Архив : №12. 03.04.2015
Итальянский темперамент вскрыл душу русской
Тема мук эмиграции как-то поблекла за последнее десятилетие. Это в 90-х на ней ещё «чухала» пропаганда – на «возвращённых именах» и т.д. Однако жизнь не великих умов, а маленьких людей в эмиграции отражал разве что В.Набоков, далеко не последний в списке немаленьких… На том и улеглось как-то – «Дар», «Другие берега» и так далее. За 90-е «жизнь вне» СССР плавно влилась в нашу, постсоветскую. А как видят её всё ещё оттуда? Как сыграет русскую душу иностранка, например?
Всё это занимало меня в темноте небольшого зала на премьерном показе моноспектакля «Gate A 33»… Действие, втягивание зала в него – удалось Ирене Мускара с первого мига, когда вовсе не белоэмигрантка, а в 20-х, в Харбине ещё советском оказавшаяся, её героиня запросто съела целый пакет чипсов, не запивая. Нервничала. Едет в Москву – встретиться с тем, кого любила почти век назад. И ему под девяносто, и ей. Но любовь…
Конечно, эта стартовая сцена ещё была ни о чём – скорее, набор гэгов и звуковой ловушки: о необходимости отключить мобильники говорили не нам, а говорили уже в зале аэропорта как бы. Одна на сцене – и чемоданчик, замотанный за 500 р (может, тариф изменился). Вот и все декорации. Чемоданчик оказывается многоотраслевым – на него можно и сесть, в него даже можно залезть (актриса миниатюрна), и разматывать его обёртку, это почти как разматывать любовный клубок… После отъезда первой, платонической любви в СССР – идейно строить социализм, – вынужденная (с родителями) эмигрантка подружилась, а потом почти случайно и едва ли не нехотя полюбилась в новогодние каникулы с американцем. Впрочем, и его из Харбина выслали позже – работника табачной компании.
Но она – вслед за ним, по морям (в основе спектакля реальные судьбы эмигрантов, мне отчасти тут вспомнилась и Евгения Фёдорова). И ещё одна жизнь, прожитая уже в США, начиная с лет Великой депрессии. А ныне – передача «Жди меня» вот прислала письмо. Ждёт первая любовь – хотя американский муж уже и скончался от лет, и новый ковбой появился в жизни русской многоэмигрантки… Да, сюжет сам по себе мог бы занять – но ведь это действие. На сцене из волшебного чемоданчика являются и танцы в посольстве, и мечты девушки, и… Спектакль не затянут, обрывается на миге, несколько традиционном, даже банальном для сюжетного хода – она, конечно же, выболтавшись за час, уснула и пропустила свой рейс в Москву. Где мечтала гулять, словно ей 18 – как в самом начале «Летят журавли», «Заставе Ильича», «Июльском дожде»…
Как ей не жарко в этой шубе с капюшоном, с такой ещё неимоверной «взрывной» причёской? – тревожил всех вопрос. Но игралось действительно жарко – итальянский темперамент не спрячешь. «Россию понимают итальянцы» - перефразируем мы строку Леонида Губанова. Интонации героини напоминали из «Цирка» знаменитое «Импассибль Райка, импассибль» Орловой… И действительно импассибл: время как производная человеческих взаимоотношений, как средний и общий отсчёт – всякий раз оказывалось столь разным, что пришлось и жить и ждать долго, так можно проспать целую жизнь по вине соседних несогласованных времён-людей-стран-идеологий, а синхронизироваться надо так тоже долго…
Аплодисменты вызывали на сценку (камерный зал на задворках элитного ресторана в окрестностях «Детского мира», где и попури из Прилепина нынче играют) раз восемь, Ирена светилась за всех отмщённых эмигрантов.
Дмитрий ЧЁРНЫЙ
