён­ным бы­том, на­де­ля­ет он­то­ло­ги­че­с­кой не­уве­рен­но­с­тью, ко­то­рая га­ран­ти­ру­ет сво­бо­ду от ожи­ре­ния в пре­де­лах обы­ден­но­с­ти.

Ина­че де­ла об­сто­ят в за­пад­ном ро­ма­не, где сде­ла­на став­ка на со­вер­шен­ст­во изо­б­ра­же­ния по­всед­нев­но­с­ти, пол­но­стью во­брав­шей в се­бя че­ло­ве­ка, из­ба­вив­шей от Не­ба и Ада. Так креп­ко по­ме­щён ге­рой в своё на­сто­я­щее, ко­то­рое не­за­мет­но, без аг­рес­сии пре­вра­ща­ет­ся в близ­кую ста­рость, так бе­заль­тер­на­тив­но по­вя­зан про­бле­ма­ми се­мьи и сво­и­ми ма­лень­ки­ми не­вро­за­ми, что за­хлоп­ну­лось ок­но, при­ни­мав­шее свет иной прав­ды. Был во­прос: вдруг, во­пре­ки всем ус­пе­хам на­уки и праг­ма­ти­че­с­кой фи­ло­со­фии, Бог всё-та­ки есть и смо­т­рит на ме­ня в тот мо­мент, ког­да я ви­жу толь­ко са­мо­го се­бя? А ес­ли весь мой мир, вы­ст­ро­ен­ный ма­те­ри­а­лиз­мом и жи­тей­ским ре­а­лиз­мом, про­сто кар­точ­ный до­мик? Су­дя по по­след­ним тек­с­там, нет боль­ше это­го бес­по­кой­ст­ва. На­сту­пи­ла сво­бо­да от на­вяз­чи­вой бо­ли ду­хов­но­го ра­зу­ма. «Она да­же не бы­ла ате­и­ст­кой. По её сло­вам, ей аб­со­лют­но до фе­ни, да­же не до от­ри­ца­ния то­го, что Бог су­ще­ст­ву­ет. Он про­сто «не воз­ни­ка­ет» в её раз­го­во­рах», – ска­за­но об од­ной из ге­ро­инь ро­ма­на Макь­ю­э­на «Сол­неч­ная». Ис­чез­ла тре­во­га, че­рез ко­то­рую мо­жет вер­нуть­ся Бог.

Есть жи­льё – свет­лое и про­стор­ное, ра­бо­та, день­ги, мно­го вкус­ной еды, не­о­гра­ни­чен­ные воз­мож­но­с­ти для пу­те­ше­ст­вий. Нет бе­зум­цев, за­ра­жён­ных той или иной ши­зо­фре­ни­че­с­кой иде­ей, кон­чи­лись все ма­нь­я­ки, убий­цы, ис­па­ри­лись аг­рес­со­ры. Нет да­же ар­хи­важ­ной для За­па­да борь­бы с то­та­ли­та­риз­мом на раз­ных фрон­тах. Сколь­ко слов по­свя­ти­ли этой бит­ве Ми­лан Кун­де­ра, Джу­ли­ан Барнс, Ум­бер­то Эко, Джон Фа­улз. А сей­час уже и бо­роть­ся вро­де бы не с чем. Всех пра­вед­ни­ков и зло­де­ев по­хо­ро­ни­ли. Ос­та­лись про­сто нор­маль­ные лю­ди, ко­то­рые ста­но­вят­ся ге­ро­я­ми со­вре­мен­ных ан­г­ло­языч­ных ро­ма­нов. Их глав­ное же­ла­ние – без ос­лож­не­ний, со­хра­няя ком­форт дви­же­ния, без боль­ших эмо­ци­о­наль­ных по­терь прой­ти путь до мо­ги­лы, ко­то­рая за­вер­шит всё, что воз­мож­но. Боль­ше не­воз­мож­но ни­че­го. Это твёр­дая уве­рен­ность всех, кто на­се­ля­ет ин­те­ре­су­ю­щие нас сей­час тек­с­ты.

