Архив : №11. 16.03.2012

Пародии

День… Де­фис… В день по рас­ска­зу

«Ночь… За­пя­тая… Ночь»

 

 

Ей ду­ма­лось: не­уже­ли всё это мож­но вы­ле­чить?

Вла­ди­мир Ма­ка­нин

 

ДЕНЬ, стран­ное чув­ст­во. Ма­лень­кая гос­ти­ни­ца спит, муж­чи­на на вто­ром эта­же вы­ша­ги­ва­ет по ко­ри­до­ру, а Ма­ри­эт­та схо­дит с ума. Она все­гда схо­ди­ла при ви­де муж­чин в бе­лом пла­ще. Осо­бен­но, ес­ли он ин­тел­ли­гент­ный! Чув­ст­ву­ет ос­т­ро... Стоя впо­ло­бо­ро­та, дру­же­с­ки ей улы­ба­ет­ся. А ты... И что?.. И что ска­зать даль­ше?.. И где тог­да его шея? И как под­бо­ро­док? И за­чем ёжик на го­ло­ве?

Что-то на­до ска­зать...

– По­че­му в пла­ще? По­че­му в бе­лом? По­че­му хо­ди­те??

Сло­ва уда­ют­ся, од­на­ко Ма­ри­эт­та чув­ст­ву­ет, что дол­го ей не вы­дер­жать. Влюб­лён­ность – ужас­ная глу­пость и ло­вуш­ка… Ли­цом к ли­цу не вы­дер­жать. Глядь, и впрямь ткнёт­ся сду­ру но­сом ему в грудь… в са­мый его бе­лый плащ и всё. А по­том мо­гут уво­лить.

На­до же, что­бы му­жик так по­нра­вил­ся – хоть сди­рай с не­го этот бе­лый плащ... ну и всё ос­таль­ное! Но вдруг он что-то по­чув­ст­во­вал. Вы­звал так­си. Ока­тил жар­ким взгля­дом. И уе­хал. Ку­да?? За­чем?

Ма­ри­эт­та се­ла за стой­ку сво­ей скром­ной ре­сеп­шен. По­сре­ди су­е­ты. Но нет – оши­ба­е­тесь. Она не из тех, кто ки­да­ет­ся на вся­ко­го с пер­во­го ра­за. Ну, ес­ли толь­ко со вто­ро­го. А ведь тут уже по­лу­чи­лось влю­бить­ся. И плащ-то, плащ – не ка­кая-то бо­ло­нья вши­вая.

Бед­ную Ма­ри­эт­ту съе­да­ло же­ла­ние иметь муж­чи­ну. Это пе­ре­рос­ло в бо­лезнь. Ей ду­ма­лось: не­уже­ли всё это мож­но вы­ле­чить? Раз­дал­ся зво­нок.

Ма­ри­эт­та вы­ско­чи­ла к вход­ным две­рям и ойк­ну­ла... там сто­ял он…

Во­шёл в свет­лом пла­ще с кро­ва­вым под­бо­ем шар­ка­ю­щей ка­ва­ле­рий­ской по­ход­кой. Ма­ри­эт­та чуть с ума не со­шла! Нет, нет, это был, ко­неч­но, дру­гой че­ло­век. В та­ком же свет­лом пла­ще плюс кро­ва­вый под­бой. Сов­сем не­зна­ко­мый.

– Здрав­ст­вуй­те, ми­лая. До­б­рый ве­чер. – Муж­чи­на при­ят­но и не­сколь­ко мед­ли­тель­но на­кло­нил го­ло­ву и ог­ля­дел да­му. – Ме­ня зо­вут Пон­тий... – он сде­лал па­у­зу, ог­ля­ды­вая Ма­ри­эт­ту. – ...ле­мон. Пон­тий­ле­мон, но вы, ми­лая, мо­же­те звать ме­ня про­сто – По­ни.

И тут серд­це вы­да­ло. Ма­ри­эт­та чу­до­вищ­но по­крас­не­ла, даль­ше не­ку­да. А ког­да он по­до­шёл бли­же, она от вол­не­ния не смог­ла го­во­рить. Так и об­ща­лась с ним как ду­роч­ка – на­су­пив­шись и гла­за в раз­ные сто­ро­ны. А не­зна­ко­мец смо­т­рел ей гла­за в гла­за с яс­ным уже зна­че­ни­ем: раз­ве мы че­го-то оба за­бы­ли? Раз­ве мы не по­мним те сны?.. Мы ведь оба зна­ем, а дру­гим что за де­ло до ма­лень­кой ноч­ной тай­ны меж жен­щи­ной и муж­чи­ной.

