Литературная Россия
       
Литературная Россия
Еженедельная газета писателей России
Редакция | Архив | Книги | Реклама |  КонкурсыЖить не по лжиКазачьему роду нет переводуЯ был бессмертен в каждом слове  | Наши мероприятияФоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Казачьему роду нет переводу»Фоторепортаж с церемонии награждения конкурса «Честь имею» | Журнал Мир Севера
     RSS  

Новости

17-04-2015
Образовательная шизофрения на литературной основе
В 2014 году привелось познакомиться с тем, как нынче проводится Всероссийская олимпиада по литературе, которой рулит НИЦ Высшая школа экономики..
17-04-2015
Какую память оставил в Костроме о себе бывший губернатор Слюняев–Албин
Здравствуйте, Дмитрий Чёрный! Решил обратиться непосредственно к Вам, поскольку наши материалы в «ЛР» от 14 ноября минувшего года были сведены на одном развороте...
17-04-2015
Юбилей на берегах Невы
60 лет журнал «Нева» омывает берега классического, пушкинского Санкт-Петербурга, доходя по бесчисленным каналам до всех точек на карте страны...

Архив : №30. 27.07.2012

Уэльбек и новый реализм

Кстати, во Франции сей термин появился пораньше, чем в России, как и многое другое. Новым реализмом там стали называть в области изобразительного искусства то, что настало в девяностых (после сюрреализма, постмодерна, перформансов, рисунков фекалиями, своими мозгами и кровью), – в основном возврат к изобразительности, то есть немодной прежде фигуративности, но с непосредственным использованием некоторых объектов, и в этом-то и заключалась новизна и сам реализм. Экспроприация инсталляции у постмодерна… Вообще же, как вы знаете не хуже меня, история термина теряется – но не в веках, а в Европе. Неореализм – итальянское кинематографиечское направление, – конечно же, никто не забывал, равно как и то, что он стал своеобразным филиалом соцреализма в Европе. Движение «радугистов», поклонение Довженко – которого в России нынче вспоминают лишь киноспециалисты, – многое советское, дававшее тогда фору в сфере важнейшего искусства (вот как Ленин-то запряг – о чём Мединский не кряк), стало определяющим в Италии. Не моему поколению вспоминать, однако ставка на самостоятельные социалистические революции за пределами соцлагеря была сделана большая и точная – но, увы, там же, в самом неореализме и компартии Италии, произошёл надлом. В кино первым «надломистом» стал Пазолини, причём его бегство от им же воспетого в «маме Роме» прежде стиля, бегство в неосимволизм (у нас что-то похожее делал Параджанов) и «Сало или 100 дней Содома» стало буквальным переломом его ног и прочих костей, обернулось убийством эпатажного гения…

 

Но это всё да­лё­кий идей­но для со­вре­мен­ни­ков двад­ца­тый век. Роль ис­кус­ст­ва, рав­но как и во­об­ще роль куль­ту­ры, объ­ек­тив­но воз­ра­с­та­ла толь­ко в хо­де соц­стро­и­тель­ст­ва, кон­вер­ген­ции на­ций – как толь­ко оное при­ос­та­но­ви­лось и на­ста­ла ре­с­та­в­ра­ция-ре­ак­ция, ра­зоб­щён­ность от­ра­зи­лась вез­де, вклю­чая сти­ли. Ис­кус­ст­во, при­чём не толь­ко в Рос­сии (что по­ка­зы­ва­ет да­лее гра­ниц рас­про­ст­ра­ня­ю­ще­е­ся вли­я­ние на­ших ли­те­ра­ту­ры и ки­но), по­ка­ти­лось в про­па­с­ти про­шло­го, яв­ля­ясь по фор­ме пост­мо­дер­нист­ским, а по су­ти не­о­язы­че­с­ким, ме­та­фи­зи­че­с­ким ка­ким-то… «Каж­до­му – своё», «у каж­до­го – своё ви­де­ние». Ка­кая уж тут ли­те­ра­ту­ра? Од­ни бло­ги ос­та­ют­ся. Субъ­ек­ти­визм и ин­ди­ви­ду­а­лизм – под­лин­ный, а не по-хру­щёв­ски ис­тол­ко­ван­ный без­гра­мот­но культ лич­но­с­ти, – ка­зал­ся мо­гиль­щи­ком все­го ре­а­лиз­ма во­об­ще, на ве­ки веч­ные. Цен­ность от­ра­же­ния и ос­мыс­ле­ния ре­аль­но­с­ти – упа­ла, как курс руб­ля и всей ев­ро­пей­ской ва­лю­ты (кста­ти, имен­но тут име­ет­ся за­бав­ное сов­па­де­ние – по­яв­ле­ние ев­ро и ре­ванш пи­са­те­лей-ре­а­ли­с­тов во Фран­ции). Но не­на­дол­го – от­ме­чу, что по­яв­ле­ние (уз­на­ва­е­мость, сле­же­ние за но­вин­ка­ми) Бег­бе­де­ра уже в кон­це де­вя­но­с­тых во Фран­ции ста­ло оп­ре­де­лён­ной ве­хой, со­бы­ти­ем. Мо­жет, Бег­бе­дер и не хо­тел быть тог­да та­ким уж ре­а­ли­с­том, од­на­ко – сно­ва роль об­ще­ст­ва в фор­ми­ро­ва­нии не толь­ко лич­но­с­ти, но и твор­че­с­кой лич­но­с­ти, – его та­ким хо­те­ли ви­деть. Мла­до­бур­жу­аз­ный, гла­мур­ный, но всё же ре­а­лист, с ко­кет­ст­вом псев­до­ни­мов, но ле­зу­щий в гу­щу па­риж­ской жиз­ни – Бег­бе­дер та­ки влез и на книж­ные пол­ки со­вре­мен­ни­ков.