Ге­рой Кан­нин­ге­ма и Эми­са, Макь­ю­э­на и Фран­зе­на – об­ра­зо­ван­ный муж­чи­на, чув­ст­ву­ю­щий уда­ры при­бли­жа­ю­щей­ся ста­ро­сти. В ро­ма­не «На­чи­на­ет­ся ночь» – ор­га­ни­за­тор вы­ста­вок в арт-га­ле­рее, в «Бе­ре­мен­ной вдо­ве» – ли­те­ра­тур­ный кри­тик. Фи­зик, но­бе­лев­ский ла­у­ре­ат и пар­ши­вый че­ло­век – в «Сол­неч­ной». Эко­лог, пы­та­ю­щий­ся спа­с­ти ред­ких птиц от вы­ми­ра­ния, – в «Сво­бо­де». Ге­рой на­чи­на­ет су­е­тить­ся, спо­рить – не все­гда яс­но, с кем. Так как ря­дом жен­щи­на, по­ле­ми­зи­ру­ет обыч­но с ней. Пы­та­ет­ся да­же со­здать для се­бя ма­лень­кую уто­пию, но бы­с­т­ро ус­по­ка­и­ва­ет­ся, не до­тя­ги­ва­ет до силь­но­го же­с­та. Не ста­но­вит­ся ге­ро­ем в па­фос­ном ва­ри­ан­те, не пре­вра­ща­ет­ся в фи­ло­со­фа, спо­соб­но­го ска­зать злое или му­д­рое сло­во о на­шей жиз­ни. Не ду­ма­ет о вос­кре­ше­нии мёрт­вых, как Мак­сим По­кров­ский из ро­ма­на Или­чев­ско­го «Ма­те­ма­тик». И ав­тор с пер­со­на­жа­ми, и чи­та­те­ли буд­то ждут: что-то долж­но силь­но щёлк­нуть, и че­ло­век ста­нет дру­гим, стерж­не­вым, цель­ным, во­ле­вым. Нет щелч­ка. Ког­да это про­яс­ня­ет­ся окон­ча­тель­но, ро­ман стре­мит­ся к за­вер­ше­нию.

По­сто­ян­но про­ис­хо­дит сдер­жи­ва­ние по­тен­ци­аль­но силь­но­го ге­роя, гро­зя­ще­го при­вне­с­ти в по­ве­ст­во­ва­ние бе­зу­мие и ужас. В ро­ма­не Фран­зе­на «Сво­бо­да» есть Ри­чард Кац – рок-му­зы­кант, ал­ко­го­лик и нар­ко­ман, не про­пу­с­ка­ю­щий ни од­ной де­ви­цы. По­сте­пен­но он вы­здо­рав­ли­ва­ет, при­об­ре­та­ет из­ве­ст­ность, от ко­то­рой не схо­дит с ума. Ста­но­вит­ся вя­лым, поч­ти руч­ным, так что ед­ва смог ус­ту­пить до­мо­га­тель­ст­вам же­ны сво­е­го луч­ше­го дру­га. На­чи­на­ет рок-му­зы­кант тан­це­вать под му­зы­ку обы­ден­но­с­ти. Где Курт Ко­бейн? Ку­да скрыл­ся Мор­ри­сон?

В ро­ма­не Кан­нин­ге­ма «На­чи­на­ет­ся ночь» есть мо­ло­дой не­фор­мал Миз­зи – нар­ко­ман и го­мо­сек­су­а­лист, обе­ща­ю­щий стать жерт­вой или пре­ступ­ни­ком, ко­то­ро­му удаст­ся бы­с­т­ро и яр­ко ис­тре­бить свою жизнь. Но как-то ус­по­ка­и­ва­ет­ся, дер­жит­ся на пла­ву, уви­ли­вая от ро­ко­вой влюб­лён­но­с­ти. Том Ол­дос, ге­ни­аль­ный мо­ло­дой учё­ный, не стал цен­т­ром для Макь­ю­э­на, ав­то­ра ро­ма­на «Сол­неч­ная». При­шлось это­му пер­со­на­жу бы­с­т­ро по­скольз­нуть­ся, уда­рить­ся ви­с­ком о ка­кой-то край и вый­ти из тек­с­та, стать лишь вос­по­ми­на­ни­ем. Из ро­ма­на Фран­зе­на так­же ис­чез­ла эго­ис­тич­ная, шум­ная ис­те­рич­ная Эли­за. Бе­зум­ным здесь не ме­с­то. Об­ре­та­ет­ся сво­бо­да от край­но­с­тей, от тяж­ких нис­па­де­ний. Всё долж­но быть пред­ска­зу­е­мо.

