* * *

Зашёл случайно. Шумно, людно.

Сесть негде. Даже думать трудно.

Но постою, облокочусь.

Как интересно в этом храме –

Здесь пробавляются словами,

Освобождая их от чувств.

И реставратор-невидимка

С гурьбой возвышенной в обнимку

Снимает таинства покров,

Как слой времён закаменевших,

К началу пира не успевших

В дыму языческих костров.

А я, как прежде, неприкаян,

Живу собой – отдельным краем

И никого вокруг-окрест.

Порой хочу на этот праздник,

Но в силу обстоятельств разных

Далёк от тех и этих мест.

Поклонник верный иерархий

И поэтических монархий,

Будь счастлив. Душу застегни.

...Склоняюсь над настольной лампой.

Спасибо, век нетолерантный,

За безнадзорные стихи.

***

Мы свободны от рудиментов.

Здравствуй, времени фаворит –

Лингвистических экскрементов

Возбуждающий колорит.

Всенародно большое вече.

Пусть последний из могикан

Говорит на своём наречье

И раскается за обман.

* * *

Хорошо над Москвою-рекой,

И над прочими реками тоже.

Только нужен душевный покой,

А не этот морозец по коже.

Не предательски мелкая дрожь,

И не лёгкая слабость в коленках,

Словно вместе с толпою идёшь,

Не куда-то, а стенкой на стенку.

Словно брошены общей судьбой,

И предвзят добровольный посредник.

Этот наш нерешительный бой,

Вероятно, один из последних.

* * *

Симхат Тора в Израиле, в Холоне.

Вздымая пыль когдатошних песков,

Танцуем – здесь никто не посторонний –

На смеси всех еврейских языков.

Мы у себя, мы счастливы, мы дома.

Присесть бы, отдышаться, отдохнуть.

Но вот раввин, как секретарь райкома,

Напутствует, указывая путь.

И, не снимая старые одежды,

Внимаю, приподнявшись на носках.

Стою, порой мудрец, порой невежда,

На нескольких своих материках.

* * *

Запечатлённое в завете

Происходило наяву.

Макиавеллиевский ветер

Переворачивал главу.

Шёл эшелон времён несчастных,

И провоцировал протест

Бесхитростный и беспристрастный

Неадаптированный текст.

Но ограничилось простудой

На перемёрзших площадях.

Здесь победителей не судят,

И побеждённых не щадят.

Смеялись женщины, мужчины,

Шептались люди за спиной...

Официальная причина

Была, как водится, иной.

* * *

Никто никогда ничего никому

Не скажет об истинной цели.

О том, что сегодня стоит на кону,

О чём и подумать не смели.

Но этот, наверно в угарном пылу,

Совсем, окончательно сбрендил –

Валяется на виртуальном полу

Разорванный modus vivendi.

И временный мир, заключённый с собой,

Не стал испытательной нишей.

Пытался играть изменённой судьбой,

Но предан судьбой изменившей.

Но, вот говорят – продолжается жизнь

И после последнего акта.

Так слово держи и за слово держись,

Оно – и редактор, и автор.