Архив : №18-19. 11.05.2012

За название – бутылка коньяка

В этом году писатель Георгий Садовников отмечает сразу два юбилея: своё 80-летие и 40-летие со дня выхода на экраны многосерийного фильма «Большая перемена». Вот уже половину жизни автор повести «Иду к людям», ставшей основой сценария знаменитой советской картины, связан с ней и с историей ее создания.

 

– Ге­ор­гий Ми­хай­ло­вич, как из­ме­ни­лось ва­ше от­но­ше­ние к по­ве­с­ти по­сле её эк­ра­ни­за­ции?

– На са­мом де­ле, я ведь боль­ше про­за­ик, чем сце­на­рист. Но так уж по­лу­чи­лось, что с вы­хо­дом «Боль­шой пе­ре­ме­ны», ког­да ме­ня пред­став­ля­ют, ча­ще го­во­рят имен­но о филь­ме. Сна­ча­ла я был рав­но­ду­шен к этой лен­те, счи­тал, что уг­ро­хал на неё мас­су вре­ме­ни. Связь с «Боль­шой пе­ре­ме­ной» по­рой да­же раз­дра­жа­ла. Но фильм до сих пор смо­т­рят, про­шло со­рок лет, а он по-преж­не­му ос­та­ёт­ся по­пу­ляр­ным. Че­ло­ве­ка су­дят по его уда­чам, и от это­го ни­ку­да не деть­ся. Чи­та­тель, так же как и зри­тель, сам де­ла­ет вы­бор, и этот вы­бор мо­жет ни­как не со­от­но­сить­ся с мне­ни­ем ав­то­ра.

Сей­час эта по­весть для ме­ня – очень да­лё­кое про­шлое. Я вспо­ми­наю те го­ды с боль­шой лю­бо­вью. «Иду к лю­дям» на­пи­са­на в по­пу­ляр­ном жа­н­ре то­го вре­ме­ни, это так на­зы­ва­е­мая «ис­по­ве­даль­ная про­за»: по­ве­ст­во­ва­ние ве­дёт­ся от пер­во­го ли­ца, а за об­ра­зом ге­роя ча­с­тич­но пря­чет­ся ав­тор. Но этот жанр не про­су­ще­ст­во­вал очень дол­го. Мы по­вз­рос­ле­ли, вре­ме­на из­ме­ни­лись. Не мо­гу ска­зать, что я сты­дил­ся этой ра­бо­ты, но в то вре­мя она ка­за­лась мне очень на­ив­ной. Я же сам ра­бо­тал в ве­чер­ней шко­ле учи­те­лем ис­то­рии. А «Иду к лю­дям» бы­ло объ­яс­не­ни­ем в люб­ви мо­им уче­ни­кам и мо­им кол­ле­гам.

– Вы под­дер­жи­ва­ли с ни­ми от­но­ше­ния по­сле то­го, как уш­ли из шко­лы?

– Да, слу­чи­лось так, что мне при­шлось сме­нить про­фес­сию и уй­ти ра­бо­тать на сту­дию те­ле­ви­де­ния. Но ис­тин­ную цен­ность сво­их от­но­ше­ний с уче­ни­ка­ми я по­нял мно­го поз­же. Че­рез не­сколь­ко лет, ког­да в жур­на­ле «Юность» опуб­ли­ко­ва­ли мою по­весть «Су­е­та су­ет», я был об­ви­нён в ан­ти­со­вет­чи­не, вот тут-то и сы­г­ра­ли роль мои уче­ни­ки. Их вы­зы­ва­ли в рай­ком пар­тии и пред­ла­га­ли на­пи­сать до­нос, мол, я ещё тог­да про­та­с­ки­вал на сво­их уро­ках ан­ти­со­вет­ские аги­та­ции. Но ни­кто из них не со­гла­сил­ся ста­вить свои под­пи­си, кро­ме то­го, они при­еха­ли ко мне до­мой и пре­ду­пре­ди­ли о го­то­вя­щей­ся про­во­ка­ции. Это важ­но, ви­ди­мо, я что-то зна­чил для них.

– Что там бы­ло та­ко­го, что мог­ло при­влечь вни­ма­ние вла­с­тей?