От­но­си­тель­но ти­хие лю­бов­ные тре­у­голь­ни­ки, каж­дый из ко­то­рых впол­не раз­ре­шим, на­пол­ня­ют текст, оп­ре­де­ля­ют век­тор его ста­нов­ле­ния. Вот по­нес­ло ве­т­ром ис­ку­ше­ний Пи­те­ра Хар­ри­са, ге­роя ро­ма­на «На­чи­на­ет­ся ночь». Не бы­ло ни­ка­ких ве­с­ких при­чин, про­сто ста­ла при­едать­ся ру­ти­на дня, и жизнь нор­маль­но­го аме­ри­кан­ца, к со­ро­ка че­ты­рём до­стиг­ше­го жи­тей­ско­го стан­дар­та, осо­знав­ше­го, что даль­ше всё бу­дет так, как бы­ло, или да­же чуть ху­же, ока­за­лась под во­про­сом. Пи­тер влюб­ля­ет­ся в род­ст­вен­ни­ка-нар­ко­ма­на, го­тов всё бро­сить в топ­ку вне­зап­но от­крыв­шей­ся судь­бы, но жизнь бы­с­т­ро, без осо­бых уси­лий при­хо­дит в нор­му.

Пат­ти, ин­те­рес­ную де­вуш­ку, ус­пеш­ную ба­с­кет­бо­ли­ст­ку из ро­ма­на «Сво­бо­да», силь­но за­ни­мал му­зы­кант Ри­чард Кац. Но за­муж Пат­ти вы­шла за его ме­нее зна­чи­тель­но­го дру­га Уол­те­ра Бер­г­лун­да. Не са­мый пло­хой брак, двое де­тей, за­бот­ли­вый муж. Но не­че­го де­лать – скуч­но, пу­с­то­ва­то, серд­це скор­бит, впро­чем, не очень силь­но. На го­ри­зон­те по­ка­зал­ся Ри­чард, вспых­ну­ла бы­лая лю­бовь, не обо­шлось без из­ме­ны. К Уол­те­ру по­пал ис­крен­ний днев­ник же­ны. Пат­ти при­шлось уй­ти, ка­за­лось, что на­всег­да. Про­хо­дит шесть лет. За это вре­мя ав­тор ра­зо­брал­ся с Ла­ли­той, став­шей для Уол­те­ра но­вой лю­бо­вью. Она раз­би­лась в ма­ши­не. Уол­тер и Пат­ти вновь об­ре­та­ют друг дру­га, по­ни­мая, что долж­ны быть вме­с­те.

В по­след­ней сце­не ро­ма­на «Сол­неч­ная» Майкл Би­эрд, мно­гое по­те­ряв­ший и се­рь­ёз­но за­пу­тав­ший­ся, ви­дит, как к не­му ре­ши­тель­но идут две жен­щи­ны, го­то­вые ус­т­ро­ить скан­дал, бо­роть­ся за не­го, предъ­я­вить свои пра­ва, на­до ска­зать, не при­ду­ман­ные. Но и здесь не всё пло­хо и без­на­дёж­но. Меж двух на мно­гое го­то­вых дам Майкл ви­дит дочь, и она на­чи­на­ет за­ни­мать его вни­ма­ние, поз­во­ля­ет вы­ме­с­ти из со­зна­ния мысль о том, что всё кон­че­но, и кон­че­но пло­хо. Не при­во­дит к взрыв­ной дра­ме и лю­бов­ный тре­у­голь­ник в ро­ма­не «Бе­ре­мен­ная вдо­ва». Ни­кто не скон­чал­ся, все бу­дут жить дол­го.