– В гос­ти­ни­це мест сов­сем нет. Раз­ве что… у ме­ня. (У Ма­ри­эт­ты был лиш­ний ре­зерв – од­на кро­вать в её соб­ст­вен­ной квар­тир­ке-ком­на­те.)

«Там?» – спро­сил он и уве­рен­но шаг­нул, уга­дав те­перь эту един­ст­вен­ную ре­зерв­ную кро­вать, и да­же на­прав­ле­ние ту­да – в не­бро­с­кую квар­тир­ку-ком­на­ту Ма­ри­эт­ты, что ря­дом со вхо­дом.

– Ум­ный! – вспых­ну­ло в гру­ди жен­щи­ны, она оне­ме­ла и про­пу­с­ти­ла его. По­ш­ла за ним сле­дом.

– Го­дит­ся, – ог­ля­дев, со­гла­сил­ся Пон­тий­ле­мон. – Я – экс­тра­сенс, луч­ше Ка­ш­пи­ров­ско­го. Хо­жу по гос­ти­ни­цам, кол­дую. В пу­с­то­те. В ти­ши­не. В жен­щи­не.

Где-то Ма­ри­эт­та ви­де­ла та­кое – в ки­но, по те­ле­ви­зо­ру, что ли?..

– Кро­вать толь­ко эта, – ука­за­ла. – Дру­гих, ей-бо­гу, нет.

Он кив­нул. Шаг­нул к ре­зерв­ной кро­ва­ти. Она сто­я­ла на мо­за­ич­ном по­лу. Уже был при­го­тов­лен ста­кан с ке­фи­ром с про­сро­чен­ным сро­ком, и муж­чи­на, не гля­дя ни на ко­го, сел в неё и про­тя­нул ру­ку в сто­ро­ну ке­фи­ра – сел, как бы оп­ро­бы­вая ма­т­рац­ную мяг­кость. Си­дел спо­кой­но. Не сни­мая пла­ща с кро­ва­вым под­бо­ем…

Бы­ло ей и тре­вож­но, и слад­ко. Он про­стым же­с­том ука­зал ей на по­стель. На её по­стель. От­ве­ла стыд­ли­во гла­за. Ког­да обер­ну­лась, он сто­ял сов­сем на­гой. Ждал. Она гля­ну­ла и – ни­зом же – ра­зо­ча­ро­ван­но от­ве­ла гла­за.

 

ДЕ­ФИС. Ма­ри­эт­та уви­де­ла де­фис. Там, в ни­зу Пон­тий­ле­мо­на. Но что де­лать. Со вздо­хом, бы­с­т­ро-бы­с­т­ро всё с се­бя по­сбра­сы­ва­ла и, креп­кая, как ду­бок, за­бра­лась в по­стель, по­бли­же к стен­ке, да­вая ему ме­с­то. Муж­чи­на сбо­ку ти­хо при­ст­ро­ил­ся, теп­ло и чув­ст­ви­тель­но во­шёл в неё.

Ма­ри­эт­та по­чув­ст­во­ва­ла, как де­фис вне­зап­но на­чал пре­вра­щать­ся в ти­ре.

«Ох! – за­ды­ша­ла она от не­о­жи­дан­но­с­ти ча­с­то-ча­с­то. – Вы на­сто­я­щий экс­тра-экс­тра-экс­тра-сенс!!»

По­сле он спо­кой­но объ­яс­нил ей – да, да, он один из та­ких. Уже в дет­ст­ве за­ме­тил в се­бе ма­ги­че­с­кие си­лы. Нет, не сра­зу стал экс­тра­сен­сом… Сна­ча­ла толь­ко дви­гал по глад­ко­му сто­лу пу­с­той ста­кан, по­том с вод­кой… Гость сде­лал не­сколь­ко пас­сов ру­ка­ми и на сто­ле по­явил­ся пу­ле­мёт РПК, весь в мас­ле.

– Что это, По­ни, со­ко­вы­жи­мал­ка? – оше­лом­лён­но спро­си­ла Ма­ри­эт­та.

Пон­тий­ле­мон сел воз­ле её ко­лы­шу­ще­го­ся бе­д­ра, на­блю­дая, как под ком­би­наш­кой бу­г­ри­лись боль­шие, чуть вис­лые, слов­но у двор­няж­ки уши, гру­ди:

– Это Зло, ми­лая. Мы бу­дем его раз­би­рать на ча­с­ти и вы­бра­сы­вать в по­мой­ку. А в пе­ре­ры­вах меж­ду раз­бор­кой я бу­ду иметь те­бя в раз­ных фор­мах.