– Че­ст­но го­во­ря, я и сам не до кон­ца по­ни­маю. По­весть бы­ла со­вер­шен­но бе­зо­бид­ная: сту­ден­че­с­кий быт со вся­ки­ми ро­зы­г­ры­ша­ми. Но по­ве­ст­во­ва­ние шло от пер­во­го ли­ца, и, ви­ди­мо, мне про­сто при­пи­са­ли мыс­ли от­ри­ца­тель­но­го ге­роя. В ка­кой-то мо­мент один из ге­ро­ев ска­зал, что двад­ца­тый век – это век су­е­ты су­ет, что каж­дый в нём сам за се­бя. Во вре­мя лич­ной встре­чи се­к­ре­тарь ис­пол­ко­ма гнев­но го­во­рил мне: «Вы ду­ма­е­те, мы не до­га­да­ем­ся, что это ва­ши мыс­ли? Двад­ца­тый век – это век по­ст­ро­е­ния ком­му­низ­ма! А что го­во­ри­те вы?» Вот та­кое бы­ло вре­мя! (Сме­ёт­ся.)

– На­зва­ние «Боль­шая пе­ре­ме­на» то­же мож­но по­ни­мать дво­я­ко. С ним не бы­ло про­блем?

– С этим на­зва­ни­ем во­об­ще свя­за­на от­дель­ная ис­то­рия. В пер­во­на­чаль­ном ва­ри­ан­те сце­на­рий на­зы­вал­ся «При­клю­че­ния школь­но­го учи­те­ля». Но в пер­вый съё­моч­ный день вы­шла ве­чер­няя га­зе­та с хро­ни­кой Мос­филь­ма, там го­во­ри­лось, что ре­жис­сёр Алек­сей Ко­ре­нев при­сту­пил к съём­ке филь­ма с та­ким-то на­зва­ни­ем. В эту же не­де­лю при­шло сра­зу шесть­сот пи­сем от учи­те­лей со всей стра­ны: «Нас и так не­до­оце­ни­ва­ют, а тут вы ещё сни­ма­е­те про ка­кие-то при­клю­че­ния…». Ре­жис­сё­ра за­тре­бо­ва­ли в Ми­ни­с­тер­ст­во об­ра­зо­ва­ния. Но лю­ди там ра­бо­та­ли по­ни­ма­ю­щие, зам­ми­ни­с­т­ра ска­зал, что ни­че­го про­во­ка­ци­он­но­го в по­ве­с­ти не на­шёл, од­на­ко всё же по­про­сил при­ду­мать дру­гое на­зва­ние. Ко­неч­но, эта за­да­ча лег­ла на ме­ня. Я при­ехал в ЦДЛ и ска­зал, что объ­яв­ляю кон­курс на луч­шее на­зва­ние, приз – бу­тыл­ка ко­нь­я­ка. Не ус­пел до­го­во­рить, как опе­ра­тор тут же вы­ст­ре­лил: «Боль­шая пе­ре­ме­на!» Так и по­яви­лось на­зва­ние филь­ма.

– Как вы от­но­си­тесь к со­вре­мен­но­му ки­не­ма­то­гра­фу, в ча­ст­но­с­ти, к со­вре­мен­ным се­ри­а­лам?

– Есть ог­ра­ни­чен­ное чис­ло се­ри­а­лов, ко­то­рые я на­хо­жу се­рь­ёз­ны­ми. Как пра­ви­ло, та­кое ки­но ча­ще все­го яв­ля­ет­ся эк­ра­ни­за­ци­ей силь­ных ли­те­ра­тур­ных про­из­ве­де­ний. «В кру­ге пер­вом» Со­лже­ни­цы­на, на мой взгляд, за­ме­ча­тель­ный се­ри­ал. Хо­ро­шая ра­бо­та ре­жис­сё­ра, та­лант­ли­вые ак­тё­ры. Во­об­ще, о се­ри­а­ле мож­но су­дить по ко­ли­че­ст­ву се­рий: ог­ра­ни­чен­ное чис­ло эпи­зо­дов – вер­ный по­ка­за­тель. Ког­да в филь­ме бо­лее пят­над­ца­ти се­рий, это уже не ис­кус­ст­во, а про­сто ком­мер­че­с­кий про­ект. Его мо­гут сни­мать ода­рён­ные лю­ди, но всё рав­но труд­но от­де­лать­ся от ощу­ще­ния, что та­ким об­ра­зом лю­ди про­сто за­ра­ба­ты­ва­ют день­ги. К со­жа­ле­нию, сей­час очень ча­с­то не счи­та­ют­ся со зри­те­лем, по­ла­гая, что пуб­ли­ка – ду­ра.

В со­вет­ские го­ды са­мое не­га­тив­ное оп­ре­де­ле­ние, ко­то­рое мог­ла по­лу­чить све­жая ру­ко­пись, – это ког­да го­во­ри­ли, что идёт сплош­ная «иг­ра в под­дав­ки». Пи­са­тель на­ме­рен­но за­тя­ги­вал по­ве­ст­во­ва­ние, от­кла­ды­вая раз­вяз­ку на не­о­пре­де­лён­ный срок. Сей­час же со­зда­ёт­ся впе­чат­ле­ние, что на этом стро­ит­ся ог­ром­ное ко­ли­че­ст­во се­ри­а­лов. В та­кие се­ри­а­лы ча­с­то по­па­да­ют хо­ро­шие ак­тё­ры, и мне ис­крен­не ста­но­вит­ся их жал­ко. Они во мно­гом лю­ди под­не­воль­ные: при­гла­сит ре­жис­сёр или не при­гла­сит. В этом пла­не пи­са­те­ли, ко­неч­но, об­ла­да­ют боль­шей сте­пе­нью не­за­ви­си­мо­с­ти. Во вре­ме­на мо­ей мо­ло­до­с­ти ещё бы­ло жи­во по­ня­тие «пи­сать в стол». Пи­са­те­ли ча­с­то меж­ду со­бой шу­ти­ли, что «вот, я за­кон­чил пи­сать нуж­ни­ки и сей­час ся­ду за не­тлен­ку». Мы мог­ли «пи­сать в стол» и рас­счи­ты­вать на то, что ес­ли ра­бо­та на­пи­са­на хо­ро­шо, ра­но или по­зд­но чи­та­тель её по­лу­чит. А ес­ли пло­хо, то ту­да ей и до­ро­га. (Сме­ёт­ся.) В этом смыс­ле хо­ро­шим при­ме­ром все­гда был ро­ман «Ма­с­тер и Мар­га­ри­та» Бул­га­ко­ва.

– Вы смо­т­ре­ли эк­ра­ни­за­цию Вла­ди­ми­ра Борт­ко? Что вы мо­же­те о ней ска­зать?

– В об­щем, се­ри­ал вы­шел се­рь­ёз­ный… Вид­но, что де­ла­ли про­фес­си­о­на­лы. Но не­мно­го за­тя­ну­тый, ино­гда чув­ст­ву­ешь, что где-то мож­но бы­ло ко­ро­че. А ак­тёр Без­ру­ков, ко­то­рый сы­г­рал Ие­шуа… Я не мо­гу ска­зать, что по­ве­рил его иг­ре. Раз­ни­ца меж­ду че­ло­ве­ком на сце­не и тем, ка­кой он в жиз­ни, по­рой вно­сит не­ко­то­рую не­прав­до­по­доб­ность в его иг­ру.

– Ду­маю, это се­рь­ёз­ная про­бле­ма мно­гих ак­тё­ров, да и пи­са­те­лей то­же. Раз­ни­ца меж­ду пи­са­те­лем в жиз­ни и тем, ка­кой об­раз он со­зда­ёт сво­им твор­че­ст­вом, мо­жет быть ко­лос­саль­на.

– Да, это так. Я был зна­ком с Юри­ем Ка­за­ко­вым и ска­жу, в жиз­ни он был фе­но­ме­наль­но скуп. Дру­гие пи­са­те­ли ча­с­то под­тру­ни­ва­ли над этой его чер­той. По-до­б­ро­му, ко­неч­но. Но ка­кая до­б­ро­та, сколь­ко све­та в его рас­ска­зах! Я объ­яс­няю это так: всю эту жаж­ду до­б­ра он вло­жил ту­да, – в свою про­зу.

– Не­сколь­ко лет на­зад на эк­ра­ны вы­шел скан­даль­ный те­ле­се­ри­ал «Шко­ла» Ва­ле­рии Гай Гер­ма­ни­ки. Что вы мо­же­те ска­зать об этом филь­ме, ис­хо­дя из сво­е­го учи­тель­ско­го опы­та и то­го, ка­кой бы­ла шко­ла во вре­ме­на ва­ше­го пре­по­да­ва­ния?

– Я смо­т­рел не весь фильм, но от­нёс­ся к не­му с ин­те­ре­сом. Всё-та­ки я дав­но ушёл из шко­лы. Мо­гу лишь ска­зать, что шко­ла из­ме­ни­лась так же, как из­ме­ни­лась са­ма мо­ло­дёжь. Я по­мню те вре­ме­на, ког­да шла борь­ба со сти­ля­га­ми, и ес­ли ве­рить прес­се, то все они бы­ли кон­че­ны­ми не­го­дя­я­ми, уби­ты­ми ячей­ка­ми об­ще­ст­ва. Но что по­лу­чи­лось даль­ше? Из этих ре­бят вы­шли хо­ро­шие пе­да­го­ги, вра­чи, пи­са­те­ли, ака­де­ми­ки, ар­ти­с­ты… Ес­ли за­ду­мать­ся, в та­ком по­ве­де­нии де­тей и под­ро­ст­ков есть ка­кая-то фор­ма про­те­с­та. Ведь в ка­кой-то мо­мент мо­ло­дым лю­дям на­чи­на­ет ка­зать­ся, что они долж­ны что-то до­ка­зать сво­им ро­ди­те­лям, шко­ле. Это про­ис­хо­дит из-за то­го, что к ним не от­но­сят­ся все­рьёз. Во­лей-не­во­лей жизнь все­гда сво­дит­ся в со­пер­ни­че­ст­во меж­ду людь­ми. Ко­неч­но, кто-то от­но­сит­ся к это­му фи­ло­соф­ски и не от­хо­дит от по­став­лен­ной це­ли. А ко­му-то на­обо­рот: всё вре­мя нуж­но до­ка­зы­вать, са­мо­ут­верж­дать­ся. Эти лю­ди ищут се­бя че­рез то, что де­ла­ют вы­зов все­му об­ще­ст­ву. И, на­до ска­зать, мно­гие из них на­хо­дят се­бя.

Так что этот се­ри­ал по­ле­зен. Мо­жет, мно­гие и за­ду­ма­ют­ся о том, что та­кое шко­ла. Не мо­гу ска­зать, что я при­чис­ляю се­бя к тем, кто от­нёс­ся к это­му се­ри­а­лу пес­си­ми­с­ти­че­с­ки. Я су­жу по сво­ей мо­ло­до­с­ти, тог­да нам го­во­ри­ли с уко­ром: «вот он тан­цу­ет рок-н-ролл… тан­го». Ведь тан­го в то вре­мя – это же бе­зо­б­ра­зие! Или «что это у те­бя за брю­ки?» Хо­ди­ли це­лые бри­га­ды ми­ли­ции с нож­ни­ца­ми и про­сто раз­ре­за­ли всё, что не впи­сы­ва­лось в об­щий фор­мат. То же са­мое от­но­си­лось к при­чё­с­кам: Чер­ны­шев­ский, к при­ме­ру, был длин­но­во­ло­сым. Ка­за­лось бы, ка­кая раз­ни­ца? По­лу­ча­ет­ся, что лю­бое вре­мя дик­ту­ет свои пра­ви­ла. По­это­му я счи­таю, что этот фильм по­ка­за­ли не зря.

– А ка­кие те­мы, на ваш взгляд, долж­на ос­ве­щать со­вре­мен­ная ли­те­ра­ту­ра?

– В этом во­про­се нет ни­ка­ко­го кон­крет­но­го ре­цеп­та. Сей­час по­пу­ляр­но та­кое по­ня­тие, как «ли­те­ра­тур­ный про­цесс». В од­ном из сво­их ин­тер­вью Ва­си­лий Ак­сё­нов ска­зал: «Я вы­пал из ли­те­ра­тур­но­го про­цес­са», и я очень это­му уди­вил­ся. Что та­кое ли­те­ра­тур­ный про­цесс? Каж­дый пи­са­тель – оди­ноч­ка, ког­да он ра­бо­та­ет, ок­ру­жа­ю­щий мир пе­ре­ста­ёт для не­го су­ще­ст­во­вать. Я да­же не при­ем­лю де­ле­ние на ли­те­ра­тур­ные тра­ди­ции: будь то аван­гард или клас­си­че­с­кая тра­ди­ция. Вся­кий пи­са­тель пи­шет так, как он мо­жет пи­сать. Го­голь, к при­ме­ру, пи­сал так, как не мог пи­сать Пуш­кин, Тол­стой, Тур­ге­нев… Я не ду­маю, что Джойс и Каф­ка, уса­жи­ва­ясь за стол, го­во­ри­ли се­бе «вот сей­час я вы­дам им аван­гард». Пи­са­тель дол­жен пи­сать, от­тал­ки­ва­ясь от сво­е­го ми­ро­во­с­при­я­тия, от сво­е­го по­ни­ма­ния лю­дей. Ис­кус­ст­вен­но со­здан­ные те­мы ред­ко вы­ли­ва­ют­ся в сто­я­щие про­из­ве­де­ния. Един­ст­вен­ное, ко­неч­но, пи­са­тель дол­жен ис­по­ве­до­вать в сво­ём твор­че­ст­ве до­б­ро, до­б­рое от­но­ше­ние к ми­ру. Да­же к не­го­дя­ям в кни­ге мож­но на­учить­ся от­но­сить­ся с по­ни­ма­ни­ем.

Беседу вёл Александр ТАГИРОВ