В общем, кон­фликт, от ко­то­ро­го за­хва­ти­ло бы ды­ха­ние, от­сут­ст­ву­ет. Но есть ми­ни­э­по­сы – зна­ки угас­ших битв за смысл, по­лу­за­бы­тых по­един­ков в ме­та­фи­зи­че­с­ких сфе­рах. По­жа­луй, глав­ным ми­ни­э­по­сом ока­зы­ва­ет­ся по­пу­ляр­ная ны­не про­бле­ма гло­баль­но­го по­теп­ле­ния. В ро­ма­не Макь­ю­э­на она ма­я­чит как при­зрак да­лё­ко­го Апо­ка­лип­си­са, фор­ми­руя про­фес­си­о­наль­ный пор­т­рет глав­но­го ге­роя. Ка­жет­ся, что ещё не­мно­го, и эта те­ма за­тмит сво­им при­сут­ст­ви­ем об­раз «ма­лень­ко­го че­ло­ве­ка» с его не­удав­шей­ся лич­ной жиз­нью. Но про­ис­хо­дит сов­сем на­обо­рот: «ма­лень­кий че­ло­век» есть, Апо­ка­лип­сис ис­та­ял. В ро­ма­не Фран­зе­на обе­ща­ет по-на­сто­я­ще­му во­пло­тить­ся идея прин­ци­пи­аль­ной борь­бы за со­кра­ще­ние рож­да­е­мо­с­ти. Имен­но её вы­би­ра­ет Уол­тер в ка­че­ст­ве пу­те­вод­ной звез­ды: на пла­не­те слиш­ком мно­го лю­дей; на­до сде­лать так, что­бы лю­ди стес­ня­лись са­мо­го же­ла­ния иметь де­тей. Но све­тит эта звез­да не слиш­ком яр­ко. И уже хо­чет­ся Уол­те­ру, за­щит­ни­ку жи­ву­щих се­го­дня от тех, кто мо­жет ро­дить­ся за­в­т­ра, что­бы его но­вая по­дру­га Ла­ли­та ока­за­лась бе­ре­мен­ной.

Уто­пия не­рож­де­ния, так или ина­че, про­яв­ля­ет се­бя во всех че­ты­рёх ро­ма­нах. В «Бе­ре­мен­ной вдо­ве» есть мысль о том, что ко­неч­ным ре­зуль­та­том сек­су­аль­ной ре­во­лю­ции, раз­лу­чив­шей по­ло­вую лю­бовь с за­ча­ти­ем, «бу­дет ша­ри­ат и ча­д­ра». «Она за­ни­ма­лась сек­сом так, слов­но ни у ко­го и ни­ког­да за всю ис­то­рию че­ло­ве­че­ст­ва не воз­ни­ка­ло да­же по­до­зре­ния о том, что по­ло­вой акт мо­жет при­ве­с­ти к де­то­рож­де­нию», – ска­за­но об од­ной из по­друг Ки­та Ни­рин­га. «С по­яв­ле­ни­ем де­тей ста­но­вишь­ся не­вро­ти­ком на всю ос­тав­шу­ю­ся жизнь», – чи­та­ем в ро­ма­не «На­чи­на­ет­ся ночь». Но это се­то­ва­ние ус­тав­ше­го от­ца, а не хо­лод­ная кон­цеп­ция ми­ро­от­ри­ца­те­ля. Ес­ли о не­же­ла­нии ро­жать и вос­пи­ты­вать пи­шет Ми­шель Уэль­бек, в тек­с­те зву­чит мрач­ная му­зы­ка не­бы­тия, сму­щая от­кро­вен­но­с­тью по­став­лен­но­го во­про­са о про­дол­же­нии су­ще­ст­во­ва­ния ро­да че­ло­ве­че­с­ко­го. В ро­ма­нах Макь­ю­э­на, Эми­са, Кан­нин­ге­ма и Фран­зе­на от­каз от по­том­ст­ва вос­при­ни­ма­ет­ся как ис­ку­ше­ние. Ав­то­ры не ут­верж­да­ют, что де­тей нам не на­до. Они ос­то­рож­но ра­бо­та­ют с этой иде­ей, буд­то опа­са­ют­ся, что из­дан уже не­кий за­кон, по ко­то­ро­му пи­са­тель мо­жет быть на­ка­зан за од­но пред­по­ло­же­ние о не­нор­ма­тив­ном, рву­щем ду­шу, раз­ла­мы­ва­ю­щем мир.