Ма­ри­эт­та на­сто­ро­жи­лась. Ей, ко­неч­но, ин­те­рес­но, и ей хо­чет­ся лю­бов­ной ма­гии и лю­бов­ной но­виз­ны, но чтоб… чтоб не очень-то. «Я жен­щи­на про­стая и по­ря­доч­ная. Уч­ти это».

Он по­мыл ру­ки, по­до­шёл к жен­щи­не. Что-то упёр­лось в неё. Ма­ри­эт­та по­чув­ст­во­ва­ло, что ду­ло.

 

ДЕНЬ. Сквоз­няк. Ма­ри­эт­та за­кры­ла ок­но – ду­ло очень силь­но. Так и про­ве­ли день до ве­че­ра. Он вхо­дил в неё, она, на­бра­сы­вая паль­тиш­ко, вы­хо­ди­ла на ули­цу и вы­бра­сы­ва­ла в по­мой­ку ча­с­ти пу­ле­мё­та.

А по­зд­ним-по­зд­ним ве­че­ром за­ду­ло на неё све­жим хо­лод­ком, и он ис­чез. Как раз с то­го бо­ку…

Хо­те­лось сесть на мет­лу и уле­теть вслед за ним…

---

 

ФИ­КУС-КРИ­КУС

 

У Ни­ко­ла­са та­кие по­се­ти­те­ли

не ле­жа­ли на ку­шет­ке...

Бо­рис Аку­нин. По ро­ма­ну «ФМ»

 

Ни­ко­лас Фан­до­рин, вла­де­лец кон­сал­тин­го­вой фир­мы «ФИК» – «Фан­до­рин и ком­па­ния», си­дел у ок­на с се­к­ре­тар­шей на ко­ле­нях, изу­чая фран­цуз­ский эко­но­ми­че­с­кий жур­нал «Плюй­нав­сё».

На бал­ко­не что-то упа­ло. Ни­ко­лас уди­вил­ся – он жил на по­след­нем эта­же. Ни­че­го се­бе фиг­ли-миг­ли – при­сви­ст­нул, уви­дев ле­жа­ще­го че­ло­ве­ка с ру­ко­пи­сью в ру­ке. Про­сто форс-ма­жор, эни­ки-бе­ни­ки ка­кие-то. Фан­до­рин ус­пел вы­хва­тить из дав­но не мы­тых рук ру­ко­пись, а упав­ший, ви­ди­мо, с Лу­ны, пе­ре­ва­лил­ся че­рез пе­ри­ла и по­ле­тел даль­ше по сво­им де­лам.

От­крыв ру­ко­пись и уви­дев фа­ми­лию ав­то­ра, у Ни­ко­ла­са по­бе­жа­ли му­раш­ки: Шеф опять что-то при­ду­мал, опять по­ш­лёт к чёр­ту на ку­лич­ки, а у не­го уже же­на, се­к­ре­тар­ша, ре­бё­нок, не­сколь­ко ро­ма­нов за спи­ной и, на­ко­нец, ку­ча по­клон­ни­ков. Мель­ком про­чи­тал ог­лав­ле­ние: Фо­кус-По­кус, Фин­ты Фе­ди (о До­сто­ев­ском, ви­ди­мо), Фи­ни­та блин, Фу-ты-ну-ты – он со­дрог­нул­ся от ужа­са, что Шеф сно­ва от­пра­вит в ко­ман­ди­ров­ку, ку­да Ма­кар те­лят не го­нял. Сроч­но по­зво­нил Эра­с­ту. Тот при­шёл бы­с­т­ро – в уз­ких клет­ча­тых пан­та­ло­нах, сюр­ту­ке, не­бреж­но рас­стёг­ну­том над бе­лым жи­ле­том, и круг­лой швей­цар­ской шля­пе. Эраст жил в со­сед­ней ком­на­те.

– Что бу­дем де­лать? – кив­нул на ру­ко­пись Ни­ко­лас.

– За­ко­ле­бал! – вы­дох­нул Эраст. – Я то­же ни­ку­да не по­еду – я на пен­сии. Уже офор­мил. На­до ска­зать Ше­фу, чтоб ин­ва­лид­ность вы­бил.

Сел за стол и, нерв­ни­чая, ни с то­го ни с че­го, круп­но на­пи­сал: БО­РИС АКУ­НИН. И вско­чил, как ужа­лен­ный:

– Вот те хре­но­тень, я по­нял, Ни­ко­лас, смо­т­ри – БО­РИС – пять букв, Аку­нин – шесть!

