Архив : №38. 21.09.2012

И терпимы будете

Уважаемая редакция газеты «Литературная Россия»! Вы знаете, что контакты мои с родиной туманны и мало осязаемы, но боль моя жива, мнения мои связаны с Россией, а вопли толпы (газетной) позывают отругиваться. Если нет возможности опубликовать письмо к Захару Прилепину, то, пожалуйста, переправьте это ему, что мне кажется важным, так как любому человеку над пропастью грозит опасность. В данном случае, личное мнение опасно в быту и в творчестве. Собственно, из-за мнений столько злости и крику. И когда мнение формируется приказом, начинаются убийства.

Слу­хи до­нес­ли, что к За­ха­ру При­ле­пи­ну оче­редь ду­э­лян­тов. Пу­с­ти­те ме­ня без оче­ре­ди, я то­же имею шпа­жон­ку, я ста­рый, мо­гу не ус­петь вы­хва­тить ору­жие... А фех­то­вать не бу­ду. Не зло­дей я и не гра­бил ле­сом. Я из ле­су вы­шел, мо­ро­за нет, и за­ня­тия нет, а кру­гом гвалт. Пря­мо из серд­ца Рос­сии раз­но­го­ло­си­ца, че­рес­по­ло­си­ца. То за, то про­тив. Я – меж­ду. За пре­де­ла­ми, ины­ми сло­ва­ми, ни­ко­му и ни­как. Но раз­ве это ме­ня­ет суть слу­чая?! По­это­му, Ев­ге­ний Ни­ко­ла­е­вич, чи­тай­те и тер­пи­те. И тер­пи­мы бу­де­те.

Об­ра­ще­ние к Ста­ли­ну или к ста­ли­низ­му для ме­ня вещь дав­няя, слож­ная, бо­лез­нен­ная, лю­тая и не­об­хо­ди­мая. На­ча­лось это в день смер­ти Ста­ли­на. Моя мать ре­ве­ла бе­лу­гой и при­чи­та­ла: «Как же мы те­перь жить бу­дем?» Ведь мы так вам ве­ри­ли, то­ва­рищ Ста­ли, как, мо­жет быть, не ве­ри­ли се­бе. И пло­хой сын спро­сил: «Что ты ре­вёшь? Те­бе что, зуб вы­рва­ли?» Мать за­шлась на сло­ве стыд, а мне стыд­но не бы­ло. Мой друг, он при­сут­ст­во­вал на пред­став­ле­нии, от­мол­чал­ся, но смо­т­рел на ме­ня ко­со, а че­рез сут­ки, под­пив до нуж­но­го уров­ня, от­пра­вил­ся в Моск­ву хо­ро­нить Ста­ли­на. До по­хо­рон де­ло не до­шло, пья­ную го­пу бес­плат­но вер­ну­ли в Пи­тер из Ка­ли­ни­на. Глеб Гор­бов­ский в сво­их ме­му­а­рах об этом не пи­шет, по­де­лом ему...

Сле­ду­ю­щий этап раз­ду­мий на­крыл ме­ня сти­ха­ми:

Бы­ли ещё строч­ки, но я их пе­ре­ду­мы­вал каж­дый раз по-раз­но­му, и до­га­дал­ся, что пи­сать на эту те­му мне ра­но. Ра­но и по­ны­не. Со­весть, к сча­с­тью, ин­ди­ви­ду­аль­на и эс­та­фе­той не пе­ре­да­ёт­ся ни в шко­ле, ни в се­мье, ни на смерт­ном ме­с­те.

А вот в 2000 го­ду вдруг, не на­ме­рен­но, как спро­со­нок, на­пи­са­лось сти­хо­тво­ре­ние, ко­то­рое хра­ню и да­же не­мно­го гор­жусь, что на­пи­сал это и так. Тут в 2012 го­ду вы­яс­ни­лось, что я ёр­ни­чал, что по тем­б­ру по­хож на За­ха­ра При­ле­пи­на, что ци­низм у ме­ня ши­ро­кий и зло­па­мят­ный, а юмор убо­гий, как и по­ло­же­но че­ло­ве­ку без ро­ди­ны.