В этом кон­тек­с­те уси­ли­ва­ет­ся роль раз­лич­ных ка­зу­сов – смеш­ных не­сты­ко­вок «ма­лень­ко­го че­ло­ве­ка» с на­деж­дой на свою со­сто­я­тель­ность. В ро­ма­не Фран­зе­на сын Уол­те­ра и Пат­ти кру­тил-вер­тел об­ру­чаль­ное коль­цо и про­гло­тил сим­вол бра­ка, что за­мет­но под­пор­ти­ло встре­чу с лю­бов­ни­цей. В ро­ма­не Макь­ю­э­на Би­эрд, ста­ра­ясь по­ка­зать­ся се­бе силь­ным и ре­ши­тель­ным, от­пра­вил­ся на Се­вер­ный по­люс по­смо­т­реть на оче­вид­ные симп­то­мы гло­баль­но­го по­теп­ле­ния и чуть не по­те­рял муж­ское до­сто­ин­ст­во, при­мёрз­шее к мол­нии на ком­би­не­зо­не. Пи­тер из ро­ма­на Кан­нин­ге­ма взял и влю­бил­ся в ро­ко­во­го бра­та сво­ей же­ны. Глав­ный ге­рой ро­ма­на Эми­са, при­ехав на от­дых с по­дру­гой, ув­лёк­ся дру­гой де­вуш­кой – за­га­доч­ной Ше­хе­ре­за­дой. Флирт дол­жен был за­вер­шить­ся ре­зуль­та­тив­но, но пе­ред са­мым сви­да­ни­ем Кит под­клю­чил­ся к ре­ли­ги­оз­но­му раз­го­во­ру, на­го­во­рил о Бо­ге лиш­не­го, срав­нив его при­сут­ст­вие с ре­аль­но­с­тью Де­да Мо­ро­за, и от­пуг­нул Ше­хе­ре­за­ду. Кста­ти, это ста­ло клю­че­вым со­бы­ти­ем в «Бе­ре­мен­ной вдо­ве», оп­ре­де­лив­шим по­сле­ду­ю­щие не­уда­чи Ки­та Ни­рин­га.

Плоть пред­ста­ёт пе­ред на­ми во всей от­кро­вен­но­с­ти. Ос­во­бо­див­шись от Не­ба, ге­рои па­да­ют в соб­ст­вен­ное те­ло, ищут его теп­ла, тро­га­ют се­бя, с воз­ра­с­та­ю­щей се­рь­ёз­но­с­тью рас­сма­т­ри­ва­ют и гла­дят сек­су­аль­ных парт­нё­ров. Стыд­ли­во­с­ти здесь нет. Те, кто со­мне­ва­ет­ся в ус­т­рой­ст­ве жен­ско­го те­ла, в ме­ха­низ­ме по­лу­че­ния удо­воль­ст­вия, по­лу­чат раз­но­об­раз­ные от­ве­ты на на­ко­пив­ши­е­ся во­про­сы. Стра­с­ти мень­ше, чем эро­ти­че­с­кой те­ра­пии, ко­то­рая при той же ап­те­ке, где есть сно­твор­ное и ал­ко­голь. Ав­то­рам нра­вит­ся опи­сы­вать, как про­те­ка­ет до­маш­ний секс или лю­бовь с по­дру­гой, став­шей по­хо­жей на же­ну. Лёг­кое се­мей­ное пор­но, со­еди­нив­шее Пат­ти и Уол­те­ра, Ре­бек­ку и Пи­те­ра, Ме­лис­су и Би­эр­да, ча­с­то по­яв­ля­ет­ся пе­ред чи­та­те­лем. «Ре­ли­гия – ан­ти­христ эро­са», – ска­за­но у Мар­ти­на Эми­са. Ни в од­ном из ро­ма­нов этот ан­ти­христ не по­яв­ля­ет­ся.