– Ну и в чём фо­кус-по­кус?? – не по­ни­мал Ни­ко­лас.

– А сколь­ко пять и шесть? Один­над­цать! Две еди­ни­цы. Те­перь вру­бил­ся?!

– Эраст – ты ге­ний! Те­бе нуж­но дать Но­бель.

– Фи­кус-кри­кус да­дут, а не Но­бель. В име­ни за­ло­же­ны две еди­ни­цы ли­те­ра­тур­ные!! Это – ты и я!

– Нет, Ни­коль, это две но­вые еди­ни­цы. Мы спа­се­ны, – Эраст по­смо­т­рел на по­то­лок. – Ви­ди­мо, у Ше­фа гран­ди­оз­ные пла­ны.

И вдруг…

Раз­дал­ся зво­нок в дверь. Фан­до­ри­ны ус­лы­ша­ли, как щёлк­нул за­мок, как вскрик­ну­ла се­к­ре­тар­ша, и как груз­но упа­ло её те­ло.

В ком­на­ту во­шли два че­ло­ве­ка сред­них лет, оди­на­ко­во оде­тые, по­хо­жие друг на дру­га как две кап­ли во­ды.

– Эразм Фан­до­рин, – скло­нил го­ло­ву один.

– Ма­разм Фан­до­рин, – пред­ста­вил­ся дру­гой.

Эраст гор­до смо­т­рел на Ни­ко­ла­са, ко­то­рый дро­жа­щи­ми ру­ка­ми на­ли­вал сли­вян­ку. У не­го в гла­зах дво­и­лось.

– Мы при­бы­ли по­лу­чить спец. за­да­ние по по­ру­че­нию Ше­фа. И ко­ман­ди­ро­воч­ные.

– Ко­ман­ди­ро­воч­ные вы­даст Шеф, он же рас­ска­жет за­да­ние, – Эраст ог­ля­дел близ­не­цов и вру­чил ру­ко­пись Эраз­му, – вам кар­ты в ру­ки, бу­де­те за стар­ше­го.

Эразм до­воль­но улыб­нул­ся, а Ма­разм сер­чал на гла­зах:

– А по­че­му не я? Ми­ло­с­ти­вые го­су­да­ри, я не уй­ду от­сю­да, – он по­шёл и лёг на ку­шет­ку.

У Ни­ко­ла­са та­кие по­се­ти­те­ли не ле­жа­ли на ку­шет­ке каж­дый день.

– Ни­че­го, – по­хло­пал Эраст по пле­чу Ни­ко­ла­са, – возь­мёшь ещё од­ну се­к­ре­тар­шу, и бу­дем жить втро­ём. Ме­с­та хва­тит.

– Нет уж, ре­бя­та, – вздрог­нул Ни­ко­лас. – По сю­же­ту в ме­зо­зой­ском пе­ри­о­де пте­ро­дак­ти­ли ве­дут вой­ну про­тив пте­ро­хо­ре­ев. Вы воз­глав­ля­е­те эти под­раз­де­ле­ния до пол­но­го са­мо­унич­то­же­ния, и по­беж­да­ет тре­тья си­ла – пте­ро­а­на­пе­с­ты. Вы за­мер­за­е­те вме­с­те с ма­мон­та­ми. Вас на­хо­дят пе­ред тре­ть­ей ми­ро­вой вой­ной. И от­та­и­ва­ют, ес­те­ст­вен­но… Ос­таль­ное уви­ди­те са­ми. Но луч­ше это­го не ви­деть.

Эраст по­тёр ру­ки:

– А те­перь, ре­бят­ки, жи­вей-жи­вей – к Ше­фу – за ко­ман­ди­ро­воч­ны­ми, – и, вы­толк­нув оша­лев­ших Эраз­ма и Ма­раз­ма за дверь, под­бе­жал к сто­лу. Бу­тыл­ки со сли­вян­кой уже не бы­ло.

– Это ты? – Эраст по­гля­дел на Ни­ко­ла­са. Тот от­ри­ца­тель­но по­ка­чал го­ло­вой. Фан­до­ри­ны сло­мя го­ло­ву вы­ско­чи­ли на бал­кон. Там опять ле­жал тот са­мый труп, при­нёс­ший ру­ко­пись. В ру­ке он креп­ко сжи­мал бу­тыл­ку от сли­вян­ки. Ни­ко­ла­су ста­ло ху­до.

 

Ко­нец пер­вой ча­с­ти

Евгений МИНИН