Ес­те­ст­вен­но, сти­хи ос­та­лись мол­чать в ру­ко­пи­сях, да и кто бы опуб­ли­ко­вал это де­сять лет на­зад? Ведь же­лу­док бур­лит дол­го пе­ред от­да­чей бо­гатств. И нын­че по­ра зре­ло­с­ти, да и век вы­рос на еди­ни­цу, вдруг и до­пу­с­тят текст ав­то­ра, как от­клик то­му, кто то­же бо­лен оди­на­ко­вой бо­лез­нью – ста­ли­низ­мом. Сам Ио­сиф Вис­са­ри­о­но­вич Ста­лин для ме­ня ува­жа­е­мый и вер­ный вождь: «На­ше де­ло пра­вое. Враг бу­дет раз­бит. По­бе­да бу­дет за на­ми». И его го­лос ни­ко­го не об­ма­нул. Раз­ве я один знаю об этом? От­че­го же столь­ко ки­пе­ния? Хо­чет­ся ду­мать, от за­сто­яв­ше­го­ся ки­пят­ка. Весь гвалт, ко­то­рый на­чал, ка­жет­ся, Юрий Ми­хай­ло­вич По­ля­ков, воз­ник от столк­но­ве­ния двух мне­ний. Так как во­прос ста­ли­низ­ма, бо­лез­нен­ный сам в се­бе, то не­мед­лен­но раз­да­лись по­втор­ные мне­ния, у ко­то­рых толь­ко ру­гач­ки раз­ные. Не му­д­ре­но, что де­ло до­ка­ти­лось до ду­э­лей (ус­лов­но), но мо­жет рас­ка­тить­ся до фи­зи­че­с­ко­го хам­ст­ва, что на Ру­си не но­во. И не при­ве­ди гос­подь ви­деть рус­ский бунт – бес­смыс­лен­ный и бес­по­щад­ный. Про­сти­те мне не­до­б­рый афо­ризм...

Ев­ге­ний Ни­ко­ла­е­вич, то­ва­рищ При­ле­пин, вы уж про­сти­те ста­ри­ку на­стыр­ность, но ва­ша пра­во­та во мне­нии об­ры­ва­ет­ся, ког­да вы поз­во­ля­е­те се­бе го­во­рить от име­ни на­ро­да. Ес­ли по­мни­те, на­род мол­чал. Не вво­дить же язык глу­хо­не­мых в оте­че­с­кие про­сто­ры? Да и что мо­жет ска­зать на­род, ес­ли его мас­са ино­род­на? И по­при­дер­жи­те рус­скость свою, она тя­же­ла и тяж­ка. И рус­ский лес, и рус­ское по­ле, и са­ло рус­ское едят, и «по­этом мо­жешь ты не быть, а граж­да­ни­ном быть обя­зан». Нет, не хо­чу быть рус­ским граж­да­ни­ном. Я че­ло­век без ро­ди­ны. Це­ну на­ци­о­наль­ным ув­ле­че­ни­ям я вы­пла­тил с дет­ст­ва, и пе­ре­пла­чи­вать нет нуж­ды. Ес­ли ро­ди­не нуж­ны граж­да­не, пусть она со­здаст кон­сти­ту­цию, ко­то­рую под­пи­шут две сто­ро­ны о пра­вах и обя­зан­но­с­тях: че­ло­век и го­су­дар­ст­во. Из­ве­ст­но, граж­да­не пла­тят на­ло­ги, во­ю­ют по при­ка­зу, стро­ят го­ро­да или раз­ру­ша­ют. Ре­с­пуб­ли­ка – фор­ма ос­той­чи­вая, ве­до­мая из­древ­ле. Кон­сти­ту­цию ре­с­пуб­ли­ки долж­ны со­здать учё­ные мно­гих стран, а не Соб­чак и не Бу­ха­рин. А ут­верж­дать – пле­бис­цит. Граж­дан­ст­во не долж­но и не мо­жет быть ав­то­ма­ти­че­с­ким, ибо та­кое граж­дан­ст­во – раб­ст­во. Граж­дан­ское со­гла­ше­ние мо­жет быть под­пи­са­но че­ло­ве­ком по­сле 18 лет, ког­да у не­го в го­ло­вуш­ке свои мыс­ли по­явят­ся, спо­соб­ные объ­яс­нить свои чув­ст­ва.

Слава ГОЗИАС,
США