Все ге­рои сво­бод­ны – в за­ко­но­мер­ном для со­вре­мен­но­го об­ще­ст­ва смыс­ле. Мир до­б­ро­же­ла­те­лен. Мир рав­но­ду­шен. Мир пуст. «Каж­дый день она мог­ла пол­но­стью по­свя­тить изо­б­ре­те­нию до­стой­но­го и при­ят­но­го об­ра­за жиз­ни, но вся эта сво­бо­да, лю­бой вы­бор де­ла­ли Пат­ти ещё бо­лее не­сча­ст­ной. Ав­то­ру при­хо­дит­ся при­знать, что она жа­ле­ла се­бя за то, что бы­ла на­столь­ко сво­бод­на», – ска­за­но в ро­ма­не Фран­зе­на. В од­ной из сцен вы­яс­ня­ет­ся, что сво­бод­нее не­пу­тё­вый брат Уол­те­ра, вы­брав­ший жизнь бом­жа и как-то пол­но­цен­нее смо­т­ря­щий на солн­це.

И всё же пи­са­те­ли хра­нят свой за­пад­ный мир. Макь­ю­эн, Эмис, Кан­нин­гем и Фран­зен в но­вых ро­ма­нах – не учи­те­ля и не про­ро­ки, ско­рее, пси­хо­ана­ли­ти­ки. Бо­ят­ся вспуг­нуть – не сча­с­тье, ко­то­рое не­до­сти­жи­мо, а по­кой и до­ста­ток, по­бе­див­шие все сю­же­ты, где есть вой­ны и ре­во­лю­ции, на­си­лие, го­лод и не­умо­ли­мая ти­ра­ния. Эти ро­ма­ны – зо­на бе­зо­пас­но­с­ти, где чи­та­тель дол­жен уз­нать, что всё хо­ро­шо, всё под кон­тро­лем. Так в смерт­ном ми­ре об­ре­та­ет­ся поч­ва. Ес­ли ис­че­за­ют Бог и веч­ность, все про­бле­мы пред­ста­ют раз­ре­ши­мы­ми, то есть, ко­неч­ны­ми. Лю­бо­пыт­ный это ка­тар­сис – по­лу­че­ние ти­хой ра­до­с­ти че­рез осо­зна­ние, что ни­че­го, сов­сем ни­че­го нет, кро­ме на­ших не­боль­ших про­блем, ко­то­рые су­ще­ст­ву­ют толь­ко по эту сто­ро­ну су­ще­ст­во­ва­ния. По­то­му что ни­ка­кой иной сто­ро­ны у су­ще­ст­во­ва­ния нет. При­ят­ная ску­ка – об­рат­ная сто­ро­на бе­зо­пас­но­с­ти – за­пол­ня­ет мир, не толь­ко по­зна­ва­е­мый, но уже по­знан­ный. Бо­ять­ся не­че­го: ум­рём, пе­ре­ста­нем стра­дать и вол­но­вать­ся. Впро­чем, и сде­лать ни­че­го нель­зя. Толь­ко при­жать­ся друг к дру­гу, а так­же к до­маш­ней сте­не, не­труд­ной ра­бо­те и кре­дит­ной кар­точ­ке. За­пад­но­му че­ло­ве­ку ясен его мир, и на ме­с­то от­шу­мев­ше­го пост­мо­дер­низ­ма воз­вра­ща­ет­ся ре­а­лизм кон­сер­ва­ции.

У нас дру­гие ге­рои. Нам мно­гое не яс­но. Воз­мож­но, в этом не­зна­нии сто­ит об­ре­с­ти на­деж­ду, как и ин­те­рес к со­вре­мен­ной рус­ской ли­те­ра­ту­ре, в ко­то­рой сов­сем нет ан­г­ло-аме­ри­кан­ской нир­ва­ны по­всед­нев­но­с­ти.

Алексей ТАТАРИНОВ