Архив : №45-46. 16.11.2012

Неэффективный

Литературный институт признан неэффективным… Получив, как я, эту новость из вторых рук, многие, полагаю, взвились до потолка: «Доигрались! Допрыгались!» Интонация тут варьируется от злорадства до отчаянья, а слова могут быть примерно одни и те же. Но нет, не допрыгалось, не доигралось институтское руководство, а вернее будет сказать, что своей потрясающей нерадивостью довело вуз до сегодняшней крайности. Подумать только, сколько лет уже ничего по большому счёту не меняется в Доме Герцена, лишь всё более дряхлеют и умирают один за другим старые руководители творческих семинаров! Подчёркиваю, не отправленные благополучно на заслуженный или незаслуженный отдых лет пятнадцать тому назад, когда следовало бы, а до конца числящиеся в штате, до последнего вздоха как бы эффективно функционирующие. Что же дальше? Что, вообще говоря, произошло, когда ректора Есина сменил другой Николаевич, ректор Тарасов? Да ничего. В сегодняшнем положении дел, в стагнации, в превращении института литературного в институт геронтологический есть и есинская вина, и в его оправдание уже не говорит тот факт, что Есин спас институт в начале 1990-х. То было двадцать лет назад, когда разрушилась страна и спасать надо было всё, что можно, не раздумывая. Время прошло и закономерно возник вопрос: «Для чего же, для какой судьбы всё-таки сохранён был Литературный институт?». Неужели для того только, чтобы передать его из писательских рук в руки кабинетного чинопочитателя? И чем же, позвольте узнать, отличился этот наследник? Пресловутой монографией «Человек и история»? Закрытием институтской книжной лавки? Или тем, что именно при его управлении Лит уже официально признан неэффективным?

Вскоре, конечно, кое-что с неэффективностью разъяснилось. Оказывается, Минобрнауки, которому подчиняется Лит, провело довольно странную проверку всех государственных вузов России, по результатам которой в общей сложности более 130 из них могут быть в начале будущего года по-тихому ликвидированы. Ждать не подлежащего уже обжалованию решения осталось месяца три, так что пока есть время неторопливо поразглагольствовать на кухнях о министерских критериях оценки, коих всего-то пять: средний балл ЕГЭ поступающих – не ниже 60, научно-исследовательская деятельность – не менее 50 тысяч рублей от науки на одного преподавателя, международная деятельность – не менее 0,7 процента студентов-иностранцев от общего количества учащихся, доходы вуза из всех источников – не меньше 1 миллиона 100 тысяч рублей на одного сотрудника, общая площадь помещений – не менее 11 квадратных метров на студента.

Ну что тут можно сказать? Допустим, средний балл абитуриентов Лита довольно низок. Но может ли он быть иным? Первая причина тут, так сказать, историческая, обусловленная спецификой контингента поступающих в этот необычный институт. Писатели – особый народ. Математика-химия-физика совершенно не для них, иной раз и русский язык хромает. Евтушенко, говорят, был чрезвычайно малограмотным студентом. Но не надо думать, что литовская абитура – сплошь несостоявшиеся пэтэушники. Нет, таковой во все времена была художественная богема, состоящая из личностей, противящихся всему стандартизированному, в том числе, увы, и образованию. Другое дело, что при эдаких особенностях нужно быть крайне внимательным к каждому поступающему, безжалостно отделять зёрна от плевел. Ставка высока – чистота нашей литературы. Но кто сейчас будет заниматься отсевом, когда главная задача института – не выпустить хоть нескольких грамотных специалистов, многосторонне соответствующих дипломной квалификации «литературный работник», а во что бы то ни стало набрать определённое количество студентов, непомерно большое, замечу, количество для крохотного вуза, ютящегося в старинной барской усадьбе, разрушающейся с каждым годом, подстать великовозрастным своим насельникам. И откуда же тут взяться одиннадцати квадратным метрам?! Вы что? Здесь уже сидят чуть ли не друг у друга на головах.

И вот вам вторая причина: хватают кого попало. Учат чему-нибудь и как-нибудь (я всё время говорю здесь не об общеобразовательных предметах, а о главном, ради чего Лит был создан, – о творческих семинарах) и с лёгким сердцем выкидывают в мир без нормальной специальности, дающей возможность хоть как-то прокормиться литературой, а не идти сразу с порога на рынок торговать обувью, – были и такие случаи. И мой пример таков же, обычен: получив свой диплом в ещё относительно «эффективном» 2001 году, я отправился назад, на склад запчастей, где работал все годы учёбы, – мест в какой-нибудь редакции или в издательстве для меня, разумеется, не нашлось. Всё оказалось занято плотно, и диплом Литературного института тут не имел совершенно никакой силы.

Я иногда встречаю бывших выпускников Лита в самых разнообразных и неожиданных местах. Кем только они не работают! Есть и те, кто зацепился за что-нибудь как бы всё-таки окололитературное – попал в СМИ, например. Как? Случайно. Своим собственным тернистым путём. Ведь некоторые действительно одарены словом. Есть, конечно, и более-менее настоящие писатели, состоявшиеся в той или иной степени. Таких крайне мало в общем количестве дипломированных литработников (вот он, настоящий критерий!). Что характерно, чаще всего именно они проклинают родной вуз на все лады, говорят, что он не дал им в профессиональном, в творческом смысле ничего, а только затруднил, едва не преградил дорогу в литературу. Тут можно и нужно спорить. И я спорю с ними. Но не забываю при этом, что радуются без меры писательскому диплому, бравируют им, как правило, полные и окончательные бездари. Ещё бы! Такая блистательная случайность – высшее образование! Бывают и исключения, но тенденция наблюдается отчётливо.

Что там ещё в министерском списке? Научно-исследовательская деятельность? Не смешите меня. Доход в среднем 1 100 тысяч на каждого сотрудника? Об этом – в самом конце. Иностранцы?..

Ладно, болтать можно бесконечно. Пора подвести итог.

Я не хочу забивать свой ржавый гвоздь в гроб Литературного института. Не я копаю ему могилу. Для меня возможное закрытие alma-mater – удар по живому, личная трагедия, хотя кое-кто там и может думать иначе. Пусть! Бог всем судья, в том числе и гордящемуся своим напускным православием! Эх ты, Иудушка Головлёв! Но я бесконечно благодарен тем преподавателям и сотрудникам, кто тянет наш институт до сегодняшнего дня на собственном горбу, кто работает там за копейки, на четверти ставки; благодаря их каждодневному подвигу – да, подвигу! – Лит (ради них всё-таки не геронтологический, литературный) до сих пор не прикрыли. Но я хочу задать – и вам, и им, и себе самому – вопрос: «Кому же сейчас нужен вот такой Литинститут?» И если правда в том, что Лит ныне жизненно необходим только пронырливому ректору, стремящемуся во что бы то ни стало удержаться в своём кресле, и его ближайшему окружению – тем, кто жаждет, наплевав на литературу, дополучить свои повышенные зарплаты, попросту постыдные на фоне всеобщего обнищания и одичания русской культуры, то вывод для меня напрашивается только один.

P.S. До последнего момента я не был уверен в необходимости публиковать эту написанную сгоряча статью, поэтому решил себя проверить – отправился в понедельник в Литинститут на объявленное собрание трудового коллектива, студентов и выпускников. Придя туда, я застал в актовом зале атмосферу торжественной благости. Получается, институт в этот раз не тронут. Правда, по его мифическому уже престижу нанесён серьёзный и, возможно, решающий что-то иное, более важное, удар. Но тихому догниванию это как раз не помешает. Министерская угроза оказалась очередным административным блефом. Всё, значит, останется по-старому. А радости у меня нет. Глядишь, теперь объявятся в большом количестве и запоздавшие защитники – не Лита как такового, а существующего в нём положения вещей. Что ж! Выходит, всё правильно: надо публиковать.

Максим ЛАВРЕНТЬЕВ