Те­перь его эк­ра­ни­зи­ру­ют, так что мы-то, в пе­ре­во­дах чи­та­ю­щие всё за­поз­да­ло, име­ем де­ло не со скла­ды­ва­ю­щим­ся, а дав­но сло­жив­шим­ся ли­те­ра­тур­ным на­прав­ле­ни­ем, уже и клас­си­ков име­ю­щим. По­че­му-то Бег­бе­дер на­зы­ва­ет тра­ди­ци­он­но тро­и­цу – кро­ме се­бя об­ни­мая с од­ной сто­ро­ны Уэль­бе­ка, а с дру­гой Аме­ли Но­томб (хо­тя сти­ли­с­ти­че­с­ки она вряд ли близ­ка ре­а­лиз­му во­об­ще). То, что пи­са­ла Аме­ли в «Би­о­гра­фии го­ло­да» о се­бе, по­соль­ской доч­ке, в КНР – не на­зо­вёшь фэн­те­зи, но и к дей­ст­ви­тель­но­с­ти име­ет сла­бое от­но­ше­ние. Ско­рее, это по­пыт­ка втис­нуть те­му дет­ских вос­по­ми­на­ний и грёз в пло­хо зна­ко­мый ей по­ли­ти­че­с­кий кон­текст, чем стра­да­ют мно­гие рос­сий­ские се­рий­ные пи­са­тель­ни­цы. И ещё мно­го ки­не­ма­то­гра­фи­че­с­ких штам­пов в про­зе, что уже ко­с­вен­ный при­знак ре­а­лиз­ма, име­ю­щий­ся да­же у мэ­т­ра пост­мо­дер­на Роб-Грийе – на­ме­рен­но се­ро-мрач­ные то­на в опи­са­нии цве­ту­ще­го (в иных, пла­кат­ных и го­да­ров­ских, цвет­ных ин­тер­пре­та­ци­ях) Ки­тая… Ма­тё­рый, ап­ри­ор­ный ка­кой-то ан­ти­со­ве­тизм и ан­ти­ком­му­низм Но­томб при этом под­ве­ши­ва­ет её про­зу то­же в об­ла­с­ти не впол­не ху­до­же­ст­вен­ной, та­кое чти­во, на­вер­ное, уми­ля­ет од­них пра­во­за­щит­ни­ков… Но всё же на­стой­чи­вая хро­но­ло­гич­ность и пре­тен­зии на ре­а­ли­с­тич­ность не поз­во­ля­ют её пе­ре­ме­с­тить из-под пле­че­во­го объ­я­тия Бег­бе­де­ра. Ви­ди­мо, эпа­таж Аме­ли сво­дит­ся к су­гу­бо фран­цуз­ско­му дис­кур­су: ес­ли в кон­це ше­с­ти­де­ся­тых в клас­си­ке Го­да­ра крас­ный Ки­тай был ап­ри­ор­но ува­жа­ем, то Но­томб (no tomb – «нет над­гро­би­ям!») из род­ных де­вя­но­с­тых за­ни­ма­ет­ся по­сле­до­ва­тель­ным об­стё­бы­ва­ни­ем свя­тынь по­ко­ле­ния ре­во­лю­ци­о­не­ров-не­удач­ни­ков, не­мно­го в ду­хе «Меч­та­те­лей» Бер­то­луч­чи. Ка­кой-то чан с мо­чой воз­ни­ка­ет в иг­рах по­соль­ских де­ти­шек, ку­да они оку­на­ют плен­ни­ков, а Аме­ли (точ­нее, ге­ро­и­ня ро­ма­на) мет­ко пи­са­ет маль­чи­ку в глаз из по­зы стоя. Ну, впол­не крас­но­ре­чи­вый эпи­зод, что­бы со­ста­вить мне­ние…

И всё же Но­томб слиш­ком уж мно­го­ста­ноч­ни­ца, что­бы за­ин­те­ре­со­вать нас в кон­тек­с­те но­в­ре­а­лиз­ма. У неё мас­са ве­щей, прин­ци­пи­аль­но по­ту­с­то­рон­них вся­ко­му ре­а­лиз­му, мо­жет, их и сто­ит по­чи­тать, но не в пер­вую оче­редь – вре­мя до­ро­го, ведь вся­ко­му сти­лю от­ве­дён свой срок, и ну­жен «сво­е­ко­ры­ст­ный» ана­лиз ана­ло­гич­ных… Се­го­дня мне пред­став­ля­ет­ся на­и­бо­лее ин­те­рес­ным из фран­цуз­ской тро­и­цы Ми­шель Уэль­бек. Ро­ман его, уже ко­ро­но­ван­ный Гон­ку­ров­ской пре­ми­ей, «Кар­та и тер­ри­то­рия» – это ши­ро­кий шаг от по­псо­во­с­ти и кли­по­во­с­ти по­теш­ни­ка Бег­бе­де­ра к боль­шой фор­ме и да­же боль­шо­му сти­лю. Кста­ти, на­зва­ние – ус­лов­ное, в нём нет ни вто­ро­го смыс­ла, ни че­го-ни­будь ещё, это про­сто вы­рван­ный эпи­зод-гла­ва, на­ст­ра­и­ва­ю­щий чи­та­те­ля на ин­тел­лек­ту­аль­ность… Что при­ят­но с пер­вых строк – опять же ки­не­ма­то­гра­фи­че­с­кая и ис­то­ри­че­с­кая оп­ре­де­лён­ность хро­но­то­па и ге­роя. Но не спе­ши­те ра­до­вать­ся клас­си­ке…

Сам по се­бе сю­жет и по­ве­ст­во­ва­тель­ную по­зи­цию ав­то­ра впол­не мож­но от­не­с­ти к клас­си­ке – судь­ба со­вре­мен­но­го ху­дож­ни­ка, его пси­хо­ло­ги­че­с­кий и да­же на­ци­о­наль­ный пор­т­рет, сде­лан­ный не без иро­нии (лишь ме­с­та­ми пост­мо­дер­нист­ской, но об этом да­лее). Ав­тор, не­смо­т­ря на то, что в ро­ма­не по­явит­ся Ми­шель Уэль­бек, за­ни­ма­ет на­столь­ко не­о­ри­ги­наль­ную по­зи­цию гос­по­да бо­га, что тут нет ни­че­го спе­ци­фи­че­с­ки ре­а­ли­с­ти­че­с­ко­го или же пост­мо­дер­нист­ско­го. Так пи­сал Пе­ле­вин, так пи­шет Сен­чин, так все пи­шут – увы, да­же для ре­а­ли­с­тов не ста­ло вы­зо­вом это за­ез­жен­ное и со­мни­тель­ное (за па­ру ве­ков та­ких пи­са­ний – по­ра бы усом­нить­ся!) все­зна­ние ав­то­ра, спо­кой­но за­гля­ды­ва­ю­ще­го за за­ве­су за­в­т­ра и т.д. Лич­но я, раз­ду­мы­вая де­лать стиль с ко­го и на­зы­вая его по­на­ча­лу са­мо­кри­тич­но «субъ­ек­тив­ным ре­а­лиз­мом» – толь­ко Джой­са по­ни­мал в его са­мых субъ­ек­тив­ных за­плы­вах-по­то­ках со­зна­ния, на­сту­пив­ше­го на гор­ло пес­не бо­га, всё зна­ю­ще­го о ге­ро­ях. Вну­т­рен­няя речь – да (при­чём толь­ко од­на, ав­тор­ско-ге­рой­ская), за­ка­д­ро­вые ав­тор­ские ком­мен­та­рии с «не­бес» – нет. На­доб­но, счи­тал я, до­бить­ся ра­вен­ст­ва ав­то­ра и ге­роя – с не­бес на зем­лю ски­нуть эту са­мо­до­воль­ную ав­тор­скую по­зи­цию. Ни­ка­ких ре­ма­рок в реп­ли­ках про­меж ти­ре, рас­сказ­чик-ге­рой зна­ет всё лишь о се­бе, о дру­гих по­ве­ст­ву­ет, до­га­ды­ва­ет­ся, но внутрь лезть не сме­ет. По­сле­до­ва­тель­ный, фор­маль­ный ате­изм в ли­те­ра­ту­ре, вы пра­виль­но по­ду­ма­ли. Так и воз­ник ра­ди­каль­ный ре­а­лизм: по­дроб­но­с­ти не в вы­во­дах, а в со­бы­ти­ях на­хо­дя­щий, вез­де­су­щую бо­го-ав­тор­скую мысль и ком­мен­та­рии из не­мыс­ля­щей ма­те­рии из­го­ня­ю­щий…

Так вот: Уэль­бек на­столь­ко, ви­ди­мо, пре­зрел все эти рам­ки и тра­ди­ции, что пи­шет пре­дель­но про­сто, без фин­те­лей Бег­бе­де­ра, ко­то­рый в «трёх­кни­жии» та­ки рух­нул с мо­то­рол­ле­ра сво­е­го из псев­до­ни­ма в род­ное имя. По­ка­за­тель­но рух­нул – и Уэль­бек, ес­ли счи­тать его ро­ман сле­ду­ю­щей реп­ли­кой, то­же по­иг­рал с этим от­ка­зом от клас­си­че­с­ко­го ко­кет­ст­ва 19-го ве­ка. Ес­ли Бег­бе­дер про­сто, как Сен­чин уже в на­ча­ле 90-х (прав­да, всё ещё вы­ду­мы­вая ге­ро­ев и пря­чась за псев­до­ни­ма­ми), по­се­лил­ся сам в се­бе и от­ре­с­та­в­ри­ро­вал по­ста­мент очер­ки­с­та для бю­с­та ро­ма­ни­с­та, то Уэль­бек ре­шил и тут по­шу­тить. Его ге­рой-ху­дож­ник об­ра­ща­ет­ся к не­му же с за­ка­зом тек­с­та для ка­та­ло­га вы­став­ки. И тут воз­ни­ка­ет не про­сто иро­нич­ный, но ме­с­та­ми и ко­мич­ный ав­то­пор­т­рет пи­са­те­ля в ин­те­рь­е­ре оди­но­че­ст­ва. То­же шту­ка со­вре­мен­ная. Уэль­бе­ку во­об­ще ин­те­рес­на со­вре­мен­ность да­же не ну­ле­вых, а уже де­ся­тых – он так и рвёт­ся впе­рёд и под ко­нец ро­ма­на вы­ры­ва­ет­ся…

Точ­но по­до­б­ран ма­те­ри­ал – па­риж­ский быт ху­дож­ни­ка, ко­то­рый на­чи­нал как фо­то­граф, а по­том вдруг взял­ся за кисть и по­сле ма­ни­а­каль­но­го вни­ма­ния к ин­ст­ру­мен­там (мо­лот­кам, га­еч­ным клю­чам, по­том – до­рож­ным кар­там) об­ра­тил­ся к ли­цам, но стал не пор­т­ре­ти­с­том, а боль­ше, чем пор­т­ре­ти­с­том. Штри­хом да­на и ре­т­ро­спек­ти­ва се­мей­ная: дед ху­дож­ни­ка был фо­то­гра­фом-не­удач­ни­ком, от не­го он и унас­ле­до­вал ар­ха­и­че­с­кий ап­па­рат, в ито­ге сде­лав­ший его по­пу­ляр­ным. Сот­ни сним­ков ва­ля­ют­ся на по­лу, ху­дож­ник в по­ла­га­ю­щем­ся оди­но­че­ст­ве стре­мит­ся к со­вер­шен­ст­ву, ва­рь­и­ру­ет свет и про­чие внеш­ние фак­то­ры ре­аль­но­с­ти пе­ред за­вет­ным щелч­ком. Ге­рой не из кра­сав­цев, чах­ло­ват, как сред­ний чи­та­тель – по­это­му в не­го лег­ко и под­се­ля­ешь­ся по ме­ре чте­ния. И по­это­му ста­но­вит­ся ин­те­рес­нее, до­бьёт­ся ли он ус­пе­ха. «Фран­цу­зик мой не­до­де­лан­ный» – так на­зва­ла его рус­ская за­во­е­ва­тель­ни­ца Па­ри­жа. Она то­же да­на без из­ли­шеств, но ми­ло. Блон­дин­ка, длин­но­но­гая и… ску­ла­с­тая (это вам на за­мет­ку: как нам ка­жут­ся ши­ро­ко­ли­цы­ми ка­за­хи, на­при­мер, так уз­ко­ли­цым фран­цу­зам ка­жем­ся мы ску­ла­с­ты­ми – иго-с).

Он сни­ма­ет кар­ты под раз­ны­ми ра­кур­са­ми – ну что это, как не кон­цеп­ту­а­лизм (вспо­ми­на­ем, за что был пре­ми­ей Ма­ле­ви­ча на­граж­дён Ос­мо­лов­ский – за скульп­тур­ное скру­пу­лёз­ное вос­пе­ва­ние ба­шен тан­ков)? Она ра­бо­та­ет в вы­пу­с­ка­ю­щей эти кар­ты ТНК – так по­лу­чи­лось, что его имен­но эти кар­ты воз­буж­да­ли как ху­дож­ни­ка. Меж ни­ми вспы­хи­ва­ет страсть, ког­да она са­дит­ся на кор­точ­ки, раз­гля­ды­вая на­бро­сан­ные на по­лу его квар­ти­ры сним­ки, и ми­ни-юб­ка за­ди­ра­ет­ся… Уэль­бек ми­ни­ма­ли­с­ти­чен там, где до не­го про­шлись ар­мии по по­дроб­но­с­тям – мо­жет, как по­жи­лой Ли­мо­нов. Но всё-та­ки в «Сы­рах» Эду­ард ве­рен се­бе, субъ­ек­тив­но­с­ти сво­ей в же­но­во­с­при­я­тии – чёрт с ни­ми, Чёр­ный с ни­ми, с по­дроб­но­с­тя­ми, но свою вну­т­рен­нюю «ру­ко­ять ге­ге­лев­ской ло­па­ты», на­ча­ло взгля­да – он не пря­чет.

– У тво­ей по­дру­ги дей­ст­ви­тель­но та­кие боль­шие сись­ки, как на фо­то­гра­фии?

– Ог­ром­ные.

– Хм. Я бы хо­тел вре­мя от вре­ме­ни их тро­гать.

Ве­рен се­бе Эдич­ка, хоть без из­ли­шеств, но «Эдич­ка в се­бе». Кста­ти, об­щий ге­рой двух ко­ри­фе­ев (у Ли­мо­но­ва в «Кни­ге мёрт­вых» дей­ст­ви­тель­но ге­рой) – Жан-Эдерн, Уэль­бе­ком упо­ми­на­е­мый по слу­чаю. Но вот как он по­пал паль­цем в не­бо, точ­нее ны­неш­не­го пре­зи­ден­та, сто­ит про­ци­ти­ро­вать: «Они бы­с­т­ро при­вык­ли к те­а­т­раль­но­му то­ну офи­ци­ан­тов в звё­зд­ных за­ве­де­ни­ях, пе­ре­чис­ляв­ших ин­гре­ди­ен­ты пред­ва­ри­тель­ных лёг­ких за­ку­сок и раз­лич­ных «ком­пли­мен­тов от ше­фа» и по всем пра­ви­лам дек­ла­ма­ци­он­но­го ис­кус­ст­ва вос­кли­цав­ших с вы­ра­же­ни­ем при каж­дой пе­ре­ме­не блюд: «При­ят­но­го про­дол­же­ния, гос­по­да-да­мы!», при­чём Джед вся­кий раз вспо­ми­нал мо­ло­до­го упи­тан­но­го свя­щен­ни­ка, су­дя по все­му – со­ци­а­ли­с­та, по­же­лав­ше­го им с Же­не­вь­е­вой «при­ят­но­го бо­го­слу­же­ния». Ког­да они, под­дав­шись вне­зап­но­му по­ры­ву, за­шли на вос­крес­ную ут­рен­нюю служ­бу в Нотр-Дам, ед­ва вы­ско­чив из кой­ки в её сту­дии на буль­ва­ре Мон­пар­нас. Он не раз вспо­ми­нал о нём – свя­той отец, внеш­не вы­ли­тый Фран­суа Ол­ланд, в от­ли­чие от по­ли­ти­че­с­ко­го ли­де­ра, вы­брал путь скоп­ца для Цар­ст­ва Не­бес­но­го».

Кста­ти, стран­ный на­сто­я­тель­ный кур­сив смо­т­рит­ся в ро­ма­не весь­ма по-фран­цуз­ски, по-учи­тель­ски, этот при­ём имен­но сей­час, в хо­де ра­бо­ты над Тре­ть­ей ча­с­тью «По­эмы Сто­ли­цы», для ме­ня столь бли­зок и ак­ту­а­лен, что я прям взрев­но­вал… Прав­да, по­хи­т­рее у на­ше­го бра­та. А вот те­перь возь­мём­ся за са­мое ин­те­рес­ное и ха­рак­тер­ное у Уэль­бе­ка!

Как вы уже по­ня­ли из ци­та­ты, он по-бег­бе­де­ров­ски «сгряб­сил» це­ле­вую ау­ди­то­рию – не­да­ром вы­бран­ная им для ро­ма­на часть ре­аль­но­с­ти на­зы­ва­ет­ся ак­ту­аль­ным ис­кус­ст­вом. Что ин­те­рес­но чи­та­ю­щим со­вре­мен­ни­кам в по­ру кри­зи­са ка­пи­та­лиз­ма? Нет, не ре­во­лю­ция – я уже сло­вил ло­ха на этом по­при­ще в пер­вых двух ча­с­тях «П.С.». Ре­во­лю­ция для це­ле­вой ау­ди­то­рии – ло­зунг, а ло­зунг – не би­о­гра­фия, его на 800 стра­ниц не рас­тя­нешь. Ин­те­ре­сен – в лю­бой сфе­ре – ус­пех. И тут, кста­ти, Сен­чин, ро­ма­нист уже опыт­ный, в «Ин­фор­ма­ции» по­сту­пил впол­не по-уэль­бе­ков­ски, но толь­ко в на­ча­ле – по­том-то увёл в ре­во­лю­цию ге­роя-не­удач­ни­ка (на­сколь­ко я по­нял при пер­вом зна­ком­ст­ве)… Джед-ху­дож­ник с по­мо­щью сво­ей рус­ской люб­ви до­би­ва­ет­ся ус­пе­ха, опять же, ста­но­вясь бо­га­тым спер­ва про­сто че­рез Ин­тер­нет-сайт, со­здан­ный для не­го слу­чай­но им вос­пе­тым «Ми­ш­ле­ном», из­го­то­ви­те­лем карт, точ­нее, за его счёт. Со­блаз­ни­тель­на не толь­ко фор­му­ла со­вре­мен­но­го ус­пе­ха, до­стиг­ну­то­го та­лан­том, – спо­соб за­во­ра­жи­ва­ет. Вы про­во­ди­те од­ну вы­став­ку, по­ра­бо­тав об­сто­я­тель­но лишь над спи­с­ком при­гла­шён­ных тол­сто­су­мов и кри­ти­ков, – а да­лее са­ми че­рез сайт стри­жё­те ку­по­ны, по­зна­ё­те ры­ноч­ную сто­и­мость сво­их ше­де­в­ров. Соб­ст­вен­но, они и ше­де­в­ра­ми ста­но­вят­ся при рос­те це­ны – тут Уэль­бек ух­ва­тил об­ще­ст­во за его бур­жу­аз­ные те­с­ти­ку­лы. Ни­ка­ких по­сред­ни­ков, кро­ме пи­ар­щи­цы (про­фес­сия в кон­крет­ном об­ра­зе Мэ­ри­лин, об­стё­бан­ная Уэль­бе­ком весь­ма) и лю­бов­ни­цы. По­том уже на­хо­дит­ся га­ле­рист – то­же му­жик со­вре­мен­ный, эта­кий но­вый про­ле­та­рий, про­сто по слу­чаю ку­пив­ший вы­год­ную для экс­по­зи­ций пло­щадь и за­ни­ма­ю­щий­ся ис­кус­ст­вом не ра­ди де­нег, а из соб­ст­вен­но­го ин­те­ре­са. Джед и его де­ла­ет вско­ре мил­ли­о­не­ром (ско­рее, прав­да, на­обо­рот) – и уже не фо­то­ис­кус­ст­вом сво­им, а мас­ля­ны­ми хи­та­ми.

Ин­те­рес­ны ус­пеш­ные… И рус­ская при­шлая кра­са­ви­ца Оль­га (нет, Уэль­бек её не вос­пе­ва­ет, он да­ёт её про­сто как на­столь­ко ста­ти­с­ти­че­с­ки ощу­ти­мую в со­вре­мен­ном Па­ри­же ре­аль­ность, что и тру­да в опи­са­нии нет) – ус­пеш­на, и те­перь ко­рен­ной па­ри­жа­нин ху­дож­ник-мил­ли­о­нер. На­сколь­ко брез­гу­ет пор­т­ре­тиз­мом Уэль­бек в слу­чае Дже­да, на­столь­ко он, поч­ти как спра­воч­ник, ми­ни­ма­ли­с­ти­чен в при­кос­но­ве­нии «ки­с­ти» к Оль­ге: «Блед­ное, поч­ти про­зрач­ное ли­цо, бе­ло­ку­рые во­ло­сы и вы­со­кие ску­лы – она в точ­но­с­ти со­от­вет­ст­во­ва­ла об­ра­зу сла­вян­ской ди­вы, рас­ти­ра­жи­ро­ван­но­му по­сле рас­па­да СССР мо­дель­ны­ми агент­ст­ва­ми и глян­це­вы­ми жур­на­ла­ми». Штамп «рас­па­да», кста­ти, ста­вил Уэль­бе­ка ря­дом со свя­тым ду­хом их тро­и­цы, с Но­томб – но Ми­шель всё же ре­флек­сив­нее, как ми­ни­мум. Отец Дже­да, бла­го­да­ря ко­то­ро­му со­вер­ша­ет­ся в ро­ма­не экс­кур­сия не толь­ко в мир по­ко­ле­ния хип­пи, став­ше­го в си­лу об­сто­я­тельств яп­пи, но и в «Эль­до­ра­до» эв­та­на­зии, – и есть тот со­бе­сед­ник, ко­то­рый оли­це­тво­ря­ет ХХ век. Не­сбыв­ши­е­ся меч­ты, кри­ти­ка кон­ст­рук­ти­виз­ма, Кор­бю­зье как во­пло­ти­тель то­та­ли­та­риз­ма в до­мах – ах, как тут не уз­нать на­ших род­ных ли­бе­ра­лов, как не вер­нуть­ся в де­вя­но­с­тые, ког­да во всём ме­ре­щил­ся от­пе­ча­ток про­кля­той со­вет­ской ро­ди­ны и уни­зив­ше­го её ве­ли­че­ст­во Лич­ность боль­ше­виз­ма!..

Ро­ман ак­ту­а­лен: в его ди­а­ло­гах, пи­ще ин­тел­лек­ту­а­лов, нет ни­че­го, че­го не бы­ло бы в шу­мах ре­аль­но­с­ти, в ощу­ще­ни­ях, ко­то­рые ма­ло кто то­ро­пит­ся осо­зна­вать из со­вре­мен­ни­ков – пе­ре­во­дя в иде­о­ло­ги­че­с­кое, де­лая сле­ду­ю­щий шаг. Дол­гий но­во­год­ний раз­го­вор уже при­го­во­рён­но­го к смер­ти от­ца ху­дож­ни­ка, из ар­хи­тек­то­ра-меч­та­те­ля став­ше­го стро­и­тель­ным биз­не­с­ме­ном, – это раз­го­вор на­чав­ше­го­ся мил­ле­ни­у­ма-бур­жуа с со­ци­а­ли­с­ти­че­с­ким ве­ком-не­удач­ни­ком (ка­ким трак­ту­ют его ев­ро­пей­цы и с их по­да­чи на­ша ре­г­рес­сив­ная ли­бе­раль­ная об­ще­ст­вен­ность). Тут нам, но­в­ре­а­ли­с­там, ещё пи­сать и пи­сать, ко­пать и пе­ре­ка­пы­вать…

Отец ху­дож­ни­ка бе­жит за смер­тью к швей­цар­ско­му кон­вей­е­ру эв­та­на­зии – про­сто­та и бы­с­т­ро­та про­це­ду­ры от­резв­ля­ет, пе­пел идёт на корм ры­бам, от че­ло­ве­ка ос­та­ёт­ся учёт­ная кар­точ­ка с ито­гом «про­це­ду­ра про­шла ус­пеш­но». Уэль­бек и тут зло улы­ба­ет­ся: со­сед­ний пуб­лич­ный дом име­ет ку­да мень­шую про­пу­ск­ную спо­соб­ность. Вы­ми­ра­ю­щей под игом де­со­ве­ти­за­ции и ли­бе­раль­ных ре­форм Рос­сии – и это близ­ко. Но судь­ба ус­пеш­но­го ху­дож­ни­ка, в кон­це кон­цов, скуч­на. Тут и по­мо­га­ет по­ко­пав­ше­му­ся в ре­аль­но­с­ти ну­ле­вых и про­шлых лет Уэль­бе­ку ста­рый друг пост­мо­дерн, иро­нич­но за­став­ля­ю­щий на за­ку­с­ку по­фан­та­зи­ро­вать. И де­тек­тив по­мо­га­ет – в об­щем, не­кое вто­рое ды­ха­ние и есть сюр-приз, bien sur, без ко­то­ро­го ро­ман-ро­зы­г­рыш не со­сто­ял­ся бы. По­сте­бав­шись над весь­ма ре­а­ли­с­тич­но дан­ным в эпи­зо­дах Бег­бе­де­ром и со­бой, ал­ка­шом с зу­дя­щим гриб­ком на но­гах («Пи­са­тель ещё и под­ва­ни­вал»), Уэль­бек об­ра­тил­ся за по­мо­щью к убий­це-кон­цеп­ту­а­ли­с­ту. Чем за­нят по­пу­ляр­ный со­вре­мен­ный пи­са­тель, чем жи­вёт? Па­ра эпи­зо­дов встреч Дже­да с Ми­ше­лем ис­чер­пы­ва­ют во­про­сы: это при­мер­но тот же са­мый пи­са­тель, спи­ва­ю­щий­ся в сво­ём «во­ню­чем особ­ня­ке», из «Сталке­ра», ге­ни­аль­но сы­г­ран­ный Со­ло­ни­цы­ным. Это вы­ми­ра­ю­щий вид, ко­то­рый рад при­ра­бот­ку, по­сколь­ку да­же то­по­вым пи­са­те­лям жи­вёт­ся не жир­но. Раз­ве­дён­ные, рас­пух­шие пу­зом и ис­ху­да­лые ли­цом от ал­ко­го­лиз­ма, они до­жи­ва­ют век в ке­лье ге­до­низ­ма, чи­тая лишь им ин­те­рес­ных за­бы­тых ге­ни­ев про­шло­го ве­ка, спо­соб­ны за­дол­бать вы­держ­ка­ми и клас­си­фи­ка­ци­я­ми на этот счёт… Са­мо­иро­ния Уэль­бе­ка тут уже – кри­ти­ка об­ще­ст­ва, в его за­кут­ке по име­ни Пи­са­тель. Он до­сто­ин смер­ти-кар­ти­ны.

Го­ло­вы Уэль­бе­ка и его со­ба­ки от­ре­за­ны хи­рур­ги­че­с­ким ла­зе­ром, тща­тель­но на­ст­ру­ган­ное мя­со раз­ло­же­но на ко­в­ре в су­пре­ма­ти­че­с­ком ха­о­се, ко­с­ти в ка­ми­не. Кар­ти­на со­зда­на ра­ди фо­то­гра­фий, не­из­беж­ных при ос­мо­т­ре ме­с­та пре­ступ­ле­ния: де­ре­вен­ских по­ли­цей­ских, за­шед­ших в ком­на­ту сель­ско­го до­ма пи­са­те­ля, рвёт по­том на ули­це. Тор­же­ст­во со­вре­мен­но­го ис­кус­ст­ва, точ­ность по­па­да­ния в це­ле­вую ау­ди­то­рию. На се­кун­ду мы по­до­зре­ва­ем глав­но­го ге­роя в со­зда­нии та­кой кар­ти­ны – ведь ему уже опо­сты­ле­ли и кар­ти­ны мас­лом… Это и есть по­бе­да ав­то­ра – ес­ли об­ман­ка сра­бо­та­ет, де­тек­тив (ро­ман) удал­ся. По­том-то слу­чай­но оты­с­ки­ва­ет­ся на­сто­я­щий убий­ца, уже уби­тый – бо­гач-кол­лек­ци­о­нер, за­ма­с­ки­ро­вав­ший кра­жу пор­т­ре­та Уэль­бе­ка, на­пи­сан­но­го Деж­дом, под кон­цеп­ту­аль­ное убий­ст­во. В об­щем, вот оно, об­ще­ст­во по­треб­ле­ния, с жи­ру свих­нув­ше­е­ся – без ка­кой-ли­бо по­ли­ти­че­с­кой кри­ти­ки. А по­се­лив­ший­ся оди­но­ко, как уби­тый Уэль­бек (став­ший не­за­дол­го до смер­ти ре­ли­ги­оз­ным), ху­дож­ник ста­ре­ет в до­стат­ке, фо­то­гра­фи­ру­ет рас­пад фо­то­гра­фий и рас­те­ний – сно­ва со­вре­мен­ное ис­кус­ст­во, но дан­ное в ре­т­ро­спек­ти­ве, как что-то про­шед­шее да­же.

Ста­рик Джед да­ёт пред­смерт­ное ин­тер­вью, клас­сик «со­вре­мен­но­го» ис­кус­ст­ва де­лит­ся тай­на­ми тех­ни­че­с­ких хи­т­ро­с­тей (и ни­ка­ких идей, кон­цеп­ций, чи­с­тое экс-со­вре­мен­ное ис­кус­ст­во!), сде­лав­ших его по­жиз­нен­ным бо­га­чом. Но бо­гат­ст­во не при­но­сит сча­с­тья – как с хо­зяй­кой ши­кар­ной па­риж­ской квар­ти­ры Оль­гой, лю­бовь к ко­то­рой умер­ла при вто­ром при­бли­же­нии, так и с де­дом Дже­дом ус­пех сы­г­рал ста­рую шут­ку. При ка­пи­та­лиз­ме ус­пех есть путь не к об­ще­ст­ву, а от не­го: апо­ло­гия оди­но­че­ст­ва… По­след­ней улыб­кой Уэль­бе­ка со­вре­мен­ни­кам яв­ля­ет­ся про­гноз на бу­ду­щее – бла­го­да­ря че­му Фран­ция пе­ре­жи­вёт ны­неш­ний кри­зис. Ту­ризм и гос­тро­но­мия (го­су­дар­ст­вен­но­го уров­ня эко­но­ми­че­с­кая став­ка) – дей­ст­ви­тель­но в ро­ма­не мно­го и по­дроб­но жрут, че­го не ска­жешь о сек­се. Тут Уэль­бек ос­тав­ля­ет пу­с­ты­ми пол­ст­ра­ни­цы и спе­шит к но­вой гла­ве – поч­ти как соц­ре­а­ли­с­ты на­ши род­ные. Та­бу воз­вра­ща­ют­ся ту­да, где про­шли та­бу­ны пи­са­те­лей-опи­са­те­лей. Об­щее с Бег­бе­де­ром, ка­кой-то кар­тель­ный сго­вор – ес­ли уж пи­сать об этом, то гру­бо и ко­рот­ко, та­ки­ми штам­па­ми, чтоб про­чим не­по­вад­но бы­ло. Но это бег­ст­во от ре­аль­но­с­ти, ко­то­рое лишь кри­ти­ко­вав­ший ме­ня Та­та­ри­нов, по­жа­луй, оце­нит. Как в той те­ле­рек­ла­ме на­ча­ла 90-х: «Ком­пью­те­ры, прин­те­ры – на­до­ело! Сколь­ко мож­но? Столь­ко, сколь­ко нуж­но».

«Кар­та и тер­ри­то­рия», бе­зус­лов­но, ре­а­ли­с­ти­че­с­кий ро­ман, в ко­то­ром да­же кри­ти­че­с­кий пост­мо­дерн (я бы так его на­звал) ра­бо­та­ет в ка­че­ст­ве ла­бо­ра­тор­но­го ка­та­ли­за­то­ра – в це­лях про­яв­ки тен­ден­ций те­ку­щих лет. Но­виз­на ре­а­лиз­ма тут имен­но в фу­ту­ро­ло­ги­че­с­ком вы­хо­де из се­го дня, вре­мен­ном, лишь при­ви­ва­ю­щем вкус к жиз­ни не в нар­ко­те и «ми­рах», а в Ре­аль­но­с­ти. Сам пост­мо­дерн этот при­ём де­ла­ет дей­ст­ви­тель­но­с­тью, ана­ли­зи­ру­е­мой и пред­ска­зу­е­мой, объ­ек­том. Кри­ти­ка кри­ти­ки, от­ри­ца­ние от­ри­ца­ния – но­в­ре­а­лизм, из­жи­ва­ю­щий, но не ис­клю­ча­ю­щий стар­пё­ра-пост­мо­дер­на. Вот за это кни­гу Уэль­бе­ка я и ос­ме­люсь ре­ко­мен­до­вать. 


Дмитрий ЧЁРНЫЙ




Поделитесь статьёй с друзьями:
Кузнецов Юрий Поликарпович. С ВОЙНЫ НАЧИНАЮСЬ… (Ко Дню Победы): стихотворения и поэмы Бубенин Виталий Дмитриевич. КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО. События 1967–1969 гг. Игумнов Александр Петрович. ИМЯ ТВОЁ – СОЛДАТ: Рассказы Кузнецов Юрий Поликарпович. Тропы вечных тем: проза поэта Поколение Егора. Гражданская оборона, Постдайджест Live.txt Вячеслав Огрызко. Страна некомпетентных чинуш: Статьи и заметки последних лет. Михаил Андреев. Префект. Охота: Стихи. Проза. Критика. Я был бессмертен в каждом слове…: Поэзия. Публицистика. Критика. Составитель Роман Сенчин. Краснов Владислав Георгиевич.
«Новая Россия: от коммунизма к национальному
возрождению» Вячеслав Огрызко. Юрий Кузнецов – поэт концепций и образов: Биобиблиографический указатель Вячеслав Огрызко. Отечественные исследователи коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока Казачьему роду нет переводу: Проза. Публицистика. Стихи. Кузнецов Юрий Поликарпович. Стихотворения и поэмы. Том 5. ВСЁ О СЕНЧИНЕ. В лабиринте критики. Селькупская литература. Звать меня Кузнецов. Я один: Воспоминания. Статьи о творчестве. Оценки современников Вячеслав Огрызко. БЕССТЫЖАЯ ВЛАСТЬ, или Бунт против лизоблюдства: Статьи и заметки последних лет. Сергей Минин. Бильярды и гробы: сборник рассказов. Сергей Минин. Симулянты Дмитрий Чёрный. ХАО СТИ Лица и лики, том 1 Лица и лики, том 2 Цветы во льдах Честь имею: Сборник Иван Гобзев. Зона правды.Роман Иван Гобзев. Те, кого любят боги умирают молодыми.Повесть, рассказы Роман Сенчин. Тёплый год ледникового периода Вячеслав Огрызко. Дерзать или лизать Дитя хрущёвской оттепели. Предтеча «Литературной России»: документы, письма, воспоминания, оценки историков / Составитель Вячеслав Огрызко Ительменская литература Ульчская литература
Редакция | Архив | Книги | Реклама | Конкурсы



Яндекс